6. Незримая власть (Совет национальной безопасности)

1

Летом 1947 г., в разгар "холодной войны", в Вашингтоне было объявлено о создании нового государственного органа под названием Совет национальной безопасности (СНБ). В официальном сообщении указывалось, что СНБ будет "консультировать президента по вопросам координирования внутренней, внешней и военной политики под углом зрения национальной безопасности"^*. Совет подчинялся непосредственно самому президенту, становившемуся его председателем; пост заместителя председателя предоставлялся вице-президенту США.

^* (U. S. Government Organization Manual, Washington, 1969/70, p. 61.)

Местопребыванием Совета стал Белый дом. В его состав в качестве обязательных членов включались государственный секретарь, министр обороны и глава Управления оборонной мобилизации (названное позднее Управлением по планированию чрезвычайного положения). Помимо того, в СНБ кооптировались глава разведки, глава Комитета начальников штабов, председатель Комиссии по атомной энергии и директор Бюджетного управления (ныне Административного и бюджетного управления) при президенте. Время от времени привлекались и другие сановники, занимавшие ключевые внешнеполитические или военные посты в аппарате Белого дома.

За исключением двух-трех избранных министров все остальные члены официального правительства к членству в СНБ допущены не были. При президенте Эйзенхауэре должность фактического руководителя Совета стала совмещаться с должностью специального помощника президента по вопросам национальной безопасности. Этот распорядитель СНБ, таким образом, не подчинялся уже никому, кроме главы государства.

Постепенно выяснилось, что в руках Совета национальной безопасности сосредоточиваются все главные рычаги большой государственной политики. В прямое или косвенное подчинение к нему переходили не только вооруженные силы, дипломатия и разведка, но и ряд других важнейших ведомств. Теми или иными нитями с ним связывались специальное атомное управление министерства энергетики (тогда Комиссия по атомной энергии), Управление по научно-техническим исследованиям, впоследствии также Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства (НАСА). Вскоре в СНБ влилось и Управление по психологической войне (правительственное агентство по распространению антикоммунистической пропаганды) - Информационное агентство США (ЮСИА). Для согласованного проведения инструкций СНБ по отдельным ведомствам в 1953 г. было создано Управление по координации операций, во главе которого был поставлен заместитель государственного секретаря^*. По тем же инструкциям отныне действовал отдел планирования политики в государственном департаменте^**. Сугубо секретному подотделу под названием "Особая группа" было поручено заниматься вопросами разведки^***.

^* (U. S. Government Organization Manual, Washington, 1957/58, p. 64.)

^** (Глава этого отдела в 1961-1966 гг. Уолт Ростоу стал в 1966 г. предшественником Киссинджера на посту руководителя СНБ. Судя по всему, обе организации с этого времени фактически представляют собой единое целое.)

^*** (В декабре 1975 г. при СНБ был создан "Комитет по зарубежной разведке" во главе с вице-президентом крупного нью-йоркского "Лазэрс бразерс бэнк" Р. Эллсуортом (Зарубежное военное обозрение. М., 1976, № 7, с. 108).)

В последующие годы подтвердилось, что Совет национальной безопасности превратился в подлинный правительственный центр. Только за два года 1953-1954, например, 579 решений президента (тогда Эйзенхауэра) были приняты на заседаниях СНБ. "Сфера деятельности Совета национальной безопасности, - писал в то время орган американских деловых кругов "Бизнес уик", - охватывает все отрасли работы федерального правительства, начиная от военных вопросов и кончая атомной энергией, экономической помощью (иностранным государствам. - Э. Г.) и психологической войной... Короче говоря, Совет национальной безопасности становится главным "мозговым центром" при президенте... Его деятельность может охватывать даже внутреннюю политику"^*. В штаб СНБ были привлечены отборные специалисты по внешнеполитическим и военным вопросам. В американской печати Совет прямо назывался "святая святых" вашингтонского правительства.

^* (Business Week, New York, 25.VII.1953, p. 31.)

Но самое характерное заключалось в том, что этот новый всемогущий орган, не предусмотренный традиционным американским законодательством, не нес никакой ответственности перед конституционными учреждениями страны: ни перед палатой представителей, ни перед сенатом, ни перед самим кабинетом. Подчиняясь непосредственно президенту, СНБ фактически стоял над кабинетом. Уже в те годы не было секретом, что отдельные министры побаивались руководившего ими специального помощника президента по вопросам национальной безопасности: он командовал ими.

Более того, практика показала, что волю СНБ, действовавшего за плотно закрытыми дверьми, обычно выполнял и сам президент, особенно если он не обладал большим опытом в международных делах. Решения Совета национальной безопасности считались решениями последней инстанции, подготавливались же они тем же специальным помощником президента.

За первые 22 года существования СНБ на этом посту побывало пять человек^*, каждый из них - прямой, хотя и замаскированный уполномоченный высшей монополистической знати.

^* (До 1953 г., при Трумэне, особого помощника президента по вопросам национальной безопасности и, следовательно, политического руководителя СНБ не было, был лишь "исполнительный секретарь".)

Первым оказался известный адвокат по делам корпораций генерал Роберт Катлер - многолетний председатель правления крупного бостонского банка "Ферст нейшнл бэнк оф Бостон". Никакого отношения к государственной деятельности Катлер до этого не имел, даже рядовым членом конгресса никогда не числился. Тем не менее он был назначен на один из самых ответственных государственных постов. Дело было, очевидно, в его особой квалификации в другой сфере. Именно "бостонская группа" в свое время считалась одной из главных вдохновительниц американского колониализма, в частности в странах Латинской Америки. Ею был, между прочим, основан известный банановый трест "Юнайтед фрут компани", когда-то управлявший целыми странами в Центральной Америке. Впоследствии интересы "бостонской группы" тесно переплелись с интересами Рокфеллеров и Морганов, и Катлер стал одним из связных между теми и другими. В то же время, имея чин генерала, он считался крупным специалистом по "психологической войне".

В 1955 г. его сменил техасский адвокат - опять-таки не государственный сановник - Диллон Андерсон, впоследствии директор связанной с теми же Рокфеллерами и Морганами крупнейшей монополии по производству электротехнического оборудования "Вестингауз электрик корпорейшн" и контролируемого ими же атомно-химического концерна "Монсанто кэмикал компани". Юридическая фирма Андерсона обслуживала техасских миллионеров. Позднее он стал главой правления банка "Тексас нейшнл бэнк", близкого к тем же кругам.

В 1958 г., все еще при Эйзенхауэре, распорядителем Совета стал третий адвокат корпораций - Гордон Грей, бывший военный министр, начавший свою карьеру в одной из обслуживающих Рокфеллеров юридических контор, а затем участвовавший в правлении компании "Трансамерика корпорейшн", контролируемой калифорнийским "Бэнк оф Америка". Грей был также директором вашингтонского банка "Америкен секюрити энд траст компани", где заседал вместе с бывшим начальником отдела планирования в государственном департаменте и помощником министра обороны Полем Нитце.

Президент Кеннеди назначил распорядителем СНБ профессора Гарвардского университета Мак-джорджа Банди - выдвиженца бывшего государственного секретаря, непреклонного сторонника "холодной войны" Дина Ачесона. В частной жизни Ачесон был компаньоном вашингтонской адвокатской фирмы "Ковингтон энд Барлинг" - юрисконсультом банка Морганов "Морган гаранти траст компани", а также некоторых рокфеллеровских компаний. В ту же адвокатскую фирму "Ковингтон энд Барлинг" входил в свое время и брат Макджорджа Банди, зять Ачесона Уильям П. Банди. Семья эта, таким образом, давно принадлежала к окружению двух из главных олигархических групп США. В 60-е годы она включилась в окружение и третьей. Выйдя в 1966 г. в отставку, М. Банди стал президентом "Фонда Фордов" - организации, располагавшей капиталом в 800 миллионов долларов. По утверждению известного американского журналиста Стюарта Олсопа, Банди во время "карибского кризиса" осенью 1962 г. был сторонником применения Соединенными Штатами самых крайних мер против Кубы.

При президенте Джонсоне М. Банди на некоторое время сменил его заместитель, ныне профессор экономической истории Техасского университета Уолт У. Ростоу, брат Юджина Ростоу - теперь председателя исполнительного комитета антисоветского "Комитета по существующей опасности" в Вашингтоне. В 1977 г. Ю. Ростоу заявил: "Мы живем в предвоенном, а не в послевоенном мире"^*. Семья Ростоу когда-то эмигрировала из России.

^* (The New York Times, 6.IV.1977.)

На первый взгляд все эти новые кормчие американского государственного корабля рекрутировались в основном из пяти контингентов: крупных дельцов, ученых, технократов, профессиональных разведчиков и военных. Больше всего было лиц первой категории. Но все они под той или иной маской представляли правящую олигархию. Ее люди сидели не только в СНБ, но на всех участках государственного управления, и все более или менее важное делалось втайне. Но это было только начало.

Американские журналисты Д. Уайз и Т. Росс писали в те дни в буржуазном журнале "Лук" об американской разведке, тесно сотрудничающей с СНБ, что в настоящее время в Соединенных Штатах имеются два правительства - одно видимое и другое невидимое. Первое - это правительство, о котором граждане читают в своих газетах и которое дети изучают по своим учебникам. Второе - явно имея в виду СНБ с его важнейшим инструментом ЦРУ - невидимое правительство, которое занимается сбором разведывательной информации и шпионажем и которое планирует и осуществляет секретные операции на всем земном шаре. Важные решения, касающиеся мира и войны, принимаются невидимо для общественности. Осведомленные граждане имеют основание подозревать, что внешняя политика Соединенных Штатов часто публично действует в одном направлении, а тайно, через невидимое правительство, - в противоположном.

Разведывательная сеть выросла в широкий, скрытый от глаз аппарат, в котором работает около 200 тысяч человек и который расходует несколько миллиардов долларов в год. Из-за своих огромных расходов и всеохватывающей секретности невидимое правительство стало неизбежным объектом подозрений и критики... Американский народ фактически ничего не знает о нем. Личный состав его работников засекречен. Его деятельность сверхсекретна. Его бюджет скрыт в других ассигнованиях. Предполагается, что небольшая группа конгрессменов информируется о невидимом правительстве, но фактически они мало что знают о его деятельности.

2

Так было еще при Трумэне, Кеннеди и Джонсоне, президентах от демократической партии, а также при республиканце Эйзенхауэре. Но особенно быстро могущество Совета национальной безопасности стало расти с того момента, как в Белый дом вступил уполномоченный правого крыла республиканской партии Ричард Никсон - с 1969 г.

Руководителем СНБ был назначен доверенный человек Рокфеллеров Генри Киссинджер. Аппарат учреждения был сразу "чрезвычайно расширен"^*, отдельные секторы доукомплектованы (в частности, сектор Европы). Один из сотрудников Белого дома заявил в 1969 г.: "Президент (Никсон. - Э. Г.) создал свою собственную организацию для планирования политики и контроля над операциями под руководством Г. Киссинджера... Если мы не расчистили государственный департамент, то по крайней мере мы не очень пользуемся его аппаратом"^**. Рычаги управления американской дипломатией и военными делами были переставлены.

^* ( U. S. News and World Report, 12.V.1969, p. 72.)

^** (Там же.)

Этим, однако, реорганизация аппарата высшей государственной власти в США не ограничилась. Следующий важный шаг был предпринят тогда же, в конце 60-х годов. Теперь дело коснулось уже не внешнеполитических и военных органов, а внутренней и экономической политики.

В апреле 1969 г. Никсоном был учрежден специальный Консультативный совет при президенте по делам исполнительной власти. Совету поручалось "основательно рассмотреть" организацию этой власти с целью сделать ее "более эффективным инструментом" внутренней политики. Состав этого Совета вызвал в кругах американской общественности некоторое удивление. Все пять его членов прямым образом представляли большой бизнес; конгресс опять-таки оказывался ни при чем. Главой Совета назначался "старый друг" Никсона, известный военный монополист из Калифорнии Рой Л. Эш^*, "лучший менеджер США". Этим Советом и была подана идея дальнейшего перемещения ключевого аппарата власти из кабинетов министров непосредственно в Белый дом. Уже в начале 70-х годов при президенте возникли новые государственные органы.

^* (The New York Times, 6.IV.1969.)

Главным из них был Совет по внутренним делам (СВД), которому в этой области были даны такие же широкие полномочия, как Совету национальной безопасности в сфере внешней и военной политики. Как и в том учреждении, председателем становился сам президент, его заместителем - вице-президент США. В состав Совета по внутренним делам вводились на этот раз все министры, кроме государственного секретаря и министра обороны^*, а также автор доклада о реорганизации правительства Р. Эш. Исполнительным директором СВД, то есть фактическим распорядителем всей внутренней политики в стране, становился помощник Никсона, его бывший адвокат Джон Эрлихман.

^* (U. S. Government Organization Manual. 1972/73, p. 74.)

Как вскоре обнаружилось, Эрлихман, действуя из Белого дома, сосредоточивал в своих руках огромную власть. Ни одно важное министерское решение по вопросам внутренней политики не обходилось без его санкции; самые важные решения принимались по его указанию. Как и распорядителя Совета национальной безопасности, Дж. Эрлихмана начали называть "серым кардиналом" при президенте^*.

^* (Замешанный в Уотергейтском деле, Эрлихман был впоследствии снят со своего поста и приговорен к тюремному заключению.)

Такая же концентрация власти за пределами кабинета министров была затем предпринята в области экономики. К созданному при президенте США Совету по экономической политике переходило высшее руководство всеми правительственными делами и учреждениями в этой сфере^*. Во главе Совета становится близкий советник президента, он же министр финансов, Джордж П. Шульц, заявивший в печати, что его полномочия в области экономики "в некотором смысле" будут сходны с полномочиями специального помощника президента по вопросам национальной безопасности в области внешней политики^**. В состав Совета по экономической политике вводились директор государственного банка, министр торговли, руководители уже ранее действовавших при президенте во главе с его помощниками Совета консультантов по экономическим вопросам и Совета по вопросам международной экономической политики, ряд других сановников из той же среды и, наконец, Р. Эш.

^* (The New York Times, 31.XII.1972.)

^** (The Washington Post, 2.XII.1972.)

Кольцо новых верховных органов смыкалось. Теперь расширенный аппарат Белого дома непосредственно охватывал уже все четыре главные отрасли государственного управления: внешнюю политику, вооруженные силы, внутренние дела и экономику. Закрытое правительство перекрывало открытое.

Одновременно во главе Административного и бюджетного управления при президенте, осуществлявшего верховный финансовый и организационный контроль над государственным аппаратом, был поставлен все тот же вездесущий Р. Эш. В этом качестве он мог отныне участвовать и в работе Совета национальной безопасности.

Новый аппарат центральной власти строился как единая система. Но его кадровым резервуаром становилась не обычная среда профессиональных политиков и парламентариев, а сановный "штаб" Белого дома: президентская канцелярия, насчитывавшая к 70-м годам свыше 50 ответственных сотрудников. При этом помощникам и советникам президента уже присваивался ранг министра.

Таковы были главные изменения, произведенные правыми республиканцами при Никсоне на верхушке государственного аппарата США до начала второй трети 70-х годов. Создавалось впечатление, что можно было говорить о своего рода подспудном легальном перевороте. Старое правительство оставалось на своем месте, министры продолжали подписывать бумаги, совещаться и выступать, но по-старому они уже не распоряжались. Как с некоторым изумлением и временами злорадством сообщала американская печать, заседания кабинета посвящались второстепенным вопросам или даже безобидным частным разговорам.

"Большинство членов кабинета - это люди относительно неопытные"^*, - заявил тогда известный журналист Дж. Рестон. "До сей поры отдельные члены кабинета не часто виделись с президентом", - отмечал нью-йоркский "Нейшнл джорнал", добавляя, что ближайшие сотрудники Никсона игнорируют просьбы конгрессменов и проявляют безразличие к установленному для конгресса протоколу^**. "Бизнес уик" подтверждал, что сотрудникам президента Г. Холдеману и Дж. Эрлихману "было поручено не допускать к нему большинство лиц из внешнего мира"^***. Сенатор от штата Иллинойс Чарльз Перси жаловался на то, что в течение четырех лет не мог добиться приема в Белом доме.

^* (The New York Times, 21.XII.1973.)

^** (National Journal, 19.V.1973.)

^*** (Business Week, 10.XI.1973.)

Тогда же американская общественность убедилась в том, что не государственный секретарь США Уильям Роджерс, а руководитель Совета национальной безопасности, специальный помощник президента Киссинджер командует американской дипломатией и он же, а не министр обороны Мэлвин Лэйрд, дает важнейшие директивы Пентагону.

При Никсоне дело доходило до прямого ущемления прерогатив законодательных учреждений. Так, например, президентом было наложено вето на законопроект, по которому кандидатуры на пост директора и заместителя директора действовавшего при нем Административного и бюджетного управления подлежали одобрению сената. Конгрессу давали понять, что автор проекта о реорганизации правительства Эш не подчинен парламенту. Газета "Нью-Йорк таймс" указывала: руководитель Совета национальной безопасности приучил "широкую публику к мысли, что то, чего хочет президент, гораздо важнее того, чего требует закон"^*. Та же газета приходила к выводу, что речь идет о создании "сверхкабинета" и о "тенденции к сосредоточению власти в руках привилегированной горстки сотрудников Белого дома"^**. Одним из членов этого "сверхкабинета" Никсон, между прочим, сделал нынешнего министра обороны США Каспара Уайнбергера.

^* (The New York Times, 22.V.1973.)

^** (Там же, 11.V.1973.)

Примечательно, что в самом Белом доме такие тенденции еще в начале 1973 г., по существу, почти не отрицались. "Американцы попросту пресыщены государственной властью на всех уровнях", - многозначительно заявил президент Никсон 25 марта 1971 г. в своем ежегодном послании конгрессу, в котором предвещал о планах перестройки правительственного аппарата^*. "Пресыщение", разумеется, относилось к старому парламентскому аппарату.

^* (Congressional Record, 25.III.1971, Vol. 117 - Part. 6, p. 7962.)

Три года спустя, сообщая о планах перестройки власти, Никсон высказался еще определеннее: "В дни подготовки к третьему столетию существования Америки необходимость оживить и рационализировать федеральное правительство составляет одну из наиболее срочных задач, стоящих перед правительством и конгрессом"^*. Строительство новой, не подотчетной американскому парламенту верхушки государственного управления (системы: штаб Белого дома - Совет национальной безопасности - Совет по внутренним делам - Совет по экономической политике - Административное и бюджетное управление - другие разветвления) продолжалось в Вашингтоне на всех парах. Режим закрытого правительства укреплялся. Не случайно, что его сторонники говорили в этой связи ни больше ни меньше как о "новой американской революции".

^* (National Journal, 19.V.1973.)

Даже когда в феврале 1973 г. разразился сенсационный Уотергейтский скандал, непосредственно затронувший Никсона и его окружение, правящие круги в США не отказались от идеи президентского "сверхкабинета". Шум вокруг этого дела всего лишь заставил тогда Белый дом уволить наиболее скомпрометированных деятелей своего аппарата, в частности руководителя Совета по внутренним делам Эрлихмана и начальника президентской канцелярии Гарри Холдемана. Верно и то, что министрам и конгрессменам с этой поры в Белом доме стали уделять несколько больше официального внимания. Но сама система "незримого" правительства ликвидирована не была; все его учреждения продолжали существовать.

Начальником канцелярии Белого дома вместо Г. Холдемана был в 1973 г. назначен заместитель начальника штаба армии генерал Александр Хейг, бывший заместитель Г. Киссинджера в Совете национальной безопасности. Хейгу одновременно было поручено выполнять за президента США его обязанности как главнокомандующего вооруженными силами США. Дж. Эрлихмана на посту руководителя Совета по внутренним делам сменил М. Лэйрд, бывший министр обороны и член того же Совета национальной безопасности. В американской печати в те дни указывалось, что, будучи министром обороны, М. Лэйрд "получал приказы от Г. Киссинджера".

Когда Г. Киссинджер в августе 1973 г. был назначен государственным секретарем вместо У. Роджерса, он одновременно сохранил свой пост специального помощника президента и распорядителя СНБ. Позиции этого органа, таким образом, не были ослаблены, а еще более укреплены.

"Решающая исполнительная власть по-прежнему принадлежит Белому дому, - писала "Нью-Йорк таймс" в июне 1973 г. - Она не в руках кабинета"^*. "Президент Никсон изменил состав действующих лиц, но новые люди все еще работают при старой закрытой системе... Реорганизация не привела к коренным изменениям"^**, - отмечал обозреватель той же газеты Рестон.

^* (The New York Times, 10.VI.1973.)

^** (The New York Times, I.VI.1973.)

Самыми влиятельными сановниками в то время считали государственного секретаря Киссинджера, начальника президентского "штаба" Хейга, начальника Административного и бюджетного управления Эша, члена Консультативного совета при президенте по делам исполнительной власти и бывшего губернатора Техаса, адвоката техасской нефтяной корпорации Коннели и министра финансов Дж. Шульца^*. Все эти лица помимо своих специальных ведомственных должностей занимали посты помощников или советников президента.

^* (В марте 1974 г. Дж. Шульц вышел в отставку, с июня 1982 г. - госсекретарь США.)

Характерно, что когда весной 1973 г. три члена кабинета - министр здравоохранения, просвещения и социального обеспечения, министр жилищного строительства и городского развития и министр сельского хозяйства - были наделены расширенными полномочиями, они были одновременно назначены президентскими советниками. Им были предоставлены кабинеты в Белом доме, где они и должны были проводить большую часть своего времени^*. Что касается Совета национальной безопасности, то его права и функции в качестве подлинного правительственного центра вообще не были затронуты. Рычаги высшей власти оставались в руках всемогущей олигархической элиты, не допускавшей к управлению государственным кораблем никого другого.

^* (Конгресс отказался утвердить присвоение этим министрам титула президентских советников.)

Это было настолько очевидно, что в Соединенных Штатах в то время в связи с существованием "сверхкабинета" стали открыто говорить о признаках появления некоего замаскированного подобия монархического режима. Ведущая буржуазная газета "Нью-Йорк тайме" 26 мая 1973 г. в статье под заголовком "Королевский Белый дом" процитировала, например, следующие высказывания бывшего секретаря президента Джонсона по делам печати Джорджа Риди: "Белый дом - это двор монарха... Этот факт порождает проблему, которая будет терзать Белый дом, пока президент остается не столько выборным администратором, сколько правящим монархом".

"Никакая страна,- продолжал бывший секретарь президента Джонсона, - не должна допустить, чтобы ею управляли из недоступного простым смертным святилища, которое обладает возможностью узаконить самое низменное властолюбие. Тенденция к возникновению королевского - или даже императорского - Белого дома появилась задолго до того, как туда перебрался президент Никсон. Проблемы войны и безопасности отдалили президента от народа, сделав его в значительной степени зависимым от милости царедворцев и льстецов... Президент Никсон санкционировал новый "королевский" стиль президентского управления как обдуманную политику. Этот стиль стал включать в себя управление государством путем неожиданных указов; подмену полномочий надлежащих правительственных ведомств и кабинета министров властью "личной гвардии" президента; тенденцию не показываться на людях за исключением торжественных случаев; символический обмен рукопожатиями с избранными представителями черни... Даже множество резиденций президента напоминает многочисленные резиденции всякой уважающей себя королевской семьи...

В такой атмосфере неудивительно, что люди, служащие президенту, стали видеть себя не государственными служащими, а приказчиками своего хозяина... Демократия не может терпеть подобной монархии в демократической республике, которая несет ей гибель. Важнейшая задача сегодняшнего дня заключается не в том, чтобы заменить проштрафившихся придворных другими, а в том, чтобы устранить концепцию власти в руках президента, которая стала представлять собой угрозу конституции"^*.

^* (Интересно, что еще за неделю до опубликования этих многозначительных высказываний в "Нью-Йорк таймс" во влиятельном лондонском журнале "Экономист" появилась статья на ту же тему о президентском режиме в Вашингтоне под заголовком "Двор Ричарда III". 9 мая 1973 г. "Нью-Йорк таймс" в редакционной статье указывала на "безумно раздутую доктрину привилегий исполнительной власти". )

Такие высказывания в солидной буржуазной печати нельзя было просто расценивать как журналистские преувеличения. Процитированный в "Нью-Йорк таймс" автор сам был свидетелем того, что описывал. Факты подтверждали, что действительно можно было говорить о стремлении правящей республиканской партии к чему-то вроде своеобразной "монархии" монополистического капитала под флагом законсервированной буржуазной республики.

Такие же тенденции отчетливо проявлялись в Вашингтоне и позднее, годы спустя после ухода Никсона из Белого дома, при президенте Дж. Картере, правившем уже от имени демократической партии. В 1980 г., например, не члены официального кабинета решали все важнейшие вопросы американской политики, связанные с событиями в Иране и Афганистане. Не глава государственного департамента С. Вэнс, а руководитель СНБ 3. Бжезинский день за днем определял политику страны в критический момент, что в конце концов вынудило Вэнса подать в отставку и выступить публично с заявлением, равносильным протесту. Не было никаким секретом, что президент неизменно делал то, что предлагал 3. Бжезинский.

В результате всех этих мероприятий в Соединенных Штатах и возник тип закрытого правительства, о каком в прошлые времена - например, еще при Рузвельте - и не думали.

Это правительство, основная деятельность которого почти целиком скрыта от общественности.

Это правительство, при котором старый парламентский механизм управления государством фактически оттесняется на второй план, хотя и сохраняется для поддержания видимости буржуазной демократии. Когда речь идет о ключевых проблемах политики и экономики, парламент на деле уже не решает, а только санкционирует. Республиканская конституция не устраняется, а обходится. В то же время аппарат буржуазных партий для ловли избирателей остается неприкосновенным.

Это правительство, члены которого произвольно подбираются из монополистических кругов, формально подчинены только президенту и действуют через головы официальных министров. Ядро планирующей и приказывающей власти перемещается из министерств, руководители которых в большинстве превращаются в простых исполнителей указаний подлинного засекреченного центра (Совета национальной безопасности, Совета по внутренним делам и т. д.). Каждое государственное ведомство контролируется теперь через такое закрытое правительство представителями монополистической олигархии непосредственно, в обход парламентских инстанций.

Короче говоря, это правительство, существование которого равносильно скрытой диктатуре монополистической олигархии, режиму замаскированного государственно-монополистического абсолютизма. В этом и состоит та "обдуманная политика", о которой писала "Нью-Йорк таймс".

Правда, автократизация аппарата государственной власти в Вашингтоне не означала ослабления соперничества между двумя буржуазными партиями за главенство над этим аппаратом, в частности борьбы за посты президента и вице-президента. Но все же создание "сверхкабинета", то есть закрытого правительства в Вашингтоне, было началом явного разрыва с элементарными принципами буржуазной демократии^*.

^* (Примечательно, что это довольно отчетливо отражалось в идеологических высказываниях ряда представителей современной американской буржуазии. "Уже сейчас буржуазные теоретики, такие, как Г. Кан, У. Браун, Л. Мартел, - писал в 1979 г. профессор Л. Скворцов в "Правде", - прямо говорят об "обесценении" традиционных общественных идеалов, о возможности того, что некоторые демократии обретут скорее авторитарный, чем парламентский характер. Они заявляют... что можно представить возникновение всемирного законодательного органа, основанного на принципе "один доллар - один голос". Таковы представления буржуазных теоретиков о конкретных путях и судьбах "свободы" и "демократии" в современном мире" (Правда, 26.X.1979).)

Кто же в США в свое время дал толчок к проведению этой "реформы"?

3

Конечно, создание Совета национальной безопасности было предпринято прежде всего с целью усовершенствования государственной машины всего американского империализма. Но затем он был использован правым крылом республиканской партии для закрепления своего собственного контроля над этой машиной в обход установившихся конституционных порядков. Мероприятия Никсона и Эша служили долгосрочным намерениям калифорнийской финансовой и военно-промышленной олигархии, считавшей тогда, что она останется у власти на долгое время, останется и после того, как Никсон уйдет из Белого дома.

Не случайно, что главная работа по реорганизации государственного аппарата была, как мы видели, поручена Рою Эшу, самому активному и компетентному среди правых республиканцев, совладельцу одного из ведущих калифорнийских военных концернов. Эш, тогда же введенный в состав СНБ, и стал одним из "серых кардиналов" за спиной Никсона.

Верно, что после изгнания Никсона из Белого дома в августе 1974 г. и тем более после прихода к власти в 1977 г. кандидата демократической партии Дж. Картера правым республиканцам пришлось временно отступить. Но хотя руководители Совета национальной безопасности при преемниках Никсона - тот же Киссинджер и Бжезинский - были лично связаны не с калифорнийской группой, а с "умеренными" республиканскими миллиардерами Рокфеллерами, СНБ под их управлением продолжал идти по тому же пути.

Правые республиканцы и в этот период непрерывно настаивали на всемерном обострении антисоветской политики, саботируя ратификацию подписанного в 1979 г. советско-американского договора об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-2), требуя дальнейшего предельного наращивания американской военной мощи. И как только к власти в Вашингтоне пришел их ставленник Рейган, Совет национальной безопасности был немедленно мобилизован для проведения запланированных новых антисоветских авантюр.

Помощником президента по делам национальной безопасности был сначала назначен Ричард Аллеи - "специалист по советским делам", который еще при Никсоне занимал один из высших постов в СНБ и был также одним из основателей так называемого "Центра по исследованию международных проблем" при Джорджтаунском университете иезуитов в Вашингтоне. В официальных сообщениях по случаю назначения Аллена не упоминалось, что центр этот был ответвлением дипломатической школы, основанной еще в 20-х годах известным антисоветским фанатиком - иезуитом патером Эдмундом Уолшем. В "Вашингтон пост" было, однако, отмечено, что организация эта все еще считается "центром разработки антикоммунистической политики, враждебной разрядке". В то же время она действует в качестве "мозгового треста" республиканской партии. Аллеи одно время также руководил довольно темной вашингтонской фирмой "Потомак интернэшнл корпорейшн". Он же был членом антисоветского "Комитета по существующей опасности".

Уже в январе 1982 г. Аллену пришлось уйти в связи с выдвинутыми против него обвинениями в получении "подарков" от японских дельцов, а на его место в СНБ был назначен Уильям Кларк - бывший заместителем госсекретаря, владелец сельскохозяйственной фермы и личный друг самого Рейгана еще по Калифорнии. В бытность Рейгана губернатором Калифорнии Кларк возглавлял штат его сотрудников. По существу ничего не менялось. Предположения, что уход Аллена может ослабить позиции Совета национальной безопасности, были ни на чем не основаны. Закрытый механизм власти в Вашингтоне нисколько не был затронут и оставался под непосредственным контролем все той же калифорнийской олигархической группы. Аллен был вскоре же назначен старшим советником руководства республиканской партии по вопросам внешней политики и национальной безопасности. Внешняя политика Соединенных Штатов могла по-прежнему в конечном счете контролироваться из Сан-Франциско. Этим во многом, видимо, и объясняются крайне опасные авантюристические действия США, тревожащие в 80-х годах мировую общественность.

Конечно, дело не просто в особых интересах и планах калифорнийских и техасских мультимиллионеров. В чем - если ставить вопрос пошире - общие причины возникновения "второго", в действительности же первого по фактическому значению и функциям правительства в США, существующего уже 34 года?

Углубление общего кризиса капитализма не застает монополистическую буржуазию безоружной. В последние десятилетия ее руководители, как известно, прилагают все усилия к тому, чтобы найти выход из положения, - ослабить кризис, заново утвердить свою власть над обществом, потуже завинтить механизм своего государства. Меняются методы, придумываются разнообразные новые способы укрепления капиталистической системы. В главной стране капиталистического мира США особое внимание в ходе таких мероприятий уделяется реконструкции аппарата высшей государственной власти.

Под прикрытием якобы чисто административных реформ и создается новый организационный тип буржуазного правительства, такое правительство, основная деятельность которого фактически не подвержена никакому общественному контролю. Как мы видели, целый ряд фактов подтверждает, что американский капитализм в наше время последовательно идет по такому пути.

Намерения инициаторов этих мер вполне очевидны. Старая организационная система высшего государственного управления, унаследованная от основателей США и их преемников, уже не может удовлетворять современный монополистический капитал; она его связывает. Обострение социальной и расовой борьбы внутри страны порождает у его государственных деятелей стремление к предельному ограничению буржуазной демократии. Разрастание классовой борьбы на международной арене побуждает ту же монополистическую буржуазию к сугубому засекречиванию всех важных военно-стратегических и внешнеполитических операций правительственных органов. Обострение экономического кризиса в свою очередь толкает монополии на такую перестройку высшей государственной власти, при которой перекачка максимально высокой доли национального дохода в их кассы была бы обеспечена и впредь, несмотря на возрастающее сопротивление народных масс. Научно-техническая революция, наконец, выдвигающая перед капиталом все новые и все более сложные производственные, рыночные и социальные проблемы, также побуждает его руководителей к установлению неограниченного, самовластного контроля над жизнью страны.

Все это ведет к определенным последствиям. Старый, зависящий от парламентских учреждений правительственный механизм по плану "реорганизаторов" остается, но отодвигается на задний план. Маскируя свои намерения стремлением к повышению его "эффективности", монополистическая олигархия шаг за шагом перекрывает его другим.

Главное при этом в том, что закрытое правительство страны составляется не просто из представителей правящей буржуазной партии, высокопоставленных сановников, заслуженных бюрократов, а из специально отобранных уполномоченных высшего слоя монополистического капитала. Тем самым в стране негласно вводится в действие своего рода неписаная конституция - монополистическая конституция, фактически сменяющая старую буржуазную демократию.

Исключать, что со стороны определенных буржуазных кругов в США, в частности со стороны либерально настроенных деятелей в конгрессе, будут делаться попытки устранить режим "сверхкабинета" и вернуться к старому порядку, тем не менее, разумеется, нельзя. Удадутся ли эти попытки, зависит, очевидно, не столько от конгресса, сколько от роста прогрессивных общественных сил в США.

Характерно, что идея закрытого правительства в буржуазной республике возникла прежде всего в Соединенных Штатах - ведущей капиталистической стране. Повлияет ли инициатива американской монополистической буржуазии на устремления монополий в других странах, сказать трудно. Несомненно, что в странах, где к власти часто приходят социал-демократические и социалистические партии, положение для монополистов сложнее. Ясно только, что углубление общего кризиса капитализма и обострение классовой борьбы толкает крупную буржуазию во всем мире именно на замаскированную автократизацию своей государственной власти. Но остановить кризис капитализма не может и такая политика. В какой-то момент она может даже обострить его. В настоящее время рычаги закрытого государственного аппарата в США находятся в руках самой агрессивной империалистической группы американской монополистической буржуазии. На первый взгляд средства, которыми она обладает, кажутся огромными, силы почти неограниченными. Но, вглядываясь в путь, по которому она движется, ясно понимаешь, что она несется к обрыву.