Туман над Уолл-стритом

Уолл-Стрит

Дядюшка Сэм чувствовал себя прескверно. Седобородый Гулливер, олицетворяющий США, в синем, усыпанном белыми звездами жилете и красно-белых полосатых брюках лежал на спине, корчась от болей, бессильно сжимая стариковские склеротические кулаки. Он был опутан и прикован к земле змеями-постромками, на которых для ясности было написано: «Высокая инфляция», «Зависимость от привозной нефти», «Отставание в исследовательских работах», «Разобщенность». Вокруг, явно радуясь бессилию великана, толпились представители других народов. «Америка - убывающая мощь?» - вопрошал броский заголовок на обложке «Ю. С. ньюс энд Уорлд рипорт» рядом с этой аллегорической картинкой. Внутри журнала находилась большая статья, посвященная положению дел в США и их позициям в мире. В статье говорилось, что как-то вдруг, внезапно, американцы обнаружили, что по всем линиям - экономической, дипломатической, военной - их страна теряет былое превосходство, что глобальная мощь ускользает из ее рук.

- Что вы думаете об этом? - спросил я вице-президента банка «Чейз Манхэттен» Блэфорда Патнема, положив перед ним на стол журнал (я купил его только что в газетном киоске на Уолл-стрите, направляясь на организованную для меня встречу).

- Излишне драматизировано, краски сгущены,- сказал, скользнув ироническим взглядом по обложке журнала, финансист.- Но в общем-то в том, что тут написано, есть немалая доля правды... Во всяком случае настроения, разделяемые сегодня здесь многими, схвачены верно.

Вице-президент рокфеллеровского банка был моложав, русоволос, деловит. Обликом своим и речью он походил на уверенного, процветающего аспиранта. Был он, видать, из молодой поросли наемных руководителей американского бизнеса, тех способных и энергичных людей, которых в эти трудные для него времена капитализм стремится закупить в университетах и колледжах.

Мне хотелось знать, что думают сегодня о состоянии экономики США те, кто ближе всего к рычагам воздействия на нее. Известно, что банкам и банкирам принадлежит нередко контрольный пакет акций крупных компаний и что директора банков, как правило, являются директорами многих промышленных корпораций. Случай поговорить с одним из руководителей второго по значению банка США казался хорошей для этого возможностью.

- Если разобраться, только по общему объему своих активов мы уступаем калифорнийскому «Бэнк оф Америка»,- сказал мистер Патнем.- А так по всем остальным показателям, включая операции за рубежом, мы - номер один. «Чейз Манхэттен» имеет более ста зарубежных отделений и представительств в Европе, Азии, Африке, Латинской Америке, Австралии и Океании. Не говоря уж, конечно, о самих Соединенных Штатах. В прошлом году мы открыли новые отделения в Испании, Парагвае, Камеруне...

Американский капитал устремляется за океан, туда, где ниже, чем у себя на родине, заработная плата, где интенсивнее сверхэксплуатация людей наемного труда, где выше прибыль на каждый вложенный доллар. Если в 1970 году доля прибылей от зарубежной деятельности в общих прибылях тринадцати крупнейших транснациональных банков США составляла шестнадцать процентов, то в 1976-м - уже сорок девять. Еще более внушительно выглядят данные по банку «Чейз Манхэттен», соответственно- двадцать два и семьдесят восемь процентов.

- Сами понимаете,- продолжал финансист,- для того чтобы вкладывать капитал за рубежом с гарантией на успех, с наименьшим риском, необходимо правильно оценить экономическую и политическую конъюнктуру в этих странах. И не только сегодняшнюю, но и предвидеть возможные изменения. Для этого у нас существует специальный комитет советников по международным делам. Возглавить его согласился бывший государственный секретарь Генри Киссинджер.

Вице-президент, как и положено, рассказывал об успехах своего банка: росте доходов, увеличении числа вкладчиков, расширении сети отделений и представительств. За окном во всю стену горел солнечный полдень, а в высказываниях экономиста, философа по образованию, то и дело мелькали тени признания: не поддающийся контролю спад, падающая конкурентоспособность американской продукции, неопределенность экономических перспектив. На прощание он вручил мне тексты выступлений на деловых форумах своих главных шефов - председателя совета директоров банка Дэвида Рокфеллера и президента банка Уилларда Бутчера.

В гладких, изданных на мелованной бумаге брошюрах глаз царапали неожиданно острые, нелицеприятные высказывания: «Редко когда в истории нашей нации,- говорил Рокфеллер,- поколение американцев сталкивалось с более озадачивающим переплетением социальных и экономических обстоятельств». К их числу оратор относил бушующую инфляцию, падение темпов экономического развития, тот факт, что «экономическое и политическое лидерство США все больше ставится под сомнение».

«В прошлые десятилетия,- вторил ему Бутчер,- сами размеры и сила экономики США обеспечивали нам как бы подушку, упругий, прочный амортизатор, нейтрализовавший последствия недисциплинированного ведения дел... Эти дни навсегда ушли». Бутчер говорил о том, что в нынешних сложных условиях может преуспеть лишь «агрессивная компания», пользующаяся в своей деятельности «точнейшими навигационными приборами».

Приглядываясь к жизни Соединенных Штатов Америки, вступивших в 80-е годы XX века, воочию убеждаешься в том, как противоречиво развитие страны в условиях капитализма, в какой клубок сплетаются серьезнейшие социальные, экономические, политические проблемы, как сам научно-технический прогресс обостряет эти противоречия.

Контрасты режут глаз. Похожие на отшлифованные айсберги небоскребы Парк-авеню - и будто разбомбленные кварталы Южного Бронкса. Светлые, дышащие успехом офисы банков и корпораций - и мрачные залы бирж труда, где к окошечкам тянутся нескончаемые очереди сутулящихся людей. Лазерный счетчик в универсаме, молниеносно считающий закодированную стоимость каждой банки и пакета,- и небольшой шок, когда на электронном экране появляются цифры: за каких-то полтора года цены на многие товары подскочили на тридцать - пятьдесят процентов.

И все это внешние, видимые признаки глубинных проблем, все более сложных и взаимопереплетающихся. Как признавала в одном из своих докладов так называемая трехсторонняя комиссия - клуб заправил промышленного и финансового мира США, Западной Европы и Японии,- «экономический и технологический прогресс сегодня выдвигает проблемы, заставляющие казаться карликовыми те, что вызывали мировые катастрофы в первой половине нашего века».

Разговаривая с людьми, будь то профессор-экономист или безработный, детройтский автомобилестроитель или вашингтонский государственный служащий, все время замечаешь нотки неуверенности, тревоги, порой замешательства. Обеспокоенность за свое благополучие - а оснований для этого более чем достаточно: падение реального жизненного уровня, возросшая опасность лишиться работы, рост числа банкротств, особенно мелких и средних фирм,- смыкается с подогреваемыми прессой тревогами глобального масштаба: не перекроют ли «злоумышленники» кран поставок нефти с Ближнего Востока? Не проигрывают ли США «борьбу с коммунизмом» в Карибском бассейне? Не ослабла ли мощь Америки настолько, что «с нею никто уже не считается»?

Одна из причин плохого настроения миллионов американцев очевидна. Не успев оправиться от тяжелого экономического кризиса 1973 - 1975 годов, страна оказалась в тисках очередного спада, седьмого за послевоенный период. Промышленное производство снова покатилось вниз. Безработица растет, бушует инфляция. И сколько Вашингтон ни нажимает на педали государственно-монополистического регулирования, они не срабатывают: очереди «лишних людей» становятся все длиннее, а цены по-прежнему быстро растут. В могучем моторе американской экономики словно что-то разладилось - слышатся перебои, мощность падает.

Спад - это, так сказать, очередной приступ хронической болезни. Он накладывается на прогрессирующие, вновь приобретенные недуги долговременного характера. Уже в 70-х годах в экономике США обнаружились глубокие нарушения механизма производства и обмена на национальном и международном уровнях. Об одном из проявлений этих нарушений - обострении энергетической проблемы - написано много статей и исследований. Действительно, повышение мировой цены на нефть (в пять раз с 1973 по 1980 год) потрясло устои «американского образа жизни», выявив его крайнюю расточительность (США с шестью процентами мирового населения расходуют свыше трети потребляемой в мире энергии). Но «энергетический кризис» лишь отражение более широких экономических и политических проблем, связанных с тем, что мир меняется.

Об этом совещании «китов» американского бизнеса до сих пор вспоминают на Уолл-стрите. В своем кругу «капитаны» транснациональных монополий говорили откровенно. Главная тема их речей на съезде национального совета внешней торговли - ослабление позиций США в мировой экономике. «Киты» и «капитаны» били в колокола тревоги.

Да, говорили они, на долю США пока еще приходится треть мирового капиталистического производства, но в начале 50-х годов приходилась половина. Да, США принадлежит двенадцать процентов совокупного мирового экспорта, но в 1957 году был двадцать один процент. Да, доллар еще выполняет роль главной резервной валюты капитализма, но курс его падает, дефицит внешнеторгового баланса достиг астрономических цифр, экономический престиж Америки снижается.

Печальным лейтмотивом звучало на съезде признание того, что темпы экономического роста США снижаются, приближаясь к нулю, что в ожесточенной конкурентной борьбе Соединенные Штаты начинают проигрывать экономическое соревнование с Западной Европой и Японией. Многие виды американской продукции не могут сегодня тягаться с японскими и западноевропейскими товарами не только на международном рынке, но и у себя дома, в США. Самый яркий пример этого - состояние американского автомобилестроения. В то время как в Детройте, Дирборне, Лансинге, Понтиаке закрываются заводы, приток экономичных иностранных автомашин увеличивается. Подобное же положение существует в области бытовой электротехники, радиотелевизионных товаров, изделий текстильной промышленности, готовой одежды, где местная продукция не выдерживает напора более дешевых и отвечающих сегодняшним требованиям иностранных товаров.

Машинист в парке Гринфилд-Вилладж в Дирборне

Одна из главных причин этого - отставание США в техническом переоснащении ряда отраслей. Так, в американской сталелитейной промышленности, переживающей особенно тяжелые времена, современным методом непрерывной разливки металла выпускается только одиннадцать процентов продукции, в то время как в ФРГ - сорок, а в Японии - пятьдесят процентов.

Америка, говорили банкиры и промышленники, постепенно теряет то, чем она раньше «била» своих конкурентов,- неоспоримое преимущество в производительности труда, превосходство в технической оснащенности, лидерство в научно-исследовательских и опытно-конструкторских работах.

Уровень производительности труда в США пока еще выше, чем в странах Западной Европы и Японии, но разрыв заметно сокращается, рост производительности труда в США в последние годы замедлился и даже стал падать. Если с 1948 по 1968 год продукция на человеко-час в расчете на год росла на 3,2 процента, то в 1968 - 1973 годах - на 1,9 процента, а Б последующие шесть лет - лишь на 0,7 процента. В 1981 году производительность труда в США даже снизилась.

Констатация симптомов не есть еще диагноз болезни. Обсуждая причины «старения» американской экономики, специалисты называют разные факторы. Говорят о том, что страна была убаюкана своим превосходством, пыталась жить старым багажом. Выкладывают цифры, свидетельствующие, что на обновление промышленного оборудования и научно-исследовательские работы в США выделяется меньший процент национального дохода, чем, скажем, в ФРГ или Японии. Признают, что в погоне за сверхприбылями американские монополии исходили из краткосрочных соображений, пренебрегая долговременными целями. Критикуют экономическую и валютную политику двух последних американских правительств, в частности дорого стоивший самой Америке торговый бойкот СССР.

Гораздо реже в деловых и политических кругах США говорят о том, какими поистине многопудовыми гирями ложатся на плечи страны огромные военные расходы. А ведь именно в то время, когда Вашингтон, увязнув в войне во Вьетнаме, начал выделять все большую и большую долю национального продукта на разрушительные военные цели, и зародились многие нынешние болезни американской экономики, в том числе отставание ряда отраслей американской промышленности.

Особое беспокойство американских экономистов, политиков, политологов вызывает то, что стал отказывать испытанный механизм государственно-монополистического регулирования экономики, тот, что был создан в США после «великого кризиса» 1930-х годов. Спады стали более частыми и более затяжными, выход из них значительно замедлился. Периоды упадка деловой активности и роста безработицы не ведут, как раньше, к замедлению роста цен и даже к их снижению. «Стагфляция» - такое название получило это новое явление: сочетание стагнации в экономике при одновременном росте цен.

Обострение сырьевых и экономических проблем, переплетение циклических кризисов производства со структурными кризисами, растущие диспропорции капиталистического хозяйства, обострение конкуренции на международных рынках - все это заставляет говорить о качественном обострении внутренних и внешних противоречий американского капитализма, вступившего к 80-м годам в очень сложный и в известной степени переломный этап экономического и социально-политического развития.

...В бессильной ярости сжимал кулаки прикованный к земле путами-постромками Гулливер - дядюшка Сэм на обложке в журнале «Ю. С. ньюс энд Уорлд рипорт». Плакала в еженедельнике «Ньюсуик» статуя Свободы, «закупленная на корню иноземцами» (в статье говорилось о том, что западноевропейцы, японцы, арабы начинают вкладывать капиталы в США, покупая земельные участки, акции промышленных компаний, магазины-универсамы, гостиницы). «Изобилие кончилось»,- заявлял в названии своей книги-бестселлера политолог Поль Эрлих, предупреждавший «избалованных американцев», что время дешевого топлива, относительного изобилия продуктов и доступных товаров широкого потребления ушло навсегда.

«Неужели у нас нет силы воли для того, чтобы повернуть вспять процесс упадка американской мощи?» - вопрошал с глянцевитой суперобложки своего сенсационного труда воинствующий антикоммунист Норман Подгорец. Корень всех бед Америки, внушал любимец американских ультра, заключается в том, что США в последнее десятилетие отступали повсюду в мире перед напором коммунистов. Взбодриться, вооружиться до зубов и перейти в контрнаступление требовал этот потрепанный «ястреб», расправивший свои крылья еще в годы «холодной войны номер один».

В потоке пугающих, тревожных фактов и прогнозов, обрушившихся в последнее время на американцев, переплеталось действительное и вымышленное, реально существующее и преднамеренно преувеличенное, драматизированное, просто подтасованное. Чувствовалось плохо замаскированное желание сыграть на растерянности «маленького человека», подтолкнуть его к «необходимости жертв», разжечь шовинистические, милитаристские настроения.

Так возникла, или, точнее говоря, была создана, «правая волна», на гребне которой победу на президентских выборах 1980 года одержал кандидат от республиканцев. Приход к власти в Вашингтоне правительства Рональда Рейгана активно поддерживавшие его крайне правые силы объявили началом «консервативного ренессанса», заговорили о «конце демократической эры», об отмирании либерализма в США.

Вскоре вселившийся в Белый дом президент-республиканец обнародовал свой консервативный вариант экономической политики, получившей название «рейганомики».

«Смелый прыжок в прошлое» - как окрестили ее те, кто с самого начала видел ее изъяны,- предполагал отказ от кейнсианских концепций государственно-монополистического регулирования экономики, возвращение, насколько это возможно, к «чистой стихии» капиталистического рынка. Законодательные программы, воплотившие идеи правого крыла республиканской партии, предусматривали ограничение вмешательства государства в экономические дела, значительное сокращение налогов (прежде всего крупные налоговые льготы монополиям), свертывание социальных программ, резкое увеличение военных ассигнований. Предполагалось, что возросшие в результате всего этого доходы состоятельных американцев потекут рекой капиталовложений в отстающие отрасли промышленности; это поможет оживить всю экономику, сделать ее более эффективной, конкурентоспособной, а попутно решить все прочие социальные и политические задачи, в том числе «вернуть Америке экономическое и военно-политическое главенство в мире». Крупный бизнес США приветствовал рейгановскую программу, увидев в ней воплощение своих давних и сокровенных желаний.

Помню, как весело был настроен директор по связи с прессой «круглого, стола бизнесменов» Джеймс Кио, с которым мне довелось беседовать в те дни в офисе этой влиятельной организации руководителей делового мира США на десятом этаже небоскреба «Пан-Америкэн билдинг». Вчерашний руководитель информационного агентства США, сменивший дирижерскую палочку за пультом внешнеполитической пропаганды США на более спокойное и теплое кресло незамаскированного служителя капитала, мистер Кио потирал руки, предвкушая «золотые деньки». Он говорил о том, что миллиарды долларов, «сэкономленные» на налогах, дадут возможность стимулировать капиталовложения. Он приветствовал намерения республиканской администрации избавить бизнес от «тяжкого груза» законов и правил по охране окружающей среды и технике безопасности. Он ожидал, что Вашингтон подумает и о том, чтобы посредством таможенных пошлин и квот защитить наиболее уязвимые отрасли американской промышленности от иностранных конкурентов. И наконец, не скрывал того, что, по его мнению, республиканцы, эти «твердые ребята», смогут наконец «навести порядок» в отношениях профсоюзов с предпринимателями, заставят рабочих согласиться на то, чтобы потуже затянуть ремни. Все это, вместе взятое, говорил Джеймс Кио, даст возможность осуществить! «реиндустриализацию» Америки - побороть процесс одряхления! американской промышленности, заменить устаревшее оборудование, внедрить в производство наиболее совершенные технологические процессы.

В заключение мистер Кио вручил мне стопку рекламных проспектов, прославляющих «круглый стол бизнесменов», этот совещательный клуб руководителей двухсот крупнейших компаний! США. Список его членов, приводившийся в одном из пресс-релизов, выглядел как перекличка «сильных мира сего»: Олден Клозен («Бэнк оф Америка»), Томас Мэрфи («Дженерал моторе»),! Чарльз Браун («ИТТ»), Ролей Уорнер («Мобил»), Реджинальд Джоунс («Дженерал электрик»), Льюис Престон («Дж. П. Морган»), Ирвин Шапиро («Дюпон»), Фрэнк Кэрри («ИБМ»), Дэвид Паккард («Хьюллет-Паккард»)... Главы крупнейших транснациональных корпораций, охватывающих, как подчеркнул дополнительный директор, все сферы деловой активности - от банковского дела до электронно-оружейного бизнеса. «Кругло-столовцы», рассказывал он, проводят совещания, готовят доклады и исследования по широкому диапазону вопросов, которые направляются правительству, конгрессу, газетам.

Тогда, в 1980 году, руководители промышленных и финансовых монополий США в большинстве своем приветствовали экономическую программу Рейгана. Были довольны и многие представители так называемого среднего класса - мелкие предприниматели, служащие, часть хорошо зарабатывающих квалифицированных рабочих. Они голосовали за кандидата республиканцев, прельщенные обещанием снизить налоги, лозунгами возрождения Америки, наведения порядка в стране.

Прошло три года с тех дней, как фейерверками и балами Вашингтон отпраздновал вселение в Белый дом бывшего голливудского киноактера, ставшего затем землевладельцем и нашедшего наконец свою главную роль - политического деятеля, любимца правых ультраконсервативных сил Америки.

Чтобы представить, как чувствуют себя ныне американцы на местах, газета «Вашингтон пост» отправила бригаду корреспондентов в городок Сент-Джозеф (штат Миссури). Самый занятый человек в Сент-Джозефе сегодня, как обнаружили журналисты,- это юрист Хью Майнер, глава конторы, оформляющей банкротства. Его клиенты - разорившиеся фермеры, число которых непрерывно растет и которые приходят к нему в таком подавленном состоянии, что недавно юрист обратился за помощью к психиатру. «Им буквально не остается никакого другого выбора, кроме выбора между самоубийством и банкротством,- говорит Майнер.- Они попали в экономические клещи».

Фермеры - а город расположен среди кукурузных и пшеничных полей - не единственная категория людей, испытывающих на себе пресс экономических невзгод, которые газета называет «наихудшими после великой депрессии 30-х годов». Жертвами жестокого спада, усугубленного свертыванием муниципальных служб, стали также строители, шоферы, городские служащие, пожарные.

Недовольство, растерянность, негодование, нарастающие в тихом и отнюдь не самом бедствующем городе Среднего Запада, считают авторы статьи, свидетельствуют о значительном ослаблении позиций республиканского президента и его администрации. Даже самые стойкие сторонники подвергают сомнениям его политику, в том числе ставку на повышение военных расходов. Люди убеждаются в том, что «он отдает предпочтение богатым», и возмущены этим.

В наших беседах,- резюмируют журналисты,- красной нитью проходила тревога. Как это выразил член муниципалитета Стив Найко, «мы должны перебороть ощущение того, что мы пикируем. Люди здесь опасаются за будущее. Они нервничают, боятся новой депрессии или новой войны с целью предотвратить ее. Но прежде всего существует ощущение, что время уходит».

Еще совсем недавно в Соединенных Штатах высказывались надежды, что долгожданный подъем, придя на смену затяжному спаду, «реабилитирует» экономическую политику республиканцев. Ныне преобладают настроения растерянности, пессимизма. «Кризис», «провал», «полная несостоятельность» - такими эпитетами пестрят статьи по итогам экономической политики Рейгана. Недовольство результатами деятельности администрации начинает захватывать весьма широкие круги общественности - от простых людей, голосовавших за кандидата республиканцев и чувствующих себя обманутыми, до представителей делового мира, теряющих доверие к предложенным методам «оздоровления американской экономики».

И вот уже бьет тревогу «круглый стол бизнесменов»; в специальном заявлении этот клуб руководителей крупнейших корпораций США выражает разочарование экономической политикой правительства, особенно в той ее части, которая ведет к большим бюджетным дефицитам и высоким процентным ставкам. Одна из рекомендаций - ограничить военные расходы. Это уже нечто новое! До сих пор американский бизнес, безусловно, поддерживал курс на гонку вооружений.

Да, деятельность республиканской администрации не только не излечила экономику Соединенных Штатов от ее болезней, но еще больше углубила и обострила их. Страна переживает кризис, а перспективы на будущее не дают никаких оснований для оптимизма. «Где же здоровое экономическое оживление, которое нам так давно обещают?» - спрашивает близкий к деловым кругам журнал «Ю. С. ньюс энд Уорлд рипорт».

Для разочарования и тревоги оснований больше чем достаточно. За год - с июля 1981 года - объем промышленного производства в стране сократился на 10,1 процента, достигнув самого низкого показателя с 1977 года. Жилищное строительство уменьшилось на 12,4 процента. Особенно тяжело поражены спа-1 дом автомобильная, металлургическая, горнорудная промыш-1 ленность. В целом загрузка производственных мощностей, по последним данным, составила шестьдесят девять с половиной про] центов, что на полпроцента выше самого низкого показателя за! последние семь лег, отмеченного в 1975 году.

Не все индикаторы, однако, зафиксировали движение вниз, Среди тех диаграмм, которые публикуют американские газеты и журналы, есть такие, что круто идут в гору. Продолжают расти цены, крутой рывок вверх совершила безработица - с 7,8 миллиона человек в середине 1981 года она поднялась до 10,81 миллиона - самая высокая отметка с 1934 года. Причем, как заявляют профсоюзы, реальные масштабы этого бедствия еще значительнее - за бортом официальной статистики оказались не] сколько миллионов «лишних людей», отчаявшихся найти работу,

Внутренние противоречия, присущие капитализму, в последнее время заметно обострились. Экономические кризисы стали продолжительнее, выход из них - более вялым, за одним спа] дом почти без передышки следует другой. Но критики республиканской администрации справедливо заявляют, что вина за col стояние экономических дел в США в значительной степени ло-1 жится и на нее. Ее экономическая программа усугубляет трудности.

Прежде всего не сработало главное звено «рейганомики». Сбережения, полученные монополиями от щедрот республиканской администрации, не потекли рекой в экономику США. Капитал утекал куда угодно - на удовлетворение прихотей богатеев, в далекие страны, где выше прибыль на вложенный доллар,- но только не на обновление устаревшего оборудования американских заводов, не на создание новых современных предприятий. Крупнейшая финансовая компания «Морган гаранта траст» выступила с неутешительным прогнозом: капиталовложения в промышленность страны в 1982 году уменьшатся на десять процентов по сравнению с предыдущим годом.

Тормозом на пути оживления экономики явилась и политика поддержания высоких процентных ставок, проводимая Вашингтоном в качестве средства борьбы с инфляцией. Вместо того чтобы стать «локомотивом», который, набрав пары, вытянет из кризиса экономику других капиталистических стран, на что вначале надеялись некоторые финансисты и политические деятели Западной Европы и Японии, США упорно тянут своих партнеров-конкурентов под гору.

Годы деятельности республиканской администрации показали несостоятельность расчетов на то, что можно резко взвинтить военные ассигнования (полтора триллиона долларов! на пять лет) и одновременно сокращать налоги, даже при условии «экономии» средств за счет свертывания социальных программ. Оказалось нарушенным еще одно предвыборное обещание лидера республиканцев - сбалансировать федеральный бюджет!

Вместо сбалансированного американцы оказались перед лицом рекордного бюджетного дефицита - сто девять миллиардов долларов в 1982 финансовом году, почти вдвое больше, чем в предыдущем.

Миллиарды долларов, выбрасываемых в топку гонки вооружений, обескровливают мирные отрасли производства, увеличивают безработицу, способствуют инфляции, деформируют всю экономику. В выигрыше оказываются лишь те компании, которые занимаются преимущественным выпуском военной продукции да весь военно-промышленный комплекс.

«Чрезмерные расходы на непроизводительные цели могут в конечном счете разрушить американскую экономику». Вещие слова! И принадлежат они не участнику антивоенного движения, не человеку левых убеждений, а бывшему президенту США, военному по образованию и профессии, Дуайту Эйзенхауэру. Это предупреждение из прошлого тем, кто живет сегодня, американцы узнали из опубликованных в 1982 году мемуаров бывшего президента.

В 60 - 70-е годы Америка столкнулась с таким явлением, как кризис городов - упадок крупнейших населенных пунктов, оказавшихся на грани финансового банкротства. Ныне нечто подобное происходит со всей страной. «Америка приходит в упадок»,- объявляет заголовком своей статьи журнал «Ньюсуик». «Американская инфраструктура,- говорится в статье,- гигантская и жизненно важная система шоссейных дорог, мостов, канализации, железных дорог и общественного транспорта идет к развалу». Голодный паек, на котором оказались свертываемые программы общественных работ, констатирует журнал, объясняется тем, что «споры из-за национального бюджета превращаются в спор пушек против масла, против асфальта», предпочтение в котором отдается пушкам.

Приход к власти в Вашингтоне республиканской администрации Рейгана обогатил американский политический лексикон термином «новые правые». Так окрестили наиболее рьяных поклонников Рейгана, сторонников воинственной, «силовой» политики за рубежом и опоры на стихийные рыночные процессы внутри страны. Годы хозяйствования республиканцев родили созвучное выражение: «новые бедные» - этими словами называют теперь тех американцев, что пополнили собой нескончаемую очередь «лишних людей».

Автомобилисты и сталелитейщики, строители и служащие муниципальных учреждений, работники предприятий легкой промышленности и учителя - тысячи уволенных, люди, которые раньше не знали, что такое настоящая нужда, присоединяются каждую неделю к семьям, жившим в нищете на протяжении поколений. Сокращение ассигнований на социальные нужды в условиях затяжного спада ведет к разбуханию армии обездоленных. Число американцев, опустившихся ниже официально установленной черты бедности, снова стало расти, достигнув тридцати двух миллионов человек (четырнадцать процентов от общей численности населения). Все больше в сознании народа утверждается мысль, что администрация Рейгана, перефразируя слова Линкольна, есть правительство богачей, во имя богачей и в интересах богачей.

Годы лечения страны «старыми лекарствами», прописанный ми республиканцами крайне правого толка, привели к обострению болезней - углубили кризисные явления, усилили застой в теснимых конкурентами отраслях промышленности, увеличили безработицу, повысили накал социальной напряженности.

- Еще недавно,- говорили мне на Уолл-стрите,- почти все экономисты были убеждены, что повторение депрессии в духе 30-х годов невозможно. После той катастрофы в Соединенных Штатах были созданы органы, призванные смягчить удары стихийных сил, помешать тому, чтобы экономический кризис смог! выйти из-под контроля. Сегодня многие в этом уже не уверены, Экономический застой, один спад за другим. Экономика сейчас I находится в самом неудовлетворительном состоянии со времени второй мировой войны. Если не будут приняты какие-то эффективные меры, дело может кончиться плохо...

...Погода в Нью-Йорке - как экономический барометр его биржи, стрелка которого скачет с «ясно» на «непогоду», с «непогоды» на «шторм».

Еще час назад я делал фотоснимки на Чейз-Манхэттен-плаза, довольный тем, что выглянувшее из-за туч солнце четко вычертило грани нового здания банка и модернистских скульптур перед его фасадом. А вышел после беседы с вице-президентом I банка на улицу и как будто бы нырнул в холодную мутную I воду. Беспокойный океан навалился на город клубами густого тумана. Выше восьмого - десятого этажа ничего не видно. Вершины небоскребов словно отрезало, и кажется, что Манхэттен с его заостренным форштевнем Уолл-стрита - это огромный лайнер, идущий сквозь хмарь и непогоду. С тревогой вглядываются вдаль «капитаны» и «штурманы» в своих рубках на десятых и сотых этажах. Плавание в 80-е годы, как сознают здесь сейчас многие, будет нелегким.