Ковбои как они есть

Для всех ковбой - это что-то сугубо американское. А кое-кто, возможно, считает, что ковбои - основное население США. Мальчишки, во всяком случае, думают именно так. В беседе о путешествии по Америке, если в ней принимают участие и подростки, неизбежен вопрос: "Ну а ковбои?.."

Специальной встречи с ковбоями мы не искали. Половину пути на Запад человека на лошади видели лишь иногда. Но в глухом месте в штате Вайоминг мы вдруг почувствовали: ковбои в Америке все же есть. Возле коровьих стад замаячили конные пастухи. В одном месте мы поддались искушению - повернули с шоссе и, можно сказать, побывали в гостях у ковбоев. Старшего звали Альберт Сай, младшего - Боб Морсер.

На флаге штата Вайоминг изображен бизон, а на автомобильных номерах - ковбой на взбрыкнувшем мустанге. Когда-то здесь было много и тех, и других, и третьих. Сейчас ковбоев больше, чем бизонов и мустангов, вместе взятых. Но и ковбоев становится меньше и меньше, хотя Вайоминг по-прежнему называют ковбойским штатом. Если житель Вайоминга говорит, что его дед или отец были ковбоями, в голосе звучит гордость. Для местного мальчишки до сих пор нет большей похвалы, чем услышать, что он "настоящий ковбой".

Слово ковбой произносится так: "кау-бой". "Кау" по-английски корова, "бой" - парень. Вместе получается "коровий парень", то есть парень, который находится при коровах. Другими словами - пастух, конный пастух.

Профессия ковбоев возникла в Америке в середине прошлого века вместе с пастбищным скотоводством на малозаселенных просторах Запада и Среднего Запада. "Коровий бизнес" принадлежал тогда двум-трем десяткам "коровьих баронов", как здесь называли крупных скотопромышленников, а ковбои были у них батраками. Эти гордые бедняки были смелые люди и лихие наездники. Десять парней управлялись со стадом в две-три тысячи голов. Каждый ковбой был пастухом, сторожем, ветеринаром, погонщиком. Затерянные в бесконечных пространствах люди оставались один на один со стихией и потому умели чутко угадывать перемены погоды, по малозаметным признакам находили водопои и укрытия для скота. Жизнь людей была примитивна и тяжела. Но неписаная этика пастухов даже и разговора о тяготах не признавала. Лишения возмещались привольной жизнью, удалью, иногда рискованным ухарством. Конь для ковбоя был самой большой радостью и единственным достоянием. Большинство пастухов ловили и объезжали диких мустангов.

Именно в те времена родилась ковбойская поговорка: "Нет такой лошади, на которую нельзя было бы вскочить, и нет такого человека, которого конь не мог бы сбросить".

Весною ковбои собирали стада - выжечь клеймо на телятах. Осенью гнали коров на дальние расстояния для продажи. Из Техаса, Колорадо, Вайоминга и Монтаны шли стада на восток, к железным дорогам, чтобы закончить путь на бойнях Чикаго или Сан-Луиса. Шли сквозь палящую жару и пыль, ночные грозы и ранние зимние метели. Шли часто по незнакомым местам. Ковбои высылали вперед разведчиков найти воду и места для коротких стоянок. Приходилось отстреливаться из шестизарядных "смит-вессонов" от степных волков, бандитов и непокорных индейцев. Ночью койоты, гром или выстрел могли мгновенно поднять дремавшее стадо. И тогда случалось то, чего всегда боялись даже самые опытные пастухи. Тысячи объятых ужасом животных мчались в темноту, не разбирая дороги, ломали ноги, давили упавших, подымали на рога лошадей вместе с людьми. Надо было обладать мужеством и ловкостью, чтобы завернуть, остановить обезумевшее стадо.

По ночам, когда коровы ложились, пастухи шагом объезжали стадо, насвистывали или напевали - успокоить животных. Простые парни не знали напевов, кроме тех, которые слышали в детстве от матерей, да еще гимнов, которые слышали в церкви. Этой музыкой они успокаивали коров и подбадривали себя. Слова для песен они придумывали сами. Так родился ковбойский песенный фольклор - одно из сокровищ американской культуры.

Среди ковбоев были свои поэты и композиторы. Знаменитый писатель Отенри одно время работал ковбоем. Ковбоем был известный американский художник Чарлз Рассел. В музее города Коди (штат Вайоминг) мы видели его полотна и зарисовки, сделанные на привалах во время нелегкого пути со стадами. У него были сотни друзей: ковбои, охотники, фермеры, мексиканцы, индейцы многих племен. Когда Рассел умер в 1926 году, писатель-ковбой БИЛЛ Роджерс сказал так: "Он оставил нам не только свои картины, но пример умения ценить дружбу между отдельными людьми и целыми народами".

За четыре месяца перегонов пастухи проходили две тысячи километров, оставляя позади пепел ковбойских костров, а подчас и могильные холмики с камнем вместо креста. Сохранился дневник некоего Джорджа Даффилда, гнавшего в 1866 году стадо из Техаса в Айову. Вот отдельные строчки:

"Вчера, переправляясь через реку, двое парней утонули..."

"Руки мои кровоточат. Ни крошки хлеба уже третьи сутки..."

"Опять кошмарная ночь. Небо полыхало и грохотало. Прерии сотрясались от топота копыт..."

"Спина в нарывах. Больно даже от прикосновения рубахи. Болит голова. Еле держусь в седле..."

"Вчера наткнулись в траве на человеческий скелет..."

Так было. И на ковбоя в те времена смотрели не иначе как на дикого, неотесанного грубияна, пропахшего потом и коровьим навозом. Романтика пастушеской жизни существовала только для самих ковбоев. Но на грани столетий Америка вдруг увидела: ковбои - это часть ее истории, наиболее самобытная часть. В пастухах разглядели ярких, интересных людей. Их удалью, мастерством конной езды, мужеством, умением спать на голой земле и метко стрелять стали восхищаться. Этому способствовали и сами ковбои, устраивая праздники "родео" (отгон скота), где демонстрировали свою удаль.

Организаторы всякого рода зрелищ быстро почувствовали золотую жилу. Коммерческие "ковбойские ансамбли" со скачками, ловлей быков, стрельбой, бросаньем лассо и набегом индейцев появлялись один за другим. Особенно преуспел со своим пышным аттракционом знаменитый Коди (прозвище - Буффало Бил), сам очень смелый охотник, ковбой и сорвиголова. Он набрал в свою труппу подлинных ковбоев и "подлинных индейцев". Сам Коди выступал не только способным организатором, но также исполнителем коронных номеров представления. Ковбойский аттракцион "Дикий Запад" более десяти лет был едва ли не самым знаменитым зрелищем Америки и Европы. Газеты тех лет полны восторженных отзывов о ярком, массовом представлении. Марк Твен восхищался ковбоями. Однако дороговизна подобного зрелища свела его постепенно на нет. Но тут подоспело кино. На золотую жилу ковбойства оно набросилось с жадностью и разрабатывает ее по сей день. Пастух постепенно превратился в лихого экранного парня в широкополой шляпе, в сапожках с высокими каблуками. У этого щеголя с ярким платком на шее и с двумя пистолетами на бедрах вроде бы и забот никаких - скачи на лошади, кидай аркан, стреляй, похищай, догоняй, дебоширь в кабаках. Невозможно сказать, сколько картин накручено с участием этого персонажа. Историческую реальность Америка превратила в некий красочный сон, который до сих пор затаив дыхание смотрят подростки да и взрослые тоже.

А подлинные ковбои постепенно в Америке исчезают. Былые пастбища - прерии давно распаханы. Стада коров стало выгодным держать на приколе в загонах и кормить зерном из кормушек. Пастухи остались только в немногих местах. И это, как правило, уже не прежние молодцы. Средний возраст- под шестьдесят. Ковбоя чаще увидишь уже не на лошади, а на "джипе" (а то и на вертолете). Дальних перегонов скота теперь уже нет - рельсы и автодороги протянулись до самых дальних ранчо, скот на бойни увозят в вагонах, в грузовиках.

Раньше ковбой презирал любую работу, кроме той, что связана была с ездой на лошади. Если от пастуха хотели избавиться, его заставляли рыть ямы для кольев ограды. Это считалось оскорбительным. Уважающий себя пастух, чтобы сохранить лицо, ломал рукоятку лопаты и уходил от хозяина, не оборачиваясь. Лопата осталась символом. Ее и теперь показывают ковбою, когда хотят сказать, что в нем не нуждаются. Но нынче ковбой выполняет любую работу: чинит мотор, насос водокачки, готовит корма, строит загон, обносит пастбища проволокой. Былая романтика испарилась, а труд, тяжелый, как прежде, остался.

- Вот посмотрите, - говорит Альберт Сай, - не ладонь, а сплошная мозоль. От лопаты и от лассо...

С добродушной откровенностью ковбой задирает клетчатую рубаху (ковбойку!).

- А это от бычьего рога отметка. Нога сломана. Плечо вывихнуто... За сорок лет скачек по этим буграм чего только не было.

Быком был придавлен. С мустанга летал как мячик. Работа - двадцать шесть часов в сутки! А не бросаю. И даже не представляю, как можно было бы жить иначе. Такие вот парни теперь в пастухи неохотно идут. Можно сказать, совсем не идут. Вот только Боб почему-то присох. Не иначе женитьбу замыслил в штате Вайоминг. - Старик дружески шлепнул сидевшего рядом парня по пояснице. - Так или нет?..

Двадцатишестилетний Боб с таким же интересом, как и двое гостей, слушал рассказ о старой ковбойской жизни, лишь изредка что-нибудь добавляя или тоже расспрашивая. Он "присох" к этим пустынным и вольным местам после армейской службы. Вернулся было домой в Техас (отец тоже ковбой), но скоро явился назад и сказал, что намерен тут, в Вайоминге, поселиться...

- Не жалуюсь. Это все по мне...

- Да, в парне есть все, чему полагается быть у ковбоя, - добавил словоохотливый Сай. - Встаем с зарей. Ложимся в потемках.

Однако ухитряется на свидание ездить...

Смутившийся Боб шлепнул друга по спине рукавицей, вскочил на лошадь, отъехал в сторонку. Парнем можно было залюбоваться. Статный, крепкий. Рубаха небрежно распахнута на груди. Лицо загорелое, привлекательное.

- Бобу можно, пожалуй, и в Голливуд...

- Застенчив он для кино, - сказал старший. - И ведь что главное - в жизни ковбои почти всегда такие и есть. А на экране посмотришь - головорезы. Я, впрочем, уже лет восемь не видел кино. Не поверите, некогда!

За время нашего разговора коровы с телятами расползлись по пригорку.

- Боб сейчас вам покажет, как управиться со скотиной, - подмигнул старший, отхлебывая воду из фляжки. - Ну-ка, Боб...

Парень не стал ломаться. Надвинул поглубже шляпу, надел рукавицы, поправил лассо, висевшее у седла. Бешеная скачка по кругу сдувала телят и коров на середину поляны. Но один строптивый бычок резво засеменил к синеющей горке. Вот тут мы увидели, как бросают лассо. Бежавший бычок запнулся, мелькнули в воздухе ноги бычка. Не успел он вскочить, как парень уже вылетел из седла. Четверть минуты - и бычок уже даже не трепыхался. Связан.

- Ну как? - восхищенно обернулся к нам старший пастух. И, опережая гостей, сам подытожил: - Молодец! Я так не смог бы. На стоящий ковбой! На родео девки с ума сойдут...

Праздник родео в здешних местах - нечто вроде смотра ковбойской художественной самодеятельности с красочным ритуалом и четкими правилами. Желающих себя показать - излишек. И потому участник родео обязан сделать вступительный взнос - долларов 30 - 40. Таким образом, не уверенных в своих силах сразу же отметают. Зато победители получают призы и восторг зрителей, что, конечно, ковбою дороже всяких призов!..

- Уверен: весь успех достанется в этом сезоне Бобу, - подмигивает старый пастух, откровенно любуясь парнем.

...Были у пастухов и вопросы гостям.

- А как у вас со скотом? Что получает пастух? Есть ли в хозяйствах лошади?

- Да, - вздохнул Сай, - везде пастух раньше всех видит солнце...

И конечно, беседа коснулась того, почему мы в Америке. Что видели, что понравилось, что не понравилось? Подобные разговоры простой человек кончает почти всегда одинаково: "Надо жить без войны..."

Пастух Сай эту популярную мысль выразил так:

- Что нам делить?! Мы пасем своих коров.

Вы пасите своих. Ведь так все просто. А грозить друг другу бессмысленно. Мне отец еще говорил: едешь с ружьем - навстречу тебе тоже выйдут с ружьем. Ах, как важно не трясти бы друг у друга под носом этими ужасными бомбами.

На прощание вместе сфотографировались. Потом мы наблюдали скачку двух умелых людей. У самого горизонта они оглянулись, привстали на стременах...

Три дня мы были в ковбойском штате Вайоминг. Лихие наездники пестрели на бумажных листах, на рекламных щитах и эмблемах, в пляске электрических огоньков осаживали лошадей на фасадах кинотеатров. Мелькали автомобильные номера и дорожные указатели с ковбоем на взбрыкнувшем коне. И лишь кое-где на холмах мы видели живых всадников.