Мост через Берингов пролив

Наш самолет вылетел из Нома к мысу Барроу и поначалу направился прямо на северо-восток. Однако вскоре он наткнулся на препятствие. Впереди сплошной стеной стоял туман, настолько густой, что походил уже скорее на сметану, чем на молоко. Подняться выше тумана не удалось, поэтому у летчика оставалась единственная возможность - лететь в обход, вдоль побережья: здесь пока еще держалась хорошая погода.

Под самолетом проплыл низменный мыс Дуглас, затем вправо ушла длинная галечниковая коса и за ней в глубине залива показался поселок Теллер - светлые квадратики домов, хворостинки радиомачт. Приближался мыс Принца Уэльского. Сам по себе он не привлек бы особого внимания: гряды холмов, покрытые уже поблекшими бурыми травами, застрявшие на прибрежных отмелях одинокие серые льдины, узкая полоска Прибоя. Но напротив него, слева, в море виднелись два острова - поменьше и побольше, а еще дальше к западу глаз различал очертания большой суши.

Островок поменьше и поближе, Малый Диомид, он же остров Крузенштерна, принадлежит США. Дальний - Большой Диомид, или остров Ратманова, - уже советская земля. А суша, на которой солнце высветило прибрежные горы, мыс Дежнева, Чукотка, край Азии!

Значит, мы в Беринговом проливе, там, где некогда была Берингия, тот сухопутный мост, по которому из Азии в Новый Свет перешли и многие животные, и люди - далекие предки современных индейцев, алеутов, эскимосов. Вспомнился рисунок с обложки научного сборника "Берингов мост", изданного не так давно в США: контуры Азиатского и Американского материков, бизоны и мамонты, фигурки бегущих человечков…

Происхождение коренных жителей Нового Света уже много лет волнует специалистов, а американские археологи и этнографы считают эту проблему вообще чуть ли не самой важной. К началу нынешнего столетия в ней кое-что прояснилось. Стало очевидным, что человек появился здесь сравнительно поздно и пришел сюда с соседнего, Азиатского материка. К тому же было доказано, что на месте современного Берингова пролива некогда существовала суша - Берингия.

Хотя споры ученых вокруг "первых американцев" не стихают и в наши дни, они касаются теперь преимущественно деталей. В главном же достигнуто согласие. Общепризнанно, что Берингия возникала дважды. Первое ее рождение, как думает большинство специалистов, отделено от современности не менее чем 35 тысячами лет. Затем эту сушу поглотило море, а примерно 25 тысяч лет назад она вновь поднялась над морскими водами. Со времени окончательного ее разрушения прошло около десяти тысяч лет.

Ширина Берингова пролива лишь ненамного превышает восемьдесят километров, однако Берингия была не так уж мала: на юге она простиралась до Алеутских островов, а на севере - до острова Врангеля. Исследователи предполагают, что лето на этой суше было довольно теплое и здесь даже шумели леса. Но в то же время большие пространства ее занимала тундра, очевидно, очень похожая на современную чукотскую и аляскинскую. Большинство специалистов согласно и в том, что человек проникал в Новый Свет из Старого по крайней мере дважды. Первым рождением Берингии воспользовались предки современных индейцев. Позже, при втором рождении сухопутного моста, в Америку пришли предки алеутов и эскимосов.

И вот теперь с самолета видны "осколки" древней Берингии - острова Диомида. Где-то южнее остались другие "осколки" - острова Св. Лаврентия, Св. Матвея, Прибылова, Нунивак. В воображении вновь и вновь возникает знакомый рисунок: контуры Азиатского и Американского материков, бизоны и мамонты, фигурки бегущих человечков...

Индейцы, следовательно, наиболее давние поселенцы в Америке. Их предки появились здесь, и в первую очередь на Аляске, около тридцати тысяч лет назад, а родина их находится где-то на юге Сибири.

Следы костров первобытных охотников как бы разметили их долгий, длившийся тысячелетиями, путь... Люди шли, охотились на привычную дичь, в дороге рождались и умирали и вряд ли сами догадывались, что в конце концов попадали на другой материк, в другую часть света. Двигаясь с Аляски на юг, в течение тысячелетий предки индейцев распространились по обоим американским континентам и образовали здесь множество племен со своими языками и обычаями.

На Аляске в наши дни насчитывается около двадцати тысяч индейцев. Всех их этнографы относят к единой группе племен, называемой семьей на-дене.

Племена индейцев-атапасков населяют преимущественно внутренние области полуострова, и лишь одно из них, племя танаинов (русские землепроходцы и исследователи звали их кенайцами), живет на морском побережье, на берегах залива Кука.

Атапаски были известны русским под названием ттынайцев. Впервые обстоятельно описал их Л. А. Загоскин. "Ттынайцы, - сообщал он в своей "Пешеходной описи", - среднего росту, сухого сложения, станом стройны, лицо имеют продолговатое, лоб средний, крутой, часто львиный, нос широкий, прямой, горбатый; глаза черные и темно-карие, большие, но всегда вдавшиеся; взгляд быстрый, у дальнейших племен мрачный, блуждающий; губы полные, сжатые; зубы белые, ровные как бисер; волоса гладкие, черные и темно-каштановые, довольно мягкие; многие мужчины по телу мохнаты и с довольно густыми короткими усами и бородою; руки и ступни ног средние, икры малые; все вообще в движениях живы, развязны, духом веселы; страстно любят пляску и песни, которые, впрочем, входят у них в религиозное чествование".

Исследователь описал обычаи, жилища, утварь атапасков и особо отметил совершенство их орудий охоты и рыболовства. "Они как искусные промышленники все, что относится к части звероловства или рыбной ловле, приготовляют, можно сказать, в совершенстве своего рода, луки их, стрелы, лапки в рост человека длины, переплетенные оленьими жилами, уютные нарты, лодочки - все отличается легкостью, удобностью, здравым обдумьем, смыслом и чистотою отделки". Недаром "бледнолицые братья" индейцев до сих пор широко пользуются снегоступами, каноэ, сделанными по типу индейских, переносными жилищами - типи, многими охотничьими и рыбацкими приемами.

На юго-западном побережье Аляски обитает индейское племя тлинкитов (русские звали их калошами, по той причине, что женщины-тлинкитки прокалывали нижнюю губу и носили в проколе каменное или деревянное украшение - "калужку"). Наконец на крайнем юго-западе Аляски живут индейцы, относящиеся к немногочисленным племенам хайда и цимшиян.

Воинственные индейцы тлинкиты были первыми туземцами, которых встретили в Америке участники экспедиции Беринга. "Они среднего роста, - писал о них Ю. Ф. Лисянский, известный русский мореплаватель начала прошлого столетия, - на вид кажутся моложавыми, проворны и остроумны. Волосы у них черные, жесткие и прямые, губы несколько толстоватые, лицо круглое, тело смуглое... Раскрашивание лица считается здесь главным щегольством. Кроме того, они накидывают на плечи четырехугольный лоскут сукна или лосины, а головы пудрят орлиным пухом. Иногда случалось мне видеть на некоторых жителях нечто похожее на нижнее платье, или, лучше сказать, на рукава, висящие до половины икр, а также короткие полукафтаны. Военные их наряды состоят из толстых, вдвое согнутых лосиных кож, которые застегиваются спереди шеи, или полукафтана (куяка) с железными полосами, пришитыми одна подле другой поперек груди, чтобы ее невозможно было пробить пулей".

Атапаски чаще вели кочевую жизнь, и их типи - хижины, крытые шкурами или древесной корой (у других индейских племен они называются вигвамами), можно было быстро собрать на новом месте. Тлинкиты, хаида и цымшияне, как правило, селились оседло и воздвигали общирные общественные дома - постройки из бревей и колотых досок (пил у них не было).

Индейские племена населяют преимущественно лесные части Аляски, и лес всегда играл большую роль в их жизни. Основным занятием атапасков в прошлом была охота на северного оленя и на лося, добыча пушных зверей - бобров, куниц, ондатр, рыбная ловля на реках и озерах. Тлинкиты, хайда и цымшияне слыли ловкими охотниками на морского зверя - тюленей, каланов - и рыбаками, были искусны в торговле и ремеслах, особенно в обработке дерева. Всем этим аляскинские индейцы по традиции продолжают заниматься и в наши дни. Однако многие из них ушли в города. Те, кому повезло, работают на стройках, лесопилках, мойщиками окон высотных зданий. Но везет не каждому. Не нашедших своей доли атапасков или тлинкитов (а может быть, и хайда или цымшиян), молчаливых, замкнутых, нередко можно встретить на улицах Фэрбенкса или Анкориджа. Конечно, это не те индейцы, о которых писали когда-то Фенимор Купер и Майн Рид. И в одежде их нет уже ничего самобытного - потертые джинсы, нейлоновые куртки. Разве что свои длинные волосы они по-прежнему стягивают через лоб каким-нибудь пестрым шнурком или тесьмой, а женщины-индеанки носят узлы со скарбом не на плечах и не за спиной, а на лопатках, упираясь в лямку лбом.

Предки алеутов и эскимосов, как обычно считают, проникли на Аляску позднее. В отличие от индейцев, чьи пути проходили в глубине Берингии, "праэскимосы" пересекали эту сушу по самой южной ее кромке, не теряя связи с морем и с морским побережьем. Часть этих переселенцев, возможно, уже около десяти тысяч лет назад заселила Алеутские острова. Обособившись от остальных эскимосов, они создали здесь свою, алеутскую культуру.

Сейчас на Аляске живет около пяти тысяч алеутов. Сами себя они называют унанган. Как писал исследователь этого народа Иннокентий Вениаминов, "первые алеуты, увидев русских, говорили между собой "аликуая" или "алиуая" - "что это?" и на вопросы русских, обращенные к ним, отвечали теми же словами". Так будто бы родилось их европейское название. Наружность алеутов впервые описал Георг Стеллер, участник экспедиции Беринга. "Они, - сообщает Стеллер, - среднего роста, крепкого, коренастого сложения, с мускулистыми руками и ногами. Шея короткая, плечи широкие. Комплекция полная. Сложены в общем хорошо. Длинные, спускающиеся вниз волосы блестяще-черного цвета. Бороды нет или лишь скудная растительность на подбородке... Лицо буроватого цвета и несколько приплющено. Равным образом и нос несколько приплющен, но не очень широк. Глаза черные как уголь, губы выдающиеся... Одеты в рубашки с рукавами, изящно сшитые из китовых кишок. Рубашки хватают до икор, у некоторых перевязаны на животе ремнем. У двоих были на ногах сапоги и штаны, изготовленные наподобие камчадальских из тюленьей кожи и выкрашенные ольховой корой в красно-бурый цвет".

В течение тысячелетий алеутов кормило море, главным образом охота на морских зверей - каланов, сивучей, китов. Большим подспорьем в их жизни были рыбная ловля, добыча морских птиц, сбор на побережье водорослей и моллюсков. Европейцев поражало совершенство кожаных лодок островитян - каяков и байдар, а "русские американцы" нередко даже отдавали предпочтение байдарам перед испытанными деревянными шлюпками. За удивительную смелость, уверенность, неутомимость русские называли местных мореплавателей "морскими казаками".

"Мне кажется, - писал Вениаминов, - что байдарка алеутская столь совершенна в своем роде; что и самый математик очень немного и даже едва ли что-нибудь может добавить к усовершенствованию ее качеств... Алеут, когда сидит в своей однолючной байдарке, и, разумеется, в своем национальном костюме, совсем другой человек, чем на земле; в то время кажется, что он создан для байдарки или байдарка изобретена для того, чтобы показать его с самой лучшей стороны". Поражало замечательное искусство и трудолюбие алеутских женщин. Они шили нарядную одежду из птичьих шкурок и шкур морских зверей, плели из травы ("дикой ржи") красивые и прочные сумки, корзины, циновки.

Русское влияние распространилось на алеутов значительно раньше и в гораздо большей степени, чем на эскимосов или индейцев. Среди островитян прочно укоренились русские имена, многие русские обычаи и привычки, и потому так болезненно переживали они продажу Аляски Соединенным Штатам.

"Трудно предположить, - писал уже в середине нашего века американский исследователь Т. Бенк, - чтобы алеутам было понятно это событие. В последующие десятилетия им пришлось стать невольными свидетелями возврата к хищничеству и эксплуатации. Если Россия настойчиво стремилась к охране пушного зверя, то Америка мало заботилась о своих новых владениях и сразу передоверила их браконьерам и биржевым дельцам. Алеуты вновь оказались между молотом и наковальней, что угрожало самому их существованию.

Отныне, что бы ни предпринимали американцы, алеуту это представлялось посягательством на его жизнь, гонением на родной язык и веру. Его ответом было усиленное обращение к религии русских, и самое преподавание английского языка в алеутских школах он рассматривал как стремление отвратить от православной веры. Он относился ко всем американцам с недоверием и не преодолел этого чувства и по сей день..."

Много испытаний принесла алеутам вторая мировая война. В 1942 году японцы захватили остров Атту, вывезли отсюда население, и все местные алеуты, кроме двух человек, погибли в японских концлагерях. Жителей остальных островов - там строились военные базы - правительство Соединенных Штатов эвакуировало на материк. Лишь в конце 1945 года они смогли вернуться на родину...

Современные алеуты, как и их предки, в большинстве своем искусные морские охотники и рыбаки, хотя пользуются уже не байдарами и каяками, а нанимаются матросами на промысловые суда. Появились среди них теперь пастухи и стригали: на Алеутские острова завезены овцы, и для части островитян овцеводство стало главным источником существования. Кое-кто из нынешних алеутов перебивается заработками на военных базах. Конечно, островитяне уже не носят парок из птичьих шкурок или традиционных деревянных шляп, украшенных резной костью и сивучьими усами. Мало кто из алеутских женщин владеет и искусством плетения из травы. Современный алеут в европейской одежде, если и встретишь его на улице аляскинского города, пожалуй, ничем не обратит на себя внимания. Остается сказать, что более ста лет назад Российско-Американская компания переселила несколько семей алеутов с островов Атту и Атха на безлюдные тогда Командорские острова. И теперь их потомки - Ножиковы, Волокитины (эти фамилии можно услышать и сейчас на Алеутских островах) - трудятся в местном совхозе "Алеут": разводят голубых песцов, ловят рыбу, занимаются животноводством и огородничеством. Была переселена на Командоры и одна семья индейцев-тлинкитов. Прямые их потомки - современные жители Командор Бадеевы.

Итак, часть "праэскимосов" заселила Алеутские острова. Остальные пришельцы распространились по всему северу Северной Америки, отсюда переселились в Гренландию, обжили острова на севере Берингова моря, а некоторые, вернувшись на Азиатский материк, свою древнюю родину, осели на востоке Чукотского полуострова.

Численность современных эскимосов на Аляске ненамного превышает тридцать тысяч. В отличие от индейцев, преимущественно жителей лесов, они населяют тундры или безлесные участки морского побережья. "Не люблю я леса, он все время что-то говорит", - сказал мне, застенчиво улыбаясь, Дэнни Кармун, эскимос из Нома, с которым мы некоторое время путешествовали по Якутии. Пояснение к словам Дэнни я нашел позже в книге "Великий санный путь" Кнуда Расмусена (это имя я уже упоминал). Один из его друзей-эскимосов поведал ему: "Мы верим, что деревья в лесу живые, и поэтому не любим ночевать между ними. Тот, кому редкий раз приходится поневоле сделать это, может рассказать, как они ночью шепчутся и стонут на языке, непонятном человеку. Это говор лесов".

Современные эскимосы, распространенные на больших пространствах от Чукотки до Гренландии, распадаются на много племен. Однако за исключением их соплеменников, населяющих юг и юго-запад Аляски, все они хорошо понимают друг друга. Близки и их обычаи. Сами себя они называют инуиты - "люди". Среди аляскинских эскимосов особенно выделяются нунамиуты, обитатели тундр, в прошлом охотники за дикими северными оленями, и племена, населяющие дельту рек Юкона (Квихпак по-эскимосски) и Кускоквима (по-эскимосски - Квихпакмиюта, Кускоквимиюта), преимущественно рыбаки. Самые южные аляскинские эскимосы - чугачи издавна были отделены от соплеменников индейскими племенами, от которых они многое переняли. "Настоящие" эскимосы называют их "ахгукмиюты" ("жители теплой, или полуденной, страны") или "кавкугмиюты" ("крайние"). Считается, что язык чугачей отличается от "настоящего" эскимосского так же сильно, как, например, английский от немецкого.

Казалось бы, это выше человеческих возможностей - выжить в полярной пустыне, где почти полгода царит полярная ночь, лютуют морозы и пурги. К тому же, если у людей нет не только металлических предметов или инструментов, но подчас даже деревянных, хотя бы просто щепки. И тем не менее люди здесь выжили, живут и даже считают свою родину лучшим местом на Земле. Этот удивительный народ - эскимосы. Они устояли перед невзгодами арктического климата, научившись использовать и ценить то немногое, что дает им здешняя природа. Даже снег и лед они сумели превратить в своих союзников, использовать как строительный материал.

Одно из самых замечательных изобретений эскимосов - иглу, дома из снежных кирпичей. Правда, на Аляске во многих местах они уже вышли из употребления, и этим словом стали называть хижины из дерна или из шкур. Но инуиты арктической Канады и Гренландии широко пользуются снежными иглу до сих пор.

Иглу чаще делают небольшими, диаметром два-три метра. Они рассчитаны лишь на одну семью. Но строятся из снега и общественные хижины, вмещающие десятки людей. Форма иглу может быть разной - полусферической или грушевидной, но вход в них всегда располагается ниже пола, что сохраняет в жилище тепло. Люди входят сюда как бы из "подземелья", даже не входят, а вползают через узкий лаз. Интересно, что эскимосы выдерживают принцип иглу, сооружая и свои зимние дома из дерна или из дерева. Так же обычно устраивают свои берлоги белые медведи, и не у них ли, четвероногих полярников, подсмотрели эту хитрость древние инуиты? Кстати, то, что эскимосские охотники, подстерегая тюленей, используют те же приемы охоты, что и белый медведь, не вызывает сомнений. Особенно в зимней охоте: подобно владыке Арктики человек часами караулит добычу у лунки, через которую тюлень дышит, или подползает к тюленю, маскируясь белым щитком (медведь в таких случаях прикрывает свой предательски чернеющий нос лапой).

Но вернемся к иглу. Несмотря на то, что они сделаны из снега, температура воздуха в них и при сильных морозах может быть выше нуля и даже приближаться к комнатной. В иглу легко просачивается снаружи свет, даже лунный, а кроме того, эскимосы нередко вставляют в стенку жилища ледяные оконца. Вместе с тем сюда почти не проникают звуки; и, например, свист урагана воспринимается обитателями хижины как негромкое шуршание. Поражает, наконец, прочность этих построек: они выдерживают даже вес забравшегося на крышу белого медведя. Снежные дома, правда, недолговечны и редко служат больше месяца, но опытные строители сооружают их всего за час-полтора. Значит, люди, овладевшие этим мастерством, могут передвигаться налегке, располагаться, причем с удобствами, в любом месте, на любой срок. При помощи снега иглу даже можно "меблировать": из снега делают лежанку, застилают ее шкурами, и она становится самой уютной частью хижины. Иногда из снега устраивается и стол.

Многие аляскинские эскимосы, как и в прежние времена, обшивают свои лодки, и маленькие (каяки), и большие (умиаки), шкурами морских тюленей. А в аляскинской глубинке, по рассказам очевидцев, еще можно увидеть и сани, сделанные по традиции лишь из замороженных оленьих шкур. Мех оленей, шкуры морских зверей, сухожилия оленя или моржа еще недавно были у инуитов основным или даже единственным материалом для изготовления одежды и обуви. В наши дни в одежде мех сменяется синтетикой. Она, может быть, не теплее и не легче, но зато дешевле. Обувь же из современных искусственных материалов (она тоже дешевле традиционной) на Аляске часто называют ревматической, и считается, что никогда прежде ревматизм не был таким распространенным недугом, как сейчас, особенно среди здешних эскимосов.

Камень, олений рог (его распаривали и придавали ему любую форму), рог овцебыка, моржовый бивень долгое время заменяли инуитам металл и дерево. Эти северные люди нашли замену дереву даже в классическом его предназначении - как топливу. Такой заменой были пропитанные жиром кости китов либо просто жир, тюлений или олений.

Эскимосы, как никакой другой народ, сроднились с полярной пустыней. И не случайно так много позаимствовали у них европейцы - исследователи Арктики и Антарктики, альпинисты, туристы. Те же иглу строят современные полярники и альпинисты, используя их как жилища или временные укрытия от непогоды, как склады и даже гаражи. Почти во всех зимних экспедициях, где мне пришлось побывать, - на острове Врангеля, на Новосибирских островах - находились энтузиасты снежного строительства, и мы воздвигали иглу по всем правилам эскимосской технологии. Придирчивый инуит, возможно, и нашел бы в них недостатки, но мы сами были довольны своими творениями. Иглу действительно открывали нам удобства, о которых, живя в палатке, мы не могли и мечтать.

Европейцы переняли и традиционный покрой эскимосской одежды и обуви и даже их названия. Ведь "парка" (теплая куртка), "камики", "муклуки" (теплые сапоги) - а их носит зимой большинство "белых" аляскинцев - все это слова, пришедшие из юпика, языка эскимосов запада Аляски. Европейцы оценили эскимосский тип саней и собачьей упряжи. Нередко они пользуются "улу" - женскими эскимосскими ножами, формой и величиной похожими на сечки, которыми в русских деревнях рубят капусту ("русские американцы" называли такой нож пеколкой). А когда на Аляске вслед за южными штатами особенно обострился энергетический кризис, взлетели цены на керосин и электричество - в магазинах появились даже керамические жирники (светильники), сделанные с применением современной технологии, но по испытанным эскимосским образцам. Наконец вся совокупность эскимосской тактики - защиты от морозов и пурги, охоты, передвижения по заснеженной суше и морским льдам, - не она ли открыла европейцам доступ в высокие широты и сделала возможным достижение полюсов планеты?

Аляскинские эскимосы сохранили традиционный образ жизни в большей степени, чем другие коренные жители штата. Ножи, топоры, ружья (эти товары эскимосы получали в обмен на пушнину и моржовые бивни от русских торговцев) стали входить в их обиход еще в середине XVIII века. Однако до продажи Аляски Соединенным Штатам эскимосы, как и их предки, занимались добычей морского зверя, охотой (особенно на северных оленей), рыболовством, а основным оружием охотников оставались лук и копье.

Заметные перемены в их жизни начались во второй половине прошлого столетия, когда в прибрежных водах Аляски стали появляться американские китобойные корабли. Китобои не только промышляли у этих берегов, но часто оставались на зимовку и даже основывали здесь постоянные китобойные станции. Количество "белых" зимовщиков на земле нунамиутов (северных эскимосов) достигало в отдельные годы десяти с лишним тысяч человек. Они нуждались в еде, теплой одежде и охотно, конечно по дешевке, покупали у окрестных жителей оленину и рыбу, меховые камики и парки, нанимали ЭСКИМОСОВ в матросы.

Нунамиуты приобретали у китобоев ружья и благодаря этому добывали больше дичи, запасы которой при этом быстро таяли. Получался как бы замкнутый круг. Аборигены, прежде жившие охотой на оленей, оставались теперь без средств к существованию и, чтобы как-то прокормиться, переселялись на побережье, в окрестности китобойных станций и зимовок. Впрочем, голод подстерегал их и здесь, а приобщение к цивилизации оборачивалось для них пагубной привычкой к алкоголю и знакомством со страшными болезнями "белых" людей. Правда, немногим нунамиутам удавалось не только прокормить при китобоях себя и свою семью, но даже разбогатеть. Они обзаводились деревянными вельботами, гарпунными ружьями, заводили торговлю, нанимали матросами своих земляков. Но для самих эскимосов местный капитан или торговец оказывался нисколько не лучше, не добрее "белого".

Тяжела была участь аляскинских эскимосов в годы расцвета китобойного промысла. Но когда в начале XX века в связи с истреблением китов этот промысел прекратился, эскимосов ждала еще большая беда. Они уже привыкли к хлебу и консервам, кофе и табаку. Охотники забыли, как пользоваться луком и копьем. А где было взять теперь патроны к ружьям? Нунамиуты стали катастрофически быстро вымирать...

В первой половине нашего столетия аляскинским эскимосам довелось пережить подъем и крах оленеводства, затем пушного промысла. И теперь, так же как здешние индейцы и алеуты, они словно стоят на перепутье, вновь и вновь задумываются над тем, как жить дальше, переносятся мыслью за Берингов пролив, все пристальнее интересуются жизнью своих далеких родственников - местных коренных жителей Сибири, даже шлют туда своих "ходоков".

За пределами Северной Америки и Гренландии эскимосскую речь можно услышать в поселках Восточной Чукотки - в Наукане, Чаплино, Сирениках, Провидения. В 1926 году вместе с Г. А. Ушаковым несколько эскимосских семей переселилось на остров Врангеля и настолько сроднилось с ним, что нынешние островитяне не раз уверяли меня, будто живут на этом острове уже тысячи лет. Но вообще численность живущих в СССР эскимосов невелика - чуть больше тысячи.

В 1931 году в поселке Чаплино возник первый в СССР эскимосский колхоз "Новая жизнь", а через несколько лет далеко за пределами Чукотки прославился сиреникский колхоз "Ударник". Успех его был обусловлен сочетанием морского зверобойного промысла и нового для советских эскимосов дела - оленеводства.

Сухопутный мост через Берингов пролив существовал не так уж и долго, но какую значительную роль он сыграл в истории Америки!