БЕРЛИНСКИЙ КРИЗИС И ДЕЛА В ООН

Наступил последний летний месяц 1961 года. Начало августа в Новой Англии выдалось на редкость холодным. В Хианисспорте с моря дул пронизывающий ветер. В один из таких неприветливых дней Кеннеди пригласил нескольких своих близких знакомых выйти вместе с ним на яхте в океан. Во время этой морской прогулки он намеревался обсудить с ними важные внешнеполитические проблемы. Был приглашен и представитель США в ООН Стивенсон.

Приближалась XVI сессия ООН. Необходимо было определить круг вопросов, с которыми американское правительство намеревалось выступить на сессии Генеральной Ассамблеи.

В ответ на предложение Стивенсона уделить в ООН главное внимание проблеме разоружения Кеннеди скептически заметил, что идея разоружения не пользуется в США популярностью. Он хорошо знал настроения военно-промышленного комплекса США, который всегда предавал анафеме любую попытку достичь соглашения о разоружении. Кроме того, именно в этот момент США форсировали гонку вооружений, увеличив на несколько миллиардов долларов свой и без того раздутый военный бюджет. Как впоследствии признал специальный помощник президента Шлезингер, Кеннеди «смотрел на проблему разоружения главным образом как на средство политической борьбы, одновременно считая, что для того, чтобы эта борьба была эффективной, наш план (американский план разоружения.- А. Г.), в отличие от своих предшественников пятидесятых годов, должен покоиться на честной базе для переговоров».

В этом признании обращают на себя внимание два момента. Кеннеди не стремился к разоружению и не верил в него. В лучшем случае он относился к нему-как к средству пропаганды. Но еще более интересно косвенное признание Шлезингера, что все предыдущие американские планы разоружения были нереальными, так как предусматривали в ходе их осуществления создание для держав Запада, особенно США, односторонних военных преимуществ, что, конечно, исключало то, что Шлезингер назвал «честной базой для переговоров».

Стивенсон быстро удостоверился в прохладном отношении Кеннеди к его предложению. Однако как американский делегат в ООН он хорошо знал, какой популярностью пользовались среди делегатов многих стран советские предложения по всеобщему и полному разоружению. Поэтому Стивенсон продолжал убеждать Кеннеди в необходимости уделять больше внимания проблеме разоружения. В конце концов он без обиняков заявил президенту: во всем мире считают, что русские «более преданы разоружению, чем мы». Необходимо, следовательно, дать всем понять, что всеобщее и полное разоружение является и целью США. Беседа между Кеннеди и Стивенсоном грозила резко обостриться, и в этот момент Кеннеди внезапно уступил. Он нехотя согласился с предложением Стивенсона.

Затем беседа приняла светский характер. Вскоре яхта легла на обратный курс. Вот и берег. Теннис, плавание, финская баня и обильный ужин завершили этот день.

В августе 1961 года холодная погода стояла и в международных отношениях. Как показала встреча в Вене, правительство Кеннеди не проявляло желания к согласованному решению важнейших международных 'проблем. Западные державы усиливали свои военные приготовления, объявив об увеличении численности своих вооруженных сил и даже о планах военной мобилизации. В печати ФРГ открыто обсуждались планы военного вторжения на территорию ГДР. Западный Берлин, где орудовало более 80 подрывных центров, использовался правительством ФРГ для ослабления экономики ГДР и заброса туда шпионов и диверсантов. Особенно широко в этих целях использовалась открытая граница между Восточным и Западным Берлином.

В этой обстановке правительство ГДР 13 августа 1961 года использовало свое право суверенного государства по установлению эффективного контроля на границе с Западным Берлином, соорудив там заградительные сооружения. В США эта законная акция правительства ГДР была использована реакционной пропагандой для очередной волны антикоммунистической и военной истерии. Правительство Кеннеди не нашло ничего лучше, как попытаться вмешаться во внутренние дела Германской Демократической Республики.

17 августа правительство США направило правительству Советского Союза ноту, в которой оспаривало законность защитных мер правительства ГДР и заявляло о своем непризнании восточной части Берлина столицей ГДР. В своем ответе на эту ноту 18 августа Советское правительство полностью поддержало действия правительства ГДР и охарактеризовало попытки американского правительства вмешиваться во внутренние дела суверенного социалистического государства как необоснованные и неуместные.

Дальнейшие действия правительства Кеннеди еще больше накалили обстановку в Европе. Как впоследствии вспоминал Соренсен, «в середине августа кризис в кризисе в опасной степени приблизился к точке взрыва». При этом Соренсен имел в виду отношение правительства США к мерам правительства ГДР по охране своих границ. Итак, в США были распространены настроения о приближении «взрыва» в международных отношениях.

Какие действия в создавшейся довольно сложной обстановке предпринимает Кеннеди? Самые опасные.

США, а также Англия срочно перебрасывают в Западный Берлин новые контингенты войск. Бронированные американские грузовики с солдатами двинулись по автостраде, проходящей по территории ГДР. Одновременно Кеннеди направляет в Западный Берлин вице-президента Джонсона и генерала Клея, который затем остается в Западном Берлине в качестве «личного посланца» американского президента. А тем временем в США и других странах НАТО лихорадочно наращивали численность военных сил. Все эти действия были не что иное, как новая демонстрация силы в ответ на советские предложения о заключении германского мирного договора и законные защитные меры правительства ГДР по охране суверенитета своей страны.

Более того, в США летом 1961 года имелось немало горячих голов, которые были не прочь следовать еще более опасным курсом. Среди них были весьма влиятельные люди, в том числе и бывший государственный секретарь США Дин Ачесон. Что касается руководителей госдепартамента США, то они, по существу, играли в создавшейся обстановке роль инициаторов провоцирования «взрыва», так как тормозили разработку какой-либо реалистической программы по урегулированию германской проблемы.

Об этом, например, говорит следующий факт. После того как в Вене Кеннеди была вручена памятная записка Советского правительства правительству США по вопросу о заключении германского мирного договора и урегулировании на этой основе вопроса о Западном Берлине, он время от времени возвращался к мысли о том, что на нее надо дать ответ. Но не тут-то было. Даже это сравнительно скромное намерение президента, по существу отнюдь не затрагивавшее позиции США по германской проблеме, а лишь преследовавшее собой цель продолжения в какой-то форме диалога между СССР и США, натолкнулось на самый настоящий саботаж в госдепартаменте.

За кулисами американской политики действовали ярые противники разумного подхода к германской проблеме. «Никаких переговоров с Советским Союзом»,- требовали они. Следует полагаться на силу, и только силу. Поэтому-де ни к чему спешить с ответом на советскую памятную записку. Лучше продемонстрировать по отношению к ней безразличие правительства США, чем быть втянутыми в переговоры по германскому мирному договору. Это была хорошо знакомая линия на противодействие тому, чтобы со стороны американского правительства в отношении предложений Советского Союза были предприняты какие-либо положительные шаги.

В результате дни шли за днями, недели за неделями, а указание Кеннеди не выполнялось. Президент терпеливо ожидал проекта ответа, который должен был стать первым официальным заявлением его правительства по вопросу о мирном договоре с Германией. Наконец в начале июля Кеннеди не выдержал и затребовал PIS госдепартамента проект ответа в том виде, в каком он имелся. Документ, который ему представили, не удовлетворил Кеннеди. Это был набор обычных негативных фраз, обходивших суть проблемы. Тогда Кеннеди поручает своему помощнику Соренсену переделать проект госдепартамента. Вскоре ответ на советскую памятную записку готов. Но из госдепартамента Кеннеди сообщили, что исправленный текст не может быть направлен Москве в качестве официального, так как он не согласован с союзниками США по НАТО. В результате официальный ответ правительства США на памятную записку Советского правительства, врученную Кеннеди в Вене 4 июня, был дан только 17 июля, т. е. полтора месяца спустя.

Вся эта история свидетельствует о том, что летом 1981 года Кеннеди тратил много усилий на то, чтобы контролировать государственный аппарат США, в том числе и госдепартамент. После провала апрельской авантюры против Кубы в Вашингтоне царили настроения осторожного отношения к «поспешным», как многие считали, указаниям президента, которого профессиональные американские дипломаты все еще считали новичком в международных делах.

Подобного рода настроения использовали и влиятельные политические деятели вроде Дина Ачесона для того, чтобы подталкивать президента на еще более опасный авантюристический курс в европейских делах, в том числе по германской проблеме. Ачесон, например, употребил все свои усилия, чтобы попытаться заставить Ръеннеди объявить в США состояние «национальной опасности» и призвать в армию 1 млн. резервистов. В своем докладе президенту Ачесон также требовал более быстрого наращивания военной мощи США в Западной Европе при одновременном отказе от каких-либо переговоров по германской проблеме.

Кеннеди не поддался на подобного рода провокационные предложения. Занимая в вопросе о заключении германского мирного договора и нормализации на его основе положения в Западном Берлине позицию, тормозившую создание в Европе основ прочного мира, он, однако, не решился на шаги, которые предлагал ему Аче-сон. Кеннеди занял более умеренную позицию по отношению к ситуации, которая складывалась в центре Европы.

Надо сказать, что стремление Кеннеди внести хоть какой-то элемент гибкости в американскую внешнюю политику по германской проблеме натолкнулось на особенно сильное сопротивление группы Ачесона. На позициях этой группы длительное время стоял и ряд министров Кеннеди, в частности Макнамара. Активизировались сторонники линии «Даллеса - Аденауэра» и в госдепартаменте, где имелось довольно сильное прозападногерманское крыло. Потребовалась целая серия совещаний на правительственном уровне, чтобы точка зрения президента взяла верх. 19 июля на заседании Национального совета безопасности Ачесон прямо заявил о своем несогласии с тактикой Кеннеди, не исключавшей переговоры с СССР по вопросу о границах. Бывший государственный секретарь США поставил под сомнение все сделанные Кеннеди поправки к проекту госдепартамента, утверждая, что любые мирные переговоры США с Советским Союзом по германскому мирному договору не в интересах США. Любое стремление к переговорам, утверждал Ачесон, будет свидетельствовать о «слабости США». Его поддерживали видные представители из госдепартамента.

По свидетельству очевидцев, между Ачесоном и некоторыми советниками Кеннеди произошел на совещании довольно острый спор по вопросу о путях и методах политики по германской проблеме. Точка зрения Кеннеди о том, что США не должны отбрасывать в сторону переговоры как средство ведения международных дел, победила. Кеннеди не хотел окончательно упускать из своих рук дипломатические рычаги, считая, что слишком уж обнаженная американская линия, основывающаяся исключительно на бряцании оружием в ответ на миролюбивые предложения Советского Союза покончить с остатками войны в Европе, была бы слишком непопулярна даже в Западной Европе. Из Лондона ему, например, дали понять, что англичане не хотят увеличения риска войны и склоняются в пользу переговоров.

Следует, однако, отметить, что если у Кеннеди и хватило здравого смысла не вставать полностью на крайне авантюристический курс, который ему предлагали Ачесон и твердолобые в госдепартаменте, то все же очевидно, что серия шагов, предпринятая правительством США летом 1961 года в ответ на советские мирные предложения, подвела мир к очень опасной грани.

США продолжали увеличивать свои военные ассигнования, призвали на действительную службу 250 тыс. резервистов и наращивали американский гарнизон в Западном Берлине. Правительством Кеннеди было принято решение о сокращении сроков производства атомных подводных лодок и стратегических ракет, а также о возвращении в строй старых военных кораблей и самолетов. Это было не что иное, как лихорадочные военные приготовления. Бряцание оружием все же оставалось лейтмотивом американской внешней политики.

25 июля Кеннеди выступил с большой речью по американскому телевидению, в которой сообщил о следующих шагах правительства США: увеличение на 3 млрд. 247 млн. долл. военных ассигнований; доведение численности сухопутных сил до 1 млн. человек, увеличение флота на 29 тыс. человек и военно-воздушных сил на 63 тыс. человек; увеличение в ближайшие месяцы числа призывников в армию в три раза; увеличение срока военной службы.

Кеннеди обратился к конгрессу США с просьбой об ассигновании дополнительных 207 млн. долл. на нужды «гражданской обороны». Он призвал широко развернуть в стране строительство атомных бомбоубежищ с запасом продуктов, воды и медикаментов, необходимых, как заявил президент, «чтобы выжить».

Последняя часть выступления Кеннеди произвела на американцев впечатление разорвавшейся бомбы. К гонке вооружений многие из них уже привыкли, но вот к призывам со стороны президента США зарыться, как кроты, в землю еще не успели. Выступление Кеннеди, как признал один из американских политических обозревателей, Хью Сиди, было воспринято в США как «речь, от которой веяло войной». В стране, и без того запуганной антисоветской и антикоммунистической пропагандой, разразилась настоящая истерия.

Конгресс США в спешном порядке предоставил правительству дополнительные военные ассигнования. Правые круги оказывают на президента сильное давление, с тем чтобы постараться с помощью военной силы решить и другие проблемы международной политики. Раздраженный этими настойчивыми домогательствами, Кеннеди однажды воскликнул: «Все убеждают меня, что я должен быть «твердым». Что под этим имеется в виду? Немедленное вторжение на Кубу или в Лаос?»

А между тем военная истерия нарастала. По всей стране богатые американцы бросились покупать индивидуальные атомные убежища. Заказы на бомбоубежища росли как снежный ком. Многие строительные фирмы быстро переключились на их производство. Что касается американцев победнее, то для них американская печать распространяла массу всякого рода «практических советов» на тему «Как уцелеть». В газетах, например, с умилением рассказывалось о том, как лауреат Нобелевской премии в области химии Уильярд Либби выкопал себе бомбоубежище в склоне горы, защитил вход в него железнодорожными шпалами и мешками с песком. «Стоимость? Всего 30 долларов».- заявлял американцам гордый своей предприимчивостью Либби со страниц газет, поместивших многочисленные снимки этого самодеятельного архитектора.

Да, от политики США веяло войной.

В этой обстановке все возраставшей агрессивности США и их отказа от нормализации положения в центре Европы Советское правительство было вынуждено со всем вниманием оценить сложившуюся ситуацию. О чем она свидетельствовала? Во-первых, о том, что «новые рубежи» Кеннеди во внешней политике оказывались на поверку старыми. Авантюра против Кубы, небывалая гонка вооружений, нагнетание в США атмосферы военной истерии, отказ от предложения подвести черту под итогами второй мировой войны, поддержка реваншистских кругов в ФРГ, нежелание по-серьезному отнестись к поискам путей всеобщего и полного разоружения - все это могло подвести только к одному выводу: США намерены продолжать курс на раздувание международной напряженности. Влияние некоторых прошлых реалистических оценок Кеннеди по ряду международных проблем на практический курс правительственной политики было почти неощутимо. Особенно опасно было то, что США явно намеревались и дальше совершенствовать свое ядерное оружие.

О последнем, в частности, свидетельствовала позиция, занятая американскими представителями не только в Вене, но и на переговорах в Женеве. Там они выступили с предложениями, которые были продиктованы в первую очередь разведывательными целями, а не стремлением покончить с ядерными испытаниями. Одновременно некоторые видные представители США стали намекать, что если не будет достигнуто соглашение о запрещении ядерных испытаний на американских условиях, то правительство США возобновит испытания ядерного оружия. И действительно, США стояли на пороге нового тура подземных ядерных испытаний.

Военно-промышленный комплекс требовал от Кеннеди возобновления ядерных испытаний. При этом делалась ссылка на мнение «отца американской атомной бомбы» ученого Теллера, стоявшего во главе целой группы американских ученых-атомщиков, считавших, что США «не могут обойтись» без новых испытаний ядерного оружия. Кеннеди регулярно сообщали мнение американских военных специалистов о том, что никакого соглашения о запрещении ядерных испытаний достичь не удастся и США должны начать ядерные испытания, продолжая в то же время для отвода глаз вести переговоры в Женеве.

Еще в феврале 1961 года, как только Кеннеди стал президентом, объединенная группа начальников штабов выдвинула требование, чтобы США возобновили ядерные испытания в атмосфере. Самое большее, на что соглашались военные, это на 60 дней переговоров в Женеве, после чего США должны «по праву» возобновить испытания. Пентагон требовал возобновления и подземных взрывов. Госдепартамент США рекомендовал, чтобы решение о возобновлении ядерных испытаний отложить на более поздний срок. Отложить, не больше.

В пользу возобновления ядерных испытаний выступ пил объединенный комитет по атомной энергии конгресса. В США началась настоящая пропагандистская кампания в пользу испытаний. Устраивались опросы общественного мнения, чтобы доказать, что американцы также хотят возобновления США ядерных испытаний. В начале августа генерал Тэйлор и объединенная группа начальников штабов вновь потребовали немедленного возобновления ядерных испытаний. Кеннеди начал уступать. Он отдает указание начать подготовку новой серии подземных взрывов. Было ясно, что это лишь первый шаг в удовлетворении требования военщины. Кеннеди готовился к тому, чтобы возобновить ядерные испытания в удобное для США время.

В этих условиях 31 августа 1961 года Советское правительство, после тщательного анализа сложившейся опасной международной обстановки, приняло решение провести экспериментальные взрывы ядерного оружия. Укрепление оборонной мощи Советского Союза перед лицом гонки вооружений и бряцания оружием со стороны американских империалистов несколько отрезвило слишком горячие головы в США.

Американские политики снова просчитались. Они стремились с помощью действий «с позиции силы» добиться своих целей в международной политике. В политических кругах Вашингтона придерживались точки зрения, что Советский Союз даже перед лицом гонки вооружений и подготовки к новому туру ядерных испытаний в США займет выжидательную позицию, не решится совершенствовать свое ядерное оружие, опасаясь реакции мирового общественного мнения. Делалась, таким образом, явная ставка на то, что мировая общественность и правительства стран Азии и Африки не разберутся в сложившейся международной обстановке и осудят меры по укреплению обороноспособности Советского Союза, если они будут иметь место. Однако всего этого не случилось. Уж слишком явно США вели дело к усилению «холодной войны». Уж слишком беззастенчиво на виду у всей мировой общественности они раскручивали маховик своей военной машины. Мировая общественность оказалась не такой наивной, как это представляли себе в Вашингтоне. Она с пониманием отнеслась к вынужденному шагу Советского Союза решению провести экспериментальные ядерные взрывы. В результате осенью 1961 года в правительстве Кеннеди снова наступило замешательство.

Растерянные американские политики обиделись на весь мир. Им, видите ли, казалось единственно правильным, чтобы ядерные испытания были начаты ими самими и в тот момент, когда они сочтут это целесообразным. А поскольку этого не произошло и Советское правительство разгадало, куда клонит дело американская дипломатия, ученые-атомщики, военщина и сам Кеннеди, то официально американская пропаганда стала обвинять Советский Союз в том, что он, а не США усиливает международную напряженность. Но это был старый пропагандистский прием, и на него мало кто попался.

Некоторое время влиятельные американские политики подумывали о том, чтобы передать вопрос о вынужденном шаге Советского Союза в Совет Безопасности. Но затем они расстались с этой идеей. На этом настоял не кто иной, как американский представитель на переговорах в Женеве по запрещению ядерных испытаний Артур Дин. Учитывая интересы военно-промышленного комплекса, он заметил тем, кто спешил в пропагандистских целях осудить Советский Союз, что, предприняв такой шаг. США «ограничили бы свою собственную свободу действий».

Другой влиятельный политик - Макклой заявил, что США вообще не следует обращать внимания на мировое общественное мнение. «Мировое общественное мнение? - воскликнул Макклой в одной из дискуссий.- Я не верю в мировое общественное мнение. Единственное, что имеет значение, так это сила. В настоящее время мы должны показать, что являемся мощной страной, и давайте не будем тратить свое время, гоняясь за тенью мирового общественного мнения».

Так говорил глава вновь созданного Агентства по контролю над вооружениями и разоружению, в прошлом верховный комиссар США в Западной Германии. Нетрудно представить себе, что говорили остальные министры, в том числе военные.

Как бы то ни было, Кеннеди снова, к своему большому неудовольствию, все более убеждался в том, что разговаривать с Советским Союзом языком «с позиции силы» бесполезно. Вместе с тем по рекомендации своих советников он решает все-таки использовать и пропагандистский подход к проблеме ядерных испытаний. По' его указанию совместно с правительством Англии спешно составляется заявление Советскому правительству.

Одновременно с этим в Белом доме обсуждается вопрос о форсировании американских ядерных испытаний, к которым так долго и тщательно готовились. 5 сентября Кеннеди отдал приказ о возобновлении США подземных ядерных взрывов в шахтах и подземных галереях штата Невада. Они начались без всякой задержки, что лишний раз свидетельствовало о том, что США и до возобновления Советским Союзом экспериментальных ядерных испытаний подготовили все для того, чтобы начать их первыми.

Особо следует остановиться на совместном заявлении по вопросу об испытаниях ядерного оружия, которое было сделано правительствами США и Англии 3 сентября 1961 года через своих послов в Москве. В этом заявлении совершенно обходился вопрос о военной истерии и гонке вооружений, которые так усилились на Западе, прежде всего в США, летом 1961 года. Не упоминалось в нем и о широкой программе создания в США новых образцов ядерного оружия. Забыли в нем сообщить и о том, что президент США уже имел наготове приказ о возобновлении США ядерных испытаний. И уж конечно там не было и тени упоминания о том, что к лету 1961 года, когда Вашингтон намеревался начать новый тур гонки вооружений, США и Англия произвели в несколько раз больше ядерных испытаний, чем Советский Союз. Отсутствовало и признание того очевидного факта, что США на переговорах в Женеве отвергали всеобщее и полное разоружение под строжайшим международным контролем. И при всем том Советскому Союзу делалось «предложение» отказаться от мер по укреплению своей обороноспособности! Разумеется, с такого рода «предложением» Советское правительство не могло согласиться.

Любопытно, что еще до того, как США возобновили свои испытания ядерного оружия в атмосфере, министр обороны США Макнамара заявил Раску и Банди в частной беседе, что такие испытания для США «в действительности не нужны». Этой же точки зрения придерживался английский премьер-министр Макмиллан. Он предложил, чтобы США пока не проводили ядерные испытания в атмосфере. Такого же мнения был и президентский советник Артур Шлезингер.

Спрашивается: чего же тогда добивались Кеннеди и американская военщина, выступая с необоснованными нападками на Советский Союз? Ответ напрашивается сам собой. Они полагали, что таким путем смогут добиться сохранения некоего «военного превосходства» над Советским Союзом, «превосходства», в существование которого они продолжали без всякого на то основания верить.

25 апреля 1962 года США возобновили ядерные испытания и в атмосфере. Кеннеди санкционировал этот новый тур гонки ядерных вооружений.