В Чикаго

В начале октября мы выехали поездом в Чикаго для участия в двух научных совещаниях.

Стояла прохладная ясная осенняя погода. Осень в Америке без прикрас можно назвать "золотой". На всем пути нашего следования от Нью-Йорка до Чикаго она нарядила живописные рощи на берегах Гудзона в огненно-красные, канареечно-желтые и оранжевые цвета. Казалось, что красные американские клены, дубы и березы не торопились сбрасывать с себя листву, чтобы подольше ласкать глаз своим великолепным нарядом.

В верхнем течении на порогах река Гудзон бурлит и ниспадает пенистыми каскадами водопадов. Здесь она лежит в глубоком грабене. Чем ближе к океану, тем шире и спокойнее течение. Севернее Трои Гудзон протекает неподалеку от бассейна реки Святого Лаврентия. Там обе реки соединены каналами. Возле реки Мохок, главного правого притока Гудзона, берет начало канал Эри. Он соединяет Гудзон с озером Эри. Всей этой системой рек и каналов Нью-Йорк соединен водным путем с Великими озерами.

Мосты, разных конструкций, переброшенные через каналы, ежеминутно вырастают на пути движения поезда. Поезд мчится с большой скоростью. На крутых поворотах вагоны дают сильный крен, кажется, что соседние фермы линий высокого напряжения накренились и вот-вот готовы упасть на вас.

Воды Гудзона бороздят белоснежные теплоходы. Черные от сажи катера буксируют баржи, за ними по реке стелется темно-фиолетовая полоска дыма. Рыбаки, как у нас на Волге, бросают с лодок сети или развешивают бесконечно длинные невода для сушки. Над ними парят в воздухе крупные чайки. Яркое солнце и золотисто-красные леса отражаются, как в зеркале, на кубово-синих просторах Гудзона.

Но вот и остановка. Мы в Олбани, столице штата Нью-Йорк. На перроне почти пусто. Несколько человек, заложив руки в карманы, стоят, переговариваясь вполголоса. Неподалеку высится восьмиэтажное здание с фигурой ангела на крыше. Дальше 34-этажный небоскреб, где размещено управление штата. Рядом еще дом-гигант - 21-этажное здание банка. Олбани крупный железнодорожный центр и морской порт. У его причала рядами стоят морские суда, чадят многочисленные фабричные трубы, отравляя воздух города едким дымом.

Черная пелена ночи закрыла от нас дальнейший путь почти до самого Чикаго. Мимо мелькали сверкавшие огнями города Буффало, Питтсбург, Кантон, Лайма, Форт-Уэйн. На рассвете мы уже подъезжали к Чикаго.

Недолгая остановка позволила нам мельком взглянуть на Гэри, расположенный на берегу озера Мичиган. Город взъерошился сотнями заводских труб, над которыми висит сплошное облако дыма. Гэри с 134 тыс. жителей фактически часть Чикаго. Это центр черной металлургии, цементной и коксохимической промышленности.

В Чикаго прибыли в 10 часов утра. Большой и многолюдный вокзал напоминает рынок в воскресный день: кричат носильщики-негры, толкутся люди с чемоданами, кого-то встречают с музыкой, других провожают с цветами, спешат монахини, снуют солдаты и бойскауты. Мы едва пробираемся сквозь толпу пассажиров, заполнивших подземный зал. Далее широкий коридор ведет на привокзальную площадь. Берем такси и едем в отель.

Узкие улицы, зажатые многоэтажными домами, с трудом вмещают вереницы автобусов и автомашин. На тротуарах толпы людей.

Над головами на уровне пятых этажей грохочет трамвай. Железные фермы надземной дороги, как ходули, маячат посреди улиц, мешая проезду. Этот остаток прошлого встречается не только на второстепенных улицах; фермы занимают две трети ширины фешенебельной центральной улицы с высокими домами, богатыми магазинами, отелями. Черные переплеты железных конструкций делают центр города неопрятным. У основания опор собирается мусор, грязь.

В городе много тоннелей для автобусов и машин.

Вот вдоль улицы проезжают машины с красочными рекламами, с установленными на них репродукторами. Движущаяся и говорящая реклама - видимо, чикагское изобретение. В других городах нам не случалось встречать ее.

В Чикаго сохранился давно забытый в других городах обычай громко приглашать прохожих в магазин или ресторан. Зазывала просит посетить опекаемое им заведение, размашисто жестикулирует руками, кланяется в пояс публике и приятно улыбается. Подобные приемы существовали в гостином дворе Петербурга в конце прошлого столетия и исчезли задолго до революции.

Местоположение города на полпути между Востоком и Западом страны сказалось на его облике. В нем одновременно сочетаются и черты старого, отмеченного резкими внешними контрастами Нью-Йорка, и характерные особенности новых городов Запада, типа Лос-Анжелеса или Далласа.

В Чикаго много небоскребов, но по внешнему виду они отличаются от нью-йоркских множеством затейливых украшений. Некоторые из них увенчаны пирамидальными крышами и башенками. У других ступенчатые пристройки с замысловатым орнаментом.

Одно из научных совещаний, на котором мы присутствовали, началось в день нашего приезда в помещении Чикагского университета.

В программу этого совещания по проблемам биологии входило посещение знаменитого аквариума Шеда.

Аквариум основан в 1929 году ихтиологом Джоном Шедом на собственные средства и имеет большую и разнообразную коллекцию рыб. Для них создана обстановка, близкая к естественной. Вход в аквариум, его вестибюль и фойе оформлены с большим вкусом. Всюду декоративные украшения из бронзы с изображением диковинных рыб, черепах, раковин. Мрамор стен подобран так, чтобы создавалось впечатление застывших волн. Сходство с волнующимся морем придает цветная слоистость фактуры самого камня.

Посредине центрального зала находится круглый, примерно метров 12 в диаметре бассейн. Между обомшелыми подводными камнями, зарослями папоротника, болотных растений ползают живые черепахи, прыгают лягушки, плавают золотые рыбки.

Шесть галерей, по 27 метров длиной каждая, радиально расходятся во все стороны от центрального зала. Всего экспонировано 132 аквариума. Самый крупный из них имеет 9 метров в ширину.Для рассадки вновь поступающих рыб существует 95 резервных аквариумов. После тщательной фильтрации вода откачивается мощными насосами из резервуаров-отстойников. Пресная вода поступает из озера Мичиган, соленая доставляется из Флориды по железной дороге в герметически закупоренных цистернах. Воду меняют дважды в месяц после подогрева, отстоя, фильтрации и обогащения воздухом.

Всего в музее экспонировано 10 тыс. экземпляров рыб и других животных.

Больше всего посетителей толпится около акул. Темно-синего цвета чудовища напоминают толстые бревна; они тупо тычутся в стекла, лениво плавают, Чуть приметно двигая высокими плавниками.

Небольшие рыбки четырехглазки показались нам особенно интересными. Они обладают удивительным строением глаз. Выпуклые глазные яблоки этих рыб как бы разделены на две равные половины. Верхняя - приспособлена для наблюдения за тем, что происходит на поверхности водоема, нижняя - для осмотра того, что делается в толще воды. Глаза напоминают бифокальные очки, приспособленные для дали и для чтения книг. У четырехглазки верхняя часть позволяет видеть упавших на водную гладь насекомых, чтобы захватить их прежде, чем это сделают другие. Нижняя часть глаза, погруженная в воду, предназначена для того, чтобы успеть вовремя разглядеть подбирающегося со дна или сбоку хищника, жертвой которого легко может стать она сама.

На дне другого аквариума лежит крокодил. Но это только так кажется. Стоит всмотреться пристальнее, и тогда станет ясно, что это не крокодил, а рыба-аллигатор, очень похожая на крокодила. Обитатель пресных водоемов, очевидно, рассчитывает на то, чтобы опасные хищники принимали ее за крокодила и оставляли в покое. Однако она сама хищник. Вследствие своих размеров, большой силы и прожорливости рыба-аллигатор наносит ущерб речному рыбному хозяйству юга Мексики.

Жители побережья Атлантического океана недолюбливают крупного электрического угря. Электрический разряд этой рыбы, если к ней прикоснуться, может убить лошадь. Бразильский угорь достигает двух метров длины.

Очень оживленно возле аквариума с морскими коньками. По виду они напоминают шахматную фигуру коня. Рыбки плавают вертикально, пользуясь подвижным, как щупальце, хвостиком и прозрачными веерообразными плавниками. Некоторые коньки плавают и кружатся, словно вальсируя, парами. Как и морские иглы, коньки весьма разборчивые гастрономы. Они едят только живых рачков. Для капризных обитателей аквариума нужна подогретая морская вода определенного химического состава и энергично выделяющие кислород водоросли.

"Олд вайф" (старая жена) называют рыбаки рыбу, имеющую как бы старчески сморщенную физиономию с оттопыренной и слегка выставленной вперед нижней челюстью. У нее выражение чем-то недовольного и ворчливого человека. Эта рыба в изобилии встречается около Богемских островов и считается одной из самых вкусных. В аквариуме она легко приживается.

Можно часами рассматривать разнообразных обитателей аквариума, находя все новые интересные объекты. Сквозь стекло на нас смотрели серьезные и внимательные, слегка вращающиеся выпуклые глаза величиной с крупное яблоко рыбы-луны. В профиль эта рыба круглая, как сковорода, в анфас - толщиной в ладонь, хотя диаметр тела достигает полутора метров.

Между водорослями или камнями снуют ярко-красные, синие, пятнистые рыбы - обитатели коралловых рифов.

На дне аквариума распростерлись плоские скаты, камбала. Над ними плавают белые угри, щуки, бык-рыбы с рожками, одетые как бы в плотный панцирь.

Весьма богата коллекция черепах, раков, моллюсков. В воде плавают каракатицы и осьминоги. Изумительно красивы кишечнополостные - анемоны, напоминающие собой цветы. Среди них интересна Кондилактус пассифлора, двигающая почти прозрачными, чуть розовыми щупальцами.

Исключительную ценность представляет редкое, вы-мирающее млекопитающее - морская корова, или ламантин. По виду она напоминает молодого бегемота или моржа. Жирное, толстомордое существо с выпученными глазками лениво шевелит толстыми, обросшими усами губами. Передние ноги небольшие, задние срослись вместе, как у тюленя.

Ламантин сохранился в небольшом числе на Флориде и в Вест-Индии. Во избежание полного уничтожения закон строго охраняет эти существа от истребления человеком.

Ламантин выглядит совершенно беспомощно на суше, в воде же превращается в хорошего пловца. Трудность содержания животного в неволе связана с чрезвычайной разборчивостью ламантина в еде. Для капризного обитателя приходится ежедневно доставлять поездом свежую морскую траву из Флориды.

На юго-западной окраине города расположены знаменитые чикагские бойни, окруженные километровыми, многоячеечными, как пчелиные соты, скотопригонными площадками.

Чикаго крупнейший в стране центр мясообрабатывающей промышленности. Скотопригонные дворы фирм "Свифт энд К°", "Армор энд К°" всегда переполнены тысячами животных, откормленными для убоя. Ежедневно десятки специальных железнодорожных составов подвозят гурты скота из Техаса, Миссури и других штатов. На бойнях работают десятки тысяч рабочих.

За несколько кварталов от боен уже слышен распространяемый животными терпкий запах.

Чтобы добраться до корпусов забойных цехов, нам приходится долго идти пешком мимо больших загонов. В них скотогоны ждут, когда будет дан сигнал пригнать своих быков, овец или свиней к "эшафоту". Наше внимание привлекают быки - результат длительного искусственного отбора. Эти толстые и низкорослые животные являют собой комплекс тех качеств, которых долго добивались селекционеры: определенная жирность, большой вес, малая жилистость.

У боен много ковбоев, привезших скот. На них широкополые шляпы, клетчатые рубахи, заправленные в сапоги узкие штаны. Высокие, широкоплечие, загорелые,худощавые ковбои казались нам олицетворением мужества и ловкости. Именно такими мы их себе и представляли.

Но вот и многоэтажные, немного мрачные кирпичные корпуса, где совершается забой скота.

Разыскиваем административное здание. Здесь нас ждет неприятный сюрприз. Один из служащих сообщает: три года тому назад вход в забойные цехи посторонним лицам был запрещен. "Вето" наложили после того, как из бесконечного потока публики, двигавшейся почти под самым потолком зала по высоким железным подмосткам, кто-то свалился вниз. Падение повлекло перелом ноги. За полученное увечье пострадавший высудил у владельцев частной фирмы пожизненную пенсию. Массовые посетители боен могли, кроме того, стать источником инфекции.

Мы обращаемся с просьбой к одному из руководящих администраторов фирмы все же показать нам бойни. Узнав, что мы из Советского Союза, он любезно предложил позавтракать вместе с ним, после чего нам будут показаны основные цехи бойни.

Мы проходим в светлую и просторную столовую для служащих фирмы, где убеждаемся в высоком качестве бифштекса, приготовленного из только что забитого бычка.

Затем служащие бойни в синих халатах ведут нас по железным лестницам через лабиринты коридоров. Лестницы раньше предназначались для посетителей и поэтому проходят вдоль основных мест забоя.

На грузовом лифте доставлена партия быков. Их загоняют в "приемную", где одного за другим включают в конвейерный поток для забоя. Зацепляют цепью за заднюю ногу и подвешивают животное вниз головой к скользящей на рельсах тележке. При помощи электрического тока тележки с очередным обреченным быком движутся в главный зал. Рабочий электроприбором убивает быка, другой делает разрез ножом на шее. У обескровленного быка последовательно отделяют ноги и голову. Съемка шкуры после соответствующих надрезов производится автоматом. Он работает почти так же, как услужливый гардеробщик, снимающий шубу с клиента. Захватив края разреза кожи, две "руки" автомата, обнимающие с боков тушу, быстрым движением сдирают шкуру. На один момент она еще свисает, но около нее уже хлопочет рабочий с быстро вращающейся пилой-диском. Шкура окончательно отделяется от туши и падает вниз. Машина подходит сзади к следующей туше и снимает с нее шкуру, как и с предыдущей.

Через широкие отверстия труб рабочие спускают внутренние органы животных в нижележащие этажи. Там на столах производится их сортировка.

Мясо пересылается в города других штатов в виде туш или перерабатывается на консервы. Половинки туш, плотно завернутые в мокрые простыни, закрепленные металлическими шпильками, висят шпалерами в ожидании переправки их в холодильники.

Мычание, блеяние, лязг цепей, грохот машин, шум промывных вод слышны отовсюду. Мы осторожно переходим по железным конструкциям из зала в зал, встречая на пути плакаты: "Смотри под ноги", "Не ударься головой о трубы". Один неосторожный шаг - и неудачник может легко очутиться внизу, среди безупречно работающих автоматов, и стать их жертвой.

После трех часов непрерывных хождений, уставшие и оглохшие от грохота и шума, мы выходим из здания. С наслаждением вдыхаем свежий воздух.

Благодарим сопровождающего нас представителя фирмы и покидаем бойни. В тот же день вечером самолетом летим в Лос-Анжелес.