КУБИНСКАЯ АВАНТЮРА

Наиболее важной частью своей президентской деятельности Кеннеди считал внешнюю политику. По признанию Соренсена, Кеннеди отдавал приоритет внешнеполитическим проблемам перед внутриполитическими. «Большая разница между провалом законопроекта и полным уничтожением страны»,- заметил он как-то сразу после президентских выборов. Это высказывание Кеннеди отражало осознание им того непреложного факта, что Америка начала 60-х годов перестала быть неприступной крепостью, отгороженной от катаклизмов первой и второй мировых войн толщей вод Атлантического и Тихого океанов. В 50-х годах все изменилось. Широкая гладь океанов уже могла защитить Америку не более, чем самый большой ров средневековья, наполненный водой, мог бы защитить замок феодала, ну, скажем, от залпа «катюш».

С трудом привыкали американские империалисты к новому положению США в мире, когда их генералы потеряли все военно-стратегические преимущества, которыми когда-то обладали. Потеряли покой и многие политические деятели США, многие годы вдалбливавшие себе и другим в голову, что «русские на нас вот-вот нападут» и только-де «наша военная мощь не позволяет им этого сделать». Не сбылись и десятки, если не сотни предсказаний видных органов печати США о том, «когда начнется война» между Америкой и Россией. В сознание многих американцев проникает трезвая мысль о необходимости жить в мире со странами социализма.

В самых верхних слоях американских капиталистов, однако, легко заметить плохо скрываемый страх перед идеей мирного сосуществования капиталистических и социалистических стран. Более того, среди них имеется большое число людей, которые в душе считают, что в ходе пусть и мирной, но не перестающей от этого быть чрезвычайно острой борьбы на международной арене между социализмом и капитализмом последний потерпит поражение. Поэтому их требования сводятся к тому, чтобы поддерживать во всем мире международную напряженность, не давать растаять льдам «холодной войны». А если есть возможность, то и попытаться устранить самый дух мирного сосуществования из международных отношений с помощью военных авантюр.

Конечно, не все влиятельные люди в США думали и думают таким образом. Взгляды инакомыслящих к концу своего президентства стал все больше разделять Кеннеди. Эта группа политических деятелей, так же как и явные сторонники «холодной войны» и военных авантюр, отнюдь не в восторге от того, что принципы мирного сосуществования все прочнее утверждаются в международных отношениях. Они отлично понимают, что каждый следующий день, каждый новый год прибавляет сил социализму и убавляет силы капитализма. В одном, однако, эта группа довольно сильно отличается от первой. Входящие в нее деятели еще не утратили надежды на то, что капитализму удастся изобрести волшебный «эликсир омоложения», который позволит ему еще длительное время тягаться с коммунизмом. Что ж, это, конечно, их дело. Вера, как известно, может быть и ошибочной. Интересно другое. Как правило, именно эти люди, верящие в пошатнувшиеся, но все еще кажущиеся им незыблемыми устои капитализма являются, как правило, более реалистическими политиками. Реалисты отдают себе отчет в том, что «переход за грань» приведет, как это и отмечал Кеннеди, к уничтожению США. К сожалению, далеко не все, кто окружал Кеннеди, придерживались такой точки зрения. Большинство требовало искать решение международных проблем на путях старой политики «с позиции силы». И на первых порах Кеннеди пошел на поводу даллесов-ской политики. Правда, при ее проведении Кеннеди чувствовал границы реального и старался за них не заходить. Его подход к международным проблемам и решениям накладывал на внешнюю политику США своеобразный отпечаток. Однако ее основа была старая, даллесовская, и понадобилось немало времени, чтобы она была хотя бы на короткое время поколеблена,

Прежний агрессивный дух проявился на примере кубинской авантюры весной 1961 года.

В течение определенного периода американская дипломатия и морская пехота, а вслед за ними американские монополии стремились превратить Латинскую Америку в вотчину США. Правящие американские круги уверили себя в том, что им это сделать удалось.

Основной целью в Латинской Америке Кеннеди, как и его предшественники в Белом доме, считал сохранение ее экономической, социальной и политической зависимости от США. Для достижения этой цели использовались все средства и методы.

Годы, непосредственно предшествовавшие приходу Кеннеди к власти, были, если говорить о Латинской Америке, плохими годами для американского империализма. Латиноамериканцы не хотели больше жить по-старому. На континенте нарастал мощный вал освободительного движения. Затем победила народная революция на Кубе. Создавались партизанские отряды в Доминиканской Республике, Парагвае, Колумбии. В Перу крестьяне создали революционные крестьянские профсоюзы. Сторонники самостоятельной политики усиливались в Бразилии.

Американские монополии серьезно беспокоила судьба своих латиноамериканских барышей. Взволновался и официальный Вашингтон. Латинская Америка на время стала самой неотложной текущей проблемой.

Вновь избранный президент с тревогой читал секретные донесения американских послов. Они твердили о том, что если США хотят сохранить Латинскую Америку как свою полуколонию, то надо действовать. Перед Кеннеди встал выбор, какой метод - кнута или пряника - избрать для того, чтобы события не вышли из-под контроля США. Он решил использовать и то и другое.

Куба больше всего волновала Кеннеди в первые дни президентства. Он понимал, что пример и мужество острова Свободы ослабляют позиции Соединенных Штатов в Латинской Америке. Там появилась действительно свободная от экономического и политического контроля США страна. В этой обстановке экстремистские круги все настойчивее требуют «решительных действий» в отношении революционной Кубы. Эти домогательства не остаются без внимания в правительстве.

В кулуарах ООН после провала кубинской авантюры. У Стивенсона явно пропала охота говорить

Подготовка плана вторжения на Кубу была начата еще правительством Эйзенхауэра. Наиболее активную роль при этом играло Центральное разведывательное управление. От него не отставали и представители других ведомств: госдепартамента, Пентагона и в конечном счете Белого дома, Они периодически собирались, обсуждая, каким образом задушить кубинскую революцию. Постепенно в самых темных тайниках американского государственного аппарата созревал план вторжения на Кубу.

К этому плану американские правящие круги пришли не сразу. Вначале они носились с идеей организации на территории Кубы «партизанского движения». Оказалось, однако, что осуществить это попросту невозможно. Затем предполагалось для создания военного плацдарма на территории Кубы захватить остров Пинос. Но кубинский народ, зная об этих планах, превратил остров Пинос в крепость, взять которую наемники вряд ли могли рассчитывать. Тогда американские руководители решили, что необходимо организовать внезапное вторжение. Правительство Эйзенхауэра в начале

1960 года дало разрешение ЦРУ на его подготовку. В целях маскировки готовившейся операции Эйзенхауэр несколько раз заявлял, что у американского правительства «нет планов агрессии» против Кубы.

Осенью 1960 года, незадолго до президентских выборов в США, ЦРУ направило в Гватемалу секретные инструкции, смысл которых сводился к следующему: необходимо изменить характер подготовки проходивших там военное обучение контрреволюционных отрядов. Только 60 контрреволюционеров должны были продолжать готовиться для заброса в качестве агентов на территорию Кубы. Другим наемникам было приказано овладевать тактикой высадки на побережье.

Гонка вооружений в США нарастает. На снимках: атомная подводная лодка 'Тритон'...

Вторжение на Кубу готовилось скоропалительно. Костяк и основную массу формировавшихся банд наемников составляли бывшие батистовцы, бежавшие с Кубы от гнева народа. В начале ноября на базах контрреволюционеров в Гватемале появился американец по прозвищу Фрэнк. Его настоящего имени никто не знал. Известно было только то, что в прошлом он являлся полковником американской армии. Других американских инструкторов, проводивших военное обучение кубинских контрреволюционеров, звали Гордон, Пэт, Большой Джон, Сонни, Боб, Джим и т. д. На секретные базы прибывали американское вооружение и амуниция. На базе «Траке» была построена электростанция. База в Реталуле превратилась в большой военный лагерь.

Продолжалась вербовка контрреволюционеров и их доставка в Гватемалу для военной подготовки. Группами по 40-50 человек «новобранцы» доставлялись самолетами из Флориды. На аэродроме их высаживали и немедленно увозили в горы. ЦРУ наращивало силы, чтобы отнять у кубинского народа завоеванную им свободу.

Знал ли Кеннеди о планах подготовки вторжения на Кубу до своего избрания на пост президента? По всей вероятности, да. Близкие в прошлом к Кеннеди люди утверждают, что он «в общих чертах» знал это, хотя и «не был информирован» о деталях. Впрочем, о планах подготовки контрреволюционных сил в Гватемале несколько раз сообщала американская печать. У Кеннеди была полная возможность доступными ему средствами проверить достоверность этой информации. Буквально всем было ясно: идет усиленная подготовка агрессии на Кубу.

Можно поэтому почти не сомневаться в том, что Кеннеди взвешивал возможность осуществления США вторжения на Кубу перед выборами 1960 года. И он не мог не считаться с тем, что такая акция отрицательно повлияла бы на его избирательную кампанию.

Кеннеди был хорошо знаком с одним из тактических приемов буржуазных правящих партий, когда накануне всеобщих выборов они прибегают к сознательному обострению международной обстановки, с тем чтобы заставить колеблющихся избирателей «в грозный час» голосовать «за сохранение стабильности», т. е. за прежнее правительство. Подобного тактического удара Кеннеди вполне мог ожидать от Никсона.

Видимо, этим и объяснялся следующий шаг Кеннеди. 20 октября, в самый разгар предвыборной борьбы с Никсоном, Кеннеди выступает с важным, как заранее объявила его штаб-квартира, заявлением. «Мы должны,- потребовал он,- попытаться укрепить демократические силы... которые находятся в изгнании и на самой Кубе, с которыми связаны надежды на свержение Кастро. До сего времени эти борцы за свободу фактически не получали никакой поддержки от нашего правительства».

Рассказывают, что, когда Никсон услышал об этом заявлении Кеннеди, он пришел в ярость. Уж кому-кому, а ему, Никсону, были хорошо известны планы готовящегося вторжения на Кубу. Однако секретность, в которой проходила подготовка к вторжению, не позволила Никсону открыто парировать выпад Кеннеди. Более того, в интересах сохранения секретности плана вторжения Никсону пришлось заявить о том, что выступление Кеннеди «неправильно и безответственно».

Заявление, сделанное Кеннеди 20 октября, было с удовлетворением встречено руководителями ЦРУ. Зная о полной поддержке Никсоном плана вторжения на Кубу, они теперь считали, что и Кеннеди, если станет президентом, их также поддержит.

Президентские выборы остались позади. И уже 18 ноября 1960 года руководитель ЦРУ Аллен Даллес в сопровождении высокопоставленного сотрудника американской разведки Ричарда Биссела, в прошлом участвовавшего в разработке «плана Маршалла», направленного на экономическое закабаление Европы, приехал в Палм-Бич (штат Флорида), где отдыхал Кеннеди. Здесь перед ним в деталях раскрывают план вооруженного вторжения на Кубу (кодовое название «план Плуто»).

Между тем уходившее в отставку правительство Эйзенхауэра продолжало подготавливать американское общественное мнение к кубинской авантюре. 3 января 1961 года правительство США объявляет о полном разрыве дипломатических отношений с Кубой. 20 января Кеннеди официально становится президентом. Через день Аллен Даллес и генерал Лемнитцер встречаются с Раском, Макнамарой и Робертом Кеннеди. Шесть дней спустя после этой встречи Джон Кеннеди собирает в Белом доме первое узкое совещание нового правительства, на котором обсуждаются планы вторжения.

Продолжалась военная подготовка контрреволюционеров в горах Гватемалы. Там создавались новые тренировочные лагеря. Кроме того, часть наемников получала подготовку на острове Вьекес, в Пуэрто-Рико, а также в США. Обучение этих отрядов проходило не без трудностей. В них то и дело вспыхивала грызня между враждующими группировками контрреволюционеров, боровшимися за дележ командных постов. Однажды дело дошло до того, что назначенный американцами военный руководитель бригады Сан Роман был вынужден объявить о том, что отказывается от командования. Однако волнения были быстро пресечены работниками ЦРУ. На базу «Траке» прибыл американец по прозвищу Берни, который принял решительные меры. 12 человек из бригады были тут же арестованы и заключены в тюрьму. Недовольные прикусили язык.

Став перед необходимостью принимать решение, Кеннеди вдруг заколебался. Почувствовав это, руководитель ЦРУ Аллен Даллес стал настаивать на том, чтобы запланированная акция была осуществлена как можно скорее. Он знакомит Кеннеди с разведывательными данными о неуклонном укреплении позиций народного правительства на Кубе. Вместе с тем во всех донесениях ЦРУ высказывается убеждение, что вторжение будет успешным, если его предпринять «без дальнейших отлагательств». Опираясь на поддержку военно-промышленного комплекса, ЦРУ требовало немедленного вторжения на Кубу. План вторжения направляют в Пентагон, а также председателю объединенной группы начальников штабов генералу Лемнитцеру. 3 февраля, ровно через месяц после разрыва дипломатических отношений США с Кубой, американская военщина официально заявила Кеннеди о своей поддержке разработанного ЦРУ плана и предсказала ему «полный успех».

Новая дата вторжения на Кубу была намечена на 1 марта. Но затем она была снова перенесена. Сомнения не оставляли Кеннеди, хотя он и подвергался энергичному давлению в пользу авантюры. Только с декабря 1960 года по 12 апреля 1961 года Кеннеди созывает более 12 секретных совещаний, на которых обсуждаются планы вторжения на Кубу. В конце концов он делает роковой шаг.

Нетрудно представить себе состояние, в котором Кеннеди находился весной 1961 года. Сбылась его мечта: он стал президентом США. Все только и говорят о провозглашенных им «новых рубежах». Зарубежная пресса широко комментирует его избрание. Закончено формирование правительства демократов. Со всех концов Кеннеди идут поздравления. Было от чего закружиться голове. В этой обстановке он и принимает зловещее решение, которое стало самым темным пятном его политической биографии. Кеннеди решается на кубинскую авантюру.

Рассеять последние сомнения Кеннеди взялся сам руководитель ЦРУ Аллен Даллес. Во время очередной беседы с Кеннеди он сказал ему буквально следующее: «Некоторое время тому назад я стоял здесь перед Эйзенхауэром и заявил ему, что уверен в том, что наша операция в Гватемале (т. е. свержение законного правительства президента Арбенса.- А. Г.) закончится успешно. Господин президент, перспективы настоящего плана даже лучше, чем они были для прежнего».

3 апреля госдепартамент опубликовал так называемую «белую книгу», в которой доказывалось, что кубинская революция будто бы навязана Кубе извне. Это было, конечно, ни на чем не основанное заявление. Но с его помощью, как вскоре стало вполне очевидно, американская реакция предприняла пропагандистское прикрытие вторжения, представляя его некой «освободительной миссией».

4 апреля 1961 года Кеннеди созывает в государственном департаменте заседание Национального совета безопасности. За длинным столом расположились государственный секретарь США Дин Раек, министр обороны Роберт Макнамара, министр финансов Дуглас Диллон, помощник государственного секретаря по вопросам Латинской Америки Томас Манн, помощник министра обороны Поль Нитце, директор ЦРУ Аллен Даллес, его заместитель Ричард Биссел, председатель объединенной группы начальников штабов Лемнитцер и председатель сенатской комиссии по иностранным делам Уильям Фулбрайт. Присутствовали также три президентских советника по латиноамериканским делам: Адольф Берли, Ричард Гудвин и Артур Шлезингер.

Заседание проходило в нервозной обстановке. Первым выступил Ричард Биссел, непосредственно отвечавший за подготовку плана вторжения на Кубу. Биссел был тем человеком, который в свое время отвечал за шпионский полет самолета У-2 над территорией Советского Союза. Все понимали, что Биссел будет излагать доводы Аллена Даллеса.

«Положение на Кубе,- заявил Биссел,- созрело для восстания». Бригаде, продолжал он, будет легко удержать территорию, как только она высадится. Военные самолеты смогут контролировать воздушное пространство над местом высадки, действуя с захваченного недалеко от залива Кочинос аэродрома. Что касается авиации народной Кубы, то она, обещал американский разведчик, будет сразу же уничтожена с воздуха. Биссел также заявил, что если основной план вторжения потерпит неудачу, то вступит в силу дополнительный план, согласно которому контрреволюционеры смогут отступить в горы Эскамбрай.

Биссел закончил. Наступило молчание. Затем слово взял Даллес. Он заявил, что с Кубой будет покончить легче, чем с Гватемалой, и потребовал согласия на осуществление плана.

Кеннеди слушал Биссела и Даллеса с напряженным вниманием. Как утверждают американские 'Источники, никто из присутствовавших не рискнул возразить против операции.

Среди влиятельных американских политических деятелей, поставленных Кеннеди в известность о плане вторжения, лишь один сенатор Фулбрайт вначале выражал президенту сомнение в целесообразности осуществления предложенного ЦРУ плана. Фулбрайт, очевидно, беспокоился о престиже США, не ставя под сомнение возможность военного успеха. Других «моральный аспект» вообще не интересовал. И даже Фулбрайт в конце совещания подошел к Кеннеди и сказал ему, что склоняется «больше в пользу операции, чем против».

В целях маскировки плана вторжения на Кубу 12 апреля 1961 года Кеннеди выступил на пресс-конференции. Какой контраст являла эта пресс-конференция с великим событием, происшедшим тогда же! В этот день впервые космический корабль с человеком на борту был выведен на околоземную орбиту и благополучно возвращен обратно на Землю. Этим героем стал советский гражданин Юрий Алексеевич Гагарин. Глубокое восхищение научно-техническим подвигом Страны Советов охватило народы.

Вашингтон же в это время был занят осуществлением своих темных планов. Кеннеди прежде всего заявил, что вооруженные силы США не будут вторгаться на Кубу. Он подчеркнул: «Прежде всего я хочу сказать, что вооруженные силы США не вторгнутся на Кубу ни при каких условиях. Нынешнее правительство сделает все, что в его силах - а я считаю, что оно может справиться со своими обязанностями,- чтобы ни один американец (подчеркнуто мною.- А. Г.) не был замешан в каких-либо действиях на Кубе».

Как показали дальнейшие события, заявление Кеннеди не соответствовало действительности. В операции в заливе Кочинос американцы, в том числе летчики, принимали самое непосредственное участие. Несколько бомбардировщиков В-26, действовавших в период вторжения с аэродрома, расположенного в Никарагуа, пилотировали американцы из ЦРУ. Один из них, например, называл себя Сейгом Симпсоном. Вместе с тем Кеннеди не рискнул бросить против народной Кубы американскую морскую пехоту, хотя ее и держали наготове.

Накануне вторжения сил контрреволюционеров на Кубу Кеннеди позвонил представителю по вопросам печати Белого дома Пьеру Селинджеру и, как тот впоследствии вспоминал, мрачно сказал: «У вас могут быть запросы прессы о военных действиях в районе Карибского моря. Если запросы будут, отвечайте, что вам известно только то, о чем пишут газеты».

Для того чтобы уничтожить кубинскую авиацию, разрушить аэродромы и посеять панику среди населения, ЦРУ и Пентагон решили с помощью контрреволюционеров организовать воздушный налет на Кубу. Для этого ЦРУ предоставило в их распоряжение американские бомбардировщики В-26. Налет намечалось осуществить с аэродрома в Никарагуа. Американская пропаганда должна была выдать этот разбойничий налет за действия «восставших кубинских летчиков».

...14 апреля 1961 года в Никарагуа стояла прекрасная солнечная погода. Однако она не радовала 35-летнего кубинского контрреволюционера Марио Сунигу. Для него в зтот день время на аэродроме Пуэрто-Кабесас тянулось медленно. Он нервничал. Суниге предстояло выполнить особо важное задание ЦРУ.

Наконец жара начала спадать. Вскоре сухую землю, как всегда неожиданно в этих краях, окутал мрак, Внезапно тишину душной тропической ночи разорвала пулеметная очередь. Стреляли на самом аэродроме. Вслед за этим натужно взревели моторы восьми бомбардировщиков В-26, и вскоре они один за другим поднялись в воздух и взяли курс на Кубу. На хвостовом оперении каждого из них отчетливо виднелись знаки отличия ВВС народной Кубы. На некоторых из самолетов были заметны (в безопасных местах) следы пулевых пробоин. По мнению ЦРУ, эти пробоины должны были служить доказательством огня по самолетам зенитной артиллерии и пулеметов, даже если бы такового не последовало и самолеты по тем или иным обстоятельствам не смогли совершить налет на Кубу. Этого требовал план фальсификаторов из Вашингтона.

В 6 часов утра 15 апреля три группы бомбардировщиков ЦРУ вторглись в воздушное пространство Кубы и атаковали Гавану, Сан-Антонио-де-лос-Баньос и Сантьяго-де-Куба. Ими были сброшены бомбы большой разрушительной силы и произведен обстрел мирного населения из пулеметов. Агрессоры попытались уничтожить авиацию народной Кубы на земле.

А что делал в это время президент? Кеннеди предпочел уединиться в своем поместье Глен-Ора в штате Вирджиния. Он отдыхал, а тем временем по его приказу на Кубу сбрасывались бомбы.

...В 8 часов утра контрольный диспетчерский пункт аэропорта Майами принял «сигнал бедствия». «Неопознанный самолет» просил разрешения на посадку. Она была дана, и уже в 9 часов утра Сунига и другие летчики-контрреволюционеры поведали миру неуклюжую версию о том, что они-де «летчики кубинской армии», совершившие «побег с Кубы». Американская пропагандистская машина заработала на полную мощь.

Вскоре американцы с любопытством рассматривали помещенные в газетах фотоснимки самолетов, на хвостовом оперении у которых стояли опознавательные знаки военно-воздушных сил народной Кубы. Этими же снимками потрясал в ООН американский представитель Стивенсон, обрадованный неожиданным «сенсационным подарком». Он твердил об отсутствии поддержки народа у «режима на Кубе».

Однако бить в литавры было слишком рано.

Авантюра ЦРУ с самого начала оказалась разоблаченной. «По простоте душевной» некоторые американские журналисты стали добиваться от местных властей фамилий «сбежавших летчиков». Однако не тут-то было. Представители властей словно воды в рот набрали. Вскоре стало совершенно ясно, что вся грубо скроенная пропагандистская версия ЦРУ расползается по швам.

Надо сказать, что Кеннеди и его советники, а тем более введенный в заблуждение своим же правительством Стивенсон не предполагали такого поворота событий. Зато успокоился Биссел. Для него разоблачения вздорности легенды о «бежавших летчиках» имели второстепенное значение. Главным был сам факт «успешной», как считал Биссел, бомбардировки контрреволюционерами кубинских аэродромов. Он предвкушал уничтожение авиации народной Кубы. Это, по его мнению, обеспечивало и победу в заливе Кочинос. Вот почему Биссел в понедельник запланировал второй налет бомбардировщиков В-26 на кубинские аэродромы. Этому повторному полету, однако, не суждено было сбыться.

Опасаясь полного разоблачения предпринятой им авантюры, Кеннеди в воскресенье вечером вызвал к себе помощника по делам национальной безопасности М. Банди и дал ему указание срочно связаться с Бисселом и отменить второй налет бомбардировщиков ЦРУ на Кубу. Когда Банди сообщил Бисселу о решении президента, того бросило в дрожь. Он кинулся за помощью к государственному секретарю Дину Раску. Раек внимательно выслушал Биссела и после минутного колебания позвонил Кеннеди. Президент подтвердил свой приказ отменить повторный налет. По его мнению, момент внезапности уже прошел и ничего, кроме неприятностей, такой налет не даст. Раску нечего было возразить.

Несмотря на первую заминку, Кеннеди не отменил вторжения в целом, и события развивались своим чередом. Флот контрреволюционеров стоял наготове.

Поздно вечером 14 апреля корабли контрреволюционеров готовились к отплытию из никарагуанского порта Пуэрто-Кабесас. Перед самым сигналом к отправлению на пирсе появился в сопровождении личной охраны диктатор Никарагуа Луис Сомоса. Приветствуя наемников, он выкрикивал всякого рода непристойности. Под его хриплые возгласы корабли контрреволюционеров отчалили от пирса. Через двое суток флот вторжения приближался к заливу Кочинос.

Флот вторжения состоял из судов «Хьюстон», «Лейк-Чарльз», «Рио-Эскондидо», «Кариде», «Атлантике» и двух десантных барж. Его эскортирсвали два американских миноносца. В операции принимали участие и другие суда военно-морского флота США. По приказу американского адмирала Бэрка у берегов Кубы еще с начала апреля рыскали военные корабли Атлантического флота. На них в полной боевой готовности находился батальон американской морской пехоты. ЦРУ и Пентагон, таким образом, подготовили все для того, чтобы в случае необходимости непосредственно поддержать контрреволюционеров.

Наступало утро 17 апреля. Чем ближе надвигался час вторжения на Кубу, тем больше сомнений в отношении осуществимости плана, подготовленного ЦРУ, появляется у Кеннеди. Он снова повторяет приказ: американские военные корабли должны оставаться за пределами 20-мильной зоны от места высадки десанта. Тут же следует новое указание: в районе высадки Fie должно быть американских подводных лодок. И наконец, Кеннеди, не надеясь на предыдущие указания, приказывает: военно-морские силы США не должны принимать участия в самом вторжении. Это вызвало сильное недовольство в ЦРУ и Пентагоне. Там, однако, считали, что если операции будет угрожать полный провал, то Кеннеди изменит свое последнее решение и позволит американской морской пехоте поддержать контрреволюционеров.

В 5 часов утра 17 апреля наемники высадились на Кубе. С этого момента Кеннеди преследовала одна мысль - судьба вторжения. Как вспоминал потом Селинджер, Кеннеди 17 и 18 апреля вызывал его по крайней мере сто раз, требуя самой последней информации. А она для зачинщиков авантюры час от часу становилась все более неутешительной. Войска интервентов встретили мощный отпор революционной Кубы, они терпели сокрушительное поражение. К вечеру 18 апреля стало ясно, что полный разгром 1400 наемников близок. Авиация народной Кубы потопила два корабля контрреволюционеров с боеприпасами. Интервенты оказались прижатыми к морю или загнанными в болота. А когда к месту вторжения прибыли регулярные части вооруженных сил Кубы, оснащенные современной военной техникой, участь наемников была решена.

18 апреля в Белом доме состоялся пышный традиционный прием для членов конгресса США и их семей. По традиции бал открывали хозяева Белого дома супруги Кеннеди. Им принадлежало право первого танца. Приближалось время вечернего приема. Находившийся в полной растерянности Кеннеди не желал о нем слышать. Он метался по своему кабинету в Белом доме, отмахиваясь от напоминаний, что бал должен вот-вот начаться и пора надеть смокинг. Буквально за несколько минут до начала бала помощникам Кеннеди удалось уговорить его переодеться и выйти к гостям.

В залах президентского особняка было душно. Шампанское и пунш лились рекой. Оркестр играл бравурные марши. Всем было очень весело. Улыбался и Кеннеди. Однако в душе он испытывал острую тревогу. Незадолго до полуночи президент незаметно удалился.

В специальном помещении Белого дома Кеннеди уже ожидали подавленные Раек, Макнамара, Даллес, Биссел, а также Лемнитцер и другие военные. Никто из них уже не сомневался в том, что вторжение обречено на катастрофу. Показной оптимизм выразил лишь Биссел. Он настойчиво внушал Кеннеди, что операцию еще можно спасти от провала, если только президент разрешит применить американские вооруженные силы, в первую очередь авиацию с авианосца «Эссекс».

Биссела поддержал адмирал Бэрк. Он попросил разрешения высадить на Кубе десант американской морской пехоты, а также дать команду американским миноносцам оказать контрреволюционерам поддержку огнем своих орудий. Председатель объединенной группы начальников штабов генерал Лемнитцер и начальник штаба ВВС США генерал Уайт добивались, чтобы президент разрешил действия американских военных реактивных самолетов над участком высадки контрреволюционеров. Требования Бэрка Кеннеди отклонил, но военные и Даллес стояли на своем. Совещание затянулось до четырех часов утра, и в конце концов Кеннеди уступил. Он дал согласие на участие американских военных самолетов во вторжении на Кубу. Так президент Кеннеди еще раз нарушил свое обещание, данное им на пресс-конференции 12 апреля. И только благодаря случайному стечению обстоятельств американская авиация не вступила утром 19 апреля в бой с авиацией народной Кубы. А произошло следующее.

Согласно циничному плану американской военщины было решено использовать американские реактивные самолеты без опознавательных знаков для прикрытия пилотируемых кубинскими контрреволюционерами и агентами ЦРУ самолетов В-28. Последние должны были 19 апреля атаковать защитников народной Кубы, сжимавших кольцо вокруг интервентов. Американской авиации отдали приказ при появлении самолетов контрреволюционеров прикрыть их от ударов авиации Кубы. Расчет был на то, что, как только кубинские самолеты откроют огонь по бомбардировщикам В-26, американская авиация получит предлог для нападения на авиацию народной Кубы.

Однако судьба посмеялась над рыцарями политики «плаща и кинжала». Бэрк и Биссел направили соответствующие директивы в свои ведомства, но указали в них разное время по часовым поясам, не согласовав его между собой. В результате бомбардировщики В-26 и военные американские истребители с авианосца «Эссекс» разминулись. Утром 19 апреля над Кубой было сбито еще четыре самолета кубинских контрреволюционеров. Среди погибших оказались четыре американца. Ими были Шамбургер, Грэй, Рей и Бейкер. Пятый - Джо предпочел не входить на своем самолете в район залива Кочинос и повернул обратно.

Кеннеди собирает еще несколько экстренных совещаний, но делает это скорее по инерции, чем в надежде, что на них можно будет найти выход из положения. Он срочно вызывает в Белый дом своего брата Роберта, но и у последнего нет ответа на то, что делать.

Военные снова потребовали высадить на Кубе морскую пехоту. Политики предлагали призвать на помощь войска государств - членов ОАГ. Наиболее упрямые головы хотели немедленно начать готовить для повторной высадки еще более мощный десант контрреволюционеров. Ни с одним из этих предложений Кеннеди не согласился.

Впоследствии обстоятельства гибели граждан США в военных действиях против народной Кубы долгое время скрывались американскими властями. Тщетно пытались жены и матери «пропавших без вести» узнать что-либо об их судьбе. Напрасно направляли они письма о судьбе своих мужей и сыновей в ЦРУ и Белый дом, Родственников погибших уверяли в том, что о судьбе «пропавших» американцев ничего не известно. Даже почти через два года после интервенции, 21 января 1963 года, министр юстиции Роберт Кеннеди заявил представителям печати, что ни один американец не погиб в заливе Кочинос. Однако через месяц после этого выступления история о погибших американцах все же всплыла на поверхность.

25 февраля 1963 года республиканский сенатор Дирксен заявил, что в заливе Кочинос погибли четыре американских летчика. Мотивы «откровений» Дирксена были вполне ясны. Приближались президентские выборы 1964 года, и республиканцы стремились к снижению престижа президента.

Кеннеди был вынужден признать участие американцев в военных действиях против Кубы. Выступая 6 марта 1963 года на пресс-конференции, он объявил, что четыре американца действительно погибли, но характер их службы не позволяет открыто сообщить об обстоятельствах их гибели.

О том, что агрессия на Плайя-Хирон была с начала и до конца операцией правительства США, впоследствии уже без всяких оговорок признал ближайший советник Кеннеди Соренсен. В своих воспоминаниях о Кеннеди он отметил, что десант наемников был «организован, подготовлен, вооружен, доставлен до места высадки и руководим Центральным разведывательным управлением США». Соренсен признает ответственность ЦРУ за операцию. Он недоговаривает «самую малость»- операцией руководило не только ЦРУ, но практически ею занималась вся военная и политическая верхушка правительства США, включая президента.

После неудавшейся авантюры Кеннеди был ошеломлен. «Еще один такой провал,- горестно восклицал он,- и моя карьера окончена». Позднее Кеннеди признал, что, как он ожидал, за провал интервенции против Кубы «ему оторвут голову». Уже через несколько дней после разгрома интервентов на Плайя-Хирон Кеннеди жаловался адвокату Клиффорду, что советники дают ему плохие советы. Селинджеру он заявил: «Как могла вся эта толпа из ЦРУ и Пентагона так ошибиться».

Особенно зол был Кеннеди на Аллена Даллеса. Об этом можно судить хотя бы по тому, что сразу же после провала авантюры против Кубы президент предлагает своему брату Роберту занять пост руководителя ЦРУ, но затем оба они, посоветовавшись, решают, что это нецелесообразно. Кеннеди вызывает к себе вице-президента Джонсона и в разговоре с ним резко критикует Даллеса и Биссела. Кеннеди и Джонсон, однако, приходят к выводу, что для их правительства было бы невыгодно увольнять Даллеса немедленно. Пока он находится во главе ЦРУ, сказал президент, республиканцы будут лишены возможности слишком резко критиковать нас за провал. Джонсон согласился с этим доводом Кеннеди.

Президент Джонсон сделал то, на что не решался Кеннеди: во Вьетнам брошены боевые соединения американской армии

Стремясь снять с себя хотя бы часть ответственности за провалившуюся агрессию против кубинского народа, Кеннеди поручает генералу Максуэллу Тэйлору провести тщательное расследование причин провала вторжения. Наряду с этим он дает указание полностью засекретить все материалы, отражающие подготовку к агрессии. Правда была слишком неприглядной, чтобы доверить ее даже американским политическим обозревателям.

Вместе с тем Кеннеди все еще не оставляет мысли «отыграться» после поражения. Он организует целую серию встреч с ведущими политическими деятелями, в первую очередь из числа республиканцев. Кеннеди встречается и беседует с бывшим президентом Эйзенхауэром, Р. Никсоном, сенатором Б. Голдуотером, губернатором Н. Рокфеллером. Это была своеобразная консультация с политической верхушкой, имевшая целью смягчение критики в адрес президента с ее стороны. На некоторое время тактика Кеннеди дала желаемый результат. Конец апреля прошел сравнительно спокойно, но в мае критика президента вспыхнула с новой силой. В основном она сводилась к следующему: Кеннеди не хватает опыта и решительности.

Что же касается крайне правых, возглавляемых Голдуотером, то их представители обвиняли Кеннеди в том, что он не решился бросить против кубинского народа американские войска и тем самым обрек операцию на провал. Не оградила Кеннеди от нападок справа и пресс-конференция, которую он дал 20 апреля. На этой пресс-конференции Кеннеди, по сути дела, заявил, что правительство США не оставило своих замыслов в отношении Кубы. «Мы намерены,- говорил он,- и впредь прилагать энергичные усилия в борьбе гораздо более сложной, чем война». Тем самым Кеннеди давал понять реакционным кругам США, что он как президент намерен лишь пересмотреть тактику, но добиваться прежних целей.

Конец апреля и первая половина мая были для Кеннеди самыми неприятными днями его политической карьеры. Он стал крайне раздражительным, замкнулся в себе и даже, как утверждают, подумывал об уходе с поста президента. Однажды вечером, сидя в кругу своих знакомых, Кеннеди, к всеобщему удивлению, вдруг сказал: «Я передам эту проклятую работу Линдону». Никто, конечно, не воспринял эту фразу всерьез. Но мысли о том, что президентская ноша оказалась для него слишком тяжелой, не покидают Кеннеди. К тому же он считает, что многие влиятельные политики определенно хотят его падения. «Что действительно задевает меня за живое,- говорил Кеннеди,- так это то, что все эти люди хотят, чтобы я провалился». В тот период, как отмечают видные американские политические обозреватели, было похоже, что Кеннеди «утрачивал контроль над громадной правительственной машиной».

Фиаско сил империализма и контрреволюции в заливе Кочинос заставило Кеннеди в дальнейшем более гибко и осмотрительно осуществлять свою внешнюю политику. Слишком уж велики были политические минусы столь бесславных провалов для престижа США за рубежом.

Еще один такой скандальный провал, рассуждал Кеннеди, и в умах европейцев и азиатов, африканцев и латиноамериканцев он предстанет не как глава самого мощного капиталистического государства, а как неопытный капитан самого большого империалистического корабля, который то и дело садится на мель. Того и гляди, над ним начнут посмеиваться и коллеги...

Даже канцлер Аденауэр в беседе с Д. Ачесоном язвительно заметил: «Ввиду того что бог ограничил способность человека соображать, очевидно, несправедливо, что он также не ограничил пределы тупости». Западногерманская газета «Франкфуртер нойе прессе» писала: «Можно считать, что Кеннеди потерпел политическое и моральное поражение». А итальянская «Корьерре делла сера» пришла к выводу, что «американский престиж упал ниже, чем за все восемь лет президентства Эйзенхауэра».