Глава пятая. Омут атомных страстей

Омут атомных страстей

В сущности, сами по себе доктрины войны мало кого могут привлечь, кроме их заказчиков. Но рассчитаны они все-таки на массы. Вот почему в основу милитаризма и военной пропаганды в США положен тезис о "национальных интересах". От него веет холодом, он угрожающ, с ним не спорят, под него можно подверстать любое действие, даже такое, которое может быть квалифицировано как преступление.

"Национальные интересы" - самые священные, они позволяют правящим силам и их карательным органам преследовать за все, что можно истолковать как противоречащее "национальным интересам", и освящать этими магическими словами все, что "необходимо" для интересов правящей элиты. Политика креста и меча, силы и доллара апеллирует нынче к "высшим национальным интересам", какое-либо недоверие к которым - предательство. Доктрина "национальных интересов" в концентрированной форме выражает агрессивные устремления американского империализма, волнующе заманчивой целью которых является мировое господство.

Уже в ходе второй мировой войны и после нее не раз утверждалось, что США допустили ошибку стратегического характера, связав себя с Советским Союзом узами антигитлеровской коалиции. Бывший лидер республиканской партии Р. Тафт в книге "Внешняя политика для американцев" напоминает, что он еще 25 июня 1941 года предупреждал: победа коммунистов в войне "будет гораздо опаснее для Соединенных Штатов с идеологической точки зрения, чем победа фашизма". Послушай, мол, тогда американское правительство его, Тафта, совет, все бы сложилось иначе, гораздо выгоднее для интересов США. Бейли в работе "Америка лицом к России" называет совместную борьбу против гитлеризма "противоестественным союзом" и ругательски ругает Рузвельта за то, что тому "недостало" политической мудрости воспользоваться с наибольшей выгодой для США тяжелым положением СССР в 1941-1942 годах.

Каким же образом? Ответ можно найти в книге "Войны Америки". Автор Роберт Леки. Он пишет, что после второй мировой войны американцы не смогли установить "мировое господство" только вследствие субъективных причин. Со смертью Рузвельта, замечает Леки, "перестало биться сердце человека, который мог бы приказать американцам идти на Восток"^*.

^* (R. Leekie. Op. cit., p. 819.)

Повторяя известное высказывание Трумэна, политолог С. Гриффите пишет, что "было бы намного лучше просто позволить русским и немцам истреблять друг друга"^*. Взобравшись на президентское кресло, Трумэн, по свидетельству Б. Гарднера, отказывался верить во что бы то ни было, "кроме худшего"^**, когда речь шла об отношениях с Советским Союзом.

^* (S. Griff is. Lying in State. New York, 1952, p. 157.)

^** (B. Gardner. The Year that Changed the World: 1945. New York, 1964, p. 310.)

Следствием подобного мышления, отражающего вполне конкретные интересы правящих сил, и явилась первая "холодная война", которую развязали Соединенные Штаты Америки. Собственно, сама "холодная война" во многих исследованиях и высказываниях связывалась логически с победой над фашизмом. Еще в 1952 году небезызвестный Маккарти говорил: "Можно уверенно утверждать, что третья мировая война началась с русской победы у Сталинграда"^*. Некоторое время подобная точка зрения еще смущала своей откровенностью, но уже примерно с 1959 года она была взята на вооружение в качестве "научного" вывода и раскрепощена в политологии. Так, У. Ростоу утверждает, что "начало "холодной войны" следует отнести к тому времени, когда было решено, что Сталинград продержится, - примерно к началу 1943 года"^**.

^* (J. McCarthy. America's Retreat from Victory. New York, 1952, p. 31.)

^** (W. Rostow: The United States in the World Arena. New York, 1960, p. 141.)

Итак, "холодная война" началась, оказывается, в тот год, когда фашистские захватчики получили удар, после которого поражение нацистской Германии стало очевидным даже для поклонников фашизма в США. Не будь Сталинграда, не было бы "холодной войны". Всему виной - победа над нацизмом.

Рассуждения о "противоестественности" союза США и СССР в войне с фашизмом получили в буржуазной политической науке широкое хождение. Они имели точную цель. Надо было готовить американцев к новой войне, но теперь уже против советского народа. Психологическая переориентация приняла после войны весьма широкие размеры. В ход пошло все. Фальсификация событий. Ложь. Вырванные из контекста цитаты. Вывернутая наизнанку логика. Грубая подмена понятий. Низменное подыгрывание шовинистическим, националистическим чувствам. Спекуляция на невежестве. И многое другое.

Программные истоки "холодной войны", как уже подчеркивалось, уходят в речь У. Черчилля от 5 марта 1946 года в Фултоне. Практически идеология антисоветизма, "крестовых походов", "советской угрозы", которая использовалась английским политиком всю его жизнь, послужила сводным кодексом тезисов, аргументов, лозунгов для той части политологии, которая была профессионально ориентирована на антикоммунизм. "Тень упала на землю, еще недавно ярко освещенную победой союзников... Коммунистические партии, или "пятью колонны", всюду представляют собой угрозу христианской цивилизации. Старая доктрина равновесия сил представляет собой нечто нездоровое. Мы не можем позволить себе удовлетвориться небольшим превосходством сил, потому что мы тем самым рискуем ввести другую сторону во искушение захотеть помериться силами". В этой речи можно обнаружить практически все стереотипы пропаганды послевоенного периода. Здесь и призывы к защите "свободы", "демократии", "прав человека", штампы об "агрессивности" СССР и т. д. Черчилль взывал и запугивал. "В настоящий момент, - говорил он, - Соединенные Штаты стоят на вершине мирового могущества... Вы должны испытывать... и тревогу, как бы не лишиться достигнутых позиций. Сейчас имеется благоприятная возможность... Берегитесь, может не хватить времени. Давайте не будем вести себя таким образом, чтобы события развивались самотеком"^*. Англия тем временем продолжала держать до конца войны в своей зоне оккупации Германии 700 тысяч нерасформированных немецких войск^**, видимо лелея надежду на "благоприятную возможность".

^* ("Keesing's Contemporary Archives", March 9-16, London, 1946, pp. 7770-7771.)

^** (G. Kolko. The Politics of War. New York, 1969, p. 505.)

Но и речь У. Черчилля была своего рода лишь сформулированным манифестом "холодной войны". Она выразила то, что практически уже стало внешнеполитическим курсом США. По свидетельству У. Таубмэна, беседу с В. М. Молотовым еще 23 апреля 1945 года Г. Трумэн вел в вызывающей манере, что означало "новый американский подход, который изменил ход истории". Но в то время, по мнению Таубмэна, американскому президенту еще "не хватало уверенности в занятой им жесткой позиции". Однако вскоре провокационная программа Черчилля вылилась практически в "доктрину Трумэна" - первую оформленную политическую директиву, официально начавшую "холодную войну". В марте 1947 года на объединенном заседании конгресса американский президент, оправдывая претензии США на мировое господство, говорил, что "свободные народы" ждут от США защиты "их свобод", призывал к "решительности" в выполнении "лидирующей роли". В конечном счете оратор в конгрессе буквально и по смыслу повторял фултонского оракула.

В июльском номере журнала "Форин афферс" за 1947 год была опубликована статья "Источники поведения Советов". Подпись "Икс". В ней говорилось, что "главным элементом любой политики США по отношению к Советскому Союзу должно быть длительное, терпеливое, но сильное и бдительное сдерживание"^*. Позднее стало известно, что автором ее был Дж. Кеннан.

^* (M. Gordon, K. Vines. Op. cit., p. 423.)

Статья положила начало доктрине "сдерживания коммунизма". В словах Кеннана заложены ее основные параметры: "длительность" и "терпение", но "бдительность" и "сила". Вскоре терпение обернулось провокациями, а принцип силы - угрозой термоядерной войны.

Тот факт, что Кеннан предпочел остаться неизвестным, не случаен, поскольку его роль в системе американской пропаганды весьма своеобразна. Будучи опытным дипломатом, умелым оратором и публицистом, он зарекомендовал себя и как мастер обработки общественного мнения. Тесно связанный с правительственными кругами и хорошо информированный о практической стороне внешней политики, Кеннан время от времени выступает с "пробными шарами", зондируя общественное мнение по острым проблемам международных отношений. Как и замышляется, вокруг его предложений развертываются дискуссии. В ходе их политические лидеры США имеют удобную возможность изучить реакцию мирового общественного мнения, проверить "работоспособность" тех или иных доктрин, их возможные издержки и выгоды.

Правящие круги довольны вдвойне. С одной стороны, дискуссия в известной степени амортизирует прямую критику по существу, а с другой - создается удобная возможность прислушаться к настроениям и в случае надобности отойти на запасные пути. Критика текущего международного курса канализируется в выгодном направлении, а заодно проходят испытание на прочность "новые узлы" внешнеполитических планов. Роль Дж. Кеннана в этом отношении во многом сходна с ролью У. Липпмана, в какой-то степени Дж. Уорберга, Ч. Боулса и др.

Итак, счет доктрины "сдерживания" американская политическая наука ведет со статьи Кеннана, опубликованной в 1947 году. Но время опубликования этой статьи - всего лишь вопрос тактики. Фактически доктрина родилась раньше, отражая давнюю позицию правящих кругов США относительно Советского Союза. В своих мемуарах Кеннан признает, что он никогда "не считал, что Советский Союз может быть подходящим союзником либо партнером"^*. Но его позиция получила полное признание только с наступлением "холодной войны".

^* (G. Kennan. Memoirs: 1925-1950. Boston, 1967, p. 57.)

Еще в феврале 1946 года он, Кеннан, представил меморандум, в котором утверждал, что только превосходящая военная мощь США сможет "сдержать" коммунизм. Кеннан хвастается, что еще задолго до статьи в "Форин афферс" он "подстрекал" Вашингтон к проведению жесткой линии^*. Февральский меморандум и был положен в основу нашумевшей статьи. Основная стратегическая надежда обоих документов сводилась к тому, что "перед лицом устойчивой контрсилы" Советская власть "рухнет" через 10-15 лет. Когда же рухнула не власть, а надежда, Кеннан качал изворачиваться. Теперь он обвиняет правительство, которое, мол, неправильно его поняв, сделало главный упор на войну, а не на экономику и политику. "Но, - как пишет Г. Фейс, - предпринятая Кеннаном попытка ограниченного толкования того, что он написал, неубедительна"^**.

^* (G. Kennan. Memoirs: 1925-1950. Boston, 1967, p. 267.)

^** (H. Feis. From Trust to Terror. London, 1971, p. 223.)

Свои оправдания Кеннан изложил позднее в мемуарах. Конечно, справедливо будет сказать, что Дж. Кеннану при всей его профессиональной функциональности не откажешь в способности и реалистически оценивать ход международных событий, и критически относиться к собственному политологическому наследию. Выступления и статьи Дж. Кеннана в 1979-1984 годах характерны своим антивоенным настроением, в них содержатся призывы к решению спорных международных проблем за столом переговоров, к обузданию гонки вооружений. Но это сегодня, а тогда доктрина "сдерживания" широко обсуждалась в печати, заняла прочное место в университетских лекционных курсах, посвященных истории, теории и практике внешней политики США. Она нашла как последователей, так и критиков.

Среди первых следует назвать Г. Моргентау. В статье "Источники американской внешней политики"^*, поддерживая доктрину "сдерживания", он предложил, по его словам, "активное" ее продолжение. "Сдерживание" Моргентау назвал "реалистическим подходом" к международным делам.

^* ("The American Political Science Review", 1950, December pp. 833-854.)

Историю внешней политики США Моргентау делит на три периода. Первый, самый ранний, - "реалистическая ориентация". В то далекое время внешняя политика, по Моргентау, точно учитывала национальные интересы: ее главной целью была борьба за власть, а методом - сила. Второй период он называет идеологическим, когда в политике якобы начали брать верх моральные принципы. Испано-американскую войну 1898 года автор считает началом третьего этапа. С этого времени, утверждает Моргентау, американская дипломатия действовала только на основе моральных абстракций, полностью оторванных от национальных интересов.

Разумеется, эти утверждения лишены исторической правды. Испано-американская война открыла эпоху империалистических войн, послужила началом особенно агрессивной политики империализма. Какое отношение эта война имела к "моральным абстракциям", понять невозможно. Впрочем, и агрессивные войны против Вьетнама, Ливана, Гренады, Никарагуа объясняются моральным диалогом и национальными интересами. Это уже ближе к воззрениям Г. Моргентау. Но экскурс в прошлое понадобился ему лишь для того, чтобы заявить о необходимости возврата к "реалистическому курсу", соответствующему "национальным интересам" без каких-либо изъятий и оговорок.

Г. Моргентау настолько уверовал в концепцию "национальных интересов", что отсутствие крупных столкновений в советско-американских взаимоотношениях объяснял "патологическими извращениями" национальных приоритетов. Как только закончится американская агрессия во Вьетнаме, предрекал Г. Моргентау, США начнут проводить внешнюю политику на базе "рационального понимания интересов" и потому вновь столкнутся в конфликте с Советским Союзом"^*.

^* ("Foreign Affairs", 1971, April, N 3, pp. 429-441.)

Излагая свою концепцию "реализма" в международных отношениях в книге "В защиту национальных интересов", Г. Моргентау в какой-то мере развивает идеи, изложенные в работе "Политика наций", вышедшей еще в 1948 году. По его мнению, политика, основанная на "национальных интересах" и проникнутая "здоровым эгоизмом", преисполнена подлинного морального величия. Всякая другая политика аморальна. Взаимоотношения государств - это только борьба за власть, в которой важна лишь грубая сила. Поэтому политика "национальных интересов" не может быть успешной, если она не подкреплена силой.

С этой точки зрения Соединенные Штаты Америки, утверждает Моргентау, допустили в послевоенное время четыре крупные ошибки. Во-первых, внешняя политика США страдала утопизмом: властители этой страны наивно полагали, что в отношениях между США и другими государствами нет каких-либо корыстных целей, а господствуют "моральные принципы". На этом, мол, американских "моралистов" ловят "реалисты" - другие государства - и надувают их. Во-вторых, "легализм". Суть ошибки: США надеются на некие абстрактные юридические схемы, полагая, что при помощи договоров и законов можно решить все политические вопросы. В-третьих, американских руководителей замучил, оказывается, "сентиментализм": в неустанных заботах о "всеобщем благополучии" они якобы забывают об интересах собственной страны. И наконец, международная политика США обвиняется в "неоизоляционизме". Старые изоляционисты, утверждает автор, вообще "не хотели общаться с миром", новые же, цепляясь "за иллюзию об американском всемогуществе"^*, хотели бы установить отношения со всем миром только на "американских условиях". "Неоизоляционизм", таким образом, приобретает форму империалистической политики.

^* (H. Morgenthau. In Defense of the National Interest. New York, 1951, p. 122.)

Претенциозная терминология, словесные ухищрения, которыми изобилует книга, подчинены одному - призыву к политике, основанной на силе. Особенно характерен пример с "неоизоляционизмом". Моргентау верно подметил, что американские политики хотели бы установить отношения с миром только на американских условиях, и подчеркивает, что такая позиция ошибочна. Но сам же призывает к "реализму" в политике, который формулируется им как политика силы, если этого требуют "национальные интересы".

Доктрина "национальных интересов" оказалась весьма удобной, так как придавала захватническим целям монополий видимость общенациональной заинтересованности. Эта доктрина, подробнее о которой речь пойдет дальше, не только не увяла со временем, но и стала ведущей практической концепцией американской международной политики. Продолжаются обсуждения и тезиса о "морализме", который Г. Моргентау увязывал с "национальными интересами".

В отличие от активной защиты доктрины "национальных интересов" рассуждения о "морализме" носят не столь единодушный характер, хотя, скажем, Р. Рейган в пропагандистских речах постоянно спекулирует на обоих тезисах. Эволюция прежних теорий привела, по мнению Колковича, к "освобождению американского стратегического мышления" от большей части "этического содержания"^*, поскольку центральная идея "новой науки о войне" концентрируется на тотальном ядерном конфликте. Хотя тезис о наличии этических соображений при проведении в прошлом внешней политики США весьма спорен, все же признание автором того, что их нет сейчас, заслуживает внимания.

^* (R. Kolkowicz. Military Strategy and Political Interests: the Soviet Union and the United States. Los Angeles, 1981, p. 3.)

Г. Моргентау активно поддержал Дж. Кеннан. В книге "Американская дипломатия в 1900-1950 гг."^* он писал, что внешняя политика США прошлого страдала "юридически-моралистическим подходом к международным проблемам". Как и Моргентау, такое утверждение потребовалось Кеннану для обоснования "реалистической" доктрины. В основу ее автор положил "силу" как наиболее надежный фактор, определяющий развитие международных событий. Это и есть, по Кеннану, "реализм" политики, наиболее полно отвечающий национальным интересам страны.

^* (G. Kennan. American Diplomacy 1900-1950. Chicago, 1952.)

Как видно, все сторонники доктрины "реализма" главным арбитром в международных отношениях считают силу. Но подают эту далеко не остроумную мысль в разных обертках. Полно рассуждений об эклектизме, легализме, идеализме, утопизме. Но в итоге "теоретических" построений у всех одна и та же банальная мысль: "угроза" коммунизма диктует политику его "сдерживания", а "сдержать" можно только превосходящей силой. Отсюда вывод: наращивай вооружения, милитаризируй хозяйство и сознание людей.

Удивительно "бесхитростная" логика! Капитал в кармане, а в глазах невинность, да еще сентиментализм с утопизмом. Прибыли от вооружений растут, но якобы не от корысти, а из-за нужд политики, из-за "угрозы" коммунизма. Альтернативы никакой. "Миролюбие" торжествует, по-американски, разумеется. Штыками наружу. А тем временем гремят слова: "защита нации", "оборона от агрессора", "национальные интересы" и т. д. Но для этого нужно оружие. Обычное и ядерное. Много оружия. Только за первые двадцать послевоенных лет на него затрачено в США около 1 триллиона долларов. В последующие пятнадцать - еще столько же. До конца 80-х годов США намереваются удвоить эту сумму.

Трудно понять причину, но доктрину "сдерживания" не один раз обвиняли в "либерализме". Она, мол, пассивна, малопригодна для активных практических действий, передает инициативу в руки противника. Это несправедливый упрек. Тот же Кеннан в статье, положившей начало доктрине "сдерживания", вовсе не отказывается от идеи "мировой империи" и от войны с социалистическими странами. Для него это вопрос времени, и только. "Теория неизбежности постепенного отмирания капитализма подразумевает, что с этим не спешат, - философствует Кеннан. - Силы прогресса еще имеют время для подготовки последнего удара"^*. Но... сие не состоялось. Кеннан потом утверждал, что его не поняли. Он, оказывается, и не помышлял об ударах. "Я не видел, - пишет Кеннан, - необходимости советско-американской войны, не видел ничего, что можно было бы достичь с помощью такой войны ни тогда, ни в иное время"^**.

^* ("Foreign Affairs", 1947, July, pp. 572-573.)

^** (G. Kennan. Memoirs: 1925-1950, p. 364.)

Но это было написано позднее. Пока же шла оголтелая милитаристская пропаганда. Мудреные термины не котировались. В ходу была военная прямолинейность. Незамысловатость аргументов как бы намекала на то, что можно обойтись и без них.

В политической литературе встречаются утверждения, что в первые послевоенные годы американские руководители были преисполнены стремления укреплять сотрудничество с Советским Союзом. И только где-то ближе к первым послевоенным президентским выборам (1948 г.) и непосредственно после них, когда СССР стал, мол, заметно проявлять "агрессивные тенденции", США вынуждены были "защищаться" и стали на путь "вооруженного мира".

Заметим: защищаться. Как увидим в дальнейшем, все, даже наиболее агрессивные доктрины обряжались в "оборонительные" одежды. Надо признать, что такой прием с точки зрения влияния на американского обывателя оправдал себя. Буржуазная пропаганда сумела внушить миллионам американцев, что подготовка к войне, - огромные затраты на вооружения носят ответный характер.

Ту же палитру красок мы видим и на сегодняшнем полотне американской политической жизни. Оказавшись у власти, республиканцы под флагом "защиты США", необходимости укрепления их "слабеющей мощи" проявили предельное усердие по форсированию гонки вооружений. Создав в стране обстановку милитаристской истерии, резко взвинтили военные расходы, совершив тем самым простейшую операцию перекачки денег из карманов налогоплательщиков в сейфы корпораций. Такая повторяемость политических кампаний приобретает в США определенную систему, совпадая по времени с производством новых поколений оружия.

Мне не раз приходилось беседовать с представителями различных слоев американского общества (рабочими, фермерами, студентами, учителями, врачами, деятелями науки и искусства, политиками и дипломатами). За небольшим исключением, они с той или иной степенью убежденности верят, что Советский Союз просто ждет удобного случая, чтобы послать свои войска к берегам Америки или сбросить на американские города атомные бомбы. Аргументы, опровергающие эти выдумки, американец выслушивает внимательно, но сомнения не исчезают. Таковы деструктивные итоги разлагающей пропаганды, которая лишает американца даже элементарной фактической международной информации, препарируя ее таким образом, чтобы она работала на корыстные эгоистические интересы верхов бизнеса, особенно военного, которые без истерии вокруг "внешнего врага" процветать и даже существовать просто не могут. Подобная обстановка помогает, с одной стороны, без особых трудностей выколачивать деньги на производство вооружений, а с другой - является серьезным препятствием на пути формирования антивоенных взглядов. То и другое идет в политическую копилку правящих сил.

Подлинных фактов американец знает ничтожно мало. Даже буржуазная политическая наука, не желая того, не раз проговаривалась, что именно стратегия США была направлена на сокрушение Советского Союза, предельно откровенно высказывалась о воинственных вожделениях монополий, убеждала американцев в фатальной неизбежности войны. Бывший посол США в Москве Буллит писал в сентябре 1944 года в журнале "Лайф"^*, что поскольку "западной цивилизации угрожают орды захватчиков, идущих с Востока", то война вполне вероятна и даже неизбежна. Да что там послевоенное время! Еще в декабре 1919 года государственный секретарь США Лансинг писал президенту Вильсону, что "над этой машиной (Советской властью. - А. Я.) может одержать верх только сила"^**.

^* (Цит. по: C. Lamоnt. Are We Being Talked into War? New York, 1952, p. 2.)

^** (Цит. по: R. Strausz - Hupe, S. Possony. Op. cit., p. 674.)

В 1947 году в США вышла работа "Борьба за мировое господство". Ее автор Дж. Бэрнхэм. Потом за ним признали авторство доктрины "освобождения от коммунизма", активно подхваченной Даллесом и Эйзенхауэром. В этой работе Бэрнхэм яростно пропагандирует необходимость третьей мировой войны ради достижения мирового "демократического порядка", разумеется, под эгидой США. Главная надежда в достижении этой цели - атомное оружие. Другой хорошо известный в США идеолог, Г. Файнер, в книге "Судьба Америки"^* утверждает, что только США могут возглавить мировое государство. Поэтому не следует останавливаться ни перед чем, дабы завоевать власть над миром.

^* (H. Finer. America's Destiny. New York, 1947.)

Правящей клике не терпелось поскорее использовать атомное оружие. Нужна была срочная обработка общественного мнения. Надо было до предела разжечь шовинистические чувства, сыграть на "неповторимости" момента, когда бомба жгла руки, сулила власть над миром. Предмет векового вожделения казался реальным. Идеологические пророки империи очертя голову бросились в омут атомных страстей.

Буржуазная политическая наука, став непомерно самоуверенной, начала убеждать мировое общественное мнение, что господство США - историческая неизбежность, даже благо. Таково, мол, провидение. Создаются работы, в которых утверждается, что сама по себе экспансия всегда отвечала и отвечает теперь национальным интересам США Она оправдана историческим опытом^*.

^* (Послужной список войн и подрывных вмешательств американского империализма в дела других стран выглядит весьма внушительно. Итак: 1785-1795 гг. - война против Алжира; 1798-1800 - морская война против Франции; 1801-1805 - война против Триполи; 1801-1803 - война против Марокко; 1803-1806 - действия против Испании на реке Сабине; 1812 -1815 - война против Великобритании, объявленная с целью захвата Канады и Флориды; 1812-1814 - захват испанской Западной Флориды; 1813 - высадка и военные действия на острове Нукухива (Маркизский архипелаг); 1816 -1818 - война против Алжира; 1819-1829 и 1819-1825 - экспедиции на Йеллоустоун, вторжение на Кубу, в Пуэрто-Рико, Санто-Доминго и Юкатан (Мексика); 1826 - интервенция против Гавайских островов силами военно-морского флота; 1827 - вооруженная экспедиция на острова Миконос и Андрос (Греция); 1831-1832 - вооруженная экспедиция на Фолклендские острова; 1832 - вооруженная экспедиция против Куолла Баттор (Суматра); 1833 - высадка в Буэнос-Айресе; 1836 - вооруженная экспедиция против Самоа; 1838 - вооруженная экспедиция против Суматры; 1840 - вооруженная экспедиция против Тье, Суалиб и Арро на островах Фиджи; 1841 - военные экспедиции на Друммрндские острова Джильбертского архипелага; 1843 - военная экспедиция против Либерии; 1847-1848 - война с Мексикой, у которой были отобраны лучшие земли на огромной территории; 1847 - оккупация залива Самана (Гаити); 1852-1853 - высадка в Буэнос-Айресе; 1853-1854 - высадка и карательные действия в Никарагуа; 1854- 1856 - военные экспедиции в Шанхай, Кантон и другие китайские порты; 1855 - военная экспедиция на Вити-Леву, острова Фиджи; 1855-1858 - высадка в Монтевидео (Уругвай); 1856 - высадка в Панаме (Новая Гренада); 1857 - высадка в Никарагуа и ее оккупация; 1858 - военная экспедиция на острова Уайя; 1858-1859 - морская экспедиция против Парагвая; 1859 - высадка в Шанхае; 1859 - вторжение на остров Сан-Хуан, пролив Хуанде-Фука; 1859 - вторжение в Мексику; 1860 - высадка в Кисембо (португальская Западная Африка); 1860 - высадка в Панаме (Колумбия); 1863-1864 - военные действия против японцев при Симонесеки (Япония); 1865 - высадка в Панаме (Колумбия); 1866 - высадка и военные действия в Нючуане и других городах Китая; 1866 - вторжение в Мексику; 1867 - опустошительная экспедиция на Формозу; 1867-1872 - экспедиции, высадки и военные действия в Корее; 1868 - высадка в Монтевидео (Уругвай); 1868 - высадки и военные действия в нескольких портах Японии; 1868 - вторжение в Колумбию; 1870-1873 - высадки в Мексике; 1870 - высадка в Панаме (Колумбия); 1874 - высадка в Гонолулу (Гавайские острова); 1876 - высадка в Мексике; 1882 - высадка в Египте; 1885 - вторжение в Панаму; 1888 - вторжение на Гаити; 1888 - высадка в Сеуле (Корея); 1890 - высадка в Буэнос-Айресе (Аргентина); 1891 - высадка на Гаити; 1891 - вооруженная интервенция в Чили; 1893 - высадка в Гонолулу и временное присоединение Гавайских островов; 1894 - разгром бразильских войск под Рио-де-Жанейро (Бразилия); 1894 - высадка в Никарагуа; 1894-1896 - высадка в Корее и Китае; 1895 - высадка в Колумбии; 1896 - новая высадка в Никарагуа; 1898 - окончательная оккупация Гавайских островов; 1898 - высадка в Никарагуа; 1898-1899 - война с Испанией, оккупация Кубы, Филиппин, Гуам и Пуэрто-Рико; 1899 - высадка в Никарагуа; 1899 - военная экспедиция на острова Фиджи; 1899 - опустошительные военные действия в Самоа, окончательная оккупация острова Тутуила; 1899-1902 - война с филиппинцами; 1900-1901 - "боксерская" вооруженная экспедиция в Китай; 1900-1902 - высадка в Панаме и Колумбии; 1902-1912 - действия против магометан на островах Самар и Лейте (Филиппины); 1903 - постоянная оккупация зоны Панамского канала; 1903-1904 - высадки и военные действия в Санто-Доминго; 1904 - высадка в Панаме; 1904 - высадка в Сеуле (Корея); 1906-1909 - оккупация Кубы; 1907 - военная интервенция в Никарагуа; 1907 - высадки в Гондурасе; 1908 - военные интервенции в Панаме; 1910 - высадка в Никарагуа; 1910 - военная интервенция в Гондурасе; 1911 - новая военная интервенция в Гондурасе; 1911-1912 - высадки в Китае и военно-морские экспедиции против Пекина; 1912 - военная интервенция в Панаме; 1912 - высадки на Кубе; 1912 - высадка в Турции; 1912-1925 - волна военных интервенций в Никарагуа; 1913 - высадки в Мексике; 1914 - высадка войск на Гаити; 1914 - экспедиция против Мексики. Захват Веракрус; 1914 - военная интервенция в Санто-Доминго; 1915-1934 - оккупация Гаити; 1915-1916 - карательная экспедиция против Мексики; 1916-1925 - военная оккупация Санто-Доминго; 1917-1932 - военная оккупация Кубы; 1917-1918 - участие в первой мировой войне; 1918-1920 - оккупация провинции Чирики (Панама); 1918-1920 - война с Россией, 1919 - высадка в Гондурасе; 1919 - военная интервенция в Коста-Рике; 1920 - военная интервенция в Гватемале; 1921 - военная интервенция в Панаме и Коста-Рике; 1922-1941 - высадки, военные и оккупационные действия в Китае; 1924-1925 - высадки и воздушные бомбардировки в Гондурасе; 1925 - высадка в Панаме; 1926-1933 - военная оккупация Никарагуа; 1931 - высадка войск в Гондурасе; 1933 - патрулирование кораблей у берегов Кубы, без высадки; 1937 - военная операция "Панай" на реке Янцзы (Китай); 1938 - оккупация островов Кантон и Эндербери (Тихий океан); 1941 - оккупация гренландских портов; 1941 - оккупация Исландии; 1950-1953 - война против корейского народа; 1953 - свержение с помощью ЦРУ правительства Моссадыка в Иране; 1954 - вооруженная интервенция наемников ЦРУ в Гватемале; 1958 - организация ближневосточного кризиса; 1958 - вооруженные демонстрации у островов Куэмой и Мацу; 1960 - засылка шпионского самолета У-2 на территорию СССР; 1960 - организация "операции ООН" в Конго; 1961 - вторжение на Плая-Хирон; 1961 - провоцирование берлинского кризиса; 1964 - вооруженная провокация в Тонкинском заливе; 1964-1972 - война во Вьетнаме; 1965 - интервенция против Доминиканской Республики; 1966 - заговор ЦРУ и свержение президента Ганы К. Нкрумы; 1970 - военное вмешательство в Лаосе и Камбодже; 1973 - организация военно-фашистского путча в Чили, убийство президента Сальвадора Альенде; 1974-1975 - подрывная деятельность в Португалии; 1975 - убийство прогрессивного деятеля Кении М. Кариу-ки; 1975 - свержение лейбористского правительства Г. Уитлема в Австралии, организованное ЦРУ; 1977 - убийство президента Народной Республики Конго М. Нгуаби; 1979-1981 - "грязные операции" против Ирана; 1960-1981 - неоднократные попытки организовать убийство Ф. Кастро; 1981 - планы убийства лидера ливийской революции М. Каддафи; 1981 - убийство главы правительства Панамы Омара Торрихоса; 1981 - заговор против премьер-министра Индии Индиры Ганди; 1981 - организация покушения на президента Замбии К. Каунду; 1980-1984 - серия "подрывных акций" против Польши; 1980-1984 - подготовка и засылка бандитских отрядов в Афганистан; 1981-1983 - военное вмешательство во внутренние дела Сальвадора; 1981-1983 - военные провокации против Никарагуа; 1982 - провокация против Ливии в заливе Сидра; 1983 - вооруженная интервенция на Гренаду.

Та же поступь и сегодня. К этому длинному списку можно добавить разжигание вооруженных конфликтов в Африке - Сахара и Африканский Рог, Чад и Намибия; в Латинской Америке - раздувание вражды между Перу и Чили, провоцирование вооруженного англо-аргентинского конфликта; на Среднем Востоке - провоцирование войны и снабжение оружием через третьи страны Ирана и Ирака; в Азии - снабжение наступательным оружием Пакистана и создание тем самым очага военной опасности на субконтиненте; на Ближнем Востоке - поддержка сионистской агрессии, постоянное вмешательство во внутренние дела арабских стран, попытка оккупации Ливана; разжигание напряженности в Восточном Средиземноморье в связи с кипрской проблемой. Венчает все эти региональные провокации, интервенции, шантаж создание глобальной сети ракетно-ядерных баз, направление оккупационных войск в десятки стран мира, что служит одной цели - подготовке мировой войны.)

Длинная цепь американских агрессий и интервенций всегда находила освещение в доктринах политологов. Например, известный историк Д. Перкинс в книге "Эволюция американской внешней политики"^* рассуждает так. США никогда не стеснялись в средствах достижения своих целей. Если обратиться к основным доктринам, то суть их всегда была исполнена "разумного интервенционизма". Какое изящное словосочетание!

^* (D. Perkins. The Evolution of American Foreign Policy. New York, 1966.)

Доктрина Монро: единоличное господство в западном полушарии. Иначе - война с любым противником, который посмеет посягнуть на это право.

Доктрина Кливленда: любой спор европейского государства с американским передается на третейский суд США, другого арбитра быть не может.

Доктрина Хейса: любой водный путь из Атлантического океана в Тихий должен находиться под контролем США (напомним, что во время второй мировой войны У. Липпман модифицировал эту доктрину, заявив, что Атлантический океан должен рассматриваться как внутреннее американское море).

Доктрина "открытых дверей" - экспансия в Китае. Доктрины "большой дубинки" и "доброго соседа" - вариации доктрины Монро для латиноамериканских стран в конкретных исторических условиях. Доктрина Трумэна - вмешательство в дела любого государства, но под видом "помощи" и "борьбы с коммунизмом".

Добавим к Перкинсу: доктрина Эйзенхауэра - Даллеса - "отбрасывание" коммунизма и "балансирование" на грани войны. Доктрина Рейгана - "крестовый поход" против коммунизма, провозглашение огромных пространств земного шара зонами "жизненных интересов" США, подлежащих военной защите, угроза первым ядерным ударом в целях достижения победы в войне против Советского Союза.

Трудно сказать, знал ли Д. Перкинс о "реалистической" доктрине Г. Моргентау, особенно о жалобах относительно преувеличения неких моральных аспектов в политике. Но в его изложении американская международная политика "морализмом" не страдала ни в коей мере, а ее характеристика Перкинсом куда ближе к истине, чем рассуждения о "легализме", "сентиментализме" и "морализме", присущих, по Моргентау, внешней политике США.

Согласно Перкинсу, интервенционистская политика США не является чем-то необычным. Без войн и агрессий США никак нельзя. Они принесли стране славу и величие. Значит, не следует колебаться в выборе дальнейшего пути. Ведь и Моргентау, тоже запутавшийся с туманными "измами", писал: морально то, что выгодно.

Но вернемся к тем временам, когда упорно насаждался американский тезис, что ядерная война может послужить эффективным средством сохранения капиталистического строя, лекарством от его неизлечимых болезней. К. Лондон в работе "Как делается внешняя политика"^* считал, что США могут и должны использовать атомную войну в качестве средства национальной политики, пока у Советского Союза не было атомной бомбы, требовал усиления "холодной войны", дабы подготовить людей к войне "горячей". В книге В. Буша "Современное оружие и свобода человечества"^** также утверждается, что, поскольку у Советского Союза нет атомного оружия, война не грозит США большими разрушениями и жертвами. Поэтому сложившуюся ситуацию следовало использовать для установления мире свободы по американскому образцу. Отстаивая гонку вооружений, он всерьез заявлял, что милитаризация американской "демократии" вполне укладывается в понятие и рамки "демократического строя".

^* (K. London. How Foreign Policy is Made. New York, 1949.)

^** (V. Bush. Modern Arms and Free Men. London, 1950.)

Г. Алмонд в книге "Американский народ и внешняя политика"^* призывает не бояться последствий войны и начать ее немедленно во имя защиты "ценностей" демократии. Пусть человечество "не вознаградит ни любовью, ни уважением" за такую политику, утверждает Алмонд, но американский народ одобрит ее, как одобрит даже превентивную войну против СССР.

^* (G. Almond. The American People and Foreign Policy. New York, 1950, pp. 107, 114-115.)

Все эти высказывания особенно примечательны тем, что формулировались они в годы, когда американские генералы активно плодили планы атомного нападения на Советский Союз. Если сравнить тексты директив Совета национальной безопасности по этому поводу и систему доказательств политологов в пользу войны, то явственно видны терминологические совпадения. Словом, "свободные" мысли под копирку Пентагона.

Для политологии начала 50-х годов характерна заметная вспышка шовинизма на волне "имперских" амбиций. Например, Дж. Киффер вещает: "Завтрашнее поле битвы - весь мир. А сегодня задача состоит в том, чтобы обеспечить в мире как можно больше стратегически важных пунктов и готовить наши войска к тому, чтобы они удерживали эти территории". Германию автор объявляет трамплином "для дальнейшего продвижения к Балканам и на Украину". Настойчиво советуя "смело применять в международном масштабе политику большой дубинки", автор, впадая в воинственный транс, изрекает: "Нам надо очень хорошо понять, что мы сейчас находимся в состоянии войны и что сейчас условия военного времени"^*. Т. Дьюи тоже предлагает во внешней политике идти напролом, отбросить в сторону "робость" и "пойти на риск", полагаясь только и всецело на "политику силы"^**.

^* (J. Kieffer. Realities of World Power. New York, 1952, p. 109.)

^** (Th. Dewey. Journey to the Far Pacific. New York, 1952, p. 335.)

Но встречались и более завуалированные варианты поджигательской пропаганды. Ф. Бидл, например, в книге "Лучшая надежда мира"^* трактует захватническую политику США всего лишь как переход от "традиционного изоляционизма" к "гуманной политике поддержания независимости других стран и их экономического возрождения". Другой автор, Г. Уильяме, начинает свои рассуждения о войне издалека, старательно затуманивая суть вопроса. Он пишет, что все этические нормы существуют только в рамках самосознания, поэтому хорошо все то, что хорошо для данного субъекта, будь то даже преступление. Уильяме пропагандирует идею "прогрессивной войны" и создания мирового правительства во главе с США. В этих условиях "успешная война может быть выгодной"^**. И снова к войне, только теперь через "субъективное самосознание".

^* (F. Biddle. The World's Best Hope. Chicago, 1949, pp. IX-XII.)

^** (G. Williams. Humanistic Ethics. New York, 1951, p. 42.)

Ретивые трубадуры зовут к войне, обсуждают сроки нападения на СССР. По разработанным военным сценариям были созданы планы, известные под кодовыми обозначениями "Чариотер", "Когвилл", "Ганпаудер", "Флитвуд", "Дропшот". Это лишь то, что стало известно сейчас, 30 лет спустя. Причем обращает на себя внимание совпадение по времени предполагаемых сроков ядерной атаки против СССР и взлетами шовинистической пропаганды, оправдывающей и обосновывающей "имперские" амбиции США, необходимость их реализации через всеуничтожающую ядерную войну.

Итак, доктрина "сдерживания коммунизма" вступила в "добродетельный брак" с политикой атомного уничтожения "строптивой державы", посмевшей стать на пути США к мировому господству. Доктрина оказалась удобной, а диапазон ее толкования - весьма широким. И вообще американские внешнеполитические доктрины очень податливы к разного рода толкованиям, нередко противоположным, изворотливы, поэтому весьма удобны для практического употребления. Но их отбрасывают без особой жалости. Так, корейская авантюра прикрывалась доктриной "сдерживания" коммунизма, но, когда аппетиты американского империализма выросли, ее объявили "негативной", "пассивной", "трусливой", "недостаточно твердой".

В мае 1952 года и еще раз в январе 1953 года Даллес охарактеризовал "сдерживание" как "политику, находящуюся на грани провала, потому что чисто оборонительная политика ни при каких условиях не может успешно противостоять политике агрессии". В качестве альтернативы он предлагал бороться за "освобождение" Восточной Европы методами, "близкими к настоящей войне", - войной политической, психологической и пропагандистской^*. Надо было срочно подыскать новую кличку политике, оставив нетронутой ее главное содержание.

^* (W. Lafeber. Russia and the Cold War 1945-1984. New York, с 150.)

Так родилась доктрина "освобождения". Наиболее активным ее идеологом считают Дж. Бэрнхэма. В книге "Сдерживание или освобождение?"^* он подвергает концепцию "сдерживания" уничтожающей критике, считает ее "оборонительной", "медлительной", "половинчатой", а главное - "нерезультативной", поскольку она не решает задачу "полного сокрушения коммунизма". Бэрнхэм требует насильственного "освобождения" всех народов, утвердивших или утверждающих социализм в своих странах. Автор предлагает конкретный план расчленения Советского Союза и других социалистических стран. Он уверяет американцев, что предлагаемая им политика полностью отвечает "национальным интересам" США.

^* (J. Burnham. Containment or Liberation? New York, 1953.)

Наиболее воинственный вариант "политики силы" можно видеть, например, в обширном труде Р. Страус-Хюпе и С. Поссони "Международные отношения в период конфликта между демократией и диктатурой".

Она рекомендовалась в те годы в качестве университетского пособия. Ее авторы на протяжении всей своей научной деятельности выступают идеологами крайней реакции, поборниками политики силы, сторонниками всеобщей войны и необходимости американского "мирового руководства".

Экспансионистская политика США, по мнению авторов, естественна и логична, поскольку вся история западной цивилизации - это история непрерывных войн. Внешняя политика любого государства направлена на создание наилучших условий для успешного исхода войны. Война - главный арбитр, предопределяющий судьбы наций. Средством, от которого зависит решение этого арбитра, является сила. Поскольку борьба - закон международного сообщества, а существование каждого государства зависит "от его мощи", следовательно, достижение "оптимального уровня мощи" является важнейшим вопросом стратегии. Сила - "закон и образ жизни общества"^*, утверждают Р. Страус-Хюпе и С. Поссони. Отсюда вытекает и характер отношений с другими государствами: они могут быть или союзниками, или врагами. А коль существуют враги, нужно вооружаться, накапливать атомные бомбы.

^* (R. Strausz - Hupe, S. Possony. Op. cit., pp. 6-7.)

Кстати, книга Р. Страус-Хюпе и С. Поссони иллюстрирует один из важных приемов американской пропаганды, который применяется в течение многих лет. Суть его состоит в следующем: критикуется какая-либо позиция или доктрина, но для подтверждения критики приводятся "факты", взятые из арсенала антисоветизма. Таким образом, на фоне спора о ценности доктрин ведется банальная антисоветская пропаганда.

Скажем, авторы обвиняют американских политиков в том, что они не учитывают достижения современной цивилизации. "Превращение безграмотного кули в авиамеханика, африканского туземца в радиослушателя, а русского мужика в оператора электронной машины является ужасающей психологической катастрофой"^*, а поскольку такие скачки в развитии культуры порождают агрессивность (почему это происходит, неизвестно, конечно, и авторам), то понятна "ошибка" американских политиков, когда они к Советскому Союзу подходят с иной меркой, чем к "туземцам" Африки. "Дикий человек" на все способен, внушают американцу авторы книги.

^* (R. Strausz - Hupe, S. Possony. Op. cit., pp. 19.)

Р. Страус-Хюпе и С. Поссони ругают политиков США за узость мышления, за то, что они не принимают ответных мер против некой территориальной "экспансии" "мирового коммунизма", конечной целью которой будет континентальная Европа, Англия и Соединенные Штаты Америки^*.

^* (R. Strausz - Hupe, S. Possony. Op. cit., pp. 68.)

Далее. Рассматривая примеры "политики умиротворения", авторы пишут: верно, что "умиротворение" не останавливает агрессора, укрепляет его в материальном и политическом отношениях путем уступок и капитуляций. Но верно, мол, и то, что зачастую у правительства нет другого выхода и оно вынуждено умиротворять агрессора ввиду своей слабости. Временное умиротворение является, утверждают авторы, "эффективным внешнеполитическим приемом". И дальше заявляют: "Нет сомнения в том, что "политика умиротворения" нацистской Германии, проводившаяся Англией и Францией в 1938 году, в значительной мере диктовалась военной слабостью этих двух стран". Так изображается "оправданное умиротворение".

В период политики "умиротворения" в отношении СССР в 1945-1947 годах (так авторы называют первые годы развязанной империализмом "холодной войны") Советскому Союзу якобы были сделаны "существенные уступки" на том основании, что он имеет право "на безопасные границы". Возможно, это был "косвенный способ компенсации русским за их вклад в войну против Германии", - пишут Р. Страус-Хюпе и С. Поссони. Но, как бы то ни было, это "разожгло их аппетиты"^*. Так изображается "неоправданное умиротворение".

^* (R. Strausz - Hupe, S. Possony. Op. cit., pp. 303-304.)

Чтобы представить себе степень реакционности авторов этой книги, можно упомянуть о том, что они оправдывают нападение нацистской Германии на Советский Союз. Это нападение в 1941 году было "в значительной мере превентивной войной", заявляют они. А с военной точки зрения превентивная война - "логичная и разумная вещь". Надо стремиться "нанести врагу удар прежде, чем ударит он"^*.

^* (R. Strausz - Hupe, S. Possony. Op. cit., pp. 306.)

Вернемся, однако, к доктрине "освобождения". Ее старшая сестра - "сдерживание" - сжигается на костре критики, предается анафеме за "нереалистичность" и несоответствие национальным интересам, поскольку "реализм" предполагает активную политику "с позиции силы". Как писал, например, Ч. Болен в статье "Создание ситуации силы", любая попытка договориться с Советским Союзом обречена на провал, если она не будет базироваться на военной, политической и экономической мощи США. Это и есть, утверждал автор, реализм в современной политике^*. То же самое повторяет сегодня американский президент.

^* ("Department of State Bulletin", 1952, August 4, 167-171.)

Усилия политологов были направлены на рекламу "освобождения". Перейти от "безынициативного сдерживания" к "энергичному отбрасыванию" - вот ведущий мотив обработки общественного мнения. Утверждалось, что доктрина, по существу, мол, новая, хотя в основу ее был положен старый принцип - принцип "силы", ее стержнем остались "национальные интересы", а практическим выводом - наращивание военного потенциала США.

"Сдерживание" исповедовали демократы, пока были у власти до 1953 года. "Освобождение" придумано было для республиканцев. Прошли выборы, затихли и споры о доктринах. Но так же исправно, как и прежде, несла свою службу обнаженная пропаганда войны и гонки вооружений. Д. Сарнов, например, довольно откровенно поделился планами усиления конфронтации и подготовки к войне. "Холодную войну" он считает слишком пассивной... и пишет, что можно "замерзнуть до смерти с таким же успехом, как и сгореть до смерти"^*. С точки зрения Сарнова, лучше сгореть, чем замерзнуть. Он предложил "рассматривать социалистические государства в качестве территории, оккупированной врагом"^**, призывает к диверсиям, террору, подрывной деятельности, шпионажу.

^* (D. Sarnoff. Program for a Political Offensive against World Communism. New York, 1955, p. 40.)

^** (D. Sarnoff. Program for a Political Offensive against World Communism. New York, 1955, p. 23.)

Не ослабевает в это время и пропаганда атомной бомбы в качестве спасительницы западной "свободы" и "демократии". Призывы к ядерной войне становятся все назойливее. Так, Уильбур единственным средством спасения мира считает атомную бомбу. Любое соглашение по запрещению ядерного оружия приведет-де к гибели Соединенных Штатов. Вся политика США должна заключаться в том, чтобы использовать "атомную бомбу в качестве угрозы"^*. В борьбе против коммунизма в Европе автор призывает полагаться только на Западную Германию, как имеющую наибольший потенциал для этих целей. Уже упоминавшийся Страус-Хюпе сожалеет, что после второй мировой войны США, располагавшие всеми возможностями для завоевания мировой гегемонии, добровольно подарили этот неповторимый момент суду истории^**.

^* (W. Wilbur. Guideposts to the Future. Chicago, 1954, p. 96.)

^** (R. Strausz-Hupe. Power and Community. London, 1956, p. 52.)

Работы эти - лишь малая толика в потоке милитаристской литературы. Она старательно обслуживала надежды правящей элиты США на ядерную войну, на завоевание мирового господства, соответствующего американским "национальным интересам". Несколько лет спустя некоторым американским идеологам пришлось, подводя безрадостные итоги обеих политик (как "сдерживания", так и "освобождения"), с сожалением констатировать провал расчетов, связанных с этими доктринами. Как пишет Р. Стил, США в последнюю четверть века проводили политику "распространения в мире американских ценностей"^*, что породило доктрины "сдерживания" и "освобождения". Интервенция была "доминирующим мотивом в послевоенной внешней "политике", но цели и методы ее "оставались скрытыми в тумане путаной риторики"^**. Считалось, что американцы сдерживают или отбрасывают коммунизм. Но вместо этого они терпели поражения, лишали себя шансов на политические решения, в конечном счете "стали жертвами двух мифов: мифа об американском всемогуществе и мифа о глобальном коммунистическом заговоре". Признание верное, соответствует фактам. Но курс американской политики оставался прежним - агрессивным и милитаристским. Политология продолжала свою привычную работу - обоснование "особой миссии" США в современном мире^***.

^* (R. Steel. Pax Americana. New York, 1967, pp. 6-7.)

^** (R. Steel. Pax Americana. New York, 1967, pp. 7.)

^*** (R. Steel. Pax Americana. New York, 1967, pp. 27.)