Глава двадцать четвертая. ДЕНЬ НЕСЧАСТИЙ

Из Санта-Фе в Альбукерк мы выехали на цыпочках, если можно применить это выражение к автомобилю.

Перед отъездом супруги Адамс занялись своим любимым делом,- взявшись за ручки, отправились "брать информацию". Они посетили "А. А. А." (автомобильный клуб), несколько газолиновых станций, туристских бюро и вернулись, нагруженные картами. Лицо мистера Адамса выражало отчаяние. Миссис Адамс, напротив, была полна решимости. Дожидаясь в машине, мы еще издали услышали их взволнованные голоса.

- Сэры! - сказал нам мистер Адамс, торжественно.- Мы взяли информацию. До Альбукерка сто миль. Впереди дождь. И есть место, где на протяжении одной мили дорога понижается на тысячу футов. Нет, сэры, не говорите мне ничего. Это ужасно!

- Но что же из этого следует? - спросила миссис Адамс спокойно.

- Бекки! Бекки! Не говори так - "что из этого следует". Ты сама не знаешь, что ты говоришь!

- Ну, хорошо, ты всегда прав. Но я все-таки хочу знать, чего ты добиваешься.

- Нет, нет, Бекки, нельзя так говорить. Надо быть рассудительной. О, но! Я предупреждаю вас, мистеры, нам угрожает опасность.

- Но все-таки чего ты хочешь? - спросила миссис Адамс, не повышая голоса.- Ты хочешь, чтобы мы вернулись назад?

- О Бекки! Не говори так - "вернуться назад"! Как ты можешь говорить такие слова?

- Тогда поедем!

- Нет, нет, Бекки! Серьезно! На одну милю понижение в тысячу футов. Нельзя так говорить - "едем"! Да, да, Бекки, ты не маленькая девочка.

- Хорошо. Тогда мы остаемся в Санта-Фе?

- Ты всегда так,- простонал мистер Адамс,- мне больно слушать твои слова. Как ты можешь говорить- "остаемся в Санта-Фе"! Нет, нет, не говори так. Сэры! Это ужасно!

Миссис Адамс молча включила мотор, и мы поехали. Но прежде чем выехать из города, миссис Адамс еще несколько раз "брала информацию". Это была единственная слабость нашего мужественного драйвера - водителя. Миссис Адамс подъезжала к колонке и давала сигнал. Из будочки выбегал бодрый юноша в полосатой фуражке. Миссис Адамс спрашивала дорогу до ближайшего города.

- Третья улица направо, мэм! - отвечал юноша, вытирая руки паклей.- И потом прямо, мэм!

- Все прямо? - спрашивала миссис Адамс.

- Иэс, мэм.

- И сначала проехать по этой улице три блока?

- Иэс, мэм.

- А потом направо?

- Иэс, мэм.

- А налево не надо?

- Но, мэм.

Миссис Адамс некоторое время молчала, внимательно выглядывая из окошечка.

- Значит, вторая улица направо?

- Но, мэм. Третья улица.

- Так, значит, третья улица?

- Иэс, мэм.

Юноша делал попытку убежать.

- А дорога хорошая? - спрашивала миссис Адамс, берясь за ручку скоростей.

- Иэс, мэм.

- Тэнк ю вери, вери мач! - кричал мистер Адамс.

- Вери, вери! - добавляла супруга.

- Вери мач! - поддерживали мы.

Наша машина трогалась с места, чтобы сейчас же остановиться у следующей колонки.

- Надо проверить,- озабоченно говорила миссис Адаме.

- Проверить никогда не мешает,- подтверждал мистер Адамс, потирая руки.

И снова начиналось - "иэс, мэм" и "но, мэм".

Информацию брали в общей сложности до пяти часов дня и из Санта-Фе выехали в сумерки, что еще увеличило опасения мистера Адамса. Он молчал до самого Альбукерка. Очевидно, его беспокойная душа была стеснена тяжелым предчувствием.

Стало совсем темно. Наши бледные фары, которые с таким усердием были изготовлены на карликовом заводе Форда, с трудом пробивали мглу, насыщенную водой.

Только один раз мистер Адамс нарушил свое трагическое молчание.

- Бекки! - воскликнул он.- Мы забыли пойти в Санта-Фе на почту за шляпой, которую, вероятно, уже успели переслать из Канзаса. Да, да, сэры, эта шляпа сведет меня с ума.

- Ничего, мы пошлем из Альбукерка открытку, чтобы шляпу переслали в Сан-Франциско,- ответила миссис Адамс.

Путешествие до Альбукерка прошло вполне благополучно. Мы не могли даже определить, в каком месте был тысячефутовый спуск, хотя в продолжение нескольких часов нервно вглядывались в тьму.

Но уже в самом городе, разыскивая кэмп для ночлега, мы съехали с дороги и застряли в большой луже. В первый раз за время путешествия, изнеженные бетонными дорогами и "сервисом", мы вылезли прямо в грязь и, охая, принялись подталкивать наш любимый кар, завязший по самый буфер. Машина не двигалась.

- Да, да, сэры,- восклицал мистер Адамс, ломая короткие толстые ручки,- вы просто не понимаете, вы не хотите понять, что такое автомобильное путешествие! Нет, серьезно, нет, мистеры, не говорите мне ничего, вы этого не понимаете.

В конце концов явился джентльмен в жилетке, с надвинутой на нос шляпой. Он подошел к миссис Адамс, назвал ее "мэм", потом сел на ее место и дал такой газ, что наш кар заволокло вонючим дымом. Раздалось неистовое жужжание, мистер Адамс в страхе отступил, и машина, разбрызгивая тонны жидкой грязи, выехала на дорогу.

Это было первое звено в цепи несчастий, постигших нас на следующий день.

Мы выезжали из Альбукерка в ужасное утро. Красивые глинобитные домики с торчащими наружу концами потолочных балок, плакаты "Кока-кола", монастыри, аптеки, старинные испанские миссии и такие же, как на Востоке, газолиновые станции - все было залито серой дождевой водой. Здесь у входа в домики висели деревянные ярма от воловьих упряжек (память о пионерах-золотоискателях). На крышах мексиканских хат сушились, вернее - мокли, связки красного перца. Мокли объявления об экскурсиях в окрестные индейские деревни и испанские миссии (до самой ближайшей - сто восемьдесят миль).

В это утро нам предстояло перевалить через Скалистые горы.

Вдруг среди ужасной хмары появился чудный просвет зеленого неба. Дорога шла кверху. Никаких гор мы не видели. Были видны лишь холмы и разрывы почвы. Дождь прекратился, и выглянуло солнце. Мы принялись восхищаться природою и резвились, как три знаменитых поросенка, не подозревавших об опасности.

Подымаясь все выше, автомобиль выехал наконец на громадное плато. Дорогу завалил тающий снег и лед. Было светло и холодно, как весной. Мы находились на высоте двенадцати тысяч футов.

- Смотрите, смотрите! - кричала миссис Адамс.- Какие скалы на горизонте. Какая красота! Тень, тень! Зеленая тень от скалы.

- Сэры! Это величественно! - надрывался мистер Адамс, возбужденно вертясь на месте.- Да, да, да, сэры, это зрелище облагораживает душу, возвыша...

Он вдруг замолчал и, вытянув шею, уставился на дорогу.

Машина начала вилять из стороны в сторону и скользить по мокрой ледяной каше. Она покачнулась, задние колеса занесло вбок. Миссис Адамс нажала тормоз, и машина стала поперек дороги.

Ах, как не хотелось вылезать из теплой машины и погружать ноги в тонких городских ботинках в ледяную сахарную воду! Было решено надеть цепи. Хотя мистер Адамс и не принимал непосредственного участия в надевании цепей, он счел своим долгом вылезть из машины и промочить ноги вместе со всеми.

- Я прошу тебя только об одном,- сказала ему миссис Адамс, руководившая работами,- не мешай.

- Но, Бекки, Бекки,- бормотал опечаленный супруг,- я обязан трудиться наравне со всеми.

Так Скалистые горы и остались в памяти: светлый и холодный весенний день двадцать седьмого ноября, по зеленоватому и прозрачному небу мчатся маленькие плотные облачка, над краями плато выступают ровные, как забор, серые и синие скалы. Позади, внизу - Техас, Чикаго, Нью-Йорк, Атлантический океан, Европа. Впереди, внизу- Калифорния, Тихий океан, Япония, Сибирь, Москва. Мы стоим по щиколотку в ледяной жиже и неумело натягиваем цепи на твердые, чисто вымытые водой шины.

Через час цепи были надеты, и миссис Адамс включила мотор. В самой высокой точке перевала оказалась полуразвалившаяся бревенчатая хижина с вывеской "Кафе-бар". Там торговала девушка в бриджах, сапогах и тонкой кофточке с короткими рукавами. Хотя вокруг на много миль не было никакого жилья, внешность девушки никак нельзя было бы назвать деревенской. Это была типичная нью-йоркская, чикагская или амарилльская девица из кафе,- плотная завивка, нарумяненные щеки, выщипанные брови, отлакированные ногти и безукоризненное профессиональное умение работать.

Мы выпили по стаканчику джина, согрелись и отправились в путь, позабыв обо всех наших горестях.

Но как только мы начали восхищаться природой, раздался ужасный грохот, и миссис Адамс, остановив машину, посмотрела сперва на нас, а потом на мистера Адамса.

- О Бекки,- пробормотал он,- видишь, видишь, я говорил...

- Что ты говорил?

- Нет, серьезно, Бекки, не спрашивай меня ни с чем. Это ужасно!

Однако ничего особенно ужасного не произошло. Просто порвалась неплотно прилаженная цепь и поломала подпорку левого крыла.

Мы сняли цепь и осторожно поехали дальше. Солнце грело все сильнее. Лед совершенно исчез, и мы, как кинематографические свинки, снова ожили. Мы восхищались суровой красотой плато и ярким днем.

- Нам хорошо, сэры! - говорил мистер Адамс.-

А каково было пионерам, которые шли этой дорогой неделями, месяцами, без пищи, без воды. Да, да,

сэры! Без воды, с женами и маленькими детьми...

Мистер Адамс вдруг замолк. Мы так и не узнали, каково приходилось пионерам. Вытянув шею, он с ужасом смотрел вперед.

Дорога была загорожена доской. На ней висел плакат:

"Дорога ремонтируется. Детур - одиннадцать миль". "Детур" - это значило объезд. Тут, собственно, и наступил редкий случай, когда в Америке могут понадобиться цепи. Но одной цепи уже не было. Посредине этого самого детура, состоящего из размокшей розовой глины, стоял боком голубой двухэтажный рейсовый автобус компании "Серая борзая", шедший в Лос-Анжелос. Если застряла эта могучая машина, то что будет с нами? Автобус стоял накренившись, как корабль, налетевший на рифы. Ему на помощь шел ярко-желтый гусеничный трактор - дорожный плуг.

Перед нами уже несколько часов ехало странное существо, которое можно было назвать автомобилем только из милости: не автомобиль, а авто-вигвам с ржавой железной трубой от печки и развевающимися по ветру рваными ватными одеялами, составляющими стены воображаемой кабины. Внутри были видны металлический бак и большие замурзанные дети.

К нашему удивлению, авто-вигвам смело полез в глубокую мягкую грязь. Мы последовали за ним. Из окон "Серой борзой" выглядывали скучающие пассажиры. Вероятно, эти одиннадцать миль были самыми худшими в Америке, и надо было иметь какое-то особенное автомобильное счастье, чтобы нарваться именно на них. Во всяком случае, за всю поездку по Америке мы ни разу больше не видели такого плохого куска дороги.

Мы несколько раз застревали в огромных лужах жидкой грязи и подталкивали автомобиль плечами. Ботинки, брюки, края пальто, плечи и даже лица - все было покрыто розовой глиной.

Выехав на твердую дорогу, авто-вигвам остановился. Из него вылезла многочисленная семья и стала собирать щепки, чтобы развести огонь. Семья, очевидно, решила пообедать. Мы пронеслись мимо, поглядев на семью с некоторой завистью. После всех перенесенных нами страданий захотелось есть.

Солнце припекало довольно сильно, мы быстро высохли и взыграли духом.

- Смотрите! Смотрите! - крикнула миссис Адамс, взмахнув руками.- Какие скалы!

- Бекки! Не отпускай руль и смотри только на дорогу,- сказал мистер Адамс,- мы опишем тебе потом все виды.

- Нет, вы только посмотрите,- крикнула Бекки,- скала похожа на замок.

- А вот эта - на башню.

- Сэры! Смотрите скорей! Нет, нет, это просто удивительно! Скала похожа на огромный надрезанный кусок сыру.

- Нет, скорее на пирог.

- С мясной начинкой.

- На длинную, длинную колбасу... знаете, мистеры, есть такая миланская колбаса, очень вкусная.

Есть хотелось все больше и больше. Проезжая живописные скалы, похожие, как нашел мистер Адамс, на тарелку горячего супа, мы поняли, что умираем от голода.

Однако новое происшествие отвлекло наши мысли. Мистер Адамс нечаянно приоткрыл дверцу, и его чуть не выбросило из машины вихрем встречного воздуха.

Когда мы ехали по главной улице города Галлопа, высматривая ресторанчик, раздался треск, по сравнению с которым известный нам звук лопнувшей цепи показался мелодичным стрекотанием кузнечика. Наш кар содрогнулся и стал. В первую секунду мы поняли, что живы, и обрадовались. Во вторую секунду сообразили, что являемся жертвой эксидента,- в бок нашего нового серого грязного кара врезался старый зеленый полугрузовичок.

Вокруг наших автомобилей вмиг образовалась пробка. Мы с грустью смотрели на смятое крыло и слегка погнутую ступеньку. Виновник происшествия вылез из своего полугрузовичка, бормоча извинения.

- Сэр! - сказал мистер Адамс горделиво.- Вы врезались в наш кар.

Он был готов к бою.

Но боя не последовало. Наш противник и не думал отрицать своей виновности и упирал главным образом на "проклятые тормоза". Он был так смущен происшествием, а повреждения, которые он причинил нам, были так малы, что мы решили не таскать его по судам, и расстались друзьями.

Город Галлоп дал нам очень много для понимания Америки. Собственно, этот город совсем не отличался от других маленьких городков, и задача писателя сильно облегчается, так как внешность городка можно не описывать. Какой-нибудь старый галлопчанин, уехавший на два-три года, едва ли узнал бы свой родной город, так как нет ни одной приметы, по которой он мог бы его узнать. "Какой город?" - спросил бы он, высунувшись из автомобиля. И только узнав, что он действительно в Галлопе, а не в Спрингфильде или Женеве, принялся бы целовать родную землю (асфальт). Именно этим вот отсутствием оригинальности и замечателен город Галлоп. Если американцы когда-нибудь полетят на луну, они обязательно построят там точь-в-точь такой же город, как Галлоп. Ведь стоит же среди лунных пустынь Нью-Мексико, этот бензиновый оазис с Мейн-стритом, "Манхэттен-кафе", где можно выпить помидорного соку, съесть яблочный пирог и, бросив пять центов в автомат, послушать граммофон или механическую скрипку; с универсальным магазином, где можно купить рубчатые бархатные штаны цвета ржавчины, носки, галстуки и ковбойскую рубашку; с магазином фордовских автомобилей; с кинематографом, где можно увидеть картину из жизни богачей или бандитов, и с аптекой, где подтянутые девушки, щеголеватые, как польские поручики, едят гэм энд эгг, прежде чем отправиться на работу. Добрый город Галлоп! Его не интересуют события в Европе, Азии и Африке. Даже американскими делами город Галлоп не слишком-то озабочен. Он гордится тем, что со своими шестью тысячами жителей имеет горячую и холодную воду, ванны, души, рефрижераторы и туалетную бумагу в уборных,- имеет тот же комфорт, что Канзас-сити или Чикаго.

Хотя не было еще трех часов, мистер Адамс уговорил нас не ехать дальше.

- Это роковой день, сэры,- говорил он,- это день несчастий. Да, да, было бы глупо не понять этого.

Сэры! Мы обманем судьбу. Завтра она будет бессильна помешать нашему дальнейшему путешествию.

И он ушел в фордовский магазин узнавать, во что обойдется починка повреждений. Он просил подождать его в автомобиле, за углом. Прошло двадцать минут, в течение которых мы вели с миссис Адамс беседу о несчастьях сегодняшнего дня.

- Ну, сегодня нам уже бояться нечего,- сказала миссис Адамс.- Все несчастья позади.

Прошло еще десять минут, а мистера Адамса все не было.

- Я знаю,- воскликнула миссис Адамс,- его никуда нельзя пускать одного. Я уверена, что сейчас он сидит с дилером и разговаривает с ним о Лиге наций, совершенно позабыв, что мы его ждем.

Еще через десять минут к нам подбежал мальчик-рассыльный и передал, что мистер Адамс просит нас немедленно прийти к нему в магазин. Миссис Адамс побледнела.

- С ним что-нибудь случилось? - спросила она быстро.

- Но, мэм,- ответил мальчик, глядя в сторону.

Мы бросились в магазин со всех ног.

Странное зрелище предстало нашим глазам. Думается, что не только мы, но ни один житель Галлопа за все время существования городка не видел ничего подобного. Было похоже, что тяжелый бомбардировщик "Капрони" только что сбросил здесь весь запас бомб, предназначенных для негуса Хайле Селасие. Большое зеркальное стекло магазина лежало на тротуаре, расколоченное вдребезги. В пустой раме окна, на фоне двух новеньких фордов, стоял мистер Адамс, держа в руках дужку от очков. Палец его правой руки был порезан, но он, не обращая на это внимания, что-то еще втолковывал насчет Лиги наций растерянному хозяину магазина.

- Но, но, сэр,- говорил он,- вы не знаете, что такое Лиг оф Нэйшенс!

- Что ты наделал! - воскликнула миссис Адамс, тяжело дыша.

- Но, но, Бекки! Нет, серьезно, я ничего не наделал. Я прошел сквозь витрину.

Мистер Адамс

Разговаривал с этим сэром и не заметил, что иду не в дверь, а в окно. Что я мог сделать, сэры, если это окно такое большое, что похоже на дверь! И еще к тому же доходит до земли.

Миссис Адамс принялась ощупывать своего любимого мужа. Это было просто невероятно,- мистер Адамс был абсолютно невредим, только разлетелись очки.

- И тебе не было больно? - спрашивала миссис Адамс.- Это же все-таки толстое зеркальное стекло!

- Но, Бекки, я был так удивлен, что ничего не почувствовал.

Мистер Адамс вознаградил ошеломленного дилера за потерю и радостно сказал:

- Вы не должны думать, сэры, что я потерял

здесь даром время. Я все узнал насчет ремонта вашего кара. Его не стоит сейчас чинить. О, но! Это

был не последний эксидент. Нам еще успеют намять бока. Когда вернемся в Нью-Йорк, починим и закрасим все сразу. Не будем торопиться, сэры! Вы всегда успеете израсходовать ваши доллары.

Мы так боялись, что несчастья этого дня еще не кончились, что шли по улице, осторожно передвигая ноги и поминутно оборачиваясь, как затравленные олени. Только уже улегшись в кровати, мы успокоились немного и поняли, что день несчастий миновал.