Капризная богиня

Все золото, что блещет под луной
Иль было встарь, из этих теней бедных
Не успокоило бы ни одной.

Данте Алигьери

Мы шли по вечернему Бродвею там, где начинается "Великий Белый Путь". Нас обтекали потоки раскрашенного света. Темнота, изгнанная отовсюду, напоминала о себе лишь пятнами перекрестков. Мы рассуждали о достоинствах христианской морали, Мой спутник, знаток теологии, уверял в ее непреходящей ценности для молодежи. Он говорил о христианской "любви к ближнему", о евангельском лозунге нестяжательства и добросердечия, а кругом буйствовал рекламный огонь, очерчивая страсти этого "грешного мира". Вдруг наше внимание привлекла фигура ковбоя, выставленная в одной из витрин. Ковбой сосредоточенно и старательно пытался набросить лассо на пачку долларов. "Вот реклама нашей Фортуны", - с горечью сказал мне американец.

И он был прав. Эта капризная богиня обрела заокеанскую плоть в зеленых банкнотах. Старая идея меркантилизма перелицовывается и выдается за призыв американской судьбы.

Конечно, кое в чем теперь делается скидка на засилье монополий. Когда говорят о "свободе", то обычно подчеркивают "свободу" выбора фасонов и моделей. Да, американец, у тебя почти нет шансов стать собственником большого предприятия, ты не можешь стать независимым в "деле", но зато ведь ты сам решаешь, что пить: кока-колу или севен-ап. Ты свободен выбрать то, что тебе нравится, и в этом обретаешь свое человеческое естество как "свободный" гражданин, как "покупательная единица". Америка - "свободная страна" не потому, что каждый может стать бизнесменом, но потому, что каждый суверенен в выборе покупок.

Но для этого, как известно, нужны деньги, а к ним у американца отношение особое. С детских лет ему прививают чувство почтения к хрустящим банкнотам, ему внушают, что доллары - универсальный хранитель всего доступного человеку счастья и благополучия. Деньги изображаются как почти одушевленные существа, такие послушные карманные чертенята, которые могут выполнить твое любое желание, словно собаки из сказки Андерсена.

Как тратить деньги, что нужно делать на этот счет жене, а что - мужу, на чем можно заработать, а на чем - прогореть, как изловчиться, чтобы цент принес доллар, - такие советы постоянно мелькают в газетах и журналах. Мальчиков готовят к осознанию своей роли умельцев добывать деньги - иначе какой же ты американец! - а девочек - экономно их тратить. Со всех сторон молодежи кричат: "Ищи способ добыть доллары! Они залог счастья, богатства и успеха".

Эта вера прививается настойчиво и изобретательно. В Далласе (Техас) с учениками шестого класса одной школы не так давно провели своеобразное "воспитательное" мероприятие. Детям поручили резать бумагу на прямоугольники, равные по размеру долларовым билетам, и складывать их, пока не получится миллион. На эту затею ушел целый год. За проявленное усердие президент "Рипаблик нейшнл бэнк" пригласил школьников в банк, где им показали миллион настоящих долларов. Так сказать ввели в алтарь и причастили святым таинствам.

Бродвей. 'Великий Белый Путь'

В городе Омахе нас познакомили с программой работы под названием "Отцы и сыновья, или Индейские следопыты", которая проводится Американской ассоциацией молодых христиан (ИМКА) одной из наиболее влиятельных молодежных организации США.

По мнению руководителей ИМКА, существенные пробелы в воспитании мальчиков объясняются тем что отцы, которые пользуются наибольшим авторитетом в глазах мальчиков, мало обращают внимания на своих сыновей. В то же время в индейских племенах мужчины много занимаются воспитанием детей тщательно готовят из них смелых и мужественных охотников. Как бы в подражание этой забытой практике и проводится данная программа. Отсюда ее название. В ней принимают участие отцы из нескольких семей, которые поочередно раз или два в неделю собираются вместе с ребятишками, живущими по соседству. Они мастерят различные безделушки, готовятся к соревнованиям, рассказывают легенды и т. д. Встречи оформляются под индейскую экзотику: бьют в пестрый индейский барабан, за проявленную ловкость и умение мальчиков награждают разноцветными перьями и им присваивают воинственные клички: "орел" и т. п. Вся группа называется "родом", который вместе с другим образует "племя". Между "племенами" часто проводятся соревнования, военные игры и т. д. Такие встречи проходят тепло, отцы стремятся разнообразить жизнь "племени", заинтересовать своих детей.

В целом эта программа показалась нам интересной и полезной. Может быть, следует подумать о том: чтобы нечто подобное организовать и у нас: сама идея встречи отцов и детей заслуживает внимания.

Это была теплая, дружеская встреча. И, может быть, именно поэтому один эпизод, который мы наблюдали во время нашего визита, оставил неприятное впечатление.

В самом начале встречи каждый из детей поднимался с места, бросал на ритуальный барабан несколько мелких монет и рассказывал, как он их добыл. Один помогал матери убирать комнату, другой подстригал газон, третий присмотрел за ребенком соседки, когда та ходила в магазин. И труд небольшой, и заработок невелик. После отчета весь "род" условным индейским словом выражал одобрение такому способу добывания денег на общественные нужды.

На наш взгляд, такой мальчишеский "бизнес" - лишь выполнение некоторых вещей, для детей обязательных: внимательность к родителям, к младшим братьям, вежливость, трудолюбие и т. д. Переносить оценку этих поступков из сферы чисто моральной в денежную, приучать ребенка оценивать свои поступки в зависимости от того, можно ли на них заработать, прививать ему психологию расчетливого бизнесмена, по нашему мнению, значит калечить детскую натуру. Мы так и сказали организаторам таких, повторяю, интересных мероприятий. Они во многом соглашались с нами, но разводили руками: традиция.

И действительно, эта традиция в крови.

В 1961 году мы несколько дней жили в доме одного профессора социологии в Хаверфорде, недалеко от Филадельфии. Мы быстро нашли общий язык с его детьми, участвовали в их играх. Но среди игр мы натолкнулись на одну, которая не могла не поразить нас. Называлась она "Карьера". Мы попросили девочек показать, как в нее играют.

Правила игры просты: игроки поочередно бросают кости и в зависимости от числа выпавших очков передвигают свою фишку вперед по разбитой на клетки картонке. Мне помнится, что в детстве мы играли в игры, основанные на том же принципе: мы пробирались в революционную Испанию, минуя фашистские кордоны, или взбирались на неприступные пики. Но здесь речь шла о другом - о карьере, об "успехах" в жизни.

Игрок получил по. пачке бумажек, имитирующих деньги - 1 000 долларов. Это как бы первоначальный капитал, финансовая база будущего дела. Каждая девочка наметила генеральную стратегию, так сказать перспективный план жизни. По условиям игры карьера, или успех, складывается из богатства, личного счастья и славы. Пропорции между ними составляются в зависимости от индивидуальных склонностей, но так, чтобы общая цифра составила 60. При этом, как и во всяком коммерческом деле, если хочешь победить, дела свои нужно хранить в тайне. Под строгим секретом дочь хозяина показала мне свой план. Она решила драться за 40 - богатства, 10 - славы и 10 - счастья. Она, видимо, была здравомыслящей девочкой и внимательно впитывала в себя крупицы житейской американской мудрости - было бы богатство, остальное приложится. Каждая записала избранный ею план в особую чековую книжку. Отныне здесь будут отмечаться все зигзаги и изломы, с которыми им еще придется столкнуться.

Надо отдать должное составителям игры. Они сделали все возможное для того, чтобы приобщить эти курчавые головы к цинизму житейского стяжательства, обнажив все пружины частнособственнического счастья. Они постарались развеять детские иллюзии и заменить их бессердечностью барышничества.

В руках деньги. Их блеклые рисунки расплываются перед глазами. Девочкам чудятся фешенебельные машины, первополосные фотографии и рев поклонников, нежные признания в любви на фоне приморских ресторанов. Бумажки пьянят игроков, которые, наверное, еще баюкают кукол и не расстались с наивной добротой детских сказок. Но впереди суровая борьба, и теперь не место сантиментам. Здесь господствует трезвый расчет нью-йоркской биржи. Здесь не подруги, а закаленные в житейских невзгодах конкурентки. Фишки брошены!

Путей к карьере много. Можно, например, поступить в Голливуд. Это принесет немало денег и шумную славу, но не даст счастья (не правда ли, ценное признание!). Можно заняться фермерством, основательно разбогатеть (не верьте, девочки, американские фермеры частенько разоряются!) и ощутить счастье на лоне природы. Но нет здесь славы. (Конечно, в США слава не спешит к людям, которые трудятся. Другое дело - скандальные похождения пустоголовой голливудской куклы.) К тому же следует бояться и града, и засухи, и падения рыночных цен, и конкуренции соседа. Золотые горы сулит разработка урановых рудников (не обольщайтесь, девочки, монополии давно наложили на них свою тяжелую лапу!). Заманчиво, пожалуй, и полететь на Луну - деньги, слава! Правда, можно, оказывается, сломать ногу, неосторожно прыгая по лунным кратерам (о возможной неисправности американской ракеты авторы игры скромно умалчивают). Но вы будете осторожны, девочки, вы помните физику и не станете необдуманно топтать чужую землю (лучше избегать этого и на нашей планете!).

Нужно только быть трезвыми и осмотрительными, не следует никому доверяться, не нужно спорить с сильными мира сего. Ведь человека, поступившего на фабрику, поджидает такая ловушка: "Поссорился с директором - зарплата снижена вдвое". (А профсоюзы вам не помогут, девочки, их боссам очень хорошо платят!).

'Попробуй поймай!'

А может быть, попробуем добыть личное счастье? Оно тоже расфасовано: прогулка к морю, посещение театра, танцы, томный разговор о любви...

И вот, бросая фишки, то обогащаясь на конъюнктурных колебаниях рынка, то тратясь на больницы, то набирая очки счастья во время поездок по морю, то еле унося ноги от кризисов, девочки брели по своей извилистой тропе жизни.

Я не буду пересказывать всех тонкостей игры, всякого рода "карт возможностей" и "карт опыта". Главное, пожалуй, то, что и опыт, и возможность, и любовь, и ненависть, и радость, и горе - все оценивалось в долларах, от всего можно было откупиться, все можно было приобрести.

Раскрасневшиеся игроки заканчивали игру. И настал момент, когда были сказаны слова, которые трудно забыть. Оказалось, одна из девочек "перебрала" счастья, и она решила продать лишнее для нее счастье своей закадычной подруге, которой как раз его и недоставало. Начался долгий торг, столковались на 200 долларах. Видя это, шестилетняя дочь соседки возбужденно закричала: "Какая ты дура! Так дешево продать столько счастья! Нужно было получить с нее 500 долларов!.."

О великопостные христианские фарисеи! Вы постоянно кричите, что коммунисты отвергают высокие духовные ценности, подчиняют возвышенные идеалы низменному "зову желудка", пронизывают воспитание молодежи духом практицизма. Нет, наши идеалы благородны - Свобода, Счастье, Братство всех людей. Что может быть выше их! Мы не просто провозглашаем эти цели, а на деле осуществляем их. Но коммунисты отвергают ваши "духовные ценности" - мораль стяжательства и барышничества, в духе которой вы цинично каждодневно воспитываете юное поколение.

Вашингтон. Капитолий

Дело, конечно, не только в лозунгах, призывах. Не они в конце концов формируют молодой характер. Главное - само общество, повторяющиеся примеры, реальная жизненная практика. На каждом шагу юный американец видит, как за деньги покупается все: ум, честь, совесть, красота. Он узнает о взятках, подлогах, совершаемых государственными деятелями, о феерических свадьбах, которые закатывают матерые гангстеры - для всех очевидно, что это убийцы, но у них есть деньги; о взлетах кинозвезд, иллюстрируемых волнующими цифрами гонораров и арсеналом платьев; о мотовстве и самодурстве "высшего света", о роскошных яхтах и виллах, умопомрачительных собачьих перманентах и циничных браках - сделках, - за всем этим стоят деньги. Молодой американец читает панегирики могущественным финансистам - какой ум! какой вкус! какая культура! - и понимает, что это лишь эхо их капиталов. И именно это - факты, цифры, истории, судьбы живых людей - одним словом, то, что называют "жизнью", - уродует нравственное миросозерцание молодого человека, его интересы и идеалы. И теперь он знает наверняка, что всякого рода рассуждения о высоких духовных ценностях - лишь мелкая разменная монета, которую бросают для "спокойствия" народа.

И человек начинает понимать, что он просто винтик в машине, поставляющей доллары ее владельцам. Только он - рабочий, фермер - создает материальные ценности. Но достаются они не ему. Прибыль оседает в банках, в кошельках немногих. Она оплачивает мотовство "высшего света", его "сладкую жизнь". Такой труд, разумеется, не рождает у рабочего особого энтузиазма. Общественные отношения, в которые он втянут, вызывают лишь чувство неприязни. Спасаясь от слепых общественных сил, он бежит в собственный домик, бросается в неуемные хлопоты по устройству домашнего быта, в замкнутый мир семейных радостей, повторяя: "Мой дом - моя крепость..."

В городе Уотербери я познакомился с рабочим местного предприятия. Он получает высокую заработную плату. Говорили о заводе, о профсоюзах, о страховании. Потом он сказал: "А теперь я покажу вам мое любимое дело", - и повел нас в подвал. Мы видели столярные инструменты, куски фанеры, дерева. Высококвалифицированный рабочий в свободное от работы время выпиливал скамейки, делал табуретки, полочки. Конечно, ему было дешевле их купить, но он мастерил их "для души". "Знаете, - сказал он, - как-то приятно видеть, что это ты сделал сам и для себя".

Его жена неодобрительно отозвалась о странном "чудачестве" мужа, которое поглощало все его свободное время. А мне оно показалось естественным, по-человечески понятным. Это защитная реакция человека, обезличенного ритмом конвейерного труда. Он прикован к одной операции, крутит ли гайки или упаковывает товар. И так каждый час, день, годы. И весь смысл его единоборства со временем лишь в том, чтобы получить зарплату. Такой труд не может увлечь: по своей природе человек - творец. А поэтому он идет домой и мастерит здесь табуретку, чтобы ощутить свое "Я", чтобы сказать: "Я сам сделал это".

Вопрос о стимулах труда человека, стоящего за конвейером, стал поистине больным для американской промышленности, как, впрочем, и для других стран развитого капитализма.

Все началось с изобретения конвейера. Американский инженер Тэйлор в начале века разработал новую, "научную" систему организации производства. Она предусматривала скрупулезное изучение производственного цикла, расчленение его на простейшие операции. Тщательно изучался сам процесс труда - инструмент, рабочее место, движения - и продумывались все технические детали, необходимые для ускорения работы человека. Система сулила золотые горы, и это с успехом доказал Генри Форд.

Связав все операции неумолимым ритмом конвейера, заставив рабочих двигаться по расчетным схемам, применив гибкую систему штрафов и материальных поощрений, он добился невиданной для того времени производительности труда. Форд стал кумиром американских промышленников, спешивших к нему на выучку.

О рабочем, конечно, никто не думал. Он метался от одной детали к другой, совершая монотонные операции, словно схимник, отбивающий поклоны богу, богу наживы. Чужому богу и чужой наживы. Картина, знакомая по фильму "Новые времена" Чарли Чаплина. Конвейер все убыстрял свой ход. Если ты недоволен этим, можешь убираться. Замена уже готова. За воротами толпы безработных. Словно гусеницы, вылупившиеся из кучи яиц, конвейеры расползались по крупным предприятиям Америки. Журналисты трубили о новой "технической" революции.

Ликование, однако, было недолгим. Вскоре на конвейерную систему обрушился шквал нападок. С чего это вдруг? "Подвел" рабочий. Не выдержал бесчеловечных мотаний, не смог стать идеальным "говорящим орудием".

Фабрикант - человек деловой и трезвый. Американский - вдвойне. Он не чета религиозному миссионеру или классной даме. Он покупает руки рабочего, а на его психологию как таковую ему наплевать. Но, как деловой человек, он не допустит покушения на свой "интерес" - на прибыль. И если состояние текущего счета зависит от настроения рабочего, от этой самой психологии, фабрикант станет нежным, как Джульетта, и коварным, как Яго. Он согласен кувыркаться цирковым клоуном, он нарядится Христом, если услышит, что на терновом венце можно будет неплохо подзаработать.

В общем пришлось заняться психологией. Облачиться в белый халат и вооружиться стетоскопом. Диагноз был категоричен: не выдерживает психика. Монотонность операций портит настроение рабочего, им овладевает "промышленная тоска", безразличие ко всему на свете, в том числе и к самому боссу со всеми его долларовыми грезами.

И тогда пошла в ход столь модная ныне на Западе система "человеческих отношений" (human relations). Смысл ее в том, чтобы, так сказать, комплексно воздействовать на рабочего, заполучить его целиком, со всей психологией, настроениями. Моралью, черт ее дери! Главное, внушить пролетарию преданность предприятию, привязать его к рабочему месту не только принудительной дисциплиной, но и моральными обязанностями, убедить радоваться чужим прибылям. Задача нелегкая, но ведь и куш завиден!

Этому помогает, например, распродажа среди рабочих мелких акций. Дивиденда хватает, правда, лишь на сигареты, но все-таки собственное "дело". Изучается все, что может влиять на настроение рабочего: освещенность цеха, окраска стен, форма инструмента. Цехи радиофицируются, в них звучит музыка - пусть-ка поработают в ритме рок-н-ролла! Чтобы подорвать единство рабочих в борьбе против предпринимателя, устанавливается сложная иерархия ставок, поощрений "за усердие", система "черных списков" и проверок политической лояльности. В то же время каждое предприятие обрастает сетью собственных спортивных, детских и прочих учреждений.

- Все это построено на добровольные пожертвования рабочих, - с ликованием говорил мне профсоюзный босс в городе Омахе. Мы стояли на берегу искусственного пруда с пляжем, лодочной станцией, секциями для рыболовов и т. д.

- А как все это было организовано?

- О, это наш секрет! Мы поставили на заводе автоматы для продажи кофе, сигарет, кока-колы. Такие же автоматы, только цены немного выше. Постепенно скопилась сумма, достаточная для строительства.

Меня заинтересовала лишь одна деталь:

- А была ли у рабочих возможность пользоваться обычными автоматами?

- Конечно, нет, мы же хотели, чтобы все рабочие приняли участие в этом строительстве.

Так вот и стали боссы крупными филантропами, въехали в рай на чужом горбу.

На американских предприятиях постоянно практикуется перевод рабочего с одного места на другое, чтобы он мог видеть весь производственный цикл и почувствовать себя творцом выпускаемой продукции. Рабочих вводят в курс всех сложных перипетий борьбы с конкурентами. Одним словом, закадычная "классовая дружба". Ну, а денежки? А вот денежки врозь. Уж очень они разнокалиберные.

Логика знакомая: нельзя изменить положение вещей, так осветим его розовым светом. И внешне капиталист теперь не тот. Не в роскошном костюме и с каменным лицом. Он участливо справляется о здоровье рабочего, так запросто ходит к нему в гости. "Здравствуй, Гарри!" - "Здравствуй, Джон!" - "Как дела?" - "Дела идут неплохо". Потом хлопают друг друга по плечу. И расходятся: босс - в фешенебельный клуб, рабочий - в дешевую столовую. Рабочего сокращают, а босс едет отдыхать во Флориду.

Говорят, что в Америке мало театров. Действительно, профессиональных - кот наплакал. Но, по-моему, вся Америка - сплошной театр масок. И все улыбающиеся. Играть злодеев никто не хочет. Раздевают за сценой.

Ищешь компанию в наличие спутницы? Загляни на https://nalchik.indigram.info!