[Дополнения к части пятой]

[А.Ф. Кашеваров.] Первоначальные сведения о состоянии и действиях редута Св. Михаила

(Данная записка А. Ф. Кашеварова (писарская копия в списке ЛОИИ-344, л. 155—162 об.) представляет собой, по-видимому, отчет Главному правителю тех лет (Ф. П. Врангелю) или Главному правлению компании. В публикациях самого Кашеварова и в публикациях о нем эти материалы не упоминаются (см.: Липшиц Б. А. А. Ф. Кашеваров как исследователь Аляски. — СЭ, 1952, № 7; см. также другие приведенные ниже работы). Рукопись содержит сведения о походах летом 1834 г. Кашеварова из Михайловского редута к р. Юкон (Квихпак), к истокам ее притока — р. Пастоль — и в окрестностях редута. Дополнены эти сведения данными зимней экспедиции 1833—1834 гг. А. Глазунова из Михайловского редута к р. Юкон и сообщениями управляющего редутом Г. Козъмина. Следует отметить, что подлинный журнал Глазунова неизвестен. Экстракт из его журнала был издан Ф. П. Врангелем в 1836 г. (Журнал мануфактур и торговли, 1836, ч. I, № 3), приведен в его работе 1839 г. (W rang ell F. P. Statistische una1 Ethnographische. . . St. Petersburg, 1839), переведен во Франции (см.: Ternaux-Compans Н. Extrait du Journal d'Andre Clasunov. . . pendant son voyage dans le nord-ouest de VAmerique. Nouvelles de Voyage et des sciences Geogr., 4 erne serce, 10 erne annee (t. 89). Paris, 1841), и с этого французского перевода сделан в 1959 г. английский перевод (см.: V а п S 1 о п е J. W. Russian exploration in interior Alaska. An Exstract from the Journal of Andrei Clasunov.— Pacific Northwest Quarterly, 1959, vol. 50, No 2).

А. Ф. Кашеваров получил известность благодаря другой своей экспедиции. В 1838 г. он возглавил экспедицию на байдарках по исследованию северо-западного берега Аляски от мыса Лисберн (см.: Кашеваров А. Ф. 1) Обозрение берегов Северной Америки от мыса Баррова, совершенное русскою экспедициею в 1838 г.— Сын Отечества, 1840, т. 1; 2) Отрывки из дневника корпуса флотских штурманов поручика А. Ф. Кашеварова, веденного им при обозрении полярного берега Российской Америки по поручению Российско-Американской компании в 1838 году.— СПб. ведомости, 1845, № 190—193). Журнал экспедиции был опубликован в 1879 г. (Журнал, веденный при «байдарной» экспедиции, назначенной для описи северного берега Америки, 1838 г. июля с 5-го по 6-е число сентября того же года начальником экспедиции корпуса штурманов подпоручиком Кашеваровым. — Зап. РГО, 1879, т. VIII, с. 275—361). В 1977 г. это издание журнала было переведено на английский язык (A. F. Kashevarov's coastal Expeditions in Northwest Alaska, edited with an introduction by J. W. VanStone. — Fieldiana Anthropology, 1977, vol. 69). Собранные Кашеваровым интереснейшие этнографические материалы по эскимосам Аляски обобщены им в статье «Заметки об эскимосах в Русской Америке» (Сев. пчела, 1846, № 227, 228).)

24 июня 1834 года я благополучно прибыл в залив Тачик (Тебенькова). Из Михайловского редута приехали ко мне управляющий оным Козьмин и помощник мореходства Глазунов. От первого осведомился, что при редуте во все время обстояло благополучно, торговля и знакомство с окрестными редуту обитателями распространяются более и более, и хотя в настоящее время нет еще ожидаемых выгод от сей торговли, но надежда к приобретению оных утверждается благоприятно. Сие постепенное ознакомление и развитие торговли нашей с туземцами объяснил он мне в следующем порядке.

Когда молва о нашем заселении в заливе Тачик от прибрежных жителей стала распространяться далее вовнутрь сего края, тогда в разное время и в небольшом числе стали стекаться в редут из тех мест народы: одни без всяких промыслов, чтобы только посмотреть наше заведение; другие же хотя и с промыслами, но с небольшим количеством. Все они толковали Козьмину одно: "Что присланы сюда от своего селения посмотреть и убедиться, точно ли русские поселились здесь, что молва у них про русских страшная - бывалые в Нушегаке сказывали, будто русские дышат огнем, поселяются поблизости нас для того, чтобы отнимать от нас промыслы и давать за них что захотят, и что близко никого к себе не подпушают. Мы имеем нужду в табаке и в железных вещах, но боимся торговаться с вами. Теперь же (отвечая на дружеские уверения Козьмина) мы видим совсем противное нашим ожиданиям и станем чаще к тебе ездить и привозить свои промыслы". Прибрежные же жители, обитающие около редута и с коими еще прежде начались наши сношения, во всю зиму повторяли лишь одни свои обыкновенные обещания доставлять нам свои промыслы, но не имея их по причине, что они преданы праздности до невероятия и к тому же промысловые места на Квихпаке удалены вовнутрь довольно далеко, куда путь сопряжен для них с трудностями, то они и не думали об исполнении своих обещаний, несмотря на чрезвычайную свою страсть к табаку; терпели недостаток сей по привычке к нуждам, который считается у них наравне с голодом. Пастольмюты имели мало сношений с редутом, но, однако ж, приезжали туда торговаться.

К тому времени, когда должно приехать сюда азиагмютам, ближайшие соседи наши, тачигмюты, стали распускать слухи, что пастольцы ждут только азиагмютов, дабы с ними заодно врасплох напасть на редут и все истребить. Между тем лето уже проходило, а при редуте и поблизости около оного не было надежды запасти на зиму рыбы. Обстоятельства сии принудили Козьмина для расследования отправить Глазунова на байдарке к стороне бухты Шактоль, откуда жители приезжали в редут и усердно приглашали к себе русских, уверяя, что у них и рыбы, и разных мехов гораздо более, нежели в стороне пастольмютов. Глазунов, пристав к устью реки Уналаклит, не застал уже тут хода рыбы, но встретил народ, именующий себя улюкагмют, спустившийся сюда по упомянутой реке из тундр, с промыслами, и довольно с значительным оных количеством. Здесь они обыкновенно поджидают азиагмютов и торгуются с ними. Улюкагмюты по неимению у себя байдарок не смели отваживаться на своих берестяных батах предпринять поездку к редуту, ибо путь сей должно совершить около берега Нортонова залива на довольно значительное расстояние, но с удовольствием предлагали промыслы свои Глазунову за выгодную цену. Но [так] как Глазунов не имел у себя для мены никаких товаров, то поспешил за оными в редут и через несколько дней, прибыв вторично в Уналаклит, застал уже тут азиагмютов, которые успели откупить весь промысел, какой только был здесь. Пришельцы сии поступили очень неприязненно с Глазуновым и даже явно хотели напасть на него, почему он и был принужден бежать оттоль в редут. Вслед за ним азиагмюты на 4 байдарах проехали мимо Тачика и кругом мыса Стефенс пустились к реке Пастоль, где, пробыв 3 дня, отправились тою же дорогой в обратный путь; пристали в сей раз к тачигмютам и даже торговались с Козьминым уступить ему несколько шкур бобров за гораздо выгоднейшую цену, нежели за какую он мог с трудом приобретать от ближайших своих соседей.

С наступлением зимы Козьмин готовил от себя экспедицию к пастольмютам для ознакомления и торговли с ними, но в день отправления оной проводник из тачигмютов отказался под предлогом, что такие неприязненные слухи о пастольцах относительно редуту заставляют его сомневаться в жизни тех русских, которых он должен будет провожать в Пастоль, где всякое неприятное происшествие с русскими отнесется к нему как соучастнику заговора. Просил он отправить туда товары без русских и брался закупать от пастольмютов промыслы за выгодную цену, но Козьмин не мог согласиться на сие предложение. И таким образом утвердилось сомнение в неприязненных замыслах пастольцев против русских и не могло восстановиться сношение с Пастолью.

Зима проходила мирно и тихо, в новом редуте торговля шла очень медленно; многочисленного стечения народов из внутренности материка как в редут, так и в Пастоль, и в прочие места (в последние - по слу хам) вовсе не было. В числе от 3 до 6 человек не более изредка отваживались на многотрудное путешествие сие; и в числе их бывали и такие, которые вовсе без цели предпринимали оное. На вопрос Козьмина: скоро ли же придут сюда дальние народы для торгу, все ему одинаково отвечали и с некоторым удивлением: "Всегда так бывало, и больше людей не приходит из тех мест".

Сей первоначальный ход дел в новом редуте ясно показал управляющему оным, сколь ничтожна торговля с прибрежными народами и как мало надежды дождаться прихода большего числа жителей внутренности материка, нами занимаемого, с коими можно было завести дружескую и торговые связи. Решился он отправить от себя экспедицию в Квихпак и поручить Глазунову довести оную до того селения на сей реке, где бы можно было надеяться приобретать сходно и в большом по возможности количестве промыслы и нашим людям доставить безопасное место.

По мере приближения времени отправления Глазунова в экспедицию вести о пастольцах становились более и более неприязненнее. За достоверный был принят слух, что они, собравшись в большом числе, засели по обоим берегам реки Апхун, по которой следовало идти Глазунову, и тут намеревались истребить сию экспедицию; между тем задерживают и других с Квихпака идущих к нам жителей, поселяя в них самые нелепые о нас понятия; кто же не слушал их наветов, того будто бы лишали промыслов силою.

Таковые известия заставили Глазунова помышлять о другой дороге, которая вела бы в Квихпак мимо Пастоля. Народы, приходившие зимою в редут со стороны бухты Шактоль, указали ему сей путь, по которому можно, по словам их, достигнуть в Квихпак из редута в 8 или 10 дней и выйти на оную уже почти прямо в то жило, где начинается перемена языков и находится главнейший источник промыслов, стекающихся к прибрежным народам. У сего же селения начинается и перенос на Кускоквим; но чтобы достигнуть до сего места путем мимо Пастоля, то потребно будет времени не менее 3 недель. Сим кратчайшим зимним путем Глазунов отправился во внутренность материка декабря 31 дня прошлого 1833 года, взяв с собою и редутскую экспедицию. Но предприятие сие Козьмина не имело желанного и почти несомненного успеха, ибо Глазунов дошел до реки Анвик, отпустил оную обратно, опасаясь, что вскрытие реки и встреченная ими небольшая скудость в пище затруднят ей впоследствии сей путь. Сам же со своими людьми продолжал следовать далее по сей реке, впадающей в Квихпак, и, наконец, достигнул довольно большого селения Анвигмют, на самом устье Анвика стоящего. Отсель на 3 дня пути вниз по Квихпаку стоит селение Анилухтахпак - то самое, которое бывает зимою сборным местом торговли туземцев и до которого Козьмин поручал довести редутскую экспедицию. Здесь Глазунов раскаялся в своей поспешности, что возвратил редутскую экспедицию, ибо все благоприятствовало бы нашей (здесь) торговле. От сего места экспедиция Глазунова перешла через перенос на Кускоквим и, по оной поднимаясь, миновала устроенную на ней Колмаковым одиночку, и, пройдя несколько выше устья реки Хулитны, вступила в речку Тхалхук, вытекающую из гор Чигмит (которые составляют часть хребта гор, тянущегося вдоль западного берега Кенайского залива; реки, берущия свое начало от восточной стороны сего хребта, впадают в упомянутый залив); на пути к сим горам, дабы перейти через них, Глазунов проходил одни лишь пустые места, в которых не привитали даже звери. Настала распутица, усугубившая трудное положение сей экспедиции; голод и безлюдие сильно начинали действовать на нравственность людей, составлявших оную. Глазунов, не надеясь скоро найти впереди какое-либо жило и перенеся все, что только ведет за собою жесточайший голод, решился в обратный путь, в котором, употребя с величайшим напряжением остатки усилия, достиг, наконец, последнего оставленного им селения, жителями которого был принят с непритворными слезами сожаления. Укрепив себя здесь, продолжал он следовать обратно и вторично увиделся на Кускоквиме с нушагакским толмачом Лукиным, но [так] как Колмаков еще в генваре месяце отправился в свой редут, то Глазунов, не видавшись с ним, не мог и дать известия о себе в Нушагак, ибо туземцам по устранении здесь одиночки не настоит надобности бывать в Александровском редуте. В половине апреля сего года вся экспедиция Глазунова тем же путем благополучно возвратилась в редут Св. Михаила.

Из сего краткого обзора странствования Глазунова видно, что он прошел в Квихпак доселе неизвестным путем, который по краткости своей от нового редута к начальному месту речных промыслов на Квихпаке очень важен для сего редута. В самой реке Анвик, по рассказам Глазунова, находится много мест, показывающих жилища бобров, но по малолюдству и робости жителей, не осмеливающихся отдалятся от своих селений, нельзя еще ожидать большого здесь промысла. Собственно по Квихпаку Глазунов прошел расстояние только на 3 дня пути, заключающееся между многолюдными селениями Анвигмют и Анилухтахпак. Но на сем небольшом пространстве впадают в Квихпак 3 небольшие реки: Анвик, Пшанукшак и Чагилюк, по рассказам туземцев изобильные речными бобрами, и в особенности последняя, где присоединяется к сему и многолюдство жителей. Вообще от селения Анилухтахпак вверх по Квихпаку начинаются промысловые места; тут же начало и перемены языков: жители к устью именуются квихпагмюты, имеют язык тот же, что и у прибрежных народов, или чнагмютов, т. е. кадьякский, а к вершине живут инкалигмюты, которые говорят на ином языке и владеют упомянутыми промысловыми местами. От селения Анилухтахпак экспедиция Глазунова перенеслась безлюдным переносом на реку Кускоквим и вышла на оную прямо у одиночки Колмакова, откуда бесполезно уже поднималась вверх по сей реке, проходя пространство, обозренное Колмаковым и Лукиным. Посему Глазунов исследовал нового только на 3 недели пути от Михайловского редута и на опыте подтвердил показания туземцев, сколь труден путь в Кенай со стороны Кускоквима.

Итак, первый год от основания нового редута показал, сколь мало выгод должно ожидать от торговли с прибрежными народами, около редута обитающими. Путь кратчайший для зимнего из редута сообщения с обильною речными бобрами рекою Квихпак исследован, он в сие время удобен, краток и нетруден; летний путь до промысловых мест с устья Квихпака остается неизвестным, кроме как по рассказам жителей, но известия сии весьма различны, посему и недостоверны. Река Пастоль, примечательная если не своими промыслами, то стечением оных сюда ко времени приезда азиагмютов в сию реку, осталась в исследовании, так сказать, недоступною для редута, ибо толки тачигмютов поселили сомнения о пастольцах. А дорога, избранная Глазуновым вопреки первому намерению, уже известному пастольцам, утвердила сих последних в заблуждении, что русские, опасаясь их, естественно имеют и чувства к ним неприязненные.

Из всех сих сведений я заключил, что мне необходимо предпринять должно экспедицию к пастольмютам для восстановления с ними дружеских сношений и дабы их вывести из заблуждения, столь неприятного как для них, так и для действий нового редута, ибо жители Пастоля, почитаемые могущественным народом в сей стране, при дружеских и родственных связях своих с азиагмютами имеют большое влияние на прочие народы, им соседственные, которые хотя в малом числе, но собираются из разных мест к пастольцам ко времени приезда сюда азиагмютов. Следовательно, худое мнение о русских легко может здесь распространиться повсеместно и между столь робкими и неопытными жителями, чрез меру преданными всем видам суеверия, поселиться надолго.