Сан-Франциско

Первые впечатления

Встаем рано, даже раньше, чем раздается телефонный звонок с извечным "Гуд монинг, сэр", за что на наш счет ежедневно начисляется 15 центов. Подобные расходы невелики, но они преследуют вас всюду и раздражают своей навязчивостью. Нельзя буквально шагу шагнуть или воспользоваться ничтожной услугой без того, чтобы кто-то выжидающе не задержался около вас, намекая на желание получить вознаграждение.

У вас порвалась застежка на сумке или вы завернули в бумагу плащ и вам необходим полуметровый конец веревки или клочок клейкой бумаги, чтобы не растерять поклажу. Вы обращаетесь к белл-бою, и лишь после того, как замечаете его неловкое ожидание, вас осеняет, и вы поспешно лезете в карман, отыскивая разменную монету. Американцы к подобным мелким вознаграждениям относятся спокойно и всегда учитывают их заранее.

Площадь Юнион-сквер в Сан-франциско. На переднем плане въезд в подземный гараж

Поезд Лос-Анжелес - Сан-Франциско отходит в 8.15 утра по местному времени. Мы торопимся, хотя у нас еще час времени, а до железнодорожного вокзала Юнион Стейшн 10-15 минут езды на машине.

Проститься с нами приехали представители Общества американо-советской дружбы. Последние приветствия, рукопожатия. Машина трогается.

Мы не жалеем, что покидаем Лос-Анжелес. У нас такое чувство, будто мы, наконец, избавляемся от ощущения присутствия в гостях, где людям мало есть что сказать друг другу и они собрались лишь для того, чтобы полюбоваться чужими нарядами. В Лос-Анжелесе нас все время преследовало ощущение натянутости, и мы соскучились по непосредственным выражениям человеческих чувств. Может быть, это результат того, что по необходимости нам приходилось больше сталкиваться с людьми из привилегированных кругов. Лишь добрые чувства наших новых друзей из Общества американо-советской дружбы немного согрели наши души.

Вот мы въезжаем в какую-то замысловатую паутину дорожных сплетений. Над нами машины, под нами машины, всюду машины. Это знаменитый Стэк. Слева минуем памятник первым поселенцам Лос-Анжелеса в виде искусственного водного каскада под названием Форт-Мур, за ним оживленная Ольвер-стрит и, наконец, вокзал.

Наши чемоданы убирают в специальные, устроенные под вагоном отсеки, и мы налегке поднимаемся наверх. В вагоне нет никаких перегородок, купе отсутствуют. Вместо них просторный зал. Пол по всему вагону покрыт мягким зеленым ковром. Глубокие вращающиеся кресла расставлены в шахматном порядке.

Сан-Франциско. Гостиница 'Марк Гопкинс', где в 1959 г. останавливался Н. С. Хрущев

Поезд трогается и первые несколько километров ежеминутно окунается в полумрак туннелей. Поверх них дорогу пересекают многочисленные автострады. Справа увенчанное исполинским белым крестом на вершине холма проплывает кладбище-парк Форест Лоун. Слева вплотную к путям подходят холмистые отроги Санта-Моники. Мимо окон проносятся прижавшиеся к земле заводские корпуса, авиационные ангары, железнодорожные склады.

В Четсуорте долина Сан-Фернандо кончается, редеют и застройки. Справа от дороги в предгорьях Сан-Габриэль замечаем свежевыкрашенные белые изгороди. Они то круто поднимаются по холмам, то плавно уходят вдаль. То здесь, то там однообразие растительного покрова, состоящего из желтоватой, полувыжженной солнцем травы, нарушают редкие рощицы из дуба и сероигольчатой сосны. Отдельными пятнами выступают заросли вечнозеленого карликового дубка. Кое-где попадается удивительная юкка с мохнатыми лапами на концах ветвей. Ее ствол по форме напоминает ветку коралловых полипов.

Из-за холма появляются жилые постройки. По яркости раскраски они не уступают ни соломенной желтизне травяного покрова, ни лазурной голубизне калифорнийского неба. От фермы по склону спускается группа всадников в ковбойских шляпах. Перед нами ранчо кинозвезд, их загородные усадьбы. Ранчо проносятся перед нами как последний отблеск Голливуда. Далее вдоль дороги тянутся обширные плантации цитрусовых и лимской фасоли. Кое-где из земли торчат нефтяные вышки и безмолвно работающие качалки. Отсутствие поблизости людей особенно "очеловечивает" эти, предоставленные самим себе механизмы. Нам они кажутся странными живыми существами.

После Вентуры железная дорога выходит на побережье. Слева, шумно ударяясь о прибрежные скалы, пенятся зеленоватые волны океана. Справа почти лишенные растительности желтовато-красные глыбы прибрежных гор.

В этом году в Южной Калифорнии особенно сильная жара. По словам проводника, вот уже десять месяцев не было дождя. Такого засушливого года калифорнийцы не припомнят на протяжении тридцати лет. Уже начало октября, а солнце жарит немилосердно. В нашем вагоне первого класса, однако, относительно прохладно, работает охлаждающая воздух установка.

Но вот горная цепь постепенно отступает в глубь территории, уступая место изумительной по красоте прибрежной равнине. Сквозь лес финиковых пальм просвечивает белизна жилых строений, покрытых красными черепичными крышами. Впереди по ходу поезда наше внимание привлекает возвышающийся над всеми домами испанский храм с двумя симметричными башнями.

Перед нами старинная Санта-Барбара - популярнейший курорт Калифорнии.

Поезд останавливается, и мы выходим из вагона, чтобы хоть немного поразмяться и подышать свежим морским воздухом. Солнце только недавно показалось из-за гор, и их западные, обращенные к океану склоны еще затемнены собственной тенью. Это усиливает контрасты красок: с одной стороны, безбрежная синева океана, с другой - ослепляющий диск солнца на фоне яркой голубизны неба. Ниже темная, почти черная полоса горных склонов, переходящая в сочную зелень пальмового сада с ярко-красными пятнами черепичных крыш. Минут пять мы стоим как завороженные, не в состоянии оторвать глаз от чудесного зрелища.

Раздается предупредительный свисток паровоза. Одиннадцать минут стоянки истекли. Мы поднимаемся в вагон и долго смотрим в окно, стараясь запечатлеть в зрительной памяти изумительную картину природы.

Дальнейший путь более однообразен. Некоторое время мы продолжаем ехать по берегу, затем отклоняемся вглубь. К северу от местечка Сёрф, недалеко от дороги замечаем громадных размеров щит с надписью "Ванденбергская военно-воздушная ракетная база". Поодаль какие-то сооружения, напоминающие металлические скелеты строящихся зданий. Может быть, это все та же любовь к сенсациям, а может быть, желание внушить уважение к мощи США. Нам одинаково кажется наивным и то, и другое.

Ровно на полпути между Лос-Анжелесом и Сан-Франциско лежит городок Сан-Луи Обиспо. Внешне он мало чем примечателен. Вспоминаем, что в 1959 г. здесь останавливался Н. С. Хрущев, выходил на перрон, разговаривал с окружавшими его жителями. Стараемся реально представить себе всю картину этого волнующего события. Сейчас перрон пуст, и весь город кажется немного сонным.

Далее нас уже прочно отделяют от океана абсолютно голые, обтесанные глыбы невысоких гор Санта-Лючия. Полотно дороги идет параллельно узкой реке Салинас. По обе стороны от полотна обширные поля под овощами. На некоторых из них недавние следы уборки. Правильными рядами тянутся фруктовые деревья. Вот мы въезжаем в зеленое море посадок незнакомой нам культуры. Внешне это низкие, довольно пышные, ярко-зеленые кусты, расставленные на расстоянии полуметра друг от друга. От проводника узнаем, что это артишоки.

Ровно в 5 часов пополудни останавливаемся в Сан-Хосе, промышленном и административном центре долины Санта-Клара. Здесь состав расформировывается. Часть вагонов следует на Окленд, часть - в собственно Сан-Франциско. Вся процедура сортировки вагонов длится всего пять минут, и вот мы мчимся дальше, на север. Справа сильно заболоченные берега и спокойная водная гладь залива Сан-Франциско. За Сан-Матео уже сплошная, непрерывающаяся городская застройка. То влево, то вправо ответвляются подъездные пути к близлежащим предприятиям и складам. Вдали в серой предвечерней дымке еле вырисовываются контуры уходящего к противоположным берегам моста.

Далее уже ничего невозможно разглядеть - поезд поминутно ныряет в туннели. В просветах моментами появляется ровная синева водной глади, заслоняемая мощными конструкциями портальных кранов и белоснежными силуэтами морских кораблей.

Поезд замедляет ход и останавливается.

Садимся в машину и едем в отель.

Первое впечатление от города напоминает нам катание на американских горках. Машина то круто взмывает в гору, то стремительно катится вниз, придерживаемая тугими тормозами. От неожиданности мы действительно воспринимаем поездку как настоящий аттракцион. В некоторых местах улицы столь круты, что вместо обычного гладкого тротуара для пешеходов их окаймляют по обе стороны длинные ступенчатые лестницы. А одна улица, очевидно во избежание слишком крутого и опасного спуска, заасфальтирована в виде зигзага. Все пространство вне асфальтового покрытия засажено яркими цветами.

С первых же минут пребывания в Сан-Франциско бросилась в глаза компактность города, множество высоких зданий, обилие пешеходов на улицах. Мы сразу почувствовали резкий контраст между этим городом и только что покинутым Лос-Анжелесом.

Ранним утром следующего дня, наскоро позавтракав, мы вышли на улицу.

Воздух был чист и прозрачен. Между каменными пирамидами устремленных ввысь зданий открывались куски голубого неба.

День оказался как нельзя более подходящим для знакомства с городом. Стояла золотая осень, почти ничем не отличающаяся от нашей подмосковной золотой осени, разве только она была несколько мягче и все время дул легкий ветерок с океана.

После Лос-Анжелеса нам с непривычки казалось слишком свежо. Но это была приятная, бодрящая свежесть. Океан оказывает на Сан-Франциско более умеряющее влияние, чем на Лос-Анжелес. Как мы уточнили по справочнику, разница между среднегодовыми максимумом и минимумом температур в Лос-Анжелесе составляет почти 20 градусов, в Сан-Франциско она - всего 12 градусов.

Нашим первым побуждением было забраться куда-нибудь повыше, чтобы окинуть взглядом весь город.

"Клифт-отель", где мы остановились, находился на довольно крутом склоне холма. Пройдя два-три квартала вверх по улице, мы, однако, обнаружили, что в первый момент приняли за высокий холм, господствующий над местностью, гребень не единственной и не самой высокой "рельефной волны". Улица некоторое расстояние шла горизонтально, потом вновь поднималась.

Мы оказались перед выбором, куда же идти дальше? Кроме того, мы поняли, что двигаться пешком - это не наилучший способ за ограниченное время познакомиться с городом. На наших лицах, видимо, была написана растерянность, ибо вскоре перед нами остановилась машина, и средних лет скромно одетый господин любезно поинтересовался, не может ли он нам чем-нибудь помочь.

Когда незнакомец узнал, что мы русские, восторгам его не было границ. После первых приветствий он представился нам как преподаватель музыкального факультета в одном из местных колледжей. Он заявил, что был одним из тех многочисленных жителей Сан-Франциско, кто приветствовал посещение их города главой советского правительства. Тут же учитель добавил, что очень любит русскую музыку, Шостаковича считает величайшим композитором современности, приветствует культурные и особенно музыкальные контакты с Россией и что он не оставит нас одних, а непременно сам познакомит с городом.

Мы были весьма согреты теплотой слов этого незнакомого нам человека, да и сам город стал нам казаться уж не таким чужим. Нам приятно было общество этого простого и предупредительного американца, и мы охотно согласились воспользоваться его любезностью.

Мы сели в машину, которая через десять минут уже карабкалась по шероховатому асфальту невероятно крутой улицы на один из самых высоких холмов внутри города - Твин Пике.

Название Твин Пике, собственно, относилось не к одному, а к двум расположенным рядом холмам. Перевод этого названия на русский означает "близнецы".

Близнецы были почти одинаковой высоты - 300 с лишним метров над уровнем моря. Если читатель вспомнит, что высотные здания в Москве имеют в среднем высоту немного более 150 м, а Исаакиевский собор в Ленинграде 107 м, то легко представить себе, сколь разительны контрасты рельефа в пределах города Сан-Франциско.

Вид с одного из близнецов был поистине захватывающим. Перед нами открывалась великолепная, почти круговая панорама города. Ласковые лучи утреннего солнца, голубое небо, прозрачность воздуха придавали всему виденному особую яркость.

Близнецы как бы специально созданы для туристов. Лишь гора Сутро и лесистый холм Давидсона с белым крестом на макушке немного заслоняют панораму в северозападном и юго-западном направлениях. Самая же обжитая, северо-восточная, часть города открывается с холма как на ладони.

Прежде всего замечаем, что Сан-Франциско с трех сторон омывается морем. Отчетливо видна голубая гладь залива и совсем вдалеке, почти на линии горизонта, белая мозаика домов на противоположном берегу. Это пригороды-спутники Сан-Франциско: севернее еле различимый Ричмонд, южнее Беркли с выдающейся башней Калифорнийского университета и почти напротив нас, через залив, - Окленд. В оклендском направлении из воды залива торчат, заслоняя друг друга, переплетенные крест-накрест, высокие, как небоскребы, серые конструкции моста. Его полное название Сан-Франциско - Окленд Бей Бридж.

К северу от нас двумя матово-красными пятнами из-за прибрежных холмов Президио выступают опоры знаменитого однопролетного моста - Голден Гейт Бридж (мост через Золотые ворота). За ним коричневато-зелеными глыбами возвышаются замшелые и лишенные растительности нагромождения холмов соседнего графства Марин.

Сам Сан-Франциско похож на белоснежную россыпь разновеликих кристаллов, окаймленную голубизной водной глади. Преобладающие белые и светло-серые тона в окраске зданий придают городу со стороны опрятный и праздничный вид.

По скоплению небоскребов определяем деловой центр. От нас (мы находимся в самой центральной точке городской части полуострова) главный деловой район расположен на северо-восток, в направлении моста на Окленд.

Это даунтаун Сан-Франциско. Здесь расположен торговый порт, большинство финансовых и деловых учреждений города, отелей, театров. Почти от подножия нашего холма прямой лентой на несколько километров до самой воды тянется главная артерия даунтауна - оживленнная Маркет-стрит.

Маркет-стрит и ряд примыкающих к ней с юга улиц нарушают в общем довольно строгую прямоугольную планировку города. Улицы Сан-Франциско в основном тянутся или с севера на юг, или с запада на восток. Маркет-стрит идет в направлении с юго-запада на северо- восток.

В восточной части полуострова, правей Маркет-стрит, тянутся бесконечно длинные и приплюснутые к земле складские помещения, пакгаузы, нефтяные баки, железнодорожные пути, вздыбленные на серых железобетонных столбах автодороги. Вытянутые в море пирсы, напоминающие жгутики простейших животных, присосали к себе с десяток океанских торговых кораблей, кажущихся издалека игрушечными.

Здесь кипит лихорадочная деятельность. Товары перегружаются с кораблей прямо на железнодорожные платформы. Быстроходные дизели переправляют их в промышленные пригороды и далее в глубь страны.

В юго-восточной части города на резко вдающемся в залив небольшом полуостровке смутно вырисовываются леса судостроительных верфей. Здесь строятся корабли для военно-морского флота США.

Южнее даунтауна небоскребов нет. Самые высокие дома тут имеют 6-7 этажей. Среди городских построек привлекает внимание огромное здание Главного госпиталя Сан-Франциско и высокие трибуны стадиона Зиле.

Половина полуострова Сан-Франциско, обращенная к валиву, заново застроена в начале нынешнего столетия, после разрушительного землетрясения 1906 года. Дома здесь тесно прижимаются друг к другу, улицы, хотя и строго распланированы, неширокие, мало зеленых пятен садов и парков. Лишь на невысоких холмах Корона Хейтс встречаются травяные ковры спортивных площадок для гольфа и бейсбола.

Через Близнецы и другие холмы проходит исторически сложившаяся граница между старыми и новыми кварталами города.

Улицы, идущие от этих высот в противоположных направлениях - к западу и востоку, сохраняют на всем своем протяжении весьма заметный наклон в сторону воды.

Планировка и характер застройки западной, более молодой части города существенно отличается от старых восточных районов. На западе Сан-Франциско преобладают невысокие, в 2-3 этажа, жилые постройки типа коттеджей. Здесь нет промышленных предприятий и железнодорожных путей, отсутствует городская сутолока и шум. Живет тут преимущественно городская аристократия. Много учебных заведений и госпиталей.

Темным пятном выделяется на севере Президио, место основания первого испанского поселения. Когда-то в Президио размещался испанский форт. И до сих пор здесь сохранилось старейшее в городе здание испанских времен - глинобитная постройка, воздвигнутая в 1776 году.

Президио теперь владение военного ведомства США. Здесь находится штаб 6-й американской армии, а в глинобитной испанской постройке офицерский клуб.

Ровным прямоугольным зеленым массивом к океану спускается крупнейший городской парк Сан-Франциско - Голден Гейт-парк. Площадь парка 400 гектаров. Этот парк не только место, где можно поваляться на траве или покататься на лодке по одному из семи озер. Здесь находятся две академии (Калифорнийская академия наук и Полицейская академия), планетарий, несколько музеев, ботанический сад с оранжереей и два крупных стадиона.

...Мы не в силах оторваться от великолепного "живого макета". Нигде нам не удавалось с одного места получить столь полное представление о целом городе. Захваченные величием панорамы, мы еще долго не уходим, всматриваясь в отдельные куски и обнаруживая все новые интересные детали.

Но вот мы опять в шумном и оживленном даунтауне, который лишь несколько минут назад нам представлялся таким игрушечным.

У дверей отеля расстаемся с нашим новым знакомым. Договариваемся еще раз встретиться через два дня. Наш спутник непременно хочет познакомить нассо своей семьей и показать город с "макушки Марка", где можно вечером посидеть и выпить чашку кофе.

Мы горячо благодарим его за любезность и доброту, а главное за то, что он помог нам составить первое и весьма благоприятное впечатление о городе и людях Сан-Франциско.