Глава третья. Ультраправые: переиграть историю

Ультраправые: переиграть историю

Нарастание правых тенденций внутри страны, консолидация реакционных сил, прорыв их к власти оказали прямое влияние на международную политику США. Идеология панамериканизма с самого начала была достоянием крайне правых. Она переплеталась с национализмом, расизмом, шовинизмом, джингоизмом, щеголяла консерватизмом во всех его исторических обличьях.

В маккартизме - тугой узел имперского мышления и действий правого лагеря США, Здесь - исходная точка послевоенных консервативных течений, стремившихся позднее - в 60-80-х годах - овладеть рулем американской внешней политики, направляя ее в единственно возможном, по их мнению, направлении - к сохранению и упрочению американского господства в мире, к мировой гегемонии. Во времена маккартизма была до предела, можно сказать, до абсурда доведена и классово-политическая цель "Pax Americana" (мира по-американски) - антикоммунизм, антисоветизм.

Конечно, сопряженность имперского подхода и антикоммунизма родилась в среде американских правых задолго до того, как сенатор Дж. Маккарти возник в качестве нового "мессии" антикоммунизма дома и на международной арене. Но никогда, должно быть, ранее в американской политической элите имперская идея не была так четко и неразрывно связана с антикоммунистической, антисоветской ориентацией внешней политики США. Сегодня это надо вспомнить, чтобы понять эволюцию американской внешней политики под натиском крайне правых сил в 70-80-х годах.

Американский консерватизм, в том числе и в сфере внешней политики, явление многослойное, исторически менявшееся в организационном плане, а иногда и по своему составу. Разделение его на отдельные "этажи", фракции, сменяющие друг друга течения весьма условно. Взаимопроницаемость, взаимовлияние, наследственность и преемственность почти всегда превращают правых в США в более или менее единый исторический массив. Но различать, видеть разные пласты и ипостаси правых, особенно во внешнеполитической идеологии и практике США, можно.

Правые радикалы и консерваторы, и это надо всегда принимать в расчет, традиционно имеют сильные позиции в "среднем классе" - его взглядах на экономику и политику, хотя воззрения всего "среднего класса", особенно в некоторые периоды американской истории, вовсе не сводились к правой идеологии. Особенно понятна была "среднему классу" "американская мечта", как ее называют в литературе. "Американская мечта" всегда имела сильный "имперский" внешнеполитический акцент, по сути дела воспроизводивший идею "мира по-американски". Консерваторы владеют сознанием значительной части "среднего класса" во многом потому, что он, как уже отмечалось, податлив манипулированию, бездумно воспринимает их интерпретацию политического развития в стране и за ее пределами. Такая восприимчивость к идеологии и политике монополистической буржуазии объясняется прежде всего тем, что сам "средний класс" в известной мере носитель националистических, расистских, шовинистических, милитаристских настроений и устремлений.

В этой среде родились, в ней действовали, получая признание и поддержку, практически все ультраправые организации, возникавшие и действовавшие под руководством различных лидеров в те или иные отрезки времени 50-80-х годов. Все они пропагандировали "имперские" идеи и замыслы. В конце 60-х годов, по сведениям "Первого национального справочника правых групп, публикаций и некоторых лиц", в США насчитывалось около 2600 таких организаций и групп. Кроме уже упоминавшихся в другой связи, среди них можно назвать "Христианский антикоммунистический крестовый поход", "Американцы за конституционные действия", "Мы - народ!", "Национальная студенческая ассоциация", "Американская независимая партия", "Консервативная партия Нью-Йорка", "Крестовый поход христиан", "Лобби свободы",

Иногда считают, что все эти организации объединяли людей, не слишком разбирающихся в политике, действующих по невежеству. И тогда легко сказать: что с них возьмешь, если они не видят исторических перемен, не понимают их причин, требуют от внешней политики США "крайностей" как в целях, так и в методах, инстинктивно тянутся к идее американского мессианства, ибо воспитаны на ней с малолетства.

Спору нет, консерватизм "среднего класса" подчас не имеет интеллектуальной и рациональной основы, не выражен столь отточенно и изощренно, как у правящего слоя монополистической буржуазии. Но нельзя забывать о научных центрах и средствах массовой информации, где сосредоточены "повивальные бабки" правых из интеллектуалов. Они-то и придают примитивизму правого мышления респектабельный "товарный" вид, приемлемый для широкой публики. Глубоко укоренившийся в "среднем классе" консерватизм стабилен, крепок и весьма активен. Это не только объект манипулирования верхов, не только инстанция, к которой они каждодневно апеллируют, не только их постоянная, довольно надежная опора и поддержка, но и проводник идей, питающих имперскую политику вашингтонского эшелона власти, подталкивающих верхи в этом направлении.

В среде американской монополистической буржуазии консерваторы делят власть и влияние с либералами по принципу маятника. Но и здесь разграничение не является простым делом. Политологи, стремясь расщепить волос, улавливают непроверяемые тонкости в определениях, видят - порою придумывают - самые удивительные гибриды: левых и правых либералов, соответственно левых и правых консерваторов. Как они умудряются провести грань между правыми либералами и левыми консерваторами, сказать трудно. Нащупать различие между либералами всех мастей и консерваторами во всем их спектре, опираясь на дихотомию двух буржуазных партий - демократической и республиканской, практически невозможно, если не поддаваться уговорам банальных писаний американских авторов. Перебежки от одной такой неформальной, умственной конструкции к другой для американских политологов вполне обыденное и нехлопотное дело.

Ознакомим читателя с примером подобного "теоретизирования". Известный американский политолог Д. Белл совершил глубокую эволюцию вправо и еще правее. Выступая на симпозиуме "Кто левый, что является правым?", он попытался дать следующее определение правым: "Либеральный консерватор (скажем, Милтон Фридман) верит в свободный рынок и в право индивидов делать с собой все, что им угодно... Консервативный консерватор (например, Лео Страусе) полагает, что массы должны воспитываться философской элитой и что необходима цензура, которая не позволяла бы людям читать порнографические книги. Консервативный либерал (вроде Пола Самуэльсона) убежден в достоинствах смешанной экономики, не зная, впрочем, какова пропорция "смеси". Либеральный либерал (подобный Джорджу Макговерну) верит в необходимость больших государственных расходов и в систему социального обеспечения"^*.

^* (Who's Left, What's Right? A Symposium. "Encounter". London. 1977, vol. 48, N 2, p. 8-9.)

И самое важное: такого рода разграничения еще имеют какой-то смысл, когда говорят о внутренней политике, особенно об отношении к роли государства. Но совсем иначе, зачастую полностью меняя сложившиеся конфигурации, располагаются демаркационные линии, едва дело заходит о проблемах внешней политики, об "имперском" мышлении с ее сугубым антикоммунистическим, антисоветским контекстом. Правые едины в главном, они отличаются накалом милитаристских и агрессивных притязаний, крайней воинственностью конкретных рекомендаций.

Более или менее очевидную разницу между правыми можно заметить лишь тогда, когда они оказываются в неодинаковом положении относительно власти. Одно дело теория и совсем другое - практика. Одно дело - осуществление внешнеполитического курса как бы извне, издали, опосредованно. Другое дело - повседневное воздействие на механизм принятия решений. И уже совсем иное положение, когда правые внедряются в высшие звенья этого механизма, оказываются на вершине власти в Белом доме, в основных министерствах и ведомствах.

Процесс продвижения правых к власти развивался в послевоенное время неравномерно: были удачи, были и спады. Возьмем краткий отрезок времени, связанный с политикой разрядки, которая рождалась в муках, поскольку правящая элита США стояла перед трудным для себя выбором. Политика, направленная на ослабление напряженности, просуществовала недолго - в начале 70-х годов при администрации Р. Никсона. Ей сразу же стали оказывать сопротивление различные группировки в правящих кругах США. Как уже отмечалось, немаловажную негативную роль сыграл здесь Картер, особенно в два последних года своего президентства. На этой почве произошел поворот к острой конфронтации и военно-силовым принципам внешней политики при администрации Р. Рейгана. И на всех этих этапах внедрение правых в механизм внешней политики имеет прямую связь с действиями США на международной арене.

Американские правые сегодня с сожалением вспоминают о временах Карибского кризиса 1962 года. Именно в нем они видят последний всплеск политики, опиравшейся на ракетно-ядерное превосходство США. Затем наступил перелом, обозначивший к концу 60-х годов равновесие стратегических сил. Поражение в Юго-Восточной Азии привело к "вьетнамскому синдрому". Потерпели провал и провокации против некоторых социалистических стран в Восточной Европе. Это все и вынудило Р. Никсона пойти на разрядку напряженности в мире. Здесь исходная точка современного мышления и действий правых в контексте "Pax Americana".

Карибский кризис был связан с возрождением правых сил в начале 60-х годов, когда усилилась пропаганда тотального антикоммунизма. Их почерк разительно похож на тот, которым правые изображали свои требования к внешней и военной политике в конце 70- начале 80-х годов. В недавно вышедшей в США книге "Достаточно будет лопат: Рейган, Буш и ядерная война" видный американский журналист Р. Шеер, встречавшийся со многими своими "героями" - деятелями правых сил, пишет, что идея "окна уязвимости" США, вытащенная на свет божий правыми в борьбе с ОСВ-2 и в желании подтолкнуть затею с "довооружением", напоминает версию о "разрыве в ядерных вооружениях", которая была разыграна во время избирательной кампании Дж. Кеннеди в 1960 году. Кеннеди тогда предложил простой лозунг, который избиратели могли "купить". Кандидат в президенты от демократов усиленно использовал тезис, что республиканцы допустили якобы "разрыв в ядерных вооружениях" между США и СССР. "Когда он был избран, - отмечает Р. Шеер, - и ознакомился с данными разведки, то обнаружил, что Советы имели лишь немного ракет в сравнении с тысячами наших. Но это не имело значения. Ко времени, когда это было им обнаружено, он стал президентом"^*.

^* (R. Scheer. With Enough Shovels: Reagan, Bush and Nuclear War. New York, 1982, p. 67.)

Правые, стремясь ориентировать администрацию демократов на жесткую конфронтацию с СССР, не теряли времени даром ни в ходе избирательной кампании, ни в первые годы пребывания Дж. Кеннеди у власти. Они усиливали нажим на Вашингтон. И в ряде случаев администрация им уступала. Более того, опиралась на их поддержку, искала ее. Именно в марте 1962 года журнал "Лук" в статье "Возрождение правых" отмечал, что возрождение правых "началось 18 месяцев назад и теперь, подобно пожару в прериях, бушует на Юге и Западе"^*. Журнал отмечал, в частности, активную деятельность правых в Далласе.

^* ("Look",1962, March 13, p. 21.)

Эта география влияния правых в начале 60-х годов весьма поучительна. На Юге, в Далласе, был впоследствии убит Дж. Кеннеди. На Западе, в Калифорнии, деятельность правых была связана с Р. Рейганом. Интересен и отсчет времени: "18 месяцев назад" - это ноябрь 1960 года - выборы, на которых победил Дж. Кеннеди. На правых и была рассчитана версия о "разрыве в вооружениях". Тогда-то и начался подъем в движении ультраправых.

Один из далласских правых, Дан Смут, вел тогда программу в передачах 32 телевизионных и 52 радиовещательных станций. Его соратник Д. Льюис - глава лос-анджелесской фирмы "Льюис фуд корпорейшн", выпускающей консервированные корма для собак, был в числе финансистов этой программы. "Коммунистический заговор в Вашингтоне, - говорил Д. Льюис, - представляет даже большую опасность, чем во времена Алджера Хисса и Гарри Декстера Уайта (их преследовали маккартисты. - А. Я.). Государственный департамент выполняет работу коммунистов лучше, чем они сами".

Сам Дан Смут - бывший служащий ФБР. После девяти лет службы в этой организации он вышел в отставку и стал руководителем передач по радио и телевидению, финансируемых Х. Хантом - техасским мультимиллионером. Разумеется, это были крайне реакционные по содержанию передачи. Потом он создал свою организацию, найдя других финансовых "доноров". Он метал громы и молнии по поводу не только Москвы, но и Вашингтона. Крайне правые взгляды Д. Смута относились и к внутренней политике (он неистово нападал на идею усиления федерального правительства, политический курс Г. Трумэна, "Новые рубежи" Дж. Кеннеди, республиканизм 60-х годов, именуя их не иначе как "философией коммунизма, фашизма и нацизма"), и к внешней политике (он требовал, чтобы США вышли из ООН, "силой опрокинули" Фиделя Кастро, бойкотировали бы Россию, если она "не уйдет" из Восточной Европы). Убеждения Д. Льюиса также не оставляли сомнений: бывший президент Д. Эйзенхауэр был "сознательным агентом тайного коммунистического заговора". В области внешней политики выражался еще категоричнее. Например, о Кубе он сказал: "Я бы смел коммунистов с лица земли в 24 часа".

Журнал "Лук" доказывал, ссылаясь на того же Д. Льюиса, что идеи Смута благоприятствуют бизнесу, поскольку "люди так восторгаются постановками Дана, что они скормили бы собачьи консервы людям, если бы им это позволили. Тысячи пишут нам, а сотни тысяч покупают товар, поскольку им нравится наша программа". Это и есть "средний класс" США в его идеологическо-предпринимательском консервативном традиционализме. И сегодня он такой же, каким был в начале 60-х годов, хотя многое изменилось в мире с тех пор.

Ф. Небел в статье о возрождении правых в США в начале 60-х годов не ограничивается этими двумя фигурами. Он описывает множество организаций и лиц, формировавших тогда лагерь правых, делает попытку отличить сторонников крайне правых от "умеренных" консерваторов. Консерватор, по его мнению, убежден, что США "должны посвятить себя победе над коммунизмом", он решительно выступает против экономического диалога с "коммунистическими" государствами. Крайне правый разделяет, как уверяет "Лук", эти воззрения, но идет еще дальше. Он убежден, что внутри администрации США орудуют "коммунистические заговорщики, стремящиеся помешать осуществлению их целей".

На вопрос, чего же хотят крайне правые, автор из журнала "Лук" приводит длинный список требований в области внешней и внутренней политики. Сошлемся лишь на те из них, которые касаются внешнеполитического курса: блокировать Кубу или вторгнуться на нее. Выйти из Организации Объединенных Наций. Объявить войну коммунистическим партиям всего мира. Покончить с дипломатическим признанием России и других коммунистических стран. Сократить до минимума помощь иностранным государствам. Свернуть культурный обмен с СССР. Не вести переговоров с коммунистами. Цель очевидна: создать в мире обстановку предвоенного психоза, предвоенной истерии.

Опять-таки бросается в глаза сходство с тем, что мы слышим от правых в конце 70-х - начале 80-х годов, том числе и от лиц, облеченных высшей государственной властью. Родство этих подходов несомненно.

Журнал "Лук" попытался тогда ответить на вопрос: что же привело к столь бурной активизации правых сил в эти 18 месяцев? Хотя правые имеют разные мнения на этот счет, Ф. Небел после двух месяцев бесед как с рядовыми, так и с высокопоставленными сторонниками правых пришел к весьма категоричному выводу: Куба оказалась тому "причиной". Но он наряду с этим выводом выстроил и более длительную причинно-следственную связь. Оказывается, на "донышке" причин взлета правых лежит разочарование, подстегнутое неспособностью США выиграть корейскую войну и боязнь "коммунистического нашествия". Провал американского вторжения на Кубу в 1961 году дал правым богатейшую пищу для демагогии. "Искусные лидеры правых принялись за работу, пустив в ход густую заварку антикоммунизма, чтобы поколебать устои правительства", - писал "Лук", как бы предвещая аргументацию и действия правых в США в ситуации 70-х годов.

Характерны в этом отношении сентенции вашингтонского журналиста-консерватора, писавшего в журнале "Америкэн опинион", что возрождение правых произошло вследствие огромного разочарования тем, что Соединенные Штаты стали сползать со своих позиций мирового превосходства, а также возмущения "нашей неспособностью сдержать это сползание. К этому следует добавить тревогу относительно нового правительства, политика которого скорее ускоряет, чем сдерживает, это сползание". Сегодня звучит та же мотивация, та же фразеология, что и тогда, в 60-х.

Это симбиоз маккартизма, гуверовской идеологии ФБР, врожденного упоения силой, гегемонизма. И, конечно, в подобных рассуждениях присутствует достаточно явно образ "Pax Americana", стремление подталкивать правительство к реализации такой идеи, даже если это могло бы привести к опаснейшему ракетно-ядерному кризису вроде Карибского.

К моменту, когда Вашингтон пошел на усугубление Карибского кризиса, кампания правых, на которых и была ориентирована версия о "разрыве в ядерных вооружениях", выдвинутая демократами против республиканцев, была уже в самом разгаре. Не в последнюю очередь правые определили "кризисный" менталитет демократической администрации в 1962 году. Правые шли напролом, они толкали администрацию Дж. Кеннеди к ядерному авантюризму. Когда же лидеры правых обнаружили, что Дж. Кеннеди склоняется к взвешенным действиям, обнаруживает склонность вести переговоры с СССР, президента убрали "старым американским способом".

Правые стали рваться на арену национальной и внешней политики еще более напористо и открыто. В истории правого движения, ориентированного на имперскую" политику, не прошла незаметной попытка Б. Голдуотера завоевать Белый дом на выборах 1964 года. Он шел с программой, пронизанной "имперскими" идеями в самой резкой, недвусмысленной форме. Аризонская группировка крайне правых была поддержана всем конгломератом реакционных организаций в стране. Выборы, однако, были проиграны. Но в американской политической элите считается, что именно тогда правые организационно окрепли.

В имперских, антикоммунистических убеждениях Р. Никсона сомневаться не приходится. Его прежняя близость к Маккарти подавала правому движению некоторые надежды. Но Никсону пришлось действовать в условиях, стеснявших свободу его политического маневра. Эти условия были созданы двумя основными обстоятельствами. Сначала обнаружился факт сложившегося равновесия стратегических сил США - СССР, что в принципе переводило "Pax Americana" в сферу недостижимого военными средствами. Военно-стратегический кризис совпал с военно-политическим из-за поражения во Вьетнаме.

Одна из фракций правящего класса США сделала из всего этого, хотя и на время, более или менее реалистические выводы, была вынуждена пойти в определенных целях и границах на разрядку напряженности в мире. Но крайне правые усмотрели в этом "сползание" США с позиций мирового превосходства, обвиняя Р. Никсона и Г. Киссинджера в том, что они не могут и не хотят остановить это сползание, играя на руку русским. Правые нагнетали в различных слоях населения, прежде всего в "среднем классе", чувства унижения и страха, националистические и шовинистические настроения, переводя их в русло антикоммунизма и антисоветизма. Они усилили обработку общественного мнения в алармистском духе, требуя новой гонки вооружений, чтобы обеспечить "национальную безопасность" США, оказавшуюся якобы под угрозой из-за "роста военной мощи" Советского Союза.

На арену борьбы правых за коренное изменение внешней и военной политики США вышли две группировки, несмотря на некоторые различия, они во многом - и социальной базой своей, и идейно-политической основой, и ориентацией на военную мощь и превосходство США в контексте "имперского" мышления и "Pax Americana" - были схожими, действовали в общем направлении.

От маккартистов и правых 60-х годов тянется нить преемственности в реакционных идеях, включая и апофеоз имперского мышления, к "новым правым". Последние утверждают, что их воззрения в прошлом разделяли многие деятели правого политического толка, которым приходилось бороться против Дж. Кеннеди, Э. Стивенсона, Г. Хэмфри. Предшественники у них, конечно, были и в американской правящей элите, и в "среднем классе". Да и сегодня "новые правые" не единая, монолитная организация с определенной структурой внутренних и внешних связей, а конгломерат различных сил со своим руководством.

Бесспорно, США пережили в 70-х годах кризис традиционного либерализма, во многом утратившего свое значение влиятельного политического течения. Поражение либералов объясняется тем, что они не смогли ни поставить, ни тем более решить назревшие проблемы внутренней и внешней политики, не сумели сохранить и защитить линию на разрядку напряженности. В своей борьбе против либералов "новые правые" имели возможность использовать и ухудшение положения в американской экономике, и явные дефекты внешнеполитических программ. Вырядившись в популярную тогу моралистов и защитников "ценностей" американской семьи, они выступили против порнографии и наркомании, в распространении которых обвинили либерализм, что прибавило им дивидендов. Но основные битвы "новые правые" развертывали вокруг тезисов о "советской угрозе" и "падении американской мощи". Связав эти стереотипы воедино, "новые правые" получили известную поддержку националистических, шовинистических, антикоммунистических сил в стране.

Важным моментом в ходе отвоевания правыми плацдарма в политической жизни был кризис доверия к двум основным буржуазным партиям - республиканской и демократической. "Уотергейт" подорвал авторитет первой, правление Дж. Картера дискредитировало вторую. Либерализм и его "пограничный вариант" - "умеренный консерватизм" оказались в глазах многих американцев несостоятельными.

Отсюда и интерес к альтернативе - "новым правым". Доверие американцев к двум ведущим политическим партиям "продолжает падать, - отмечал известный американский консервативный деятель А. Кроуфорд в книге "Угроза справа",- и многие обращаются в поисках защиты своих интересов и покровительства к новым политическим силам и новым лидерам. Все чаще адресатами - и эксплуататорами - человеческих тревог и опасений становится новая группа властно утвердивших себя политических лидеров, известных как "новые правые". По мнению некоторых политических деятелей, "новые правые" стали в сегодняшней Америке четвертой по могуществу политической силой после двух основных партий и профсоюзного движения"^*.

^* (A. Crawford. Thunder on the Right. New York, 1980, p. 4.)

Сегодня движение "новых правых" - это прежде всего "Американский консервативный союз", "Клуб конгресса", "Национальный консервативный комитет политического действия", "Консервативный кокус", "Молодые американцы за свободу", "Комитет за сохранение свободного конгресса", "Комитет за выживание свободного конгресса", "Моральное большинство", "Католики за христианские политические действия", "Объединенные граждане за ответственное воспитание". Это исследовательские центры вроде "Хэритэдж фаун-дэйшн", периодические издания "Консерватив дайджест", издательства "Грин Хилл пабликейшн", филантропические фонды, юридические фирмы, "просветительские центры" и т. д. К сети "новых правых" относятся "Комитеты политических действий".

Лидеры "новых правых" вышли не из низов. Но они и не принадлежали к верхушке монополистического капитала. Это представители мелкой и средней буржуазии. Их больше всего манит концепция "Pax Americana", впитавшая присущие им "имперские" вожделения и антикоммунизм. Это и сформировало генеральную тенденцию идеологии и политики всех разнородных организаций и групп, созданных "новыми правыми".

Успех "новых правых" на первых порах определился тем, что они не только выдвинули новую генерацию ловких и изворотливых молодых организаторов вроде Р. Вигери, Т. Долана, Р. Филиппса, П. Уэйрича, Дж. Фалуэлла и других, более эффективно использовали новые технические средства политической деятельности - радио, телевидение, компьютеры, "прямую почту", оставив в этом позади себя иных профессиональных политиков, но и сумели разработать элементарные общедоступные позиции, которые успешно работали прежде всего на "средний класс".

И "средний класс", проявив присущий ему "эгоизм", не желая жертвовать своими доходами для повышения уровня жизни низших слоев населения, направил свои эмоции в том направлении, куда его толкали "новые правые". Тем более что он был унижен, раздражен и взвинчен навязчивой информацией о "падении" военной мощи и влияния США на мировой арене, "ростом" советской военной мощи и динамизмом мирового коммунизма. "Новые правые" с самого начала опирались на спектр политических сил, которые располагаются от центров "академического сообщества" до экстремистских группировок не вполне легального характера. "Новые правые" действуют в самой гуще "среднего класса" - мелкобуржуазных слоях, фермерской среде, в мелких провинциальных городах, особенно южных, в группах служащих и рабочей аристократии. Социальная демагогия "новых правых" рассчитана на то, чтобы использовать эти слои населения для воздействия на правительство.

Небезынтересны идеология, организация, источники финансирования различных ультраправых групп, исповедующих "имперское" мышление, видящих и сегодня в "Pax Americana" реальную внешнеполитическую цель США. Рассмотрим лишь основные.

Детищем Б. Голдуотера является с 1964 года 300-тысячный "Американский консервативный союз", выделяющийся своей реакционной политической ориентацией даже среди крайне правых организаций. В его лоне старые "классические" консерваторы пытаются отстоять свои позиции перед натиском "новых правых". В свое время он был в руках таких людей, как У. Бакли, Дж. Килпатрик, С. Эванс, но постепенно стал переходить под контроль "новых правых". Им руководит Д. Крейн, член палаты представителей. Старые консерваторы все еще рассчитывают сохранить его вместе с журналом "Нэшнл ревью" в качестве своего пристанища. Но сам "Американский консервативный союз" наиболее охотно сотрудничает с различными организациями "новых правых"^*. Более того, политических деятелей правой ориентации для всей страны он готовит именно в духе "новых правых". "Американский консервативный союз" создал целую паутину исследовательских центров, пропангандистских рычагов, механизмов по сбору финансовых средств. Он широко использует в этих целях Просветительско-исследовательский институт, через него командует Национальным журналистским центром, который действует под руководством известного правого обозревателя С. Эванса. Здесь молодых журналистов, писателей, публицистов надлежащим образом обрабатывают, а затем продвигают в ведущие средства массовой информации, где они пропагандируют "имперские" взгляды на внешнюю политику США.

^* (A. Crawford. Thunder on the Right. New York, 1980, p. 8.)

В центре политической, в том числе и внешнеполитической, деятельности "новых правых" находятся "Клуб конгресса" и "Национальный консервативный комитет политического действия" (НККПД). "Клуб конгресса" действует уже в самом механизме политической власти в США. Его деятельность носит непосредственно политический характер. Он не замыкается на какой-либо одной партии, а стремится к "двухпартийным" связям. "Клуб конгресса" стал чем-то вроде шлюза между крайне правыми республиканцами и крайне правыми демократами: здесь осуществляется их политическое блокирование, формирование общих политических представлений и замыслов в духе "имперского" мышления, кристаллизация новой политической силы, распространяющей свое влияние на страну. "Клуб конгресса" давно превратился в политическую машину современного технического уровня. Он оперирует сложными компьютерными системами, новейшими приемами сбора финансовых средств. Но при этом клуб сохраняет в своем арсенале и "классические" способы шантажа, клеветы, давления в политических целях, особенно когда речь идет о либералах, "допустивших разрядку" и "снижение" военной мощи страны.

Ежегодные финансовые вложения в политическую деятельность клуба подсчитать нелегко. Но только на поддержку Р. Рейгана в его избирательной кампании 1980 года он дал более 4 миллионов долларов. Это равно половине ежегодных "дотаций" самому клубу от его могущественных покровителей в мире бизнеса. Большие суммы были истрачены на предвыборные кампании нескольких десятков правых кандидатов в сенат и палату представителей конгресса США. Насколько сильнее клуб традиционных партийных механизмов, можно судить хотя бы по тому, что в начале 1981 года, когда республиканцы были уже у власти, этой организации удалось собрать на свои цели на 3 миллиона долларов больше, чем получил Национальный комитет демократической партии^*.

^* ("Time", 1981, September 14, p. 35.)

"Как и другие организации "новых правых", - отмечал Дж. Стакс в журнале "Тайм", - "Клуб конгресса" небезуспешно обращает настроения страха в финансовые средства, а набожность избирателей - в свои доходы"^*. Духовным наставником "Клуба конгресса" является один из самых крайне правых деятелей - сенатор-республиканец от Северной Каролины Дж. Хелмс, обладающий закоренелым мышлением в духе "Pax Americana" в самом экстремистском его выражении. Под его контролем находится и механизм республиканской партии в сенате. Здесь вокруг Дж. Хелмса действуют более 30 крайне правых сенаторов-республиканцев. Среди прочих его должностей - председательское место в подкомиссии по делам западного полушария.

^* ("Time", 1981, September 14, p. 35.)

Влияние Дж. Хелмса не ограничивается конгрессом и его кулуарами. Его люди активно действуют в Белом доме - и не всегда только в коридорах, проникают в средства массовой информации. Под приглядом Дж. Хелмса находится целая сеть научно-исследовательских учреждений. Один из институтов разрабатывает для него проблемы внешней политики. Сенатор осуществляет патронат над многими общественными организациями правой ориентации. Он собирает пожертвования от всех сотрудничающих с ним и сочувствующих - более 2 миллионов долларов в год.

Облик Дж. Хелмса описал Х. Деуар в статье "Джесси Хелмс - архангел правоверных правых в сенате", опубликованной "Вашингтон пост". "Особенность Хелмса состоит также в том, что ему удалось создать о себе представление как о человеке,., который занимается политикой скорее по необходимости, чем по личному желанию, и не стремится любой ценой пробиться в политический истэблишмент. Без тени смущения Хелмс обращается к таким высоким понятиям, как Бог, Патриотизм, Моральные ценности, Свободное предпринимательство, Традиционные добродетели. Конечно, в политических махинациях и закулисной борьбе этот "Дон-Кихот" может превзойти любого из своих циничных оппонентов, но кажущаяся наивность приносит Хелмсу определенные дивиденды. Он умеет открыто и просто говорить с людьми, уставшими от сложностей современного мира, он всегда "твердо знает", что хорошо и что плохо, а это выгодно выделяет его среди людей с половинчатыми воззрениями и противоречивыми суждениями"^*. И что еще постоянно демонстрирует Дж. Хелмс,- это "непримиримость" взглядов, "отвращение" к каким-либо компромиссам с погубившими США как "великую страну" либералами, неистовая вера в "имперские ценности" "Pax Americana". Он готов защищать это всеми средствами. Он и в самом деле стоит на страже казенного американского патриотизма, прав США ввязываться в любые ситуации, защищать свой "интерес" в любом уголке мира.

^* ("Time", 1981, September 14, p. 35.)

В "год Уотергейта" крайне правые в республиканской партии создали весьма влиятельную группу всего правого лагеря, состоящую из самих конгрессменов - Республиканский исследовательский комитет. Она вела свои дела в секретной обстановке. Даже в Вашингтоне, как признает теперь бывший руководитель комитета Э. Фельнер (ныне президент "Хэритэдж фаундэйшн"), мало кто знал о ее планах и делах.

Республиканский исследовательский комитет шаг за шагом внедрял коренные идеи консерваторов в государственную политику, программы, законодательство, тесня либералов, подрывая инфраструктуру их влияния в "коридорах власти". Постепенно комитет стал распространять свои щупальца не только на среду правых республиканцев, республиканскую верхушку, но и на руководство конгресса, включая и консервативно настроенных деятелей демократической партии. Он становился одним из важнейших звеньев всего механизма деятельности правых в американской правящей элите, связанным тысячами приводных ремней с другими организациями консерваторов. Со временем комитет превратился в идейного наставника правых, в генератор идей американского консерватизма.

Республиканский исследовательский комитет разрабатывал и помогал проводить в жизнь замыслы крайне правых групп уже с начала 1973 года. Тогда же он принялся и опекать Р. Рейгана. Комитет не смог добиться его победы в 1976 году. Но, продолжая свою деятельность, укрепляя свое влияние в Вашингтоне при администрации Дж. Картера, комитет последовательно и целеустремленно продвигал к власти Р. Рейгана и его группу. Без Республиканского исследовательского комитета, как утверждает в своей книге тот же Э. Фельнер, рейгановская администрация и его программа никогда бы не ожили^*. Именно этот комитет, пишет всеведущий бывший его глава, был "ключом к начальным успехам Рейгана".

^* (E. Feulner. Conservatives Stalk the House. 1984.)

"Национальный консервативный комитет политических действий" строит свою деятельность не только и не столько на лоббистской основе, сколько на погромной реакционной агитации во время избирательных кампаний против либералов. Это особенно обнажилось в 1980 году, когда борьба велась против Ф. Черча, Дж. Макговерна, Дж. Калвера, А. Крэнстона, Т. Иглтона, Б. Бая. Лишь А. Крэнстон и Т. Иглтон прошли тогда в сенат. Зато НККПД удалось провести Дж. Иста, ближайшего соратника Дж. Хелмса, и Дж. Дентона, который тут же возглавил подкомиссию сената по безопасности и терроризму. Сторонники "новых правых" захватили руководство и во многих других подкомиссиях сената. Выборы 1980 года рассматриваются как политическое торжество не только "новых правых", но и прежде всего самого НККПД.

Конечно, эта "победа" не была полной. Один из духовных наставников "крайне правых", У. Бакли, не прошел в сенат. Б. Голдуотеру удалось сохранить свое место ценой больших усилий. "Новые правые" не смогли "остановить" в Калифорнии А. Крэнстона, а в Колорадо - Г. Харта. Уже к 1982 году "триумф" "крайне правых" сильно поблек, они потерпели поражение на промежуточных выборах.

Внутри аппарата конгресса, оказывая сильное влияние на распространение и реализацию идей "Pax Americana", немалую роль играет такая организация "новых правых", как "Мэдисоновская группа". В нее входят чиновники конгресса высших рангов. Нередко они представляют "крайне правых" членов сената, а иногда оказываются даже "правее" их, позволяют себе действовать более или менее автономно. Один из видных американских журналистов, У. Сэффайр, пишет: "Почти все время своего существования "Мэдисоновская группа" действовала в качестве самостоятельного центра политического влияния, причем сенаторы не всегда знали (и не всегда хотели знать), чем занимаются их подчиненные"^*...

^* ("The New York Times", 1980, December 4.)

В организационной структуре "новых правых" особое место принадлежит фирме политической рекламы Р. Вигери. У истоков его карьеры стояли такие крайне правые идеологи и политики, как У. Бакли и Б. Голдуотер. Он собирал для них денежные средства. Р. Вигери написал программу всего движения. Она изложена в книге "Новые правые: мы готовы вести за собой"^*. Р. Вигери соглашается с П. Уэйричем в том, что Америка и сегодня находится в состоянии войны. "Возможно, что пули и ракеты не пускаются в ход, но тем не менее это война. Это война идеологий, это битва идей, это сражение в защиту нашего образа жизни. И эту войну надо вести с тем же напряжением, как мне кажется, что и войну, в ходе которой гремят выстрелы"^**. Как уверяют, Р. Вигери и его фирме РАВКО, действующей методом "прямой почты", удается собирать ныне для различных правых организаций 15-20 миллионов долларов ежегодно. Это дает им возможность игнорировать не только связи с большими контингентами населения, но и с буржуазными политическими партиями, партийными бюрократами. Все деньги для правых Р. Вигери извлекает сам с помощью своей фирмы.

^* (R. Viguerie. The New Right - We're Ready to Lead. Falls Church, 1981.)

^** ("The New York Review of Books", 1981, November 19, p. 25.)

В сложном переплетении и взаимодействии разных организаций "новых правых" постоянно возникают контуры "Хэритэдж фаундэйшн" ("Фонд наследия"). Созданный в 1973 году, этот центр с самого начала был задуман и финансировался как "фабрика мысли правых". Его роль в идеологическом, теоретическом подкреплении имперского мышления, расчетов на возрождение "Pax Americana" исключительно велика. Помимо теоретического обоснования консервативной политики, "Хэритэдж" имеет возможность оказывать непосредственное влияние на процесс принятия решений в администрации. Более 30 его сотрудников заняли посты в правительстве.

"Хэритэдж" сразу же включился в деятельность администрации Р. Рейгана. В течение первых месяцев ее существования "Хэритэдж" подготовил 20 томов предложений - так называемый "Мандат на руководство", содержащий две тысячи конкретных рекомендаций. Теоретики из "Хэритэдж" писали: "Новая администрация обнаружит, что проблемы внешней политики, как и прежде, будут занимать господствующее положение в общественной жизни"^*, "Хэритэдж" поучал: центральная фигура в определении внешнеполитического курса - президент, но не конгресс. Необходимо восстановить равновесие между СНБ и госдепартаментом. Основное содержание внешней политики - возобновление помощи проамериканским режимам, развертывание борьбы против распространения марксизма в Центральной Америке, усиление поддержки ЮАР, Тайваня и Южной Кореи. Проблема советско-американских отношений провокационно освещается в разделах, посвященных задачам министерства обороны и разведслужб. По утверждению авторов доклада, США в результате односторонней сдержанности (?!) откатились в военном отношении на второе место^**. Отсюда вывод о необходимости качественного увеличения бюджета Пентагона. "Хэритэдж" настаивал также на расширении сферы полномочий ЦРУ, восстановлении органов контроля за "подрывной деятельностью" и т. д.^***.

^* (Ch. Heatherly (ed.). Mandate for Leadership, Washington, 1981, p. 506.)

^** (Ch. Heatherly (ed.). Mandate for Leadership, Washington, 1981, p. 90.)

^*** (Сh. Heatherly (ed.). Mandate for Leadership, Washington, 1981, p. 903-953.)

"Хэритэдж" оказывает политическое и идеологическое влияние на Белый дом и конгресс, стремясь протолкнуть самые воинственные проекты. После избрания Р. Рейгана на пост президента на второй срок "Фонд наследия" призвал новую администрацию активизировать поддержку антикоммунистической подрывной деятельности, включая использование вооруженных сил для свержения правительств в девяти странах, "угрожающих интересам США". К их числу отнесены Кампучия, Лаос, Вьетнам, Ангола, Эфиопия, Афганистан, Никарагуа, Иран и Ливия.

По мнению "Фонда наследия", даже если усилия США в этих странах не дадут желаемого результата, они ясно покажут, что США впредь не будут мириться со свержением "дружественных" правительств в развивающемся мире. Бывший помощник Рейгана по национальной безопасности Ричард В. Аллен, ставший сотрудником "Фонда наследия", заявил, что эти суждения окажут "очень серьезное влияние" на администрацию^*.

^* ("The New York Times", 1984, November 20.)

"Хэритэдж фаундэйшн" активен и в издательской деятельности. Ежемесячный "Нэшнл секьюрити рекорд" освещает с самых крайних позиций вопросы внешней политики. У "Хэритэдж" нет проблем с деньгами. 87 корпораций, входящих в список 500 крупнейших американских фирм, финансируют эту организацию. В 1981 году ее ежегодный бюджет превысил 5,3 миллиона долларов. Директор "Хэритэдж" Э. Фельнер не без удовольствия рассказывает публично о своих тесных связях с крупным бизнесом.

Как известно, Э. Фельнер ранее руководил Республиканским исследовательским комитетом, который с начала 70-х годов был важнейшим инструментом теоретического и практического воздействия правых на конгресс, сменявшиеся администрации республиканцев и демократов, на руководство этих буржуазных партий, всю политическую жизнь США, включая и внешнюю политику. "Хэритэдж" действует весьма эффективно в сфере пропаганды. Здесь, пожалуй, нет ему равных ни с точки зрения целенаправленности, ни по изощренности приемов. "Нью рипаблик" отмечает, что "едва ли не каждую неделю одна из крупнейших газет страны помещает статью или передовицу, основанную на материалах, подготовленных его сотрудниками"^*.

^* ("New Republic", 1981, December 20, p. 13.)

На политической сцене США, формируя и укрепляя "имперское" мышление, действует и организованное правое движение религиозных сил. Центральное место в этом движении занимают фундаменталистские баптистские общины (мормоны, южные баптисты, адвентисты седьмого дня). Число приверженцев евангелических церквей достигло более чем 44 миллионов человек. Южная баптистская конвенция, сосредоточив в своих рядах 13 миллионов человек, стала самой крупной в стране протестантской церковью. Конечно, в политическом плане баптизм не сводится только к правым. У него есть и свое "левое крыло", в ряде организаций поддерживается антивоенное движение. Но на севере страны фундаменталистские общины стали опорой "новых правых".

Автор статьи о "новых правых", помещенной в журнале "Крисчен сенчури", назвал методы действия религиозных правых "параноидальным стилем в американской политике". "Имперское" мышление этих группировок основано на таком восприятии мира, согласно которому "существуют некие сатанинские внешние силы, объединившиеся против какой-либо нации, культуры или образа жизни, и их надо во что бы то ни стало любыми средствами остановить, пока они не подорвали самих основ нашего существования"^*.

^* (The Christian Century" 1980, October 22, p. 995.)

Это в представлении "параноидально" мыслящих людей из религиозной среды - "мировой коммунизм", СССР, а также все, кто не согласен с "новыми правыми" внутри страны. С этих позиций "крестовый поход" против коммунизма, американское вторжение на Гранаду и в Ливан - вполне объяснимые и правомерные действия. Религиозные силы "новых правых" используют в политических целях радио и телевизионные станции, создавая "электронную церковь". Их смотрят и слушают около 130 миллионов человек в неделю (число посещающих церкви - меньше). По этому каналу текут пожертвования на сумму более 1 миллиарда долларов ежегодно^*.

^* ("US News and World Report", 1980, April 7, p. 40.)

Среди консервативных проповедников выделяются своими крайне реакционными, "имперскими" взглядами Дж. Фалуэлл, П. Робертсон и Дж. Робинсон. Они постоянно выступают по вопросам "отношения к коммунизму" и военным проблемам. Наиболее колоритна фигура Дж. Фалуэлла, который еще в 1978 году создал религиозно-политическую организацию "Моральное большинство". Дж. Фалуэлл стал политическим проповедником в своей баптистской церкви в штате Вирджиния еще с конца 50-х годов. Он набирал учеников прямо из детских садов и доводил их до колледжа, насаждая в них фашистскую дисциплину и образ поведения. Уже в начале 80-х годов, шаг за шагом внедряясь в политическую жизнь с помощью средств "электронной церкви", он соорудил телецентр стоимостью в 4 миллиона долларов. В настоящее время проповеди Дж. Фалуэлла транслирует ежедневно около 300 радиостанций. С 1975 года он получал по 1 миллиону в месяц. К концу 70-х годов доход церкви Дж. Фалуэлла достиг суммы около 30 миллионов долларов ежегодно, сообщает журнал "Эсквайр"^*. Пещерные взгляды Дж. Фалуэлла более чем откровенны: он постоянно требует обеспечить эффективное наращивание военных расходов для борьбы с "мировым коммунизмом", прежде всего с СССР. Куба - предмет его особой ненависти. Маккартистская практика преследований всех "инакомыслящих" в стране привлекает Дж. Фалуэлла и тем, что она связывается со взглядами "подозреваемых" по внешнеполитическим вопросам. Помощник генерального секретаря Национального совета церквей США У. Фор подметил у Дж. Фалуэлла важнейшую политико-идеологическую установку - проповедь неизбежности войны между США и СССР, хотя проповедник и прибегает для этого к витиеватым, иносказательным выражениям^**.

^* ("Esquire", 1978, October 10, p. 28.)

^** ("The Christian Century", October 22, 1980, p. 1004.)

"Таким образом, - пишет Эдвард Эриксон, директор Центра моральной демократии, организации, выступающей против "новых правых", - возникает политическая система, содержащаяся на средства, которыми манипулируют люди, связанные с экстремистскими, религиозными и идеологическими организациями, незаметно действующие через фундаменталистскую церковь, правые организации и печать"^*.

^* (E. Ericson. American Freedom and the Radical Right. New York, 1982, p. 91.)

"Новые правые" обладают, конечно, своей внешнеполитической программой, в основе которой лежат идеи "всемирного заговора" коммунистов и "Pax Americana". Но выделить такую программу из всего комплекса консервативных представлений по этому вопросу трудно. Многое их объединяет, выявляет сходство и преемственность. Различия в нюансах чаще всего носят конъюнктурно-тактический, фразеологический характер. Иногда они диктуются историческими условиями, в ряде случаев - вкусами и стилем отдельных правых деятелей, создавая конгломерат пестрых представлений и подходов. Но в этом есть и своя логика.

Лидеры ультраправых вышли на арену политической борьбы с четкой ориентацией и на лозунги, и на людей, которые с их помощью придут к власти. "Новые правые" вполне определенно поддерживали кандидатуру Р. Рейгана на президентских выборах и до момента его реального избрания. Вклад в победу Р. Рейгана "новых правых" хотя и не адекватен роли всех правых сил, сам по себе был значительным. Если послушать самих лидеров "новых правых", то окажется, что это они, и только они, привели Р. Рейгана в Белый дом. Один из лидеров "новых правых", Р. Вигери, отмечал, что президент в значительной степени обязан правому крылу консервативного движения, и в частности "новым правым", своей политической карьерой^*.

^* (R. Viguerie. Op. cit.)

"Национальный консервативный комитет" считает своим успехом поражение на выборах 1980 года либеральных сенаторов Дж. Макговерна, Дж. Калвера, Ф. Черча, Б. Бая. По заявлениям "новых правых", они-то и провалили ратификацию Договора ОСВ-2, сплотив против него "общественное мнение". Роль их в этом деле действительно была не такой уж малой.

В представлении "новых правых" они победили "надолго", и никакие политические силы не одолеют их влияния в политической жизни страны. По их мнению, средства массовой информации ныне не враждуют с ними, а готовы к сотрудничеству. Видные либералы сошли с политической сцены или капитулировали перед правыми. Ультраправые убеждены, что именно они являются сегодня главными действующими лицами в политическом развитии страны, хотя, мол, и не представлены напрямую в высших звеньях государственного аппарата США. "Новые правые" атаковали по ряду вопросов "умеренных консерваторов", обвиняя их в предательстве "идеалов" консерватизма.

Они действовали с откровенно экстремистских позиций, проявляя резкую и бескомпромиссную идеологическую нетерпимость. Но это вовсе не значит, что между "новыми правыми" и "умеренными консерваторами" нет точек сближения. В социально-экономических программах, наоборот, их позиции совпадают почти полностью. Правда, "новые правые" стремятся к достижению тех же целей несколько иными средствами. И здесь, конечно, экстремизм "новых правых" очевиден. Известный американский обозреватель У. Пфафф пишет: "Настоящая беда американских правых в том, что они не очень-то разбираются в собственном прошлом и не слишком умны. Полезная классификация правых, существующая в современной Европе, различает правых, ориентирующихся на бизнес, выступающих за свободный рынок, консервативных в своих социальных и политических взглядах. Затем идут националистические и авторитарные правые (французские "бонапартисты"). Наконец, существуют еще интеллектуальные и "реалистические" правые, в число которых входят крупные мыслители - как Алексис де Токвиль во Франции, Эдмунд Бёрк в Англии, покойный Раймон Арон во Франции. Среди американских правых эквивалентной традиции не существует.

Тем не менее вообще в США такая традиция есть. В современном университетском мире и журналистике США ее представляли Уолтер Липпман, Ханна Арендт, Ганс Моргентау, Райнхольд Нибур и Джордж Кеннан. Но американские правые считают таких людей опасными леваками главным образом потому, что они отрицают воинствующий национализм и манихейский подход к миру, присущий правым.

Результатом этого стало обезглавливание американского консерватизма. В своем нынешнем виде американские правые сочетают экономические доктрины бизнеса с джингоизмом и наивным, но очень злым антикоммунизмом. В интеллектуальном плане они, как и всегда раньше, на вторых ролях.

Это осложняет жизнь тем, кто хочет отыскать глубокий смысл и всеобщую значимость в посланиях, провозглашаемых сегодня из Вашингтона. Люди в Вашингтоне подают заявку на изобретение велосипеда. Зарубежный наблюдатель отмечает, что это изобретение выглядит до боли знакомо; он уверен, что уже видел эту машину раньше. В Вашингтоне говорят: "Мы нашли путь разрешения мирового кризиса". Наблюдатель, пользуясь выражением Гертруды Стайн, проверяет ответ и в результате обнаруживает, что его вообще нет"^*.

^* ("The International Herald Tribune". 1985, February 5.)

Было бы упрощением, однако, считать, что воззрения администрации Р. Рейгана и позиции "новых правых" по вопросам внешней политики США тождественны, что президент лишь механически воспроизводит идеологию и политику крайне правых. При всем сходстве и даже высокой степени заимствования идей из багажа "новых правых" у администрации есть и некоторые собственные позиции. Идеологически и политически они не уступают крайне правым по степени консерватизма и экстремизма одновременно, но имеют определенные особенности скорее по форме, чем по существу. В целом лидеры "новых правых" убеждены, что нынешний президент идет "нужным курсом", хотя и считают, что "авангардисты" и в этом вопросе именно они, а нынешний президент робеет, отстает, плетется позади них и в замыслах и в действиях. Они намекают на то, что не сказали еще своего последнего слова в политической жизни страны и будущее за ними. Правые готовы, с некоторыми коррективами, считать, что дело "Pax Americana" находится в надежных руках Р. Рейгана и его единомышленников. Роль же "корректировщиков" внешнеполитического курса справа берут на себя лидеры "новых правых". Они собираются обойти или "превзойти" Р. Рейгана в его политической философии и действиях, поставить в Белом доме еще более правую фигуру. Возможно, нынешний президент им кажется недостаточно "новым" в среде правых, архаичным и слишком "осторожным" политиком "умеренного" толка. Им нужен гораздо более воинственный и авантюристичный деятель, который бы совместил "имперское" мышление с ядерной войной.

И все же ультраправые ныне всерьез обсуждают, кому же возглавить их движение "после Рейгана". Среди потенциальных лидеров, которые могут сменить Р. Рейгана, оказываются сенатор-республиканец от штата Колорадо У. Армстронг, член палаты представителей от республиканской партии из штата Иллинойс Д. Крейн, сенатор-республиканец от штата Алабама Дж. Дентон, член палаты представителей от республиканской партии из штата Джорджия Н. Гингрич, сенатор-республиканец из штата Юта О. Хэтч, сенатор-республиканец из штата Северная Каролина Дж. Хелмс, сенатор-республиканец из штата Висконсин Р. Кэстен, член палаты представителей от республиканской партии из Нью-Йорка Дж. Кемп, член палаты представителей от республиканской партии из штата Техас Р. Пол, сенатор-республиканец из штата Айдахо С. Симмс. В этом списке был член палаты представителей, председатель "Общества Джона Бэрча" Л. Макдональд, вскоре погибший на южнокорейском самолете, брошенном американскими разведслужбами в воздушное пространство СССР.

Все эти имена хорошо известны. Люди, которых назвал "Консерватив дайджест", принадлежат к крайне правому крылу республиканской партии. Это опытные, тертые политиканы. Почти все они имеют рычаги контроля в конгрессе. Они являются членами ряда влиятельных комиссий и подкомиссий, одновременно руководят крупными организациями крайне правых.

Среди этих людей значится Дж. Хелмс - уже известный нам лидер ультраправых в сенате. Другие, быть может, уступают ему по значению в иерархии власти и влияния. Но они придерживаются тех же убеждений, требуя прямой конфронтации с СССР, отказа от соглашений, наращивания военных бюджетов, неограниченной гонки ядерных вооружений, в том числе и в космосе. У Дж. Дентона, отставного контр-адмирала, - "опыт" войны во Вьетнаме. Д. Крейн в 1978 году был претендентом в кандидаты на пост президента от республиканцев, но отступил, чтобы помочь Р. Рейгану. Дж. Кемп участвовал в работе специальной сессии Генеральной Ассамблеи по разоружению и в сорванных Соединенными Штатами переговорах об ограничении стратегических вооружений в Женеве. Весьма "перспективным" человеком в среде ультраправых долгое время считался и Л. Макдональд, возглавлявший движение "бэрчистов", превратившихся в открыто фашистскую организацию.

Конвент республиканской партии в Далласе в 1984 году придал особое значение фигуре Дж. Кемпа. Он произнес там одну из самых одиозных речей, пронизанную шовинизмом, антикоммунизмом и антисоветизмом, нацеливая республиканцев на новый виток борьбы за власть, осуществление программы крайне правых дома и за рубежом. И сам конвент, и средства массовой информации подавали Кемпа как будущего преемника Рейгана на посту главы республиканской партии и кандидата в президенты в 1988 году.

По своей идеологии, политической карьере, разветвленной системе связей и в кругах ультраправых, и в вашингтонской машине власти, и в военно-промышленном комплексе, многие из кандидатур, подсказанных "Консерватив дайджест", могли бы в случае необходимости захватить руководство в республиканской партии "после Рейгана". Ясно, что вопрос о его "преемнике" уже заботит правые круги. Они хотели бы получить наследника еще правее, чтобы не выпустить власть из своих рук.

Сама постановка вопроса о том, чтобы скорректировать рейганизм "справа", могла возникнуть лишь в определенных условиях. Правые в самом деле овладели многими ключевыми позициями в американском обществе и государстве. Либералы, если они остались ими, потеснены, а некоторые из них переметнулись к правым, пополнив их ряды. Страну захлестнули настроения шовинизма, гегемонизма, агрессии. Усилился диктат монополий, военно-промышленного комплекса. Реакция наступает по всем линиям. Ф. Фитцджеральд отмечал в "Нью-Йорк ревью оф букс": "Поскольку деятели - организаторы в правом движении - Вигери, Уэйрич, Долан и другие - сами остаются вне политических постов, они оставляют за собой возможность варьировать экстремизм своих позиций"^*.

^* ("The New York Review of Books", 1981, November 19, p. 26.)

В либеральных кругах США стремятся все же найти какие-то "демаркационные линии" между "новыми правыми" и Р. Рейганом, но они, по-видимому, сильно преувеличивают существующие расхождения. Либеральный обозреватель А. Тоннелсон в статье, опубликованной в "Форин сервис джорнэл"^*, склонен, например, полагать, будто бы главное различие между консервативными воззрениями президента и "новых правых" заключается в том, что президент и его окружение стремятся обеспечить господство США в рамках существующей ныне системы международных отношений, а "новые правые" не хотят с ней считаться, требуют отказа от "всяких правил" в осуществлении "имперской" внешней политики и руководствоваться исключительно "национальными интересами" США, причем такими, которые можно толковать произвольно.

^* ("Foreign Service Journal", Washington, 1981, vol. 58, N 9.)

Похоже, что водораздел между Р. Рейганом и "новыми правыми" здесь все же не обнаружить. Сам президент верит в способность США изменять сложившиеся порядки в международных отношениях в желательном для США направлении. Если система международных отношений 70-80-х годов не укладывается в схему "Pax Americana", то администрация Р. Рейгана готова ликвидировать сложившееся в этой системе прежде всего военное, а затем и политическое равновесие. Это и должно, по идее Вашингтона, привести к тому, что схема "Pax Americana" будет наложена на нынешнюю систему международных отношений, деформируя ее по этому образцу. Нет, граница между Р. Рейганом и "новыми правыми" здесь отчетливо не проходит. "Политика сдерживания" нынешнего президента отнюдь не сводит ее к традиционным вариантам, кстати говоря, тоже ориентированным на "имперское" мышление. Нынешняя администрация мечтает о реализации той же политики, но новейшими ядерными средствами. И это вовсе не поиски обязательств и соглашений, несовместимых с "национальными интересами" США. Наоборот. Это отказ от переговоров, обязательств и соглашений именно для того, чтобы иметь свободу рук на международной арене, навязывать миру "национальные", а по сути, "имперские" интересы США, наращивать ядерную мощь для осуществления нового мирового господства Вашингтона. Это ядерный вариант "сдерживания", ядерный вариант "Pax Americana". И "новые правые" могли бы под этим вполне подписаться, хотя они имитируют свое несогласие с хозяином Белого дома по данному вопросу, даже готовы с ним "ссориться".

Тот же "Хэритэдж фаундэйшн" в сборнике "Первый год", подводя промежуточный итог деятельности Рейгана, одобрил изменение внешнеэкономической стратегии США в отношении развивающихся стран, предпочтение в торговле странам, идущим по капиталистическому пути, указал, что торговля могла бы быть использована в целях отдаления некоторых социалистических стран от СССР. Однако при анализе советско-американских отношений позиция администрации была подвергнута критике за "недостаточную последовательность в проведении жесткого курса" на переговорах об ограничении стратегических вооружений, в области прав человека и в торгово-экономической сфере. Крайнее неудовлетворение "Хэритэдж" выразил политикой правительства в военных вопросах, отставанием роста военного бюджета, сохранением мифического "окна уязвимости" в стратегических силах США, отсутствием необходимых "быстрых изменений" в соотношении сил^*. Тот же Р. Вигери призывает к "политике военного превосходства" США, скомбинированной с многомиллиардными усилиями в области пропаганды во всем мире для борьбы с коммунизмом^**.

^* (R. Hoiwill, (ed.), The First Year. Washington. 1982, pp. 33-43.)

^** (R. Viguerie.Op. cit., p. 118.)

Согласно А. Тонелсону, противоречия рейганистов и "новых правых" кроются в оценке главных неудач внешней политики США на протяжении последних десятилетий. Для ультраправых они коренятся в утере "долгосрочных целей" и "идеологически обоснованных принципов". Это произошло якобы из-за того, что к руководству внешней политикой США в течение всех послевоенных лет приходили профессиональные дипломаты и те, которых сами правые считают "академическими мыслителями". В то же время у руля внешней политики, сетуют "новые правые", не оказывалось людей, обладающих "твердыми убеждениями и последовательным мировоззрением" истинно консервативного толка. Вот где корень тяги к "компромиссам" на международной арене, считают ультраправые.

Правый экстремизм во взглядах на внешнюю политику США - это "инстинктивное неприятие любых переговоров с потенциальными противниками, особенно в области ограничения вооружений, уверенность в том, что в ходе этих переговоров США всегда остаются в проигрыше, а их противники - в выигрыше; неверие в эффективность американских политических и военных союзов, плохо скрываемое презрение к союзникам США в Западной Европе как к "либералам", "трусам" и даже "предателям", стремление во всем опираться лишь на собственные силы; глубокий пессимизм в отношении будущего развития международной системы, ожидание периода дестабилизации, конфликтов и хаоса; безусловная вера в технологические возможности США, которые позволили бы добиться решающего военного превосходства над СССР путем создания некоего "абсолютного оружия". И отличается этот подход от позиции администрации, быть может, чуть большей степенью "раскованности" формулировок.

Когда на руководителей дипломатии США навешивается ярлык "предателей", вспоминается, что и Дж. Даллеса в свое время маккартисты считали чуть ли не "красным", уступившим первое место, занимаемое доселе США, "коммунистам". Мы знаем, кем в действительности был этот американский деятель. Но ни один из преемников Дж. Даллеса не уступал ему в уровне правой, антикоммунистической ориентации, в приверженности "имперской" идеологии и политике. Вряд ли эту линию могли бы проводить "новые правые" с большей последовательностью, чем Р. Рейган, К. Уайнбергер, Дж. Шульц.

Можно согласиться, однако, с автором статьи в "Форин сервис джорнэл" в одном: ультраправые в самом деле выступают против "рационального анализа" формирования внешней политики США. Они хотели бы "вернуться к средневековым и непререкаемым догмам"^*. И если говорить всерьез, то это вовсе не попытка припасть к традиционным истокам политической жизни США, а стремление односторонне опереться лишь на самое худшее, реакционное, агрессивное в этих традициях - концепцию "Pax Americana" с ее новейшим "имперским", антикоммунистическим и ядерным содержанием. Это и делают сегодня Р. Рейган и его единомышленники.

^* ("Foreign Service Journal", Washington, 1981, vol. 58. N 9, p. 23.)

Разумеется, в политической жизни, да и в самом правящем классе США не все развивается так, как хотелось бы ультраправым. Наблюдаются и другие тенденции. "Новые правые", увлеченные открывшимися перед ними политическими горизонтами, не замечают или игнорируют эти тенденции, которые тем не менее способны усиливаться. Сдвиг вправо и впрямь очевиден в США, но политическое размежевание в стране носит гораздо более сложный и противоречивый характер. Идеологического и политического "консенсуса", стержнем которого стал бы сдвиг вправо, в стране не наблюдается. Если в самом деле "консенсус" и существует по ряду важных параметров, то только в правящем классе, да и он не столь устойчив, как, например, в 50-е годы.

"Новые правые" намерены добиваться подъема экономики за счет углубления социального неравенства. Но это подрывает их социальную базу в "среднем классе". В своей аргументации по поводу "советской угрозы" "новые правые" оказались в нитях путаницы, которую сами соорудили. Они лавируют между стереотипами о "климате осадного положения", якобы созданном "ростом советской мощи", и о том, что СССР в экономическом и военном отношениях "не столь уж страшен". Но в общем знаменателе всех этих рассуждений лежит образ американской империи, увлекающий их на самый опасный путь в международных отношениях, который только может быть в ядерную эру.

"Новые правые" не единственная фракция ультраправых, которая хотела бы воздействовать на нынешнюю республиканскую администрацию с целью побудить ее к "строительству новой империи". В гораздо большей близости к центрам принятия внешнеполитических решений оказалась другая группировка, не столь уж отсоединенная от "новых правых", но все же имеющая собственную историю, в том числе и историю взаимоотношений с администрацией, вес и значение в ее деятельности. Это "неоконсерватизм".

"Неоконсерваторы" часто отождествляются с правым крылом республиканской партии. Это верно лишь отчасти. На самом деле эта группировка значительно более пестрая по своему политическому происхождению и связям. Среди них есть и правые республиканцы "со стажем", но есть и перебежчики из рядов левых и традиционных либералов из демократической партии, которые были психологически и политически "сломлены" исходом войны во Вьетнаме и омертвлением либерализма как движения. Ч. Тайролер, один из руководителей "неоконсерваторов", заявлял, что их задача заключается в том, чтобы "просвещать элиту".

Группировка "неоконсерваторов" возникла еще в ту пору, когда зримо определилось поражение США во Вьетнаме, возник "вьетнамский синдром". Их "имперское" мышление связано не с пиком американской "мощи", а с моментом "сползания" от этого пика к гораздо более низкой точке на рубеже 60-70-х годов. Неоконсерваторы жадно искали признаки эрозии влияния США на международной арене и в "росте советской военной мощи", и в появлении "окна уязвимости" США для советских ракет, и в "утрате" Анголы, Эфиопии, Кампучии, Ирана, Афганистана, Никарагуа, хотя эти события не имели касательства к "национальной безопасности" США, отражали настроение освободительной борьбы народов.

Они видели "славное прошлое" США в "холодной войне", в Карибском кризисе. Все остальное казалось им "упадком", "гниением", "оттеснением к обрыву". Но это не пассивная ностальгия по "добрым старым временам", а откровенное стремление вернуться в эпоху, когда военное и политическое господство США в мире представлялось обеспеченным на века. "Неоконсерваторы" сознательно сеяли среди американцев настроения унижения, страха, уныния, отчаяния по поводу "бедствий" родины, пытаясь переплавить их в чувства раздражения, ненависти, национализма, шовинизма, расизма, милитаризма, антисоветизма. В какой-то мере это удалось и на этапе 1976 года, когда Дж. Картер шел к власти, и особенно в 1980 году, когда Р. Рейган, использовав, в частности, ситуацию ирано-американского кризиса и шовинистическо-воинственный психоз в стране, стал президентом.

Главное же для "неоконсерваторов" в 70-х годах было связано с их фанатической ненавистью к разрядке напряженности, от которой и пошли, по их мнению, все "беды". Она, мол, "погубила" военную и политическую мощь Вашингтона, завела страну в ловушку. СССР стал "смертельной угрозой" для США. "Спасти" страну от катастрофы, от прямого "вторжения" СССР может только гонка вооружений, развертывание новых систем оружия для воссоздания военного превосходства над "русскими".

"Имперская" идеология "неоконсерваторов" сложилась на основе исторической ретроспективы "холодной войны". Но это еще не все. Характерной ее чертой стал упор на войну ядерную. "Внезапно, - отмечает Р. Шеер, - на поверхность всплыла целая клика сторонников "холодной войны" из числа неисправимых "ястребов" и "неоястребов", чьи симпатии никогда не были на стороне усилий в области контроля над вооружениями при правительствах Никсона, Форда и Картера. Члены этой группы категорически отвергают мирное сосуществование с Советским Союзом... Вместо этого они ищут возможности конфронтации, пытаясь путем использования политического и экономического давления и угрозы военным оружием коренным образом изменить характер советского общества... Будучи убеждены в том, что не сама по себе гонка ядерного оружия, а лишь достижение Советами "превосходства" в этой гонке было бы опасным, они сдвинули акцент в американской внешней политике от необходимости избежать ядерной войны к подготовке подобного исхода событий"^*.

^* (R. Scheer. With Enough Shovels: Reagan, Bush and Nuclear War, p. 5.)

На пересечении линий искусственно нагнетаемого "разочарования" в прошедшем этапе внешней политики, связанного в представлении неоконсерваторов прежде всего с разрядкой и "коммунистическим заговором" и столь же навязываемого представления о том, что с помощью оружия, в том числе ядерного, "мир по-американски" может быть заново создан, и родилась равнодействующая "неоконсервативной" идеологии и политики. Это дало импульс рейгановской кампании на выборах. "Серьезное давление со стороны правых республиканцев было оказано с конца 1975 года до августа 1976 года. Главный формальный успех в этом секторе общественного мнения был достигнут в конце периода во внешнеполитической программе, принятой сторонниками Рейгана на республиканском конвенте", - отмечает английский исследователь К. Белл^*.

^* (C. Bell. The Diplomacy of Detente: The Kissinger Era. London, 1977, p. 51.)

Когда в ноябре 1976 года Р. Рейган провалился на выборах, начал действовать "Комитет по существующей опасности". Вокруг него стали концентрироваться увлеченные идеей имперского реваншизма "неоконсерваторы". Здесь встретились люди типа М, Тейлора, Д. Диллона, Г. Фаулера, Л. Керкленда, Д. Паккарда, Э. Уильямса, Ю. Ростоу, П. Нитце, У. Кейси, Ч. Тайролера, Н. Подгоретца, С. Беллоу, Р. Аллена, Р. Пайпса, Ф. Карлуччи, Дж. Кемпа, Ф. Икле, Дж. Киркпатрик, Р. Стилуэлла, И. Кристола, Р. Перла, Э. Роуни, Дж. У. Ван-Клива, К. Грея, К. Эдельмана, Дж. Шульца, А. Уоллиса, Дж. Лемана, М. Новака, М. Кампелмана. Среди них был и Р. Рейган.

В вывеске комитета был свой исторический смысл. Именно так называлась организация крайне правых в дни корейской войны. Теперь мишенью комитета стала разрядка и Договор ОСВ-2. Конечно, это были другие люди, чем в руководстве "новых правых". P. Шeep подчеркивает, что в комитете слились "в целом изощренная идеология бывших левых и бывших либералов с примитивными, крайне правыми взглядами Рональда Рейгана, его советников и помощников", и это имело далеко идущие последствия для американской политики^*. Кроме того, у этой группировки и цель была иной - проникнуть непосредственно в "интимный круг" внешней политики США, в самые центры принятия внешнеполитических решений, чтобы не только словом, но и делом продвигать новое "имперское" строительство на ядерной основе.

^* (R. Scheer. Op. cit. p. 47-48.)

Для понимания политической устремленности "Комитета по существующей опасности" характерно выступление Н. Подгоретца в журнале "Комментари" - цитадели "неоконсерваторов": "Утратили ли мы волю защищать свободный мир - да, свободный мир - против распространяющегося повсюду коммунизма? Видя, как сегодня растут изоляционистские настроения в Соединенных Штатах, можно было бы прийти с легкостью к заключению, что мы такую волю и в самом деле потеряли"^*. Ю. Ростоу считает, что мир живет в обстановке "кануна третьей мировой войны"^**. В этом заявлении есть и стремление "переиграть" историю. "В особом мире Ростоу и "Комитета по существующей опасности" кубинский ракетный кризис 1962 года - высший пункт американского ядерного превосходства над Советами, представлялся добрыми старыми денечками... Но к концу 60-х годов отчаяние по поводу поражения во Вьетнаме истощило национальную волю и привело к разрядке и разоружению 70-х годов, наиболее опасному из десятилетий с точки зрения комитета", - пишет Р. Шеер^***.

^* (N.Podhoretz. Making the World Safe for Communism. "Commentary", April 1976, p. 41.)

^** (См.: R. Scheer. Op. cit., p. 5.)

^*** (См.: R. Scheer. Op. cit., p. 45.)

Уже упоминавшийся на страницах этой книги Р. Барнет, директор вашингтонского Института политических исследований, отмечал в связи с этим, что воссозданный "Комитет по существующей опасности" сыграл важную роль в перестройке общественного сознания в США на более милитаристский лад. Комитет развязал три кампании против сторонников разрядки. Его члены активно участвовали в так называемой группе "Б", составившей доклад о "росте советской военной угрозы" и задавшей тон "игре цифрами", из которых следовало военное отставание США^*. Затем последовала атаке на главу Агентства по разоружению и контролю над вооружениями Л. Уорнке. Самую активную роль комитет сыграл в срыве ратификации Договора ОСВ-2^**. В результате, по мнению Р. Барнета, правительство Картера было вынуждено отступить от идеи ограничения гонки вооружений^***. Р. Барнет лукавит. На самом деле и администрация Картера, и "Комитет по существующей опасности" делали общее дело, просто каждый играл свою роль.

^* (R. Barnet. Op. cit. pp. 57-59.)

^** (R. Barnet. Op. cit. pp. 60.)

^*** (R. Barnet. Op. cit. pp. 62.)

Формирвание рейгановской администрации в 1981 году походило на тотальную мобилизацию членов "Комитета по существующей опасности". В период от выборов до официального вступления в должность президента около 50 членов комитета работало у него в качестве советников. Если сам Р. Рейган стал президентом США, то на видных государственных постах, особенно в области внешней политики, обороны, разведки, пропаганды оказались люди из этого комитета. Ч. Тайролер, возглавлявший одно время комитет, хвастался, что до прихода Р. Рейгана к власти "небольшая

группа поборников "холодной войны" поставила целью изменить внешнюю политику США, которую они считали чересчур мягкой в отношении русских, и внезапно самые, казалось бы, невероятные их мечты были воплощены в жизнь. Один из членов этой группы стал впоследствии президентом Соединенных Штатов, и он взял с собой многих из тех, кто занимал в комитете определенное положение, чтобы сделать их высшими чиновниками в области внешней политики. Члены комитета поставлены ныне во главе ЦРУ, Агентства по контролю над вооружениями и разоружением, находятся на высших постах в государственном департаменте, министерстве обороны и Белом доме"^*.

^* (R. S cheer. Op. cit, p. 36.)

Тот же Ч. Тайролер оповестил всех, что "руководители правительства, министр обороны, президент Соединенных Штатов, государственный секретарь, глава Агентства по контролю над вооружениями и разоружением, служащие Совета национальной безопасности, когда им случается произносить речи, говорят в целом то же, что говорили мы в 1976 году"^*.

^* (R. S cheer. Op. cit, p. 37.)

Две главные цели комитета были, по-видимому, достигнуты с созданием администрации Р. Рейгана: развитие разрядки было надежно прервано; правительство обострило политику антикоммунизма и подготовки к ядерной войне во имя "имперских" планов.

"Неоконсерваторы" опираются в своей деятельности на ряд "мозговых трестов" - Центр стратегических и международных исследований Джорджтаунского университета, откуда вышли такие люди, как Р. Аллен, У. Смит, Дж. Киркпатрик; Американский предпринимательский институт, где находили приют Дж. Буш, А. Бэрнс, М. Новак, И. Кристол; Гуверовский институт, в котором подвизался С. Липсет; Гудзоновский институт, воспитавший К. Грея. Это придает им своего рода особый "интеллектуализм", по крайней мере в глазах публики.

Конечно, Р. Рейган и сам привнес свою "имперскую" идеологию в "Комитет по существующей опасности". Но, в свою очередь, он многое воспринял от комитета, будучи его членом, а потом и став президентом США. Пытаясь представить доминанту всех внешнеполитических и военных устремлений рейгановской администрации, Р. Шеер пишет: "Истоки политики администрации могут быть обнаружены в основополагающем заявлении комитета: "Главной угрозой нашему государству, международному миру и делу свободы человеческой личности является стремление Советского Союза к мировому господству, основанное на беспрецедентном наращивании вооружений"^*. Эта чушь напоминает старую сказку Льюиса Кэрролла "Алиса в Зазеркалье". В переиначенной наоборот формулировке "Комитета по существующей безопасности" и рейгановской администрации - плохо спрятанная ностальгия по "Pax Americana", попытка оправдать неискоренимую тягу к его достижению любыми средствами.

^* (R. S cheer. Op. cit, p. 48.)

Но не следует думать, что Р. Рейган и "неоконсерваторы" - одно целое. "Неоконсерваторы" не раз критиковали справа президента и администрацию по вопросам внешней политики. Они всячески доказывают, что действия президента не предел "неоконсервативного авангардизма", что мировая американская империя - желанная, но пока далекая цель, которой администрация добивается недостаточно энергично. Иногда они, впадая в риторику, говорят, что президент продолжает ошибки предшественников и не достиг перелома в процессе "упадка" США. "Нью-Йорк таймс" писала в мае 1982 года: "Правое крыло консерваторов, такие люди, как Норман Подгоретц, редактор журнала "Комментари", выражают недовольство тем, что Рейган в своей деятельности возвращается к старой линии администраций Никсона, Форда и Картера"^*.

^* ("The New York Times", 1982, May 20.)

Известный идеолог "неоконсерватизма" И. Кристол в несколько более завуалированной форме также подвергает внешнюю политику Р. Рейгана критике справа: "Внешняя политика как защита чьих-то национальных

интересов перестала бы существовать, если бы была полностью заменена дипломатией, преследующей цели примирения интересов всех. Наш государственный департамент в основном действует таким образом, как если бы дипломатия не была больше служанкой внешней политики, а ее хозяйкой"^*.

^* ("The Wall Street Journal", 1982, April 15.)

Не переоценивая разногласий "неоконсерваторов" с президентом, понимая разделение труда между администрацией и "оппозицией" справа, ту игру, которую ведут администрация и "неоконсерваторы", готовя общественное мнение к более жесткой политике США на международной арене, необходимо видеть, что для правых в целом нет пределов движения вправо. Р. Рейган, с точки зрения его оппозиции справа, не достиг еще многого из того, о чем они мечтали, в частности, нe продвинулся достаточно далеко в строительстве "мира по-американски".

Бывшие люди из "Комитета по существующей безопасности" ныне разделились на чиновников администрации и "свободных критиков". Одни призваны осторожничать, а другие - подстрекать. Впрочем, такие люди, как Р. Пайпс и К. Грей, и на официальных постах себя не очень-то сдерживали. Работая в Совете национальной безопасности (СНБ), Р. Пайпс однажды разоткровенничался: "Нет альтернативы войне с Советским Союзом, если русские не откажутся от коммунизма". К. Грей, влиятельный консультант аппарата СНБ и министерства обороны, стоящий на позициях "приемлемости" и даже "неизбежности" ядерной войны с СССР, был столь же циничен: "Идея победы США в ядерной войне охватывает все - от восстановления территориального статус-кво в Европе до уничтожения Советского государства"^*. Любое соглашение с СССР в области ограничения вооружений, по К. Грею, было бы "крайне опасным". Он считает, будто СССР испытывает неодолимое желание тайком нарушать договоры. К. Грей видит главную проблему американской ядерной стратегии в "уменьшающейся надежности стратегического устрашения СССР". Поэтому США, как он полагает, должны разработать более реальные планы ядерной войны - "ограниченной" и "всеобщей", укреплять материальную основу для ведения такой войны.

^* (См.: R. Dugger. Op. cit, pp. 400-401.)

Администрация республиканцев замыкает на себе взаимосвязи со всеми руководителями крайне правых, а не только с близкими к ней "неоконсерваторами". Впитывая в себя идеологические и политические позиции правых организаций - "старых", "новых" и "неоконсервативных", она в то же время и сама подхлестывает их деятельность своей внешнеполитической практикой, в главном отвечающей "идеалам" ультраправых. "Имперское" мышление и "имперская" политика Вашингтона настраиваются на волну крайне правых, звучат в унисон с ней. И в то же время администрация сама является камертоном для ультраправых в вопросах "строительства империи". Практика рейгановской администрации - борьба за военное превосходство, развертывание новых систем оружия, установка ракет первого удара в Европе, произвольное определение "жизненно важных для национальных интересов США зон", оккупация Гренады, агрессия в Ливане, помощь контрреволюционным наемникам в Никарагуа и Афганистане, объявление "крестового похода" против коммунизма - все это кирпичики, укладываемые в фундамент "американского века" по схеме крайне правых 70-80-х годов.

И потому "критика" со стороны ультраправых в адрес Белого дома скорее двусторонний тактический прием. В тех случаях, когда администрацию "критикуют", "наставляют", "подстрекают", "поторапливают" справа, - это зачастую как раз то, что администрация ожидает, даже жаждет получить ради осуществления своих дальнейших замыслов. Деятельность нынешней администрации - своего рода сигнал крайне правым и впредь держаться лозунга "Pax Americana", будоражить и обманывать массовое сознание, побуждать определенные слои населения поддерживать и даже подталкивать администрацию в самых ее воинственных шагах, продиктованных "имперскими" целями. Таким путем - непростым, но достаточно ясным - "имперская" политика с идеологических и политических знамен крайне правых переносится в официальные доктрины и программы американского правительства, в его практическую деятельность на международной арене.

Все общественные явления имеют свои истоки. Истоки глубинные, которые коренятся в самой жизни. Такие истоки имеют и внешнеполитические доктрины американского империализма. Они вскармливаются самим строем, оплачиваются монополиями, произрастают в обстановке антидемократии, роста реакции и милитаризма. Политология не только приучает американца к мысли о незыблемости капиталистического строя, но и делает многое, чтобы его сознание становилось более восприимчивым к различного рода доктринам, планам и действиям корыстного, захватнического характера. Самые откровенные доктрины войны охотнее, легче, с меньшим моральным сопротивлением воспринимаются людьми, которые уже уверовали в "американскую исключительность", "национальное превосходство", "руководящую миссию" в мире.

Буржуазные идеологи хорошо понимают, что доктрины войны и мирового господства требуют подготовки. Тщательной и длительной. По многим направлениям. Надо доказать человеку, что войны и огромные расходы на оружие не только не зло, а даже благо. Войны и вооружения помогают якобы американцу лучше жить материально, укрепляют "авторитет" этой страны в мире, поддерживают американский "боевой дух", необходимый для достижения будущих "великих" целей. Надо подготовить сознание человека, сделав его вполне восприимчивым к насилию вообще. Американский образ жизни и пропаганда настойчиво формируют такую личность, "способную" править миром средствами насилия.

Итак, сегодня руль политического управления Соединенными Штатами Америки находится в руках правых консерваторов и ультраправых. Но их идеология взращивалась давно усилиями многих поколений консервативной и праворадикальной Америки. Что же касается внешнеполитической сферы, в действиях рейгановской администрации также нет ничего особенно нового, кроме разве ковбойской простоты в ведении международных дел. "Имперская" доктрина американского превосходства была предметом заботы всех послевоенных правительственных команд - ив политико-практическом плане, и с точки зрения ее теоретического обоснования. О том, как это делалось, рассказывают следующие главы.