БОЛИВИЙСКО-ПЕРУАНСКИЙ ОЧАГ

ТКАНЫЕ ИЗДЕЛИЯ ПЯТИТЫСЯЧЕЛЕТНЕЙ ДАВНОСТИ. ЛЮДИ МОЧИКА ЗНАЛИ МЕТАЛЛЫ. РУИНЫ ТИАУАНАКО. ФРЕСКИ БОНАМПАКА. ВИЛКАБАМБА НАЙДЕНА. ИЕРОГЛИФЫ МАЙЯ ПОДДАЮТСЯ РАСШИФРОВКЕ.

Боливийско-Перуанский очаг

Мы уже упоминали о Боливийско-Перуанском очаге земледелия, одном из главных очагов древнего земледелия на территории Латинской Америки: перуанское побережье, горные долины Перу, Боливийское Альтиплано. Наиболее изучено побережье.

В поселениях, относящихся к середине третьего тысячелетия, археологам встретились здесь остатки домашней фасоли, тыквы, перца. Нашелся хлопок, нашлись некоторые плоды.

Следует, однако, заметить, что в те давние времена возделывание растений было на побережье Перу вспомогательной отраслью хозяйства. Основу составлял, насколько можно судить, морской промысел: рыболовство, морская охота.

Земледельческий характер экономика жителей побережья приобретает позже, во второй половине второго тысячелетия до н. э., по мере широкого распространения здесь культуры маиса. И хотя прибрежные жители по-прежнему собирали съедобные моллюски, ловили рыбу, били морского зверя, - эти занятия издавна обусловили их раннюю оседлость, - морские промыслы все же постепенно стали отходить на второй план.

А вообще-то, напомним еще раз, в Перу тыкву и перец одомашнили еще в седьмом тысячелетии до н. э., фасоль - в шестом тысячелетии, и Перуано-Боливийский очаг земледелия несомненно относится, это сейчас доказано, к главным очагам земледелия не только в Новом Свете, но и вообще на земном шаре. Примерно тогда же началось здесь одомашнивание растений, как и в ближневосточном очаге Старого Света!

Итак, уже в середине третьего тысячелетия до н. э. в северной части перуанского побережья появляются оседлые племена. Они расселяются по орошаемым горными потоками склонам. Осваивают долины, прорезающие эти горы. Высота не смущает их. А она значительна - две, три, три с половиной тысячи метров над уровнем моря.

Вот, например, долина реки Чикама. Люди здесь занимались рыболовством. Но и возделывали бобы, и перец, и тыкву, и хлопок. От изготовленных ими из хлопка одеяний, полотен, одеял чуть ли не пятитысячелётней давности сохранились кое-какие остатки. Французский археолог Фредерик Энгель нашел в Чикаме очень тонкие расписанные материи и даже кружева.

Рисунки были простые. Иногда геометрический орнамент, иногда головы животных, пресмыкающихся, рыб. Случается и так, что животные изображены целиком, весьма, впрочем, условно. Жители Чикамы (да и не только они!) не забывали своих тотемных зверей, охранявших их на долгом пути через прерии, джунгли и болота - ягуаров, обезьян, змей.

Из камня изготовляли в Чикаме скребки и ножи. А дома строили из высушенных на солнце адобных - глина с соломой - кирпичей. Горшков в ту пору здесь еще не знали. Во всяком случае, в Уака Приста, там, где были сделаны основные находки, их не обнаружили. Вероятно, люди обходились сосудами, сделанными из тыкв.

А жизнь шла дальше...

Увы, белых пятен в древней истории доинкской Америки более, чем достаточно. И на кинопленке древних ее культур много кадров засвечено, а немало еще не проявлено. Но есть и более или менее четкие.

Вот, в более близкие к нам времена, впрочем, начало этой культуры относится ко второй половине II тысячелетия до н. э., а расцвет приходится на восьмой - четвертые века первого тысячелетия, так что близость здесь относительная, - культура Чавин. В городе Чавин-де-Уантар, в северной части нагорья в Перу были найдены здания, вернее остатки зданий из плит, песчаника и базальта, сложенных без извести, цепь подземных каналов, вероятно, дренажных, стела с барельефом, уйма всякой керамики.

Порадовало археологов не только трехэтажное центральное сооружение, напоминающее пирамиду, метров тринадцати в высоту, с узкими темными ходами и переходами и прямоугольными залами. Они разыскали и другие строения. По всем четырем сторонам внутреннего двора - каждая в сорок восемь метров длиной - возвели их некогда местные жители. И везде - внутренние ходы, гранитные ступени, платформы, террасы, ниши.

Центральное строение было украшено горельефами, вырезанными из камня головами ягуаров, пум и каких-то фантастических существ. Внутри его стояла колонна с барельефом.

...Похоже, что именно в это время древние перуанцы приручили лам - единственное вьючное животное в Новом Свете. Ведь здесь не было ни коз, которых в Старом Свете одомашнили еще в восьмом тысячелетии до н. э., ни овец (самая древняя находка - на поселении Буз-Мордек в Палестине относится примерно к тому же времени), ни свиней (их в Старом Свете принялись разводить, начиная с седьмого тысячелетия до н. э.), ни крупного рогатого скота, ни верблюдов, ни ослов, ни лошадей. Здесь знали только собак, лам и альпаку - домашнюю разновидность гуанако, дикого млекопитающего из рода все тех же лам.

В распоряжении земледельцев в Перу, так же как и у их собратьев в Мезоамерике, была лишь палка с закаленным на огне концом и мотыга с каменным наконечником. Впрочем, люди умели проводить каналы для орошения, научились сооружать водохранилища. И они возделывали, помимо главной культуры - маиса, еще с полдюжины других съедобных растений, которые следствии едва ли не удвоили мировые продовольственные запасы.

Вооруженные только каменными инструментам, они создавали из песчаника, доломита, известняка храмы, и алтари, и пирамиды, и стены.

Человека, который первым понял значение Чавина, и тем самым открыл одну из ранних страниц в нелегкой биографии народов, населявших Анды, звали Хулио Тельо. Он был уроженцем Перу, наполовину индейцем и всю свою жизнь (умер в 1947 году) посвятил изучению ранней истории своей родины. Пятьдесят археологических экспедиций, серьезнейшим образом обогативших перуанскую археологию, шесть основанных им музеев антропологии и археологии - таков далеко не полный список его деяний.

И великолепные, расширившие наши представления о давних этапах истории Андов открытия. Среди них открытия на полуострове Паракас.

Когда Хулио Тельо и его помощники впервые прибыли на полуостров Паракас, они увидели тихую обширную бухту - райское место для племен, связавших свою судьбу с морем. Но никаких построек тут не сохранилось.

Приметы прошлого сохранила земля: захоронения. И захоронения эти принадлежали к разным эпохам.

В 1925 году Тельо начинает раскопки.

Самые древние захоронения представляли собой пробитые в скалах шахты, которые вели в погребальные камеры - круглые, глубиной в семь с половиной метров.

Пятьдесят пять закутанных в погребальные одеяния мертвецов насчитали здесь ученые. У многих покойников были приплюснутые, деформированные черепа; нашлись и черепа со следами трепанации. В ряде случаев древние хирурги заменили костные участки черепа пластинками из золота и других подходящих материалов.

Стояли в погребальных камерах и толстостенные глиняные сосуды с двумя трубками-стоками, покрытые толстым слоем краски - желтой, зеленой и черной. Стояли калебасы, сосуды из тыквы, стояли корзины. Орудия были каменными, некоторые из кости.

И было много тканых изделий: хлопчатобумажных, из шерсти лам, из волокна агавы, тонких, прозрачных, как вуаль, раскрашенных, были одежды с вышивками.

...Примерно третий век до нашей эры.

Но были на острове захоронения, относившиеся к более поздним временам, вероятно, началу нашей эры - настоящий город мертвых. Тельо так его и назвал: «Некрополь Паракаса». Четыреста двадцать девять мумий извлек он лишь на одном участке южного побережья. Мумии лежали в склепах, выложенных сырцовым кирпичом. И благодаря сухому климату и песчаной сухой почве сохранились отлично. Так же как и многие положенные в склепы ткани.

Кожа у покойников была темная, иногда черная - результат обкуривания всякими благовониями, лица выкрашены красной краской, символизировавшей жизнь. Для того чтобы это разглядеть, ученым пришлось разматывать двадцатиметровые широченные бинты из тканей, пропитанных всякого рода снадобьями. Мумия находилась в большом плетеном коробе. Покойник сидел с согнутыми в коленях ногами, нагой. Глаза, рот, и прочие отверстия человеческого тела были у него прикрыты золотыми пластинками, вероятно, для того, чтобы предотвратить козни какого-нибудь злого духа. Одежду усопшего - рубахи, накидки, сандалии клали сверху. Покойника, короб и одежду обертывали бинтами, заматывали их так, что получалась своего рода погребальная урна, напоминавшая по форме тыкву. К свертку с мумией сверху прикрепляли искусственную, разукрашенную перьями, камнями и прочими украшениями голову мумии. Пальцы рук и ног были обвязаны шнурами из хлопчатобумажной нити.

Черепа у мумий, в отличие от тех, о которых мы говорили ранее, были высокими и вытянутыми.

В дальнюю дорогу усопшего снабжали корнями маниоки и хлебными злаками. Они лежали неподалеку так, чтобы можно было дотянуться.

...Да, неплохо заботились о покойнике на полуострове Паракас его родные и друзья.

Вот неполный список предметов, найденных лишь в одной могиле в той последовательности, в какой они представлены у доктора Тельо:

двадцать два погребальных платка;

одна каменная булава;

тридцать семь пращей из волокна агавы;

два веера из перьев;

двадцать три маленькие золотые миски;

пакетики с пудрой;

браслеты из раковин;

куски дубленой кожи;

и, наконец, изготовленный из человеческих волос парик.

Разумеется, было много сосудов. Тонкой выделки, небольшие, они своей формой напоминали тропические фрукты.

Среди жителей Паракаса были хирурги, отлично умевшие пользоваться своими ножами из обсидиана. Трепанация черепа была им вполне знакомой операцией. Знали здесь хороших художников, ткачей.

Люди из Паракаса, видно, любили яркие одежды. До десяти красок насчитали ученые на одном из тюрбанов.

Может быть, и прав известный перуанский хирург Э. Аппиани, который недавно в своем докладе на состоявшейся в Париже международной конференции обосновывал то положение, что пластическая хирургия своими истоками восходит к народам, населявшим территорию Древнего Перу. И может быть, правы боливийские археологи, выдвинувшие недавно гипотезу, согласно которой трепанация черепа была скорее всего ритуальной операцией, которую делали людям с «особыми заслугами».

Свой вывод исследователи сделали на основании изучения черепов и захоронений южноамериканских индейцев доколумбовой эпохи. В том числе и тех, которые ныне хранятся в музее Тиаунако.

О Тиаунако - чуть позже. Сейчас же - еще об одной прединкской эпохе - Мочика.

Первый - восьмой века нашей эры.

...Вероятно, здесь, на северном побережье, было довольно обширное государственное образование. Строились большие каналы - на сто с лишним километров тянется такой канал от реки Чикама. Но были и маленькие каналы для орошения полей. Большое распространение получили картофель (сейчас как будто все сходятся на том, что родиной картофеля явилось высокогорное плато в Боливии, Боливийское Альтиплано) и бататы.

Люди культуры Мочика удобряли свои поля гуано, добывая его на прибрежных островах. Но они усердно занимались и рыболовством.

Жили они, судя по раскопкам и по росписям на сосудах и вазах, в незатейливых, но прочных домах: кирпич-сырец, покатая крыша. Из того же кирпича строились и храмы. А фундаменты делали из тесаных каменных плит.

Напомним, примерно в это же время в Центральной Мексике от границ штата Идальго на севере до Пуэблы на юго-востоке, от Мичоакана до побережья штата Веракрус раскинулось государство, центром которого стал знаменитый Теотихуакан. В Оахаке возникла столица сапотеков Монте-Альбан. Возводились и известные города Древнего царства майя - Тикаль, Паленке, Копан и другие.

Здесь, в Перу, так же, как и в Мезоамерике, на вершинах ступенчатых пирамид строились храмы. И так же, как и в Мексике, иногда при расширении храмов один храм поглощал другой.

Именно так по крайней мере обстояло дело с пирамидой, открытой в 1954 году в Перу на месте бывшего города Покатнаму немецким ученым Уббелоде-Дэрингом. Внутри этого почти двадцатиметрового сооружения нашлись белые, красные, голубовато-серые рельефы - некогда деталь внешней стены меньшего храма.

Шестьдесят с лишним пирамид разыскал Уббелоде-Дэринг. Но и до него тут находили пирамиды, относящиеся к этим временам. Например, пирамиды Солнца и Луны найдены в одном из небольших местечек неподалеку от нынешнего города Трухильо.

Пирамида Солнца покоилась на пятиступенчатом основании и вздымалась к небу семью ступенями. На двадцать три метра поднималась она над террасой, а вместе с ней достигала высоты сорок один метр. На ее строительство пошло около ста тридцати миллионов кирпичей из сырца!

Люди эпохи Мочика знали металлы: золото, серебро, медь, их сплавы. Но бронзы, то есть смеси девяти частей меди с одной частью олова, они еще не открыли. Металлурги Мочика овладели техникой ковки, литья, сварки. Много восхитительных прозрачно-кружевных литых цепей, которые носили вокруг шеи, и масок, которые клали на лицо усопшим, дошло до нас. Так же как и плоские сосуды для хранения листьев коки. Все это мастерски сделано из золота.

И какие только причудливые формы не придавали здесь гончарным изделиям: фигуры людей, животных, различные плоды земные, утварь, здания, лодки.

Всего-навсего глина. Плюс, разумеется, умение, выработанное поколениями людей, терпение, любовь к делу своих рук.

...Мы видим рабов, которые несут своих господ, мы видим расправу с пленными или, быть может, преступниками, сцены войны и сцены повседневной жизни - вот нагружают лам, вот лечат больных.

Вереницей проходят перед нами вожди племен с орлиными носами, тонкими сжатыми губами, с волевым выражением скуластых лиц. Мы видим различнейшие головные уборы, вплоть до своеобразных тюрбанов, иной раз закрывающих всю голову, уши, шею, подбородок...

Снова и снова какие-то дьявольские лики, искаженные черты полулюдей-полузверей. Несут на носилках властителя, низко кланяются ему подданные. Жрец в молитве поднимает руки к небу. Сцены охоты - с копьями и сетями. Пляски воинов, к их поясам прикреплены колокольчики. Стилизованные изображения улиток. Птицы. Плоды. Растения. Предметы повседневного обихода.

Многому из того, что мы знаем о Мочике, мы обязаны керамике. Высочайшего мастерства достигли здесь люди, создавая свои фигурные сосуды, расписывая их красной и коричневой краской, обычно на кремовом фоне.

По поводу того, откуда пришли люди Мочика, где, собственно, и когда возникла их культура, особых разногласий как будто нет. По всей вероятности, этот воинственный народ выходец из известной уже нам долины Чикама.

Так же как и во времена расцвета культуры Тиауанако, здесь, похоже, были и классы, и отношения господства и подчинения.

Начнем с короткой справки. Тиауанако (неподалеку от нынешней боливийской деревушки с таким же названием) расположен высоко в горах. Примерно в двадцати километрах севернее этого сурового уголка - зеркальная чаша вод крупнейшего в Южной Америке озера Титикака: двести пятьдесят километров в длину, шестьдесят в ширину и триста четыре метра глубиной. Посреди этого озера проходит граница между Перу и Боливией.

Руины древнего города и нынешняя деревушка подступают, чуть ли не вплотную к долине реки Тиауанако, которая тянется на полсотню километров. Горы с юга поднимаются над долиной примерно на километр; те, что с севера - на двести метров. На склонах гор можно пасти скот. Для земледелия, так, во всяком случае, утверждают, в Тиауанако пригодна лишь узкая двенадцатикилометровая полоса. Еще в древние времена тут разводили картофель, а в долине произрастал и маис.

Сегодня здесь живут индейцы племени аймара.

Деревушка (а ее построили в 1570 году) была воздвигнута из камней, взятых в городе. Начиная с 1635 года, на землях, расположенных вокруг озера Титикака, возникло множество асьенд. Новые господа доставляли для своих жилищ красивые камни с рельефом и орнаментом все из того же древнего города.

Своевольничали там, как хотели, ничего не щадя. Выламывали камни и плиты. В поисках древних кладов перерывали едва ли не каждую пядь земли.

Грабеж и разрушение города продолжались и в последующие века. Когда началось сооружение железной дороги, а она прошла тут неподалеку, стали добывать в городе камень для балласта.

И по сию пору то тут, то там на шоссе, в домах можно увидеть древние камни.

Из них в нынешней деревушке построили и тюрьму. А перед входом водрузили древнюю стелу.

Разрушения мешают археологам. Мешают толком разобраться в тех стратиграфических слоях, которые, как сейчас установлено, могут дать нам мало-мальски достоверные сведения о пяти древних культурах здешних мест, которые последовательно сменяли друг друга на протяжении веков.

Самая заметная постройка в Тиауанако - это Акапана, пирамида, достигшая пятнадцати метров в высоту. От нее остался холм с вымощенной двухсотметровой площадкой - основанием, к которой вели ступени. На вершине, вероятно, находилось водохранилище и несколько строений. Холм был обнесен мощными оборонительными стенами и разделен на три террасы.

Севернее находится Каласассайя («Стоячие камни») - здание, стоявшее, возможно, на двух расположенных друг на друге прямоугольных террасах. Стены его - это массивные прямоугольные монолитные столбы, промежутки между которыми были когда-то заполнены каменной кладкой. Внутри, наверное, находилось святилище.

Рядом - «Врата Солнца»: два вертикальных каменных блока и один горизонтальный. Вертикальные блоки из гладкого камня. Верхняя же, горизонтальная, часть покрыта рельефами. Работа, видимо, не была доведена до конца: часть рельефов не завершена.

Что помешало это осуществить? Набег врагов? Смена династий? Землетрясение?

Насколько сейчас удалось установить, никакого солнечного божества, как это думали раньше, на воротах не изображено.

Название тем не менее осталось.

В километре от Каласассайи находятся руины еще одного здания: «Врата Пумы» - три большие платформы из многотонных блоков андезита, соединенных скрепами.

Шестьдесят с небольшим лет назад имя Артура Познанского прогремело по всему миру.

В 1914 году он закончил свою известную книгу «Тиауанако, или колыбель американского человека». И эта работа профессора Познанского, инженера и антрополога, члена многих ученых обществ, прозвучала так романтично, что о концепции автора заговорили повсюду.

В Тиауанако Познанский хотел найти следы развития человека чуть ли не с самого его рождения. И вполне серьезно уверял, что раньше всего на земле человек появился именно здесь.

В более близкие к нам времена, как утверждал Познанский, Тиауанако стал мощной политической и религиозной метрополией, чье влияние распространялось, чуть ли не на весь континент. Своего рода южноамериканскими Афинами или Римом. Но лишь до тех пор, пока не произошла страшная катастрофа. Колоссальное землетрясение заставило воды озера Титикака выйти из берегов и затопить город. Одновременно на него обрушилась лава разбушевавшихся вулканов. Потом последовали братоубийственные войны.

Познанский считал, что Каласассайя - это постройка, предназначенная для астрономических наблюдений и вычислений, «гигантский каменный календарь». А «Врата Солнца» для него - «срединная часть мощной стены, на которую были нанесены календарные знаки».

Сейчас многое стало на свои места. Не вызывает, например, сомнения тот факт, что культура Тиауанако сложилась в IV - III веках до н. э. и что расцвет Тиауанако относится, по-видимому, к концу первого тысячелетия нашей эры - это в ту пору значительные земли вплоть до Тихого океана оказались подчинены Тиауанако. И то, что многие здания его остались недостроенными. Возможно, и в самом деле случилось наводнение. Не вызывает как будто сомнений, что строители Тиауанако позаботились и об оборонительном характере Акапаны, хотя в мирное время, насколько можно судить, этот шестнадцатиугольный холм вместе со своими тремя террасами, водохранилищем и многочисленными зданиями служил религиозным целям. Вероятно (к этому склоняются сейчас многие ученые), для религиозных целей была предназначена и Каласассайя.

И все же полного единства взглядов тут по-прежнему нет.

Вряд ли, конечно, знаменитый город руин, как это считали еще совсем недавно, был всего лишь местом паломничества, к которому тянулись верующие как в своего рода Мекку.

Скорее, видимо, он должен был напомнить ныне неплохо исследованный, упоминавшийся уже нами Теотихуакан. Там тоже были пирамиды, храмы, святилища, дома знати. Но и узкие улочки кварталов ремесленников и городской бедноты, лавки торговцев.

Раскопки, произведенные в Тиауанако на площади примерно в двадцать тысяч квадратных метров, показали, что церемониальный центр занимал около четырехсот гектаров (из них на шестнадцати заметны остатки некогда существовавших каменных храмов и сооружений). Но археологам открылись следы еще одного города, располагавшегося вокруг центра, города домов из кирпича-сырца, сейчас, практически, невидимого: глина и пыль.

Аэрофотосъемки свидетельствуют, что Тиауанако был четко сориентирован на север. И монументальная Каласассайя, и Врата Пумы расположены строго по диагонали северо-восток - юго-запад, под углом в 45° к географическому северу.

На снимках видны также дороги, соединявшие город с земледельческой округой, видны и узкие каменные шоссе протяженностью около десяти и более километров, которые вели к какой-то основной главной магистрали, возможно, опоясывавшей озеро Титикака. И, судя по имеющимся данным, вероятно, в XII веке сильнейший удар нанесли Тиауанако индейцы-кочевники.

Без тех открытий, о которых мы рассказываем, невозможно ныне представить себе облик доколумбовой Америки.

Но они отнюдь не единственные.

Остатки поселения людей, живших на нынешней территории Перу около девяти тысяч лет до н. э., были недавно найдены в департаменте Хунин. В предгорьях Анд группа археологов исследовала одну из крупнейших в стране пещер Пача-Маттчай. Результат? Каменные топоры, ножи, копья с каменными наконечниками треугольной формы, всякого рода поделки. А главное - уверенность в том, что за несколько столетий в пещере сменилось не одно поколение людей.

...Развалины древнего города, вероятно, города Котош, обнаружили перуанские археологи в департаменте Уанука. Поселение находится в Кордильерах на высоте 4000 метров над уровнем моря. Сложенные из камней двухэтажные дома, а также храмы и другие постройки имеют форму круглых башен. Близ города, на склонах гор еще сохранились следы террас. Здесь возделывались различные сельскохозяйственные культуры.

Исследователей удивило совершенство конструкций найденных здесь многочисленных ирригационных каналов. По этим каналам с гор шла вода на поля.

Позволим себе небольшое отступление.

Хотя находки в Бонампаке сделаны еще тридцать лет назад - они в числе тех, которые составили эпоху.

300-350 тысяч квадратных километров - такова, по меньшей мере, площадь, на которой в свое время жили майя. В Мексике - это штаты Юкатан, Кампече, значительная часть штата Табаско, восточные районы Чиапаса и территория Кинтана-Роо, это Белиз и узкая полоса земли на западе Гондураса. Наконец, некоторые районы в Гватемале.

Едва ли не самая неисследованная и соответственно необжитая часть этих земель - бассейн среднего течения Усумасинты, реки, которая с возвышенностей Гватемалы несет свои воды в Мексиканский залив.

Там, где некогда находился один из наиболее цветущих уголков Древнего царства майя, ныне сплошной тропический лес. Дождь здесь идет с мая по ноябрь. Много болот, много воды, но еще больше всяких насекомых и прежде всего - комаров. Проникнуть сюда не так-то просто даже в сухой сезон. Еще недавно это было тяжелым и небезопасным путешествием. Да и сейчас, по правде говоря, тоже.

Здешние леса славятся многими великолепными породами деревьев. Помимо красного дерева растут здесь и деревья, дающие смолу, которая играет немалую роль в производстве жевательной резинки.

Так случилось, что чиклерос, как называют сборщиков этой смолы, мало-помалу принялись осваивать бассейн Усумасинты, поднимаясь вверх по ее течению.

А вскоре ранее почти никому не известное племя местных лесных жителей лакандонов - невысокого роста горбоносых индейцев с длинными, ниспадающими до плеч волосами - стало все чаще упоминаться в рассказах охотников за смолой и лесорубов.

В 1940 году насчитывалось примерно две тысячи лакандонов. Сейчас, говорят, их и того меньше. Дети джунглей живут в жилищах - навесах, крытых пальмовыми листьями. Они получают все необходимое примерно так же, как и десять веков назад: охотятся на мелкую дичь, сажают кукурузу с помощью заостренной палки, разводят бобы, тыквы, когда земля истощается, ищут, или расчищают другие участки земли.

Следует добавить, что ученые допускают возможность того, что лакандоны находятся в каком-то дальнем родстве с древними майя.

В начале февраля 1946 года два американских археолога, прослышавшие о лакандонах и древних руинах, оказались возле одного из находившихся в этих местах храмов майя, который индейцы именовали «домом Ягуара».

Они довольно долго рассматривали остатки строения, составили, как и полагается, план, тщательно все обмерили, высчитали и отправились дальше, даже не подозревая, что всего лишь в нескольких метрах, невидимый за сплошной стеной деревьев стоит еще один древний храм, который рассказал бы о культуре майя гораздо больше, чем заинтересовавший их «дом Ягуара».

Узнали археологи о существовании этого небольшого храма несколько месяцев спустя.

А дело было вот как. В том же 1946 году одна из крупных американских монополистических компаний «Юнайтед Фрут», чьи интересы в Латинской Америке достаточно велики, решила в рекламных целях снять фильм «Майя - сквозь века». Оператор Джемс Хили слыхал о лакандонах и знал, что, по мнению ряда ученых, лакандоны являются потомками населявших некогда этот район древних майя. Именно поэтому он и отправился в деревушку лакандонов.

Хили методично делал свои съемки и, возможно, на этом бы все и кончилось, если бы однажды он не обратил внимание на то обстоятельство, что время от времени местные жители по два, по три и более дней не возвращаются к себе домой. Причем они явно уходили не на охоту и не на рыбную ловлю.

Хили это заинтересовало. Долго не хотели индейцы объяснять причину своих отлучек. Но ему все-таки удалось уговорить двух молодых аборигенов, и они взяли его с собой в лес.

Неподалеку от «дома Ягуара» находилось еще одно строение.

Хили вошел внутрь.

Перед ним было три комнаты: каждая четыре с половиной метра на два с половиной, темноватые, невысокие. Три маленькие комнаты в лесу близ мало кому в ту пору известного индейского селения.

Впоследствии Хили напишет: «Храм был неказист с виду: грубая, обычная для майя крупная каменная кладка, приземистое здание. Но внутри фрески покрывали все помещение сверху донизу. Ничего подобного я в жизни не видел».

Хили не стал терять времени. Он вернулся к храму с целой экспедицией в августе 1946 года, потом - в 1947 году. В последующие два года были еще две экспедиции в Бонампак, как окрестили это место («bon» - означает «стены», «ampak» - «расписные», «покрытые рисунками»). Здесь, кстати говоря, обнаружили руины и других зданий. Целый городок, как выяснилось в дальнейшем, существовал тут в долине Усумасинты, наряду с несколькими другими, с четвертого по девятый века нашей эры.

Через несколько лет после открытия фресок ЮНЕСКО, решив издать альбом, посвященный искусству доиспанской Мексики, направило во всемирно теперь известный Бонампак свою экспедицию.

Две недели, если вести отсчет с того момента, как они вышли из последней «цивилизованной» деревни, пробирались сквозь лес семь проводников с семнадцатью мулами. На животных были навьючены осветительные приборы, медикаменты, продовольствие, гамаки.

Руководители экспедиции вылетели самолетом. Но и им последние сорок километров пришлось пробиваться к Бонампаку с помощью мачете.

Сейчас и знатоки, и любители, благодаря отменным цветным съемкам, могут получить представление об этой сенсационной находке и любоваться великолепными фресками в точных красочных репродукциях.

В высоких резиновых сапогах, в рубашках, пропитанных химикалиями, отпугивающими мошкару, с острыми мачете в руках продвигались вперед участники экспедиции. Им пришлось пробивать себе дорогу через неправдоподобно густой лес, преодолевать вязкие болота. По ночам раздавались завывания и рыки диких животных, днем вокруг них вились тучи насекомых.

Исследователи оказались вознаграждены сторицей.

Прибыв в Бонампак, они увидели площадку - девяносто на сто метров, которую буквально захлестывала буйная растительность. Деревья и кусты росли повсюду. В своем давнем и решительном наступлении они почти напрочь уничтожили следы разумной человеческой деятельности.

С трех сторон - с запада, с востока и севера - к площадке вплотную подходила насыпь, возможно, скрывавшая остатки каких-то строений. С четвертой - южной - стороны к ней примыкал холм высотой в сорок с лишним метров.

Попробуем мысленно освободить холм от заполнившей его зелени. Вот появились ступени террасы. И лестницы, и ступени, разбросанные там и тут, пересекаются, бегут параллельными рядами.

На самой вершине слева - несколько маленьких зданий. Чуть пониже - одиночные строения с тремя входными дверьми. И наконец, справа на небольшой площадке еще одно здание. Более длинное по фасаду, чем остальные, и тоже с тремя дверьми.

Здесь, в этом здании, в этом храме фрески.

Забудем о деревьях, которые росли прямо на крыше строения. Поставим на свои места в ниши над входами фигуры, давно уже превратившиеся в прах, и барельефы из штукатурки под мрамор, покрывавшие некогда стены рядом с единственным, каким-то чудом сохранившимся их собратом.

Войдем внутрь храма.

На стенах фрески. В комнате, далее всех расположенной к югу, мы видим подготовку к празднеству. Три вождя облачаются в торжественные одеяния - шкуры ягуаров, примеривают великолепные головные уборы из цветных перьев. Рядом - то ли божества, то ли люди, изображающие божества земли и девяти подземных миров. Музыканты со своими деревянными трубами, с пустыми панцирями черепах, в которые они что есть силы колотят палками, с трещетками и свистками. Слуги, поднявшие гигантские зонтики. Вот снова знакомые уже нам три вождя; теперь они при полном параде, разукрашенные, великолепные.

В соседней комнате действие продолжается. Мы видим воинский набег, нападение воинов майя на лагерь врагов; видим, как захватывают пленных и как их тащат по ступеням, и как, брошенные наземь, молят пленные о милости. Мы видим сцену жертвоприношения. Она разворачивается на ступенях храма. Под бдительным взором вождей у одного из пленников жрецы вырывают сердце, и вот уже катится несчастный по ступеням вниз.

А празднество в разгаре. Заполнили все ступени лестницы, ведущей в храм, танцовщики в великолепных одеяниях, исполняющие ритуальный танец легко, воздушно...

Что было известно до этих находок о живописи майя? Да почти ничего. Рисунки на вазах. Несколько фрагментов росписей, найденных на Юкатане, в тех городах, где блистало некогда Новое царство.

И вот Бонампак. Точность и выразительность рисунка. Многоцветие красок, умение передать настроение. Конечно, краски: голубые, зеленые, красные, белые, желтые, черные - целая гамма красок - местами поблекли. Конечно, кое-где сырость ядовитыми пятнами залила драгоценную роспись. И все же живы были фрески с их подлинными изображениями древних майя, их празднеств, их одежд, их верований, их жизни. Бесценные оставленные безвестным, но, несомненно, гениальным художником свидетельства, которые немало новых фактов ввели в научный оборот!

Можно было не сомневаться: искусство майя прошло многовековый путь развития, прежде чем достигло здесь, в Бонампаке, своих высот. Чего стоили одни только «автопортреты» майя!

На одной из стел в Бонампаке ученые нашли дату, которая соответствует 785 году н. э. Есть основания думать, что фрески были исполнены чуть позже, примерно в 790 году.

...Европа только начинала тогда выходить на арену мировой истории.

Весьма возможно, что храм был построен в честь какой-то крупной победы, а какой именно мы просто не знаем.

...Шли годы, и в упадок пришло Древнее царство. Это произошло в IX веке н. э., в эпоху великого переселения майя. Известно куда они ушли - на север. Но почему они ушли? Ученые еще до сих пор спорят об этом. Одно из наиболее вероятных объяснений - способ хозяйствования. На подсечной системе покоилось благосостояние крестьян; земли истощались - следовало искать другие. Называют и другие причины: восстание народа против своих жрецов и властителей, вторжение иноземных завоевателей, страх перед чем-то, казавшимся неотвратимым. Не исключено, например, что извержение вулкана Илопанго во втором-третьем веках н. э. послужило причиной массового переселения индейцев майя из горных районов на равнины полуострова Юкатан: пепел покрыл большую территорию - примерно тысячу триста квадратных миль, погибло много поселений и город Чальчуапа.

Вполне возможно, что покинуть древние города индейцев майя заставила совокупность всех этих причин.

Так или иначе, брошенными оказались старые центры, обезлюдели деревни, поселки. Пришел в упадок и позабыт был Бонампак с его удивительными фресками.

А потом начал свое наступление лес.

Через три года после Хили совершенно удивительное открытие сделал мексиканский археолог Альберто Луис Рус.

На сей раз все происходило отнюдь не в джунглях. Город Паленке в нынешнем Гондурасе - один из важнейших центров Древнего царства майя, был разыскан более века назад. Это о нем его первый исследователь Стефенс еще в 1840 году писал, что точностью пропорций и симметрией Паленке напоминает древнегреческие города. Давно уже вошли в историю цивилизации майя и храм Закона в Паленке, и храм Креста, и храм Солнца, и многие другие памятники этого в свое время очень большого - по меньшей мере двенадцать километров в длину и три километра в ширину - города.

Казалось бы, весьма основательно изучили ученые Паленке. Даже доказали, что, помимо всего прочего, он был главным астрономическим центром империи майя и что именно здесь был созван большой астрономический конгресс в день, означенный календарем майя «6 кабан 10 моль», иначе говоря 2 сентября 503 года нашей эры.

Но археологу всегда дело найдется.

Одно предварительное замечание. В отличие от египетских пирамид - гигантских усыпальниц фараонов, пирамиды майя всегда и во всех случаях - так считалось еще сравнительно недавно - служили как бы платформой для храмов.

Ни в одной из них не было найдено ни малейших следов захоронений.

Все началось с того, что внимание Руса привлекло устройство пола в храме Надписей, возвышавшегося на вершине двадцатипятиметровой пирамиды. Рабочие вскрыли пол. Под полом оказался узкий ход...

Три года вел здесь раскопки Рус. И выяснились интереснейшие вещи.

Ход, так же как и в египетских пирамидах, зигзагообразный и хорошо замаскированный, вел внутрь пирамиды. Затем Рус увидел лестницу, и эта лестница все дальше уходила вглубь. Так же, как и узкая, тоже уходившая в глубь пирамиды квадратная труба.

На глубине двадцати четырех метров ход заканчивался погребальной камерой.

Перед камерой, однако, находился небольшой коридорчик. В нем археологи увидели квадратный каменный ящик, а в ящике несколько нефритовых украшений - бусы, серьги, раковины, две таблички из глины. Лежала там и жемчужина.

Потом на пути археологов оказалась очередная стена и, чтобы пробиться сквозь нее, потребовалась неделя напряженного труда. Ученые преодолели и это препятствие. За стеной они увидели каменное углубление и в нем шесть скелетов.

Осенью 1952 года настал, наконец, момент, который, несомненно, принадлежит к числу самых примечательных в истории археологии Латинской Америки.

Помните рассказ Картера, знаменитого археолога, нашедшего гробницу Тутанхамона в Долине царей в Египте? «Перед нами, заполняя собой чуть ли не весь ящик, стоял огромный, совершенно целый саркофаг из желтого кристаллического песчаника. Казалось, чьи-то милосердные руки только что опустили его крышку. Какое незабываемое и великолепное зрелище! Золотое сияние ящика еще больше усиливало впечатление. По четырем углам саркофага распростерли крылья богини, словно защищая и охраняя того, кто спал здесь вечным сном».

Здесь было нечто подобное. Из густого мрака, напишет впоследствии Рус, неожиданно возникла сказочная картина фантастического неземного мира. «Казалось, что это большой волшебный грот, выточенный во льду. Стены его сверкали и переливались, словно снежные кристаллы в лучах Солнца. Как бахрома огромного занавеса, висели изящные фестоны сталактитов. А сталагмиты на полу выглядели, словно капли воска на гигантской оплывшей свече. Гробница напоминала заброшенный храм. По ее стенам шествовали скульптурные фигуры из алебастра». Пол почти полностью закрывала огромная, прекрасно сохранившаяся каменная плита.

На плите были вырезаны иероглифы: 633 год нашей эры!

А помимо иероглифов на плите был высечен барельеф, скульптурный портрет усопшего, облаченного в драгоценную одежду, с торсом, несколько откинутым назад, со взглядом, устремленным на какое-то крестообразное украшение.

Края каменной плиты украшали иероглифы. Они обозначали Солнце, Луну, Венеру и Полярную звезду.

Когда плиту подняли, то под крышкой, на дне глубокой каменной чаши, окрашенной изнутри в красный цвет, археологи увидели останки человека крепкого телосложения лет сорока - пятидесяти. Рядом находилось множество всяких вещичек из нефрита - бусы, кольца, браслеты, статуэтки. На каждой руке усопшего лежало нефритовое украшение. Один кусочек нефрита находился во рту. Огромное ожерелье из нефрита покрывало шею и плечи. На лице усопшего лежала мозаичная маска. Глаза маски были из раковин, а зрачки - из кусочков обсидиана.

Каменную трубу, а она начиналась в виде резной змеиной головы у одной из стенок саркофага и вела к полу храма, Рус назвал «каналом для души». По его мнению, эта труба как бы символизировала связь между живыми и мертвыми. Возможно, что через нее обращались во время своих таинственных обрядов к усопшему жрецы.

Еще одно принципиального характера открытие: Дзибилчатун. До 1956 года это название ничего не говорило даже знатокам. Между тем, затерянный в свирепых джунглях недалеко от Атлантического побережья этот город, как выяснилось, был некогда одним из древнейших на Юкатане: он возник в 1000 году до н. э., что само по себе достаточно любопытно.

Но дело - глубже. Дзибилчатун свидетельствует о том, что уже в те давние времена в ареал расселения древних майя входил полуостров Юкатан!

Около VI века до н. э., тогда, когда еще на месте Древнего Рима находилось этрусское поселение, возник, как теперь установлено, и один из мощнейших центров культуры майя, обнаруженный в джунглях Гватемалы: древний город Тикаль. В годы своего расцвета, в VIII веке н. э., этот, пожалуй, наиболее примечательный центр Древнего царства занимал площадь примерно в пятьдесят квадратных миль. В городе жило более сорока тысяч человек.

В 1952 году в Тикале (раскопки тогда только начались) на глубине пяти метров ниже самого древнего из известных ранее слоев нашли погребальную камеру, а в ней - скелет и посмертную маску из нефрита. Радиоуглеродный анализ показал: 221 год до н. э. Черепки в другой гробнице относились к пятому веку до н. э.

Сейчас на территории города обнаружены десятки храмов и пирамид. Самое интересное встретилось в центральной части. Здесь археологи нашли развалины более ста крупных сооружений: храмов, домов, бань, похожих на римские термы. Очищены от зарослей и земли здания древних астрономических обсерваторий. Подняты упавшие стелы.

«Раскопки в Тикале, - пишут специалисты, - самые значительные из всех, когда-либо предпринятых в Новом Свете».

Начиная с шестого века до н. э., когда здесь горели костры первых поселенцев (угольки из этих костров и дали дату!), постепенно росло поселение. С III века до н.э. воздвигали здесь пирамиды и сооружали один за другим и один на месте другого храмы. Со II века до н. э. возникают площади и архитектурные комплексы.

И вот что интересно: здесь всегда шла стройка.

Снося те или иные устаревшие или полуразвалившиеся здания, воздвигнутые из сырцевых кирпичей, майя использовали этот материал для новых построек.

С Атлантических берегов и с берегов Тихого океана привозили в Тикаль отливавшие всеми цветами радуги раковины; зеленый обсидиан из Мексики; нефрит и другие драгоценные минералы - из горных областей.

К городу примыкали сельские округа. Это здесь возделывались маис, хлопок, индиго, табак, овощи. Это здесь находилась первооснова всех богатств страны, истинное Эльдорадо Нового Света.

...А за обработанными землями вплотную - лес. Светлый лес, с деревушками на опушках, с прогалинами и полями, с саванной, где трава была, чуть ли не в рост человека. А немного подальше, за полями, порой подступая близко, порой - подалее, на склонах плато, в низинах - густые, дремучие джунгли. Деревья, обвивающие друг друга ветвями, непроходимые дебри, лианы, тяжкие испарения никогда не прогреваемой досуха земли, гигантские насекомые и опасные хищники, рептилии, вялые и болезненные цветы…

Вернемся, однако, в Перу. Летом 1976 года наконец-то увенчались успехом многолетние поиски последней столицы инков - Вилкабамбы.

О, это был знаменитый город! Он стал оплотом сопротивления индейского населения Перу захватчикам, символом борьбы за национальную независимость.

Лишь в 1572 году удалось конкистадорам вступить в Вилкабамбу. Город подвергся опустошению, жители были выселены. Совсем в другом месте возник город под тем же названием.

Настоящая же столица осталась безмолвной и безлюдной. Прошло какое-то время, и джунгли поглотили ее. Остались лишь смутные напоминания о том, где она находилась. Но постепенно и они стерлись. Не сохранились и географические карты, на которых было бы более или менее точно указано ее местоположение.

Правда, двум-трем путешественникам удалось все-таки разыскать, как теперь выяснилось, Вилкабамбу. Они увидели разрушенный город, но доказать, что перед ними Вилкабамба, они не могли.

Древний, заброшенный город, город руин. Это ведь о таких городах в свое время поэтично сказал Стефенс: «Разрушенный город лежал перед нами, словно потерпевшее кораблекрушение судно: мачты его потеряны, название неизвестно, экипаж погиб, и никто не знает, откуда оно, кому принадлежало, как долго длилось его путешествие, что послужило причиной его гибели; лишь по едва заметному, скорее даже предполагаемому сходству с известными нам типами кораблей можно с трудом догадаться о том, из каких краев был его экипаж; впрочем, ничего достоверного о нем мы так никогда и не узнаем».

В данном случае повезло, узнали. Узнали благодаря подвижническому труду, стремлению все-таки отыскать истину, довести дело до конца.

Был же город, не мог он бесследно исчезнуть!

Известный перуанский историк Эдмундо Гиллен стоял именно на такой точке зрения.

Последовали поиски старых свидетельств, документов времен конкистадоров, их перепроверка, сличение. Внимательнейшим образом знакомятся Гиллен и его помощники со старыми картами и схемами.

Они изучают все и всякие относящиеся к данной проблеме материалы, в том числе и свидетельства побывавших в этом районе путешественников. И приходят к твердому выводу: город, который видели путешественники, действительно Вилкабамба.

Исследования на месте блестяще подтвердили этот вывод.

...Пять километров в длину, два в ширину имел город. Руины четырехсот, примерно, зданий насчитали археологи - храмов, жилых построек, складов. Среди этих зданий «Солнечная обсерватория».

Вечным памятником трудолюбию, творческому гению талантливых народов, населявших Анды, остается Вилкабамба, последняя столица инков. Собрат другого исторического памятника прошлого, известного уже нам Мачу-Пикчу, заново открытого в 1911 году.

А за тысячу с лишним лет до начала эпохи инков в восьмистах километрах к северо-востоку от Лимы были воздвигнуты высоко в горах несколько каменных поселений. Их сейчас изучает экспедиция польского ученого Андре Заки.

Еще одно интереснейшее сооружение: Перуанская стена - на севере Перу. Высота стен достигает десяти метров, ширина - два метра. В четырехстах пятидесяти километрах от Лимы, недалеко от залива Чимботу начинается она и тянется вверх по склонам Андских Кордильер, образуя вместе со множеством фортов мощную оборонительную систему.

Вероятнее всего, считают ученые, стену соорудили индейцы чиму в одиннадцатом - пятнадцатом веках н. э. для того, чтобы обороняться от своих соседей - инков.

Столица чиму называлась Чан-Чан. Она находилась неподалеку от нынешнего города Трухильо.

Остатки этого древнего города Чан-Чан - в числе главных археологических достопримечательностей Перу.

На пустынном ныне побережье северного Перу находилась эта столица, столица государства, некогда соперничавшего с инкским.

Сейчас здесь бесформенные оплывшие глиняные валы, скрывающие облик едва ли не самого большого доколумбова города Южной Америки.

Еще пятьсот лет назад в сбивающий с толку лабиринт коридоров превратились многие его постройки, а то и вовсе в пыль, в песок. Вражеская атака уничтожила город.

С 1969 года начались основательные раскопки в Чан-Чане. Впрочем, не только здесь шли они, но и во многих уголках царства Чиму - от Тихоокеанского побережья до хребта Анд. Более двух тысяч археологических объектов, находящихся в долине Моче, были разведаны, изучены, нанесены на карту в последующие пять лет.

«Все дальше и дальше уходя в глубь веков, - напишет возглавлявший раскопки археолог Майкл Мозли, - мы добрались до следов первых в этих местах охотников, пировавших вокруг туши мостадонта десять тысяч лет назад».

Построенный между тринадцатым и пятнадцатым столетиями н. э. Чан-Чан стал центром государства, простиравшегося на тысячу километров вдоль побережья Тихого океана. В 70-е годы пятнадцатого века инки захватили Чан-Чан. Они ограбили город и вывезли в Куско наиболее искусных ремесленников.

Испанские захватчики организовали своего рода кампанию по поискам золотых вещей в городе. И многое переворошили, нещадно уничтожая все, что ни попадется под руку, искатели желтого металла. Немало тут велось подобных поисков и в последующие века.

Сыграло свою роль и все сокрушающее время. И все же общие очертания разграбленного, разрушенного, уничтоженного города сохранились.

Как известно, здесь, на побережье Перу, один из наиболее засушливых и суровых районов земли. Вот только один пример. С 1925 по 1972 год без малого за полсотни лет так и не выпал тут ни один мало-мальски стоящий дождь.

Археологи разыскали великолепную с инженерной точки зрения ирригационную систему, использовавшую воду реки Моче. Нашли они и следы большого канала, который доставлял воду в Чан-Чан из соседней долины - за девяносто с лишним километров.

Испанское завоевание и крушение Старого мира привели к тому, что племена, населявшие прибрежную пустыню, племена конфедерации Чиму оказались в конце концов побежденными.

Дома и участки были заброшены; запущенные каналы обмелели, заросли илом, высохли; в наступление против с таким трудом обработанных земель перешли дюны.

Девять комплексов построек насчитали археологи, девять кварталов, на территории которых располагались дворцы, сокровищницы правителей Чиму и всякого рода складские помещения. Были тут и чиновничьи аппартаменты. Правителей после смерти хоронили в пределах этих же кварталов. Им воздвигали гробницы и в гробницы, как и полагалось, клали вещи, золото, поделки из нефрита.

Очень похоже, что после смерти того или иного владыки для следующего правителя воздвигался новый «царский квартал». Старый же превращался в своего рода «заповедное место».

Большинство населения города жило в густонаселенных кварталах, в западных районах столицы, в глинобитных хижинах с соломенными и тростниковыми крышами. По приблизительным подсчетам город в период его расцвета населяло сорок - пятьдесят тысяч жителей.

Археологам удалось установить и обычное меню простого люда - тех, кто проводил каналы, ткал ткани, обжигал горшки и вазы, пас лам и делал множество других обычных жизненных дел, без которых, однако, не могли бы существовать ни властители, ни жрецы, ни само государство Чиму.

Итак, в первую очередь маис, кормилец маис. Затем кабачки, бататы, фасоль, перец. Нашлись и остатки морских свинок - деликатес, который и теперь занимает почетное место в ресторанах Трухильо. Пользовались жители и дарами моря. Об этом свидетельствовали медные крючки, остатки рыболовных сетей, сделанные из тыквы поплавки.

Сыскались здесь и остатки хлопка-сырца, кусочки нити, медные иголки. Нашли археологи шлак, окалину, каменные инструменты для обработки металлов и даже крохотную печь. В одной из приморских деревушек раскопали остатки затопленных садов и огородов. И вот что интересно: рыбаки выращивали здесь тростник, он был им нужен для плотов и лодок. На хрупких лодках из тростника они безбоязненно выходили в океан, и богат был их улов. До сих пор пользуются подобного вида лодками рыбаки в деревушках близ Чан-Чана.

Еще одна древняя культура Перу - на сей раз на южном побережье (в том числе и на известном нам полуострове Паракас): культура Наска.

Многие исследователи рассматривают эпоху Паракаса, как раннюю ступень культуры Наска, и похоже, что так это и было.

Поистине удивительные рисунки и чертежи, которые сейчас составляют одну из заслуживающих особое внимание достопримечательностей Перу, обнаружены на одном из плато неподалеку от нынешнего города Наска.

...Безводная каменистая пустыня. И гигантские рисунки: треугольники, трапеции, фигуры птиц, обезьян, ящериц, пауков. Огромные, уходящие в даль, линии. Пересекающиеся полосы. Спирали.

Фантазер Деникен, смутивший немало умов своей картиной «Воспоминания о будущем», безапелляционно утверждает: посадочная площадка инопланетян.

Вот сюда они в свое время прилетали, здесь приземлялись. И отсюда улетали.

Нет, говорят другие. Это посадочные и штурманские знаки инкских воздухоплавателей, совершавших свои полеты на воздушных шарах или аэростатах.

В доказательство своей идеи они даже проделали весьма интересный опыт.

Воздушный аппарат имел форму тетраэдра и был скопирован с рисунка, который нашли в одной из древних гробниц в Наске. Образцы тканей тоже были извлечены из гробниц. Гондолу сделали из тростника «тоторры» - его до сих пор используют для своих лодок индейцы племени урос, обитающие на озере Титикака.

Оставалось только наполнить воздушный шар горячим воздухом. По мысли экспериментаторов, если у инков действительно были воздушные шары, вряд ли они могли сыскать что-нибудь более простое для этой цели.

Все удалось на славу. И десятиметровой высоты тетраэдр с основанием около тридцати метров. И тростниковая гондола-лодка. И специально вырытая шахта глубиной в четыре метра, в которой разожгли костер.

Аппарат поднялся в воздух. Он достиг высоты примерно в двести метров, но затем стал, резко снижаться. Не помогли и сброшенные воздухоплавателями мешки с балластом. Он шел к земле, все, убыстряя ход.

Полет, однако, закончился благополучно. И хотя обоих участников полета - англичанина Джулиана Нотта и американца Джима Будмена - выбросило вон из гондолы, они не ушиблись. Тем временем шар снова принялся набирать высоту, и пролетел еще около трех километров, прежде чем совершил мягкую посадку в песок.

«Древние перуанцы, - сказал в одном из своих интервью Джулиан Нотт, являющийся вице-президентом Британского клуба воздухоплавания, - могли бы летать, используя такие шары. Делали ли они это - особый вопрос».

Первым ученым, обратившим внимание на загадочные чертежи и рисунки в пустыне Наска, был Пауль, или, как его называли на американский лад Поль Козок, немецкий исследователь, преподававший с конца 30 х годов в университете Лонг-Айленда.

В Перу он впервые попал в 1939 году - интересовался историей «цивилизаций, основанных на орошении», высокими цивилизациями Латинской Америки.

В поисках следов древних каналов и ирригационных систем он объездил немало земель на севере Перу и уже, было, собрался в обратный путь, когда случайно узнал, что в трехстах пятидесяти километрах к югу от Лимы, в Наске, тоже есть каналы.

Козок не был бы Козоком, если бы он тотчас не отправился туда. Вместе со своей переводчицей, поскольку испанский язык в ту пору знал неважно.

Переводчицу звали Мария Райхе. Так же, как и Козок, она уехала из Германии в 30-х годах. Была домашней учительницей, потом окончила математический факультет университета. Работала и переводчицей: английский, испанский, немецкий. То, что перед ними были вовсе не каналы, Козок и его спутница (а она станет впоследствии его женой) поняли довольно быстро.

Тогда что же?

Трудно сказать, кто именно из летчиков еще в 20-х годах увидел загадочный клубок изображений на пустынном плато. Бесспорно одно: именно авиации обязаны мы тому, что расплывчатые линии (порой даже не поймешь, что изображено) приобрели более или менее четкие очертания.

Именно с воздуха и открывается по-настоящему не только вся огромная панорама, но и истинная конфигурация тех или иных фигур и рисунков, и абсолютная прямизна составляющих геометрические фигуры линий (уверяют, что они ни на дюйм не отклоняются в сторону).

Это, между прочим, лишний раз подтвердил и Джулиан Нотт: «С высоты мы все-таки сумели по-настоящему оценить вид причудливых фигур и линий в пустыне Наска».

Но кто же смотрел на них с воздуха до изобретения авиации? До эры монгольфьеров?

А может быть, смотрели с каких-нибудь пирамид? С наблюдательных вышек?

Может быть, эти чертежи и схемы (они занимают, если говорить о всем конгломерате фигур, обширную площадь, примерно шестьдесят миль в длину и от пяти до десяти миль в ширину) имеют какое-нибудь отношение к астрономии? Ведь известно, что и в счислении, и в астрономии немалых успехов достигли древние народы, населявшие просторы Мексики и Перу. Земледельческим народам астрономические данные необходимы!

Именно с этих позиций подошел к делу Козок. Советский журналист В. Весенский, беседовавший с Марией Райхе, в одной из своих статей расскажет: «21 июня 1939 года Поль Козок стоял на одном из «каналов» - прямом, как стрела. Желто-бордовое солнце пустыни медленно опускалось на горбатую гору. Козок бросил последний взгляд на светило, любуясь красочным закатом, и вдруг отметил: солнце садилось точно на линии «канала», уходившего за горизонт. «Мари, какое сегодня число?» - «21-ое», - ответила она, еще не догадываясь, о чем идет речь. «А месяц?» - «Июнь» - теперь она тоже смотрела на линию, бежавшую от них по пустыне к светящемуся кругу.

Козок по опыту знал, какое большое значение придавали древние наблюдению за светилами, припомнилось ему и то, что одним из первых их достижений было открытие феномена «стояние солнца», когда оно в течение нескольких дней восходит и заходит почти в одних и тех же точках горизонта. На языке кечуа есть даже слово, означающее «привязанное солнце». Поэтому ученый догадался легко. «Это линия земного солнцестояния», - сказал Козок».

«Самая большая в мире книга по астрономии» - назовет он впоследствии рисунки Наски. С помощью этой книги жрецы, по его мнению, могли точно определить начало времен года. Рисунки Наски имели для их создателей и культовое, и прикладное значение. «Они, по всей вероятности, использовались, как атрибуты календаря, регистрировали смену времен года и столь необходимое время наступления паводка».

Ученый вновь и вновь возвращался в Наску, и в 1941, и в 1948 - 1949 гг. Вместе с Марией Райхе он, в доказательство своей концепции, открыл немало интересного. В 1959 году Козок умер.

Мария Райхе продолжала трудиться.

Старая женщина (ей за восемьдесят) самоотверженно трудится и сейчас.

Это ее стараниями гипотеза Козока становится все более весомой.

Она живет в маленьком домишке в нескольких километрах севернее города Наски, совсем рядом с пустыней. Работает она в основном по ночам: во-первых, не так жарко, как днем, во-вторых, на рассвете в утренних лучах четче видны и линии, и фигуры.

Впрочем, изучение и исследование она ведет отнюдь не только на земле. С воздуха тоже.

Еще в 1947 году, отдав собственный фотоаппарат (его прислали ей в качестве премии за фотографии рисунков Наски и ничего другого мало-мальски ценного у нее не было) владельцам первого в этих краях вертолета, она поднялась в воздух: хотела увидеть рисунки, хотела проверить свои расчеты и карты. Летела, свесившись за борт, держа в руках стационарный аппарат для аэро-фотосъемок, снятый с самолета, тяжелый и громоздкий, и рада была радешенька, что сумела все-таки уговорить сотрудников Министерства авиации предоставить ей этот аппарат.

Потом мужественной женщине летчики помогали неоднократно.

А у нее работы все прибавлялось. Разыскание фигур. Топологические планы. Нанесение линий на карту. (Учтите, есть фигуры в двести метров длиной, и линии, протянувшиеся от них в разных направлениях на десятки километров!) Проверка с воздуха - правильно ли нанесены рисунки и линии.

Райхе сумела определить, что «несколько параллельных линий указывали на точки восхода и захода солнца во время летнего или зимнего солнцестояния. Иные «следили» за восходами и заходами луны». И, по ее мнению, именно линии представляют наибольший интерес.

Что же касается рисунков, то многое здесь еще в стадии догадок.

Марии Райхе удалось достаточно убедительно ответить и на вопрос, каким образом сумели спроектировать и перенести на поверхность пампы во много раз увеличенную карту звездного неба.

...Полосками снимался каменистый грунт пустыни. Так, чтобы обнажился светлый слой находившейся под ним глины. Техника исполнения линий была такова: первоначально художники делали эскиз, сравнительно небольшой, размером два на три метра. На эскизе каждую прямую разбивали на отрезки. Эти отрезки, соответственно увеличенные, переносили на поверхность пампы при помощи двух кольев и веревки.

С кривыми древние художники, видимо, поступали также - разбивали каждую кривую на много коротких сочлененных дуг. А потом определяли на эскизе радиусы дуг и центры соответствующих им окружностей. Далее оставалось только перенести дуги - в необходимом увеличении - на местность.

Удалось исследовательнице установить и точную единицу измерения, «брасаду», 66,4 сантиметра, среднее расстояние от плеча человека до согнутой ладони.

...Высокого роста, худая, старая женщина с голубыми молодыми глазами на коричневом от загара лице продолжает свою работу.

С III века до н. э. по IX век н. э. (по другим сведениям - с I века до н. э. по VII век н. э.) расцветала в долине Наска древняя цивилизация.

В конце концов вся эта территория вошла в состав государства инков.

Авиация Перу делает подробную съемку пампы.

Всех открытий, совершаемых ныне в Латинской Америке, не перечислить. Находки следуют за находками. Иные из них и вовсе неожиданные. Мы уже упоминали о найденном на Тихоокеанском побережье Южной Мексики компасе, вероятно, принадлежавшем древним майя. Но вот еще одно сообщение: самый древний компас, возможно, разыскали археологи, занимающиеся раскопками в Сан-Лоренсо! Прибор представляет собой железную призму длиной тридцать четыре миллиметра, вдоль которой идет полукруглый желоб. Если эту призму положить на плавающий в воде кусочек дерева, она будет постоянно ориентироваться в одном и том же направлении.

...Уже более тысячи лет назад в тропических джунглях Латинской Америки существовала высокоразвитая древняя цивилизация - таков вывод, к которому пришли боливийские археологи, занимающиеся раскопками в северо-восточной части страны. Там, на территории в добрых пятьсот тысяч квадратных километров существовало множество - ученые называют цифру двадцать тысяч - поселений, которые были связаны между собой насыпными дорогами и каналами. Многие из этих каналов служили и для орошения.

Это самое значительное археологическое открытие в Латинской Америке, сделанное в последние годы, считают специалисты.

Области, прилегающие к Амазонии, вообще таят в себе еще много неизвестного.

В перуанском департаменте Амазонки в последние годы было обнаружено немало древних городков со строениями преимущественно круглой формы, возведенными из обработанных камней. Городки эти в большинстве своем относятся к десятому-одиннадцатому векам н. э. И входят они в археологический комплекс Чача-пояс, в основном раскинувшийся вдоль реки Уябамба.

Расцвета культура Чачапояс достигла в конце четырнадцатого века н. э. В начале пятнадцатого местные племена были покорены инками.

...В начале VIII века н. э. появились тут первые городки со столь характерными для здешних мест круглыми башнями из крупных камней - примерно в те же самые времена, на которые приходится расцвет Тиауанако.

Она продолжается, неустанная работа исследовательской мысли, и все новые факты становятся достоянием ученых.

И в этом лишний раз убеждаешься, читая недавно вышедший труд известного советского специалиста по расшифровке иероглифов майя Юрия Валентиновича Кнорозова «Иероглифические рукописи майя». Многие века никто не мог прочесть эти три уцелевшие рукописи, относящиеся к XII - XV столетиям. Теперь часть из них расшифрована, и они заговорили - на русском языке!

Какая в них бездна интересных сведений! Записи небесных явлений за несколько десятилетий. Перечень обрядов. Сведения о жертвоприношениях. Сведения о распорядке жизни древних майя. Данные о том, чем они питались, какие культуры возделывали. Материалы об охоте, торговле, рыболовстве, быте тех времен. «Своего рода энциклопедия, охватывающая все стороны жизни древних селений», - так охарактеризовал эти тексты Ю. В. Кнорозов. Они заметно пополнили наши сведения о майя.

Но, применяя тот, же принцип, многого еще можно достигнуть. Как справедливо подчеркивает ученый, значительное число интересных фактов наверняка содержится в иероглифических записях, найденных на каменных стелах, на стенах зданий, на монументах.

Кипу - это, как известно, существовавшая в Древнем Перу система передачи информации узелками, завязанными на шнурах различного цвета.

Но сохранились сведения, что все-таки была некогда у инков письменность!

Любопытную гипотезу, направленную на то, чтобы раскрыть тайну письменности инков - если она у. них существовала, выдвинула перуанская исследовательница Виктория де ля Хара.

Для древних народов Латинской Америки фасоль - мы уже в этом неоднократно убеждались - была одной из важнейших культур: по два урожая в год собирали земледельцы Перу даже в засушливых прибрежных пустынях. И то, что местные жители относились к ней с уважением, впрочем, как и к маису, и к кабачкам, несомненно.

Но вот почему на некоторых тканях, к примеру, на древних тканях, в которые были завернуты мумии на известном уже нам острове Паракасе, встречается, и довольно часто, изображение фасолин? Почитали фасоль, потому и изображали? Допустим. А почему такие же по-разному расположенные фасолины встречаются, на лбу глиняных изображений бога - кошки, фелино, которое было распространено по всей Южной Америке. Неужели знаки письменности?

Это просто фишки для игры, говорили многие специалисты. Не могут фасолины быть знаками письменности.

Виктория де ля Хара не согласна с этим. «Надписи инков, - пишет исследовательница, - у нас перед глазами. Нужно только как следует научиться их читать».

Доказывая свое предположение, она выделила триста с лишним «фасолевых» знаков.

Письменность Виктория де ля Хара видит и в том, что ранее принималось за узоры на одеждах инков. Де ля Хара считает, что ей удалось выделить шестнадцать знаков, а подобные знаки начертаны не только на одеждах, но и на некоторых предметах обихода, на деревянных кубках, к примеру, встречающихся чаще других. Ей, как она пишет, даже удалось прочесть слово «Куско» и «Инка». Виктория де ля Хара предполагает, что запись на одной из туник, хранящихся в музее, принадлежавших великому Инке, правителю - это отрывок из хроники.

Юрий Валентинович Кнорозов в одной из своих статей заметил: «В целом работы Виктории де ля Хара заслуживают весьма высокой оценки. Следует учитывать не отдельные увлечения, а огромную работу по сбору, систематизации и изучению совершенно не исследованного материала. Что касается введенных ею в научный оборот «надписей» на сосудах, то их, по-видимому, надо рассматривать не как примитивное письмо, а как высокоразвитую символику (возможно, достигшую такого изощренного уровня в связи с запрещением письма)».

Разве что только специальное Агентство путешествий и туристических походов каменного века (если бы оно существовало!) могло бы с достаточной степенью достоверности рассказать о всех путях-дорогах, которыми пользовались в своих походах и экспедициях, расселяясь по Новому Свету, многочисленные народы и племена Америки.

Ничто не могло помешать их продвижению. Сквозь прерии и леса, через горы, преодолевая болота, озера, реки и пустыни, шли первопоселенцы - за многие века до Колумба. Охотясь в джунглях, обживая высокогорные плато, равнины, прибрежные земли, горные долины, кочевники, охотники, собиратели, потом земледельцы, они не только заселили огромный материк, но и создали самобытные культуры.

И ряд высоких цивилизаций.

Деяния первопроходцев Нового Света навеки вписаны в великую летопись становления человечества.

Поиск продолжается. И все новые и новые маршруты ложатся на карту, все отчетливее прослеживаются глубинные корни высоких цивилизаций Латинской Америки - сквозь века и страны.

А сколько еще предстоит открыть? Еще спят в своих погребальных склепах люди неведомых нам племен, и пылятся на полках мадридских и севильских архивов давно позабытые донесения. Еще ждут своих исследователей джунгли Амазонии и бассейны других рек, прибрежные пустыни и высокогорные районы Мексики и Гватемалы, Перу и Колумбии, Эквадора, Боливии, Чили и других Латиноамериканских стран.

Многое еще предстоит сделать для того, чтобы из области воображения и догадок в область науки перешло как можно больше бесценных свидетельств истории народов этого континента.