15.11.2013

Расслоение американской мечты

Мечты

США – одна из стран, в которых иммиграция хотя бы декларативно, но безусловно приветствуется. Дружественная политика в отношении квалифицированных иммигрантов, в частности, оговаривалась в качестве отдельного пункта программы демократов перед выборами 2012 г. Социолог Томас Хименес (Tomás R. Jiménez), опубликовавший за год до того под эгидой Migration Policy Institute исследование о специфике интеграции иммигрантов в США, пишет: «С тех времен, когда Соединенные Штаты стали страной, то есть более двух столетий назад, иммигранты из самых разных стран прибывали к их берегам, чтобы начать новую жизнь, найти политическое убежище, экономические возможности и свободу вероисповедания. Тот факт, что многие жители США возводят свое происхождение к иммигрантам, сформировал национальное самосознание жителей этой страны. Американские интеллектуалы, политические деятели, рядовые граждане постоянно называют Соединенные Штаты «нацией иммигрантов». Пожалуй, наиболее узнаваемый национальный символ – Статуя Свободы – в национальном сознании напрямую ассоциируется с иммиграцией».

Однако при ближайшем рассмотрении процесс интеграции иммигрантов оказывается весьма неоднородным. В качестве иллюстрации можно привести материал Энтони ДеПальмы (Anthony DePalma), опубликованный в 2005 г. в NY Times. Это очень длинный текст, цель которого показать разнородность процессов интеграции на примере двух конкретных людей. Иными словами, эта статья представляет, прежде всего, эмпирический материал, рассчитанный на широкую аудиторию, однако на нее ссылаются и авторы более формализованного социологического исследования.

Итак, в этом тексте два главных персонажа – оба иммигранты. Один из них грек по имени Джон Занникос, владелец престижного ресторана, приехавший в США после Второй мировой войны. Второй – мексиканец Хуан Мануэль Перальта, приехавший в США в 1990 г. и некоторое время работавший официантом в ресторане Занникоса, после чего был уволен. Обстоятельства иммиграции у обоих были почти одинаковыми. Оба въехали в страну нелегально в возрасте примерно 20 лет, практически не имея средств к существованию и не зная английского языка. Оба надеялись, что в США им будет лучше, чем на родине. Оба сразу подались в Нью-Йорк. Единственным подспорьем по первому времени было наличие там диаспоры, а также не слишком обеспеченных родственников. Оба начали свою трудовую жизнь в чужой стране с подработки на низких должностях в ресторанном бизнесе.

После этого сюжеты расходятся. Занникос постепенно делал карьеру и через некоторое время, будучи все еще нелегальным иммигрантом, уже открыл собственную столовую. Во время облавы был депортирован из страны, но в скором времени вернулся, женился на американке, что помогло ему вскоре получить гражданство, и с тех пор успешно занимался ресторанным делом, периодически продавая свои заведения и открывая новые, более высокого статуса. Перальта, в свою очередь, за пятнадцать лет работы в должности нисколько не повысился, потому что его постоянно увольняли, ему приходилось скрываться от полиции и довольствоваться низкими зарплатами, которые предлагали работодатели, соглашающиеся нанимать нелегальных мигрантов. При этом даже эти зарплаты были больше, чем то, что он мог бы заработать на родине, поэтому он продолжал оставаться в США, а деньги пересылал родственникам в Мексику. Но перспективы когда-нибудь получить американское гражданство, стабильную работу и более высокий социальный статус для него по-прежнему остаются нереалистичными, как и для многих других его земляков. Принципиальная разница между случаями Занникоса и Перальты, по мнению автора, в том, что ситуация в США в целом стала менее располагающей к интеграции с нуля. При этом число нелегальных и неинтегрированных мигрантов, прежде всего из Латинской Америки, растет. В этом он видит проблему, к которой, собственно, хочет привлечь внимание.

Концептуализация

Теперь вернемся к упомянутому выше исследованию Томаса Хименеса. Этот автор, с одной стороны, говорит о проблемах интеграции, но при этом высказывает мнение, что в перспективе ситуация может стабилизироваться: «США сейчас переживают самый разгар четвертой волны массовой иммиграции. В этот раз она характеризуется притоком людей из Латинской Америки, Азии и с Карибских островов. Хотя иммиграция – это важная часть врожденной специфики страны, каждый новый наплыв иммигрантов всякий раз вызывал страхи по поводу того, смогут ли иммигранты интегрироваться. Эта волна – не исключение. Интеграция не всегда проходит гладко. Она влечет за собой серию болезненных попыток со стороны мигрантов, их потомков и местного сообщества приноровиться друг к другу. Тем не менее, как предыдущие волны иммигрантов в итоге нашли себе дорогу к мейнстримной американской жизни (даже те, которые первоначально считались «неассимилируемыми»), так и нынешние иммигранты интегрируются довольно успешно, в соответствии с пятью главными индикаторами: владение языком, социально-экономические успехи, участие в политической жизни, наличие жилья и социальное взаимодействие с местными сообществами. Есть даже свидетельства, позволяющие предположить, что американские иммигранты выучивают английский язык быстрее, чем предыдущая волна массовой иммиграции в начале XX века».

История иммиграции в США в кратком изложении автора выглядит так:

«Каждая из волн иммиграции в США была разного происхождения. Начиная с колониального периода и примерно до 1880 г. большинство иммигрантов были из Северной Европы, особенно Англии, Германии и Ирландии. Также в США прибывали африканцы, но насильственными методами – в порядке работорговли. Иммигранты из Китая начали прибывать к концу этого периода. Во время следующей волны массовой иммиграции, которая продолжалась приблизительно с 1880 по 1920 гг., люди приезжали в США в основном из стран Южной и Восточной Европы – таких, как Италия, Польша, Россия и Венгрия, но были и иммигранты из Мексики и Японии. В этот период был засвидетельствован самый большой прирост населения США за счет приезжих – в 1890 г. он достиг 15%.

Потом была Первая мировая война; ограничительные иммиграционные законы в 1917, 1921 и 1924 гг., направленные на азиатов и иммигрантов из Южной и Восточной Европы; великая депрессия; Вторая мировая война. Все это в совокупности свело на нет иммиграционный бум, после чего наступил длительный период иммиграционного затишья, который продолжался несколько десятилетий. Иммиграционная пауза закончилась в 1960-е гг. Приняв в 1965 г. Акт об иммиграции, Конгресс уничтожил квоты по национальному признаку, распределение возможностей получить американскую визу в разных странах стало более равномерным. В дополнение к новым иммиграционным законам началась глобальная экономическая интеграция, а потом американское военное вмешательство в Юго-Восточную Азию. Все это стало стимулом к новой волне интеграции, которая продолжается до настоящего времени».

«Примечательно, - подчеркивает Хименес, - что этот процесс разворачивался практически без вмешательства со стороны политиков. За исключением беженцев, иммигранты получают сравнительно небольшое федеральное финансирование, идущее на интеграционные программы. Такой принцип невмешательства в интеграцию иммигрантов в прошлом основывался преимущественно на мощности рынка труда и качественном государственном образовании, что открывало большие возможности для интеграции. Но если так будет продолжаться и впредь, то состояние государственного образования в областях со значительными скоплениями иммигрантов и ослабленной экономикой окажется в недалекой перспективе в трудном положении. Точно так же большая численность нелегально проживающего на территории США населения, скорее всего, останется серьезным препятствием на пути к социальной сплоченности и полной социальной, экономической и политической интеграции, если по этому поводу не будут предприняты специальные меры».

Сейчас, когда идет очередная массовая волна, и ожидать безболезненной интеграции безосновательно. Американцы, судя по опросам, тяготятся необходимостью приспосабливаться к соседству приезжих и выражают опасения, что новые иммигранты, в отличие от предыдущих волн, не приспособлены к адаптации в новой среде и не смогут интегрироваться. При этом, отмечает автор, «столетие назад широко были распространены опасения, что религиозная, политическая и этническая специфика иммигрантов из Южной и Восточной Европы никогда не позволит им вписаться в американский мейнстрим. Последовавшая интеграция этих иммигрантов и их потомков в конце концов ликвидировала эти страхи».

При этом «важно помнить о том, что интеграция – это функция от свойств как иммигрантов, так и местных сообществ. Социально-экономический статус определяется тем, какие навыки и финансовые ресурсы иммигранты привозят с собой, а также экономическими возможностями, которые имеются у страны-реципиента – в данном случае США. Что касается участия в политической жизни, то этот показатель, говоря обобщенно, формируется за счет того опыта, который привозят с собой иммигранты из своих родных стран, и законов, а также институтов общества-реципиента, которые определяют характер формальной и неформальной политической принадлежности. Наконец, социальное взаимодействие между вновь прибывшими иммигрантами и местным обществом зависит от расово-этнических и экономических характеристик иммигрантов, а также от того, насколько жесткой классовой и расово-этнической структурой обладает общество-реципиент. Интеграция влечет за собой взаимную адаптацию; по мере того как меняются характеристики иммигрантов и их потомков, меняются и характеристики общества-реципиента, определяющие интеграцию».

«Сегодня, - уточняет Хименес, - иммигранты представляют собой невероятно разнообразную группу, с точки зрения социально-экономической платформы. Среди них есть как люди с прекрасным образованием и весьма состоятельные, так и люди с минимальным образованием и очень бедные. Иммигранты из Азии и Европы в основном представлены в первой категории, тогда как выходцы из Латинской Америки скорее концентрируются во второй».

Одну из наиболее серьезных проблем в нынешней ситуации Хименес считает большое количество нелегальных иммигрантов: «Из приблизительно 38 миллионов иммигрантов в США около трети находятся в стране нелегально. Хотя число нелегальных иммигрантов слегка снизилось под влиянием великой депрессии и несмотря на ужесточение иммиграционного контроля в последние годы, число нелегально проживающего населения всё еще близко к исторически пиковому значению».

Проблема, собственно, не столько в численности этих людей, сколько в отсутствии легального статуса «у почти трети инородного населения. Это препятствует интеграции как самих иммигрантов, так и их детей, которые родились уже в США. Кроме того, злокачественное воздействие этого нелегального статуса преследует этих детей, даже когда они вырастают. Хотя некоторые политики говорили о том, что можно ввести программу легализации и тем самым дать нелегальным иммигрантом возможность “выйти из тени”, легализация также по-разному сказывается на интеграции представителей разных поколений».

Однако общее заключение у Хименеса звучит скорее оптимистично: «Границы, определяющие в глазах американцев принадлежность к американскому обществу вполне отчетливы: главное требование – это знание английского языка, а также наличие нужного легального статуса. Но в пределах этого американцы с согласны на национальное сообщество с разными традициями и корнями.

Независимо от наличия или отсутствия развернутой политики, интеграция иммигрантов в США продолжается. Хотя скорость интеграции варьируется в зависимости от происхождения иммигрантов и от того, где они селятся, основная тенденция на сегодняшний день выглядит поразительно похожей на закономерности интеграции во время огромной волны европейской иммиграции в США сто лет назад».

Анна Сакоян

Источники:

1. polit.ru