Глава первая. ПРЕДПОСЫЛКИ РЕВОЛЮЦИИ

Американский рабочий-механик. Фрагмент гравюры начала XIX в.

Со времени основания первых британских поселений в Америке до начала революционно-освободительного движения в 13 северо-американских колониях Англии прошло всего полтораста лет. Британские колонии были основаны на «свободных» землях, т. е. свободных от европейских поселений, но отнюдь не пустых, а населенных американскими аборигенами - индейцами, которые в результате колонизации были вытеснены со своих земель и большей частью истреблены. Крупнейший современный специалист по истории индейцев профессор Калифорнийского университета У. Джекобе отмечает, что традиционное изложение истории американских колоний дается таким образом, что аборигены просто игнорируются и история трактуется только с точки зрения интересов европейских поселенцев. «Если мы взглянем на тот же исторический процесс, чтобы попять, что произошло с индейцами, - пишет он, - мы придем к неизбежному выводу, что ранняя американская история сопровождалась захватом одним народом территории, которая была заселена другим». Джекобе напоминает, что европейские поселенцы беспощадно расправлялись с коренными жителями Америки (Jacobs W. R. Dispossessing fhe American Indian. New York, 1972, p. 108. 152.).

Колонисты заимствовали у индейцев сельскохозяйственные культуры, навыки ведения хозяйства и охоты, испытали на себе влияние индейской культуры. Индейцы оказали им помощь продовольствием при основании первых поселений. «Именно лесные индейцы, - пишет У. Джекобе, поддерживали контакт с американцами в годы, когда формировалась американская нация. Эти люди, находившиеся на стадии племенного развития, щедро снабжали зерном едва оперившихся поселенцев... Практически они, видимо, спасли эти маленькие форпосты европейской колонизации от исчезновения» (Ibid., p. 153.). Джекобе отмечает, что образ жизни и общественные отношения индейских племен содержали много поучительного, хотя и находились на примитивной стадии развития (Ibid., p. 111.). В принципе же развитие североамериканских колоний Англии основывалось на общественных и экономических началах, как бы вывезенных из Европы. Ф. Энгельс указывал, что колонисты эмигрировали в Америку «с целью учредить чисто буржуазное общество» (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 39, с. 128.).

Нельзя сказать, что ко времени революции Америка представляла собой окончательно сложившийся, развитый в социально-экономическом и политическом отношении организм и американцам лишь предстояло завоевать и утвердить свою независимость. Однако предпосылки создания независимого государства были налицо и американская революция явилась результатом того, что возникли объективные условия для сплочения колоний в единое государство. О причинах американской революции и ее значении написано немало книг и статей. Особенно интенсивно этот вопрос стал обсуждаться в последние годы в связи с возросшим интересом к истории американской революции и расширением исследований в этой области.

Наряду с работами общего характера, авторы которых стремятся рассмотреть происхождение революции в совокупности ее причин и предпосылок, появилась серия статей, рассматривающих отдельные аспекты предыстории революции, которым придается некое абсолютизирующее значение. Одни авторы рассматривают социальные причины происхождения революции, другие - экономические, третьи видят в ней прежде всего демократическое движение, четвертые - борьбу за независимость и освобождение от колониального гнета, пятые считают, что революция явилась следствием влияния освободительных идей и развития просвещения, шестые придают решающее значение роли и влиянию новых политических институтов, таких как законодательные ассамблеи и иные органы власти, и т. п.

Каждый из указанных факторов повлиял на американскую революцию. Каждый имеет прямое отношение к вопросу о ее причинах. Однако если говорить о предпосылках американской революции, то они могут быть поняты только при рассмотрении всех аспектов в совокупности. Ни один из них, как бы ни было велико его влияние на развитие революционной ситуации, не был решающим, определившим развитие событий.

Каковы же были истоки революции, как повлияли на нее различные факторы и в чем проявлялась их взаимосвязь? Начнем с экономического развития колоний, находившегося в тесном взаимодействии с факторами социального характера и заложившего фундамент, на котором возникла новая нация.

Американская экономика развивалась традиционным для колоний путем. Метрополия вывозила за океан свои промышленные изделия, получая от этого изрядный доход. Что же касается колоний, то их удел заключался в поставке главным образом сырья, служившего исходным материалом для британской промышленности. В соответствии с экономической доктриной того времени эти отношения строились на началах меркантилизма. Торговля с колониями являлась средством обогащения Англии, при обязательном условии благоприятного для нее торгового баланса, когда сумма вывозимых товаров превышала сумму ввозимого сырья.

Главное назначение британских колоний в Северной Америке заключалось в том, чтобы служить источником получения прибылей. Первые поселенцы начали лихорадочные поиски золота, которого с нетерпением ожидали учредители британских экспедиций за океан. Очень скоро, однако, обнаружилось, что залежи драгоценного металла на колонизуемой Англией территории отсутствуют. Тем не менее американские колонии стали для Британской империи поистине золотой жилой, поставляя в изобилии ввозившийся ранее из прибалтийских стран лес и иные материалы, остро необходимые для английского судостроения. Эта продукция доставлялась в основном из северных колоний, а объем ее поставок приобрел колоссальные размеры. Можно без преувеличения сказать, что британский флот того времени строился преимущественно из американских материалов. Некоторые из наиболее ранних поселений в колониях Мэн, Ныо-Гэмпшир и Джорджия представляли собой нечто вроде лагерей дровосеков. Первыми грузами, которые колонисты отправили в 1608 г. из Джеймстауна, а в 1621 г. - из Нового Плимута, были главным образом доски и иные корабельные материалы. Другим важным видом промышленных изделий, которые Англия получала из колоний, был чугун, выплавка которого приобрела настолько крупные масштабы, что Америка ко времени революции стала одним из основных производителей чугуна в мире. Американский чугун имел исключительно важное значение для британской железоделательной индустрии. В трюмах британских кораблей, совершавших рейсы через Атлантику, доставлялись и другие материалы, жизненно необходимые английской промышленности. Однако основным занятием американцев на протяжении всего колониального периода оставалось сельское хозяйство. Соответственно и основным предметом американского экспорта были сельскохозяйственные продукты. Средние колонии экспортировали пшеницу, южные - табак, рис, индиго.

Торговля была поставлена в жесткие рамки зависимости от метрополии в результате провозглашенных Англией Навигационных актов. Во-первых, принятые в 1651 г. и в последующие годы акты запрещали перевозить товары на иностранных судах. Разрешалось пользоваться только английскими или колониальными судами. Во-вторых, согласно Навигационным актам, колонии не имели права вести непосредственную торговлю с другими странами. Они могли продавать товары этим странам и покупать у них продукцию только при британском посредничестве. Каждое судно, груженное товарами из других европейских стран, обязано было пройти через Лондон, уплатив солидную пошлину.

Американский исследователь О. Дикерсон приходит к выводу, что установленные Навигационными актами правила вводили не только ограничения, но и давали колониям определенные преимущества (Diсkегsоn О. М. The Navigation acts and the American revolution. Philadelphia, 1951.) . Эту точку зрения разделяет и один из наиболее авторитетных исследователей экономических предпосылок революции Д. Эрнст, считающий, что колонии примирились с «эксплуатацией» их метрополией, так как «извлекали выгоду из (существующей, - А. Ф.) системы». Они широко пользовались британскими кредитами и получали сравнительно дешевые промышленные изделия, которые им поставляла «самая развитая торгово-промышленная экономика атлантического мира». Кроме того, колонисты (прежде всего это касалось имущих групп) были заинтересованы в том, чтобы их жизнь и собственность находились под охраной британской армии и флота. Более того, они считали, что сложившаяся система взаимоотношений с Англией налагала на нее «обязанность» поощрять, развивать и защищать экономику колоний (Егnst J. «Ideology» and an economic interpretation of the revolution. - In: The American revolution. Explorations in the history of American radicalism. Ed. by A. F. Young. De Kalb, 1976, p. 171.).

Подобного рода рассуждения не являются безосновательными, так как английская политика в отношении промышленности и торговли колоний, в особенности на первых порах, действительно способствовала развитию их экономики. Во-первых, быстро развивалось производство материалов, на которые Апглия предъявляла повышенный спрос. Во-вторых, благодаря тому, что перевозка товаров могла производиться только на английских и колониальных судах, в Америке были созданы благоприятные условия для быстрого развития судостроения. Это влекло за собой также рост смежных отраслей производства, вело к развитию внутреннего судоходства, оказало влияние па рыбный промысел и т. п.

За колониальный период американское судостроение выросло в мощную отрасль промышленности, занимавшую видное место в мировом масштабе. Сооружение морских судов в Америке обходилось почти в два раза дешевле, чем в Европе, а качеством они были не хуже (Shannon F. A. America's economic growth. New York. 1947, p. 90 - 91; Nettels C. P. Roots of the American civilization. New York, 1946, p. 246, 435.) . Поэтому значительная часть строившихся в Америке судов продавалась европейским странам, и прежде всего Англии. Построенные в колониях суда ко времени революции составляли почти треть британского флота. Они обслуживали три четверти трансатлантической торговли Англии (Nоllеls С. P. Op. cit., p. 435 ). Выросшая таким образом промышленность и связанная с ней торговля привели к появлению целой предпринимательской отрасли, на которой сколотила состояние одна из самых влиятельных имущих групп колониального общества.

Несмотря на установленную Англией регламентацию, важнейшим фактором экономического развития колоний был неуклонный рост их промышленного производства, расширение торговли, как внешней, так и межколониальной. Даже самые передовые отрасли промышленности не отличались в то время высоким уровнем развития. Диапазон промышленного производства колоний был таков, что наряду с домашним ремеслом, когда в условиях практически натурального хозяйства изготавливалось буквально все необходимое (предметы домашнего обихода, одежда, орудия сельского хозяйства и т. п.), существовали и развивались специализированные мануфактуры ранпекапиталистического типа.

Особенно интенсивно промышленное производство стало развиваться с начала XVIII в. Это связано было, с одной стороны, с тем, что во второй половине XVII в., в период революционных событий в самой Англии, контроль за положением дел в колониях явно ослабел, чем американцы не замедлили воспользоваться, а с другой стороны, - с их возросшим самосознанием и стремлением к экономической независимости. Говоря о периоде, непосредственно предшествовавшем началу освободительного движения, американские историки М. Игнал и Д. Эрнст отмечают, что «колониальные купцы стремились содействовать местному производству таких изделий, как шерстяная и льняная одежда, которые прямо конкурировали с тем, что они сами импортировали» (Еgnal М., Ernst J. A. An economic interpretation of the American revolution. - William and Mary quarterly, 3d ser., 1972, v. 29, p. 20.) . Местное производство приносило хороший доход и освобождало купечество от необходимости прибегать к кредиту под высокий процент у английских торговых домов, что было неизбежно при покупке перевозимых в колонии британских товаров. Это относится также к изделиям из железа, торговлю которыми Англия длительное время считала своей монополией.

Колониальные купцы сравнительно легко преодолевали введенные метрополией запретительные меры, нередко при негласной поддержке местных властей, с которыми они находили общий язык, иногда просто игнорируя запреты. «Длительное время, - пишут М. Игнал и Д. Эрнст, - па британские правила просто не обращали внимания. Вопреки запретительным законам изготовленные в колониях шляпы, сапоги, скобяные изделия и мебель успешно конкурировали в Северной Америке и Вест-Индии с изделиями британского производства» (Ibid., p. 19.) . Успех этого дела в значительной мере объяснялся умелыми действиями капитанов морских судов, ловко обходивших таможенные посты. Одним из итогов колониального развития было широкое распространение превосходно налаженной системы контрабанды, которая превратилась в процветающую отрасль американской экономики. Обходя британские запреты и ограничительные меры, колонии прибегали к самым различным способам. Не было такой лазейки, которую колониальные купцы не использовали бы для того, чтобы протолкнуть свой товар, например такой ставший в последующие времена широко распространенным прием, как фальсификация товаров, когда американское изделие продавалось под маркой английского и наоборот (Ernst J. Op. cit., p. 177.) .

Независимо от воли и желания архитекторов британской политики внутреннее развитие колоний вело к результатам, которые противоречили интересам метрополии. Прибрежное морское судоходство, например, получившее широкое развитие по второй половине XVII в., было вначале целиком подчинено интересам английского импорта - экспорта. Но если вначале оно служило исключительно интересам британской торговли, то по мере развития ремесла и сельского хозяйства в колониях ассортимент перевозок расширился за счет товаров местного производства, предназначенных для внутреннего потребления. К началу XVIII в., в частности, внутренняя торговля Новой Англии с остальными колониями по своему объему приближалась к объему ее торговли с метрополией (Clark V. S. History of the States 1607 - 1860. Washington .).

Вначале межколониальная торговля состояла главным образом из продовольственных продуктов, но с конца XVII - начала XVIII в. значительный объем приобрели товары промышленного производства. В 1696 г. британское правительство учредило Торговую палату, основная задача которой заключалась в поддержании английской монополии на изготовление промышленных товаров. Однако Англия оказалась бессильна помешать промышленному росту колоний. Вопреки принятому в 1750 г. метрополией постановлению, запрещавшему производство листового железа, Новая Англия и Пенсильвания выпускали его в больших количествах и торговали изделиями из железа с другими колониями. Только Филадельфия отправила 4600 т полосового железа в другие колонии и Вест-Индию. Позднее в Пенсильвании стали производить сельскохозяйственные орудия, различные изделия из железа и инструменты. Еще более быстрыми темпами развивалась легкая промышленность. Хотя Англия запретила колониям производить шерстяные изделия, этот запрет нарушался. Широкий размах получило производство хлопчатобумажных тканей. Торговля одеждой из них велась в широких масштабах (Ibid., p. 113 - 117.).

К середине XVIII в. колонии, прежде поставлявшие исключительно сырье для метрополии, начали производство и сбыт готовых изделий. Это были только первые шаги, но они положили начало важному процессу, который приобрел необратимый характер. Чтобы представить, насколько ничтожных успехов на первых порах достигла колониальная промышленность, достаточно сказать, что в канун войны за независимость из 12 жителей Нью-Йорка 11 носили одежду британского изготовления и лишь один человек - колониального производства (Miller J. С. Origins of the American revolution. Stanford, 1966, p. 8. ). В сельской местности положение складывалось несколько иным образом, чем в городах. Но и там преобладали британские товары.

Успехи экономического развития Америки зависели от многих факторов. Рост собственного промышленного производства являлся лишь одним из них. Уже отмечалась важная роль морских перевозок для развития межколониальных связей, без которых был бы невозможен прогресс местного производства. Операции, связанные с морской торговлей, явились важнейшим источником накопления денежного капитала, как одной из форм первоначального накопления. Здесь главным образом создавались крупные состояния. Особенно важная роль в этом смысле выпала на так называемую «треугольную» торговлю, которая возникла еще в XVII в. Американский историк Э. Мире характеризует ее так: «Это был своего рода перпетуум-мобиле... Вест-Индия производила патоку и сахар, из которых в Новой Англии изготовляли ром, в обмен на него покупали рабов в Африке, чтобы продать их в Вест-Индии и купить там еще патоки и сахара» (Miers E. S. The American story. New York, 1956, p. 62.) . Вокруг «треугольной» торговли образовался настолько прочный комплекс интересов, что она стала своеобразной отраслью колониального хозяйства.

Торговые отношения с Вест-Индией стали развиваться еще в начале XVII в. Одним из важнейших стимулов этих отношений было то, что за поставляемые Вест-Индии различные товары последняя платила американским купцам звонкой монетой, в которой купцы испытывали острую нехватку при внешнеторговых расчетах. Позднее отношения с Вест-Индией приобрели специфический характер как составная часть «треугольной» торговли. К тому, что уже было сказано по этому поводу, следует только добавить, что доставляемых из Африки рабов продавали не только в Вест-Индии, но и в американских южных колониях -Джорджии, Виргинии, Мэриленде, в Южной и Северной Каролине (Вильямс Э. Капитализм и рабство. Пер. с англ М 1950, с. 68 и сл.) . В итоге следует еще раз подчеркнуть, что «треугольная» торговля сыграла исключительно важную роль в экономическом росте колоний и обогащении американского купечества.

Не менее важными для прогресса колоний, расширения их рынка и экономического роста в конечном итоге были также развитие сухопутных средств сообщения, начавшийся выпуск бумажных денег и т. п. Можно констатировать, что к началу революции межколониальные связи приобрели такие масштабы, что в Америке начал складываться единый рынок, возникло некое экономическое сообщество, которое, правда, представляло собой пока лишь зародыш капиталистической экономики, определившей будущее становление государства после завоевания независимости.

Рассматривая экономическое развитие колониального общества и вытекающие из пего предпосылки революции, необходимо отметить, что основным видом занятий американцев являлось сельское хозяйство. «Американское общество к моменту начала революции, - отмечает известный историк М. Дженсен, - было в подавляющем большинстве сельскохозяйственным. Вероятно, 90% из двух с половиной миллионов человек населения проживало на фермах и плантациях. Остальные 10% жили в маленьких городах и лишь немногих центральных городах, которые зависели от американских ферм и их благополучия». Дженсен оговаривается, что «американская экономика, конечно, не была чисто сельскохозяйственной», что быстро росли ремесло и промышленность. Однако, «несмотря на растущую диверсификацию американской экономики, сельское хозяйство оставалось основным занятием для большинства американцев» на протяжении всего этого периода (Jensen M. The American revolution and American agriculture. - Agricultural history, 1969, v. 43, p. 107, 109.) .

Вопросы промышленности и торговли, а также ограничений, налагаемых метрополией на их развитие, и связанные с этим обстоятельства сыграли колоссальную роль в англо-американском конфликте, завершившемся войной за независимость. Однако аграрные отношения и вытекающие из них проблемы явились не менее важной предпосылкой, определившей смысл, направление и характер американской революции.

Америка обладала бескрайними земельными пространствами, и с самого начала английской колонизации существовали благоприятные условия для развития сельского хозяйства по свободно-предпринимательскому пути, который в дальнейшем сформировался как американский путь развития капитализма в сельском хозяйстве. Однако прежде чем это случилось, прошло немало времени.

Английская колонизация сопровождалась крупными земельными пожалованиями, которые предоставлялись придворной знати, политическим сторонникам короля, а также лицам, от которых корона зависела в финансовом отношении. Эти пожалования предоставлялись на началах феодального или полуфеодального владения. Крупные поместья были основаны в южных колониях - Мэриленде, Южной и Северной Каролине, в средней полосе - Пенсильвании, Делавэре и Нью-Йорке, на севере - в Ныо-Гэмпшире и Мэне. «Феодальные лорды-собственники, поминально признававшие себя вассалами английского короля, - пишет Г. П. Куропятник, - владели около 9/10 территории тогдашних колоний Англии в Северной Америке» (Куропятник Г. П. Борьба за землю в колониальный период истории США. - Вопросы истории, 1974, № 8, с. 69.) . Вплоть доконцаХУП в., до того как в самой Англии в результате так называемой «славной революции» не произошли серьезные перемены, власть лордов-собственников оставалась довольно прочной.

Земли Нового Света, в особенности на Юге и в средней полосе, были плодородными, а климат - благоприятным. Но для того чтобы вести хозяйство и получать доход, нужны были рабочие руки. Прикрепить местное население - индейцев - к земле и заставить их на себя работать английские колонизаторы не смогли. Поэтому заселение Нового Света сопровождалось массовым импортом рабочей силы. Основную массу иммигрантов составляли бедняки. Не имея средств для переезда за океан, они заключали кабальные соглашения с купцами и судовладельцами, которые затем их перепродавали в Америке. Этих людей называли «законтрактованными слугами», которым предстояло работать в течение нескольких лет на тех, кто их покупал. «Законтрактованные слуги» составили почти половину англичан, эмигрировавших в Америку. В таких колониях, как Пенсильвания, Мэриленд и Виргиния, к концу колониального периода трое из четырех жителей в настоящем или прошлом были «законтрактованyыми слугами». Ввоз «законтрактованных» прекратился только с началом войны за независимость. Но до этого они были важнейшим источником пополнения рабочей силы, и большинство из них, естественно, оседало в сельском хозяйстве (Фонер Ф. История рабочего движения в США от колониальных времен до 80-х гг. XIX в. Пер. с англ. М., 1949, с. 26, 28, 30; Miller W. The effects of the American revolution on indentured servitude. - Pennsylvania history, 1940, v. VII, p. 131 - 132.).

Осуществляемая в таких больших масштабах эмиграция из Англии, однако, была не в состоянии удовлетворить потребность в рабочей силе. Поэтому уже в самом начале колониального периода в Америке стали эксплуатировать труд рабов - черных невольников, которых привозили из Африки. К началу революции негритянское население в Америке составляло около полумиллиона человек. Основная масса черного населения находилась в южных колониях - Виргинии, Мэриленде, Южной и Северной Каролине и Джорджии, где было развито крупное плантационное хозяйство по производству шедших главным образом на экспорт «коммерческих» культур - табака, риса и индиго (Historical statistics of the United States. Colonial times to 1957. Washington, 1960, p. 756; W ells R. V. The po pulation of the British colonies in America before 1776. Princeton, 1975, p. 265.).

Аграрные отношения в колониях представляли собой сложный запутанный клубок. Сама Англия уже прочно вступила на путь развития капитализма, а в Америке она предприняла попытку насадить и закрепить старый порядок - феодализм. Известный советский американист А. Н. Шлепаков отмечает, что попытки внедрения феодальной собственности в колониях были «более настойчивыми и основательными», чем в самой Англии, где эта форма собственности «изживала себя». Король жаловал земли, оговаривая условия владения ими в специально изданных хартиях, призванных утвердить феодальные институты. Другой исследователь, А. С. Самойло справедливо отмечал, что, получив от короны земельные пожалования, английские собственники смотрели на трудящееся население колоний как па «наследственное, зависимое от феодальных землевладельцев, подчиненное их юрисдикции, прикрепленное к земле, обложенное феодальной рентой» и т. п. (Шлепаков А. Н. США: социальная структура общества и его национальный состав. Киев, 1976. с. 22; Самойло А. С. Английские колонии в Северной Америке в XVII веке. Начальный период истории США. М., 1963, с. 228.).

Переселившиеся в Америку лорды-собственники эксплуатировали труд «законтрактованных слуг» и черных невольников. Но наряду с последними на берегах Нового Света обосновались также свободные фермеры и ремесленники - люди с небольшим и средним достатком. Они отправлялись за океан в поисках земли обетованной, надеясь там найти свое счастье и разбогатеть. Иногда эмиграция была связана с политическими и религиозными мотивами, хотя по этим мотивам в Америку переехало значительно меньше людей, чем по причинам экономическим (Ерофеев Н. А. Народная эмиграция и классовая борьба в Англии. М., 1962, с. 38 - 40.). Положение свободных поселенцев было иным, чем положение «законтрактованных», но если свободные оседали в колониях собственников, они обязаны были платить феодальную ренту (Bond В. W. The quitrent system in the American colonies. New Haven, 1919; Куропятник Г. П. Феодальная рента в североамериканских колониях Англии.- В кн.: Американский ежегодник 1975. М., 1975, с. 5-16.).

Феодальная фиксированная рента взималась со всех, кто селился на территории собственнических колоний, принося значительный доход их владельцам. Правда, нередко поселенцы укрывались от сборщиков ренты, избегая платежей иногда в течение многих лет. Исследователи отмечают, что особенно затруднительным стало положение американских «феодалов» в период революционных событий в Англии XVII в. Однако XVIII в. отмечен «возрождением феодализма» в Америке. «Историки допускают ошибку, - отмечают американские авторы Р. Бертхов и Д. Маррин, - когда они отвергают значение феодализма в Америке на том основании, что никто всерьез не намеревался возродить средние века». Этот вывод они подкрепляют данными об увеличении феодальных податей в период «возрождения» в XVIII в., вследствие чего доходы американских собственников достигали весьма внушительных размеров, превышая прибыли землевладельцев и купцов метрополии (Berth off R., Murrin J. M. Feudalism, commimalism and the yeoman freeholder. - In: Essays on tho American revolution. Ed. by S. G. Kurtz, .T. H. Hutson. Chapel Hill, 1973, p. 267-268.).

Данные эти не вызывают сомнений, но общий вывод американских исследователей и всех тех, кто его разделяет, едва ли можно считать верным. Каковы бы ни были успехи американских собственников-«феодалов» в отдельные годы или даже периоды, феодальные порядки в Америке были с самого начала обречены на провал. Как можно было их поддерживать, если всегда имелась возможность переменить место поселения, облюбовав себе ничем не худший участок земли и обосновавшись на нем? Подобного рода свободно захватные поселения так называемых скваттеров получили массовое распространение.

Борьба со скваттерами занимала важное место в политике метрополии и местных колониальных властей и с самого начала приняла характер острого классового конфликта. Она велась повседневно, выливаясь порой в жестокие схватки с применением оружия. В 1676г. в Виргинии вспыхнуло восстание под предводительством Н. Бэкона. Повстанцы одержали ряд крупных побед, захватили главный город колонии Джеймстаун и сожгли его. В конечном счете власти сумели подавить восстание и казнили его активных участников. По «бэ конисты», как называли фермеров - сторонников свободы землепользования и отмены несправедливой системы налогообложения, требовавшие демократизации экономических и политических порядков, оставили заметный след в колониальной истории Америки (Бурлин Н. С. Восстание Бэкона в Виргинии. - Вопросы истории, 1973, № 6; Wash burn W. E. The governor and the rebel. A history of Bacon's rebellion in Virginia. New York, 1972.).

Под давлением обстоятельств, в результате упорной борьбы фермеров против феодальных институтов правительство Англии вынуждено было пойти на ряд уступок. Практически еще до революции провалились попытки насадить феодальные порядки в землепользовании Новой Англии. Важным успехом антифеодального движения в Америке было и крушение власти лордов-собственников. Большинство собственнических колоний, пожалованных в свое время королем отдельным лицам, перешло в руки короны. Из 13 американских колоний только 2 (Мэриленд и Пенсильвания) оставались во владении лордов-собственников, но власть их была уже далеко не такой полной, как в начале.

Хотя никаких реформ, пересматривающих систему земельных отношений, не последовало и продолжали действовать старые порядки, налицо были признаки глубокого кризиса аграрной политики, которые определялись разрастающимся конфликтом по вопросу об отношении к уплате феодальной ренты и поддерживаемым Англией другим феодальным иститутам, как система майората и т. д. Политика метрополии в аграрном вопросе затрагивала жизненные интересы фермерства - основной эксплуатируемой массы людей, составлявших ко времени революции подавляющее большинство населения страны. Она привела к обострению классовых противоречий и росту демократического движения.

Особенность положения, однако, заключалась в том, что в лагере врагов метрополии оказалась и значительная часть богатой верхушки колоний, плантаторов и землевладельцев, живших за счет эксплуатации низов. Как в сфере торгово-промышленной колониальный период сопровождался ростом первоначального накопления и образованием класса новых богачей, так и в области сельского хозяйства этот процесс привел к появлению крупных состояний, нажитых на ведении плантационного хозяйства и земельных спекуляциях.

Плантаторам не приходилось терпеть лишений, которые переживали бедные и средние землевладельцы. Они вели расточительный и богатый образ жизни. Но эта жизнь в огромной степени зависела от английских кредитов, а задолженность плантаторов британским торговым домам составляла астрономическую для того времени цифру. По данным Л. М. Хэккера, общий долг американских колоний Англии ко времени революции достигал 5 млн. ф. ст., из которых 5/6 приходилось на долю плантаторов. Один этот факт служил постоянным источником раздражения и ненависти в отношении британских кредиторов, которые из года в год все глубже и глубже затягивали плантаторов в сети долговой зависимости (Hacker L. M. The triumph of American capitalism. New York, 1947, p. 129 - 132; Egnal M., Ernst J. A. Op. cit., p. 25; Шлепаков А. Н. Указ, соч., с. 26 - 27.).

Экстенсивный характер ведения плантационного хозяйства требовал постоянной смены посевных площадей и связанного с этим перемещения на новые территории. Политика метрополии препятствовала переходу на новые земли. Это вызывало недовольство, перераставшее в ненависть к Англии. Такую же вражду к метрополии испытывали земельные спекулянты, обогащению которых за счет скупки и перепродажи новых земель препятствовали введенные Англией ограничения.

В конечном итоге британская аграрная политика вызвала недовольство и встретила сопротивление со стороны разпых социальных групп. Это был серьезный фактор, который оказывал все возрастающее влияние на экономическую жизнь колоний и их взаимоотношения с метрополией. Кризису аграрной политики суждено было сыграть роль одной из важных объективных предпосылок надвигающейся революции (См.: Куропятник Г. П. Земельный вопрос и революционная ситуация в Северной Америке накануне войны за независимость США. - Вопросы истории, 1976, № 8.).

Таким образом, к середине XVIII в. в сфере экономики и социальных отношений североамериканских колоний Англии сложилась острая и противоречивая обстановка, чреватая серьезными конфликтами. С одной стороны, политика метрополии привела к кризису, связанному со стремлением насадить в Новом Свете отжившие порядки, которые противоречили новым тенденциям развития буржуазных отношений. С другой стороны, благодаря развитию этих тенденций в колониях наметился прогресс, который привел к росту ремесла и мануфактур, усилению межколониальной торговли, формированию единого американского рынка. Появились достаточно сильные имущие группы, связанные с развитием американской экономики, действия которых пришли в резкое столкновение с политикой метрополии. Их интересы соединились с оппозицией демократических сил, что в конечном итоге оказало решающее влияние на развитие революционной ситуации.

Среди предпосылок американской революции важная роль принадлежала также политическим факторам. К середине XVIII в. все 13 американских колоний имели практически однотипную политическую организацию. В большинстве из них губернаторы назначались королем из представителей местной аристократии либо из королевских чиновников, присылаемых Лондоном. В колониях, где сохранилась власть собственников, последние назначали и губернаторов. Только две колонии Новой Англии - Коннектикут и Род-Айленд - сами избирали губернаторов, хотя избранное таким образом лицо становилось правомочным, только получив утверждение короля. Каждая колония имела свое законодательное собрание, которое вправе было издавать законы и постановления при условии, что они пе будут противоречить законам метрополии. Контроль за деятельностью собраний был возложен на губернаторов. Но и губернаторы зависели от собраний, так как последние вотировали средства на управление колониями, включая жалованье губернаторам. На протяжении всего колониального периода между губернаторами и законодательными собраниями шла борьба, отражавшая обострение обстановки, связанной с ростом политического самосознания американцев. Делегаты законодательных собраний заметно активизировали свою деятельность. К середине XVIII в. они добились того, что их роль в политической жизни стала более значимой.

Это, однако, никак не дает основания для тезиса некоторых американских историков, отстаивающих положения так называемой школы «согласия» - «преемственности», представляющих дело так, что еще до войны за независимость колонии якобы добились беспримерных демократических свобод, сохранение которых и явилось целью революции.

Чтобы оценить эту концепцию, необходимо учесть эволюцию, которую претерпели взгляды буржуазных авторов на происхождение американской революции. После «националистов» (Д. Банкрофт, Д. Фиске), рассматривавших американскую революцию в отрыве от остального мира, появилась «имперская школа» (Г. Осгуд, Д. Бир, Ч. Эндрюс, Л. Джипсон), которая трактовала революцию как определенный итог в развитии Британской империи. Затем наступила эра «прогрессистов» (Ч. Бирд, А. Шлезингер, Д. Джеймсон, а позднее М. Дженсен), углубивших социально-экономический анализ американской революции, что представляло определенный шаг вперед в развитии буржуазной историографии США. Эта линия и поныне продолжается последователями «прогрессистов» - так называемыми «неопрогрессистами» (Г. Нэш, Д. Т. Мейн. Р. Хофман, А. Янги др.), а также представителями «новых левых» (Д. Лемиш, С. Линдт др.). Однако господствующее положение в современной буржуазной историографии США все еще занимает утвердившаяся в 40 - 50-х гг. школа «неоконсерваторов» (Р. Браун, Д. Бурстин, Л. Харц, К. Росситер и др.), отстаивающая тезис «согласия»- «преемственности», в соответствии с которым история США представляла собой бесконфликтную эволюцию. Представители этой школы выступили с резкими нападками на «прогрессистов» и их последователей за то, что те поставили американскую революцию в один ряд с историческими событиями Старого Света, приравняв ее к общим стандартам, в то время как она, по их мнению, была «исключительным явлением» (См.: Wright E. Historians and the revolution.- In: Causes and consequences of the American revolution. Chicago, 1966; Green J. P. The reappraisal of the American revolution in recent historical literature. Washington, 1967; Sternsher B. Consensus, conflict and American historians. Bloomington - London. 1975. В советской литературе см. статьи: Болховитинов Н. Н. Некоторые проблемы историографии американской революции XVIII века. - Новая и новейшая история, 1973, № 6; Дементьев И. П. основные направления и школы в американской историографии послевоенного времени. - Вопросы истории, 1976, № 11; Уткин А. И. Американская историография колониального периода. - В кн.: Основные проблемы истории США в американской историографии. М., 1971; Умайский П. Б. Проблемы первой американской революции. - Там же.) .

Ссылаясь на то обстоятельство, что американское общество лишено было резко выраженной стратификации, они утверждают, что историческое развитие Америки протекало якобы совершенно иным путем. Действительно, по сравнению с западноевропейскими странами разграничение классов и социальных групп было в колониях менее определенным, и можно говорить о значительно большей «мобильности» американского общества. Однако, несмотря на особенности исторического развития Нового Света, тезис «неоконсерваторов» не выдерживает критики. Решительное возражение вызывает положение консервативной школы о том, что стержневым элементом становления нового общества в Америке был бесконфликтный процесс, заключавший в себе неуклонный рост так называемого среднего класса. Отсюда делается вывод, будто американская революция была бесклассовой войной за свободу. Факты говорят о другом. В Америке существовало социальное неравенство, и оно усиливалось. А классовое расслоение и противоречия колониального общества, хотя и были менее выраженными, чем в Европе, явились важнейшими условиями возникновения революционной ситуации. В книге «Классы и общество ранней Америки» Г. Нэш, сравнивая общественное развитие с айсбергом, подчеркивал необходимость изучения не только его видимой поверхности, но и той основной нижней части, которая скрыта от глаз (Nash G. Classes and society in early America. Engle-wood Cliffs, 1970, p. 13). В этой книге и особенно в последующих исследованиях Г. Нэш показал неразрывную связь процесса классовой дифференциации в крупнейших колониальных городах - Бостоне, Филадельфии и Нью-Йорке - с ростом социального протеста низов: «... растущие классовый антагонизм и политическая сознательность наряду с экономическими переменами были отличительной чертой жизни городов к концу колониального периода» (Nash G. Social change and the growth of prerevolutio-nary urban radicalism. - In: The American revolution. Explorations in the history of American radicalism, Ed. by A. F. Young. De Kalb, 1976, p. 30.). Исследования других американских историков показали, что аналогичные процессы протекали в сельской местности, где также усилилось имущественное неравенство и обострились классовые конфликты. Касаясь положения американских колоний накануне революции, А. Янг, составитель и редактор одного из самых серьезных коллективных исследований на эту тему, а также автор послесловия к нему, отмечал, что факты дают «убедительное доказательство» существования «общества, в котором классовые различия, классовое сознание и классовый антагонизм имели важное значение» (Yоung A. F. Afterword, ibid., p. 449.).

Подобного рода подход в корне противоречит тезису школы «согласия» о бесконфликтном развитии США. Правда, ее представители в последнее время значительно модифицировали свои построения, но суть их от этого не изменилась. Наглядным примером этого являются труды профессора Гарвардского университета Б. Бейлина (Bailyn В. 1) The Ideological Origins of the American revolution. Cambridge, 1967; 2) The origins of American politics. New York, 1967; 3) The ordeal of Thomas Hutchinson. Cambridge, 1974). Это один из самых влиятельных в США современных специалистов по истории войны за независимость. Именно ему было поручено выступить с докладом «Основные направления в последних работах об американской революции» на XIV Международном конгрессе исторических наук в Сан-Франциско (Bailyn B. Lines of force in recent writings on the American revolution. San Francisco, 1975.). Бейлин отрицает свою причастность к какой-либо школе, заявляя, что придерживается независимой позиции. Но на практике он солидаризируется с представителями школы «согласия», отстаивает их основные положения и критикует тех, кто оспаривает последние. Особенность подхода Бейлина состоит в том, что он абсолютизирует идейную сторону войны за независимость, отводит ей ведущую роль и решительно отрицает значение социально-экономических факторов и классовых конфликтов. Бейлин и его единомышленники заявляют, что политические свободы в США утверждены были бесконфликтным путем, а не в результате борьбы демократически настроенных масс.

Но это противоречит историческим фактам и результатам работы многих ученых, изучавших роль народных масс и социально-экономические аспекты американской революции. Не случайно в докладе Бейлина не упоминались исследования таких историков, как М. Дженсеп, Д. Т. Мейн, Г. Нэш, М. Зукерман, А. Янг и др. Не случайно также и то, что докладчик обрушился с резкой критикой на труды Д. Лемиша, выступившего с призывом показать активную роль низов -«молчаливых» участников революционных преобразований (Lemish J. The American revolution seen from the bottom up. - In: Towards a new past. Dissenting essays in American history. Ed. by B. J. Bernstein. New York, 1969, p. 3 - 45.). Однако, отвергая концепцию Лемиша, Бейлин не привел сколько-нибудь убедительных аргументов. Бездоказательной была и его критика работ Д. Хенретты (Henretta J. Economic development and social structure in colonial Boston. - William and Mary quarterly, 3d ser., 1965, v. 22.) и А. Куликова (Kulikoff A. The progress of inequality in revolutionary Boston. - William and Mary quarterly, 3d ser., 1971, v. 27.) , посвященных росту имущественного неравенства и социальному расслоению населения Бостона. Бейлин безапелляционно заявлял, что выводы Хенретты и Куликова не имеют значения, так как страдают-де неполнотой. Но даже те частичные данные, которые разыскали Хенретта и Куликов, позволили выявить существенную разницу в положении различных общественных групп Бостона, растущую роль богатой верхушки в принятии политических решений. Эти выводы нашли дальнейшее развитие и подтверждение в опубликованных позднее работах Г. Нэша.

Для понимания характера американской революции и ее предпосылок рассматриваемая проблема имеет принципиальное значение. Ибо, если принять точку зрения представителей школы «согласия», считающих, что американское общество было бесклассовым и развивалось бесконфликтным путем, что имела место «преемственность» «прав» и «свобод» дореволюционного и послереволюционного периода, в таком случае возникают вопросы, а была ли, собственно говоря, в Северной Америке революция вообще, произошли ли в результате нее какие-либо демократические преобразования или дело свелось к своего, рода консервации уже существовавших институтов? Эти вопросы имеют непосредственное отношение к проблеме политических предпосылок революции.

Ко времени начала освободительного движения в колониях их политическая система представляла собой сложное и многообразное явление. В каждой существовали свои особенности и порядки, как п нормы избирательного права. В американской литературе немало написано о «феномене Новой Англии» - политической системе, которая явилась якобы прообразом «свободного мира». Широко известна книга Р. Брауна «Демократия среднего класса и революция в Массачусетсе», заложившая фундамент школы «согласия» (Brown R. Middle-class democracy and the revolution in Massachusetts 1691 - 1780. Ithaca, 1955.) . На основе выборочных подсчетов Браун пришел к выводу, что еще до революции избирательным правом пользовалось 95% взрослого мужского населения Массачусетса. Однако исследовательские методы Брауна вызвали серьезные сомнения.

По справедливому замечанию критически настроенных в отношении теории «согласия» исследователей, требующих внимательного изучения процессов социально-экономического развития и классовых противоречий колониального общества, подход Брауна нарушил историческую перспективу, сместил акценты и исказил реальные причинно-следственные связи. Автор претендует на весьма широкие обобщения, основываясь на изучении довольно узкой темы о демократии в колонии Массачусетс. При этом, как показали проведенные исследования, осуществленные историками-специалистами, статистические расчеты Брауна, призванные доказать наличие демократических свобод в Америке, не выдерживают критики. Оппоненты подчеркивали, что свои умозаключения Браун построил лишь на материале 50 завещаний, в то время как их сохранились тысячи. Для примера Браун выбрал два восточных графства Массачусетса, оставив в стороне остальные семь, где избирательным правом пользовалось значительно меньшее количество мужского населения - в некоторых случаях всего лишь около 40% (Сагу J. Statistical method and the Brown thesis on colonial democracy. - William and Mary quarterly, 3d ser.. 1963, v. 20, p. 252 - 259.) . Но самое главное - даже не в этом. Несостоятельность построений Брауна и его единомышленников заключается не столько в статистической неубедительности, сколько в том, что вся проблема демократизации оказалась сведенной к оторванным от социально-политических условий того времени математическим выкладкам.

Основываясь на вновь полученных данных, относящихся к главному городу Массачусетса Бостону, Д. Уорден решительно отверг выводы Брауна. Вслед за Хенреттой и Куликовым Уорден пришел к выводу, что Бостон переживал обострение социально-экономических противоречий. А это, по его словам, сопровождалось укреплением позиций «элиты» и ростом недовольства «низов». «Бостон XVIII в., - пишет Уорден, - не был нирваной «демократии среднего класса», испытав на себе все последствия «роста имущественного неравенства» (Warden G. B. Inequality and instability in eighteenth century Boston: A reappraisal. - The journal of interdisciplinary history. 1970. v. VI, p. 586 - 587.) .

Особенно же очевидна несостоятельность выводов Брауна относительно характера политических порядков Массачусетса в свете данных, приведенных в работе профессора Пенсильванского университета М. Зукермапа, посвященной положению городов Новой Англии XVIII в. (Zuekeгman М. 1) The social context of democracy in Massachusetts. - In: William and Mary quarterly, 3d ser., 1968, v. 25; 2) The peaceable kingdom. New England towns in the XVIII-th century. New York, 1970.). Говоря о политических институтах Повой Англии, нельзя не признать огромной роли, которую играли там так называемые городские митинги. Для представителей школы «согласия» это один из аргументов в пользу «вечного» существования демократии. В митингах, регулировавших политическую жизнь городов Новой Англии, участвовали не только те, кто был наделен правом голоса, но п те, кто его не имел. В конце XVII в. избирательное право в Массачусетсе было предоставлено только свободным гражданам, владевшим землей или иной собственностью, но фактически оно распространялось п на тех, кто ею не владел. Часто считается, замечает Зукермап, что наличие права голоса, участие в голосовании - «это достаточный показатель демократии» (Zuckerman M. The social context, p. 527.) . Известный специалист в области ранней американской истории К. Брайденбо также останавливается на этом обстоятельстве, отмечая, что «средний» житель Новой Англии, «участвуя в городских митингах, слышал бесчисленное множество раз о своих правах и свободах» (Вridenbaugh C. The Spirit of 76. The growth of American patriotism before independence 1607 - 1776. New York. 1975, p. 148.) . Однако важно разобраться, в чем заключался социальный смысл широкого участия жителей Новой Англии в избирательном процессе, в частности при обсуждении вопросов на городских митингах.

Д. Хэрдер, поместивший содержательный очерк в уже упомянутом сборнике под редакцией А. Янга, отмечает, что из 15 тыс. человек, населявших Бостон в 60-е гг., четверть жителей были взрослыми белыми мужчинами, имевшими право участвовать в городских митингах. Все они платили налоги. Но 30%, составлявшие беднейшую часть из них, платили налоги, не имея облагаемой налогом собственности; другие 30% владели 8.5% собственности, третьи 30 - 25.6%, а остальные 10% налогоплательщиков захватили в свои руки две трети (65.9%) всего богатства ((Hoarder D. Boston leaders and Boston crowds, 1765- 1776. - In: The American revolution. Explorations in the history of American radicalism, p. 237) . По данным Г. Нэша, число жителей Бостона, облагавшихся налогом по признаку владения собственностью, в 1771 г. по сравнению с 1735 г. сократилось с 3600 до 2600 человек (Nash G. Social change and the growth of prerevolu-tionary urban radicalism, p. 9. ), т. е. было еще меньшим, чем полагает Хэрдер. Что же касается избирательного права, позволявшего участвовать в выборах местной ассамблеи и иных орга нов власти, то Нэш и Хэрдер сходятся на том, что по самой оптимистической оценке таким правом в Бостоне обладало не более 1500 человек (Hоerder D. Op. cit., p. 238.) . Анализируя политические порядки Бостона, Хэрдер пришел к выводу, что они «сочетали в себе представительный и иерархический элементы», оговорив при этом, что «представительство» вовсе не означало «демократию» (Ibid, p. 237.).

Тема эта обстоятельно рассмотрена М. Зукерманом. Он отмечает, что в 1630 г. основатели поселения в бухте Массачусетс открыто провозгласили себя противниками демократии и отнюдь не разделяли «идеалов демократии среднего класса». Они были сторонниками олигархического порядка. Но это не помешало им и их последователям привлекать взрослое мужское население к участию в обсуждении различных вопросов жизни этого поселения, а затем и других отпочковавшихся городов. Сохранение общественного порядка в значительной мере зависело от решения городских митингов. На этом основании Зукер-ман утверждает, что общественный порядок в городах Новой Англии основывался больше на согласии, нежели на принуждении. Правильнее было бы сказать, что согласие, которого добивались на митингах отцы города, являлось средством принуждения. Смысл широкого привлечения населения к участию в обсуждении насущных проблем общины состоял в том, чтобы направить настроение большинства в нужное русло и заставить его поддерживать устойчивый общественный порядок. Можно согласиться с Зукерманом, что городские митинги не были просто неким демократическим собранием, а реальным инструментом поддержания мира и равновесия между различными имущественными группами - иными словами, средством охраны прав собственности и собственников (Zuckerman M. The social context, p. 525, 527.).

Вопреки утверждению Р. Брауна и его последователей в колониях существовали серьезные ограничения на право участия в выборах, а в особенности на право быть избранным. В Новой Англии накануне революции к участию в выборах допускалось лишь взрослое мужское население. В колониях существовал довольно высокий имущественный ценз. Смысл его заключался в том, чтобы не допустить к голосованию и принятию политических решений самую бедную и обездоленную, а следовательно, и наиболее недовольную часть населения. Все, кто был нужен для принятия совместных решений, участвовали в их обсуждении, а все, кто мешал этому, исключались. Никакой правовой основы в этом смысле не существовало. Царил форменный произвол. Одному арендатору предоставляли право голоса, другому, нередко находящемуся точно в таком же положении, в нем отказывали. Решающее значение в данном случае имело слово земельного собственника, на участке которого проживал арендатор (Ibid., p. 530 - 533). . В результате тщательно проведенного специального исследования другой американский историк - уже упоминавшийся Дж. Лемиш -пришел к выводу, что при обсуждении вопросов торговли и судоходства городские митинги неизменно исходили из интересов небольшой кучки купцов, пренебрегая интересами широкой массы моряков (Leraish J. Jack Tar in the streets: merchant seamen in the politics of revolutionary America. - William and Mary quarterly. 3d ser. 1968. v. 28, p. 387.) . Это лишь одно из свидетельств того, что демократия городских митингов носила фиктивный характер, являясь орудием обеспечения господства имущей верхушки над основной массой населения.

Между господствовавшей на городских митингах верхушкой и основной массой их участников существовали глубокие противоречия и разногласия. Если они и не приобрели характер остро выраженного конфликта, то в значительной степени благодаря тому, что представители низших слоев не были надлежащим образом организованы и политически подготовлены. «Толпа, - отмечает Д. Хэрдер, - была не в состоянии четко сформулировать свои требования и общие принципы на уровне, соответствующем городским митингам, которые находились в руках более образованных людей». Памфлеты, разъясняющие конституционную теорию и принципы Британского сообщества, по его словам, были «малодоступны» массе участников городских митингов (Hоerder D. Op. cit., p. 239. 240. 252.) . Этот аргумент звучит достаточно убедительно, в то время как заявление критика Хэрдера - известного американского историка Э. Моргана, представляющего школу «согласия», о том, что «неясно, какие общие принципы, кроме враждебности по отношению к богатым, могли сформулировать массы» (Моrgan E. S. The American revolution: who were «the People». - The New York review of books, 1976, 5 VIII, p. 30.) , совершенно несостоятельно. Если бы среди тех, кто действительно представлял интересы низших слоев населения, нашлись люди, способные организоваться, теоретически обосновать и развить подобного рода принципы, положение могло выглядеть иначе.

Один из основных аргументов сторонников теории «согласия» заключается в том, что такие органы политической власти в колониях, как низшие палаты законодательных собраний, о которых выше шла речь, уже накануне революции якобы представляли собой демократические учреждения, и задача заключалась лишь в том, чтобы отстоять их свободу. Американский историк Д. П. Грин утверждает даже, что эта задача была одной из основных в революции (Green J. P. The role of the lower houses of assembly in XVIII century politics. - Journal of Southern history, 1961. v. 27, p. 474.) . Однако и этот тезис не выдерживает критики. Д. Т. Мейн доказал, что подавляющее большинство делегатов законодательных собраний были представителями имущих классов, составлявших лишь 10% населения (Main J. T. 1) Government by the people. The American revolution and the democratization of the legislatures. - William and Mary quarterly, 3d ser., 1966. v. 23, p. 393; 2) The sovereign states. 1775 - 1783. New York, 1973. chap. 4.). Собрания таких колоний, как Нью-Йорк и Ныо-Джерси, Мэриленд и Виргиния, Северная и Южная Каролина, а также Нью-Гэмпшир, носили олигархический характер (Main J. T. Government by the people, p. 397 - 405.) . Дж. Лемиш справедливо отметил, что даже при наличии права голоса колонистам в большинстве случаев была закрыта дорога к участию в управлении и к административным должностям. Также верно и то, что некоторая демократизация низших палат законодательных собраний к середине XVIII в. не означала установления народного правления. Не случайно между народом и законодательными собраниями происходили постоянные столкновения по вопросу о гражданских правах (Lemish J. The American revolution seen from the bottom up, p. 9).

Вопреки утверждению сторонников теории «согласия», задача революции заключалась как раз в том, чтобы демократизировать законодательные органы власти. И если говорить о политических предпосылках революции, эта задача принадлежала к числу наиболее важных, хотя ее реализация и была возможной, естественно, лишь в рамках буржуазной демократии.

Марксистская наука рассматривает американскую революцию как революцию, в которой борьба за освобождение от колониальной зависимости тесно переплеталась с внутренней революционной борьбой за экономические и политические преобразования. Американская революция оказалась неразрывно связанной с процессом формирования новой нации во всех его многообразных проявлениях, как материальных, так и идейных. Поэтому, говоря о предпосылках революции, необходимо подчеркнуть такой важный факт, как подъем национального самосознания. Это был процесс, в ходе которого складывалась новая идеология и культура.

Как и в сфере экономики, где развитие осложнялось пережитками старого, в области идеологии новые передовые идеи пробивали себе путь в борьбе с отжившими, реакционными теориями. Вплоть до начала XVIII в. в американской культуре господствовали клерикалы, насаждавшие нравственно-религиозный фанатизм. Это сковывало формирование общественной мысли и развитие общей культуры. В литературе и музыке преобладали произведения религиозного жанра. Светская тематика считалась предосудительной и даже наказуемой. Нередко практиковались «охоты за ведьмами» и преследования за «чародейство». Первоначально в руках церкви были сосредоточены почти все учебные заведения, хотя наряду с теологией в них преподавались также математика, физика, астрономия, география и другие естественнонаучные предметы (Туганова О. Э. Формирование национальной культуры США. - Вопросы истории. 1977, № 4, с. 63, 65 - 60.).

С середины XVIII в. в развитии культуры и общественной мысли колоний происходят серьезные перемены, которые были прямым следствием роста среднего сословия и формирования национальной буржуазии (Там же, с. 64.) . К этому времени ведущее положение в духовной жизни общества приобретают уже иные мотивы. Широкое распространение получают идеи буржуазного просветительства, успешно развивается светское образование, паука, литература и искусство. Если в начале XVIII в. в колониях было только три колледжа - Гарвардский в Массачусетсе, основанный в 1636 г., Уильяма и Мэри в Виргинии (1693 г.) и Иэльский в Коннектикуте (1701 г.), то к середине столетия в колониях появились еще шесть: Принстонский и Рутгерскпй в Нью-Джерси, Филадельфийский в Пенсильвании, Королевский (переименованный позднее в Колумбийский) в Нью-Йорке, Брауна в Род-Айленде и Дартмут-ский в Ныо-Гэмпшире (Wright L. В. The cultural life of the American colonies. New York, 1962. p. 116 - 124.) . Обучались в этих колледжах не только жители той колонии, в которой находился колледж, но и соседних и даже далеко отстоящих колоний. Влияние церкви на обучение в колледжах в этому времени заметно ослабло. В отличие от Европы, где борьба с духовенством осложнена была тем, что оно являлось крупнейшим землевладельцем и занимало прочные экономические позиции, в североамериканских колониях Англии духовенство этими позициями не обладало. К тому же церковь была раздроблена на многочисленные враждующие секты, и это облегчало борьбу с нею.

Буржуазное просветительство, будучи идеологией подымающегося капитализма, имело для того времени прогрессивное значение. Середина и вторая половина XVIII в. характеризуются широким распространением грамотности, печатной продукции и библиотек. Быстро развивается типографское дело, в Бостоне, Филадельфии и Нью-Йорке появляются десятки книжных магазинов. В 1754 г. в Нью-Йорке открывается первая публичная библиотека, а через несколько лет в колониях уже существовала целая сеть библиотек, служивших важными центрами просвещения. Немалую общественно-просветительскую роль сыграла и журналистика. Привозимые из Англии и печатавшиеся в самих колониях различного рода альманахи, а также газеты и журналы оказали сильное влияние на развитие образованности и роста общественно-политического сознания. В 1765 г. в колониях издавалось 43 газеты. Большинство из них печаталось в северных и центральных колониях, где уровень образованности среди массы населения и интерес к политическим новостям был относительно более высоким, чем па Юге (Ibid., р. 146 - 153, 242 - 246; Туганова О. Э. Указ, соч., с. 67. ).

Первыми очагами культурного развития в Америке являлись Виргиния и Новая Англия. Однако в силу различных социально-экономических и общественно-политических условий культурное развитие этих колоний пошло разными путями. В Виргинии, как и вообще па Юге, где преобладали олигархические порядки, культурные ценности становились уделом сравнительно узкого круга лиц из состава имущих классов, причем культура была в значительной степени «импортированной» - привезенной из метрополии. Иначе складывалась культурная эволюция в Новой Англии с ее сильно выраженными чертами общинной жизни. Это давало сильный импульс формированию самобытных национальных традиций. «Образовательный и культурный уровень поселенцев Повой Англии, - отмечает О. Э. Туганова, - для своего времени был весьма высок» (Туганова О. Э. Указ, соч., с. 60. ). Американское просвещение неразрывно связано с именами таких блестящих ученых и мыслителей, как Бенджамин Франклин и Томас Джефферсон, которым предстояло сыграть выдающуюся роль в борьбе колоний за независимость.

Бенджамин Франклин Худ. Ч. Пил

Сын небогатого ремесленника, Франклин в юности работал в типографии. В своей «Автобиографии» он писал: «...по происхождению я не был ни богат, ни знатен, и первые годы моей жизни прошли в бедности и безвестности» (Франклин В. Избранные произведения. Пер. с англ. М., 1956, с. 418.) . Но уже в молодом возрасте Франклин прославился на весь мир опытами в области электричества и изобретением громоотвода. Исследования Франклина о природе молний нанесли удар по религиозным представлениям. Ученый широкого диапазона и вместе с тем выдающийся общественный деятель, Франклин стремился соединить свои теоретические изыскания с практикой, с конкретными задачами общественной жизни. Он выступил с критикой распространенного в американских колониях религиозного фанатизма и пропагандировал научное естествознание. Он критиковал церковь с позиции для того времени прогрессивного умеренного философского течения - деизма, которое хотя п не отрицало существования бога, но содержало в себе черты атеизма. Сам Франклин отмечал в «Автобиографии», что воспитанный в строгих религиозных правилах, он все же в дальнейшем решил не посещать публичные собрания своей религиозной общины, «сделав воскресенье днем занятий». Объясняя свое решение, Франклин писал, что цель богослужений «скорее состояла в том, чтобы сделать нас пресвитерианами, чем в том, чтобы сделать нас хорошими гражданами) (Там же, с. 480, 481.) . Как видно, быть хорошим гражданином американский просветитель считал важнее, чем соблюдать религиозные догматы.

Наряду с естественными науками и философией Франклин занимался политической экономией н историей. И в этих областях он выступил как передовой ученый и общественный деятель. Франклин идеализировал буржуазные отношения, рассматривая прибыль, получаемую купцами и промышленниками, как справедливое вознаграждение за вложенный капитал. Однако в области экономической науки Франклин высказал гениальные догадки, в частности в отношении природы стоимости, которую он считал необходимым измерять количеством затраченного труда. Впоследствии это положение Франклина получило высокую оценку Маркса (МарксК. иЭнгельсФ. Соч., т. 23, с. 60, прим. 17а.) . Перу американского ученого принадлежал и целый ряд исторических сочинений, в которых он с позиций буржуазного демократизма критиковал тех, кто интересовался лишь «великими» - историей войн и полководцев, а не историей «мельчайших существ» - простых поселенцев Америки (Франклин В. Указ, соч., с. 104, 105.) . Франклин много и настойчиво занимался пропагандой идей просвещения. Еще в 1727 г. он основал в Филадельфии так называемую «Хунту» (или «Клуб кожаных фартуков») - кружок ремесленников и торговцев, который занимался изучением философии и политики. На базе организованного Франклином кружка в 1743 г. была создано Американское философское общество, первым президентом которого был избран Б. Франклин, а спустя 54 года этот пост занял Т. Джефферсон. Кроме того, Франклин организовал первую в Америке больницу и академию, а также создал общественную библиотеку (Баскин М. П. Вениамин Франклин. - В кн.: Франлин В. Указ, соч., с. 38 - 42.).

Приверженность идеям просвещения у Франк липа сочеталась с критикой системы рабовладения. Он доказывал, что труд раба неэффективен и что его использование требует значительно больших капиталовложений, чем использование труда наемного рабочего (Там же, с. 37 - 38. ). Наконец, важно подчеркнуть, что Франклин явился одним из пионеров национально-освободительного движения. Он показал себя сторонником объединения колоний н расширения их прав. Франклину принадлежит первый проект союза североамериканских колоний, который он предложил конгрессу представителей колоний в Олбэни в июне 1754 г (Documents of American history, p. 43 - 45. - Конгресс в Олбэпи был созван английской администрацией для выработки мер в связи с надвигавшейся войной с Францией. Франклин участвовал в этом конгрессе как представитель от Массачусетса.).

Проект Франклина предусматривал создание общеколониального правительства во главе с генеральным президентом, назначенным и оплачиваемым короной. Законодательная власть должна была принадлежать Верховному совету, избиравшемуся каждые три года. В ведении центрального правительства должны были находиться внешняя торговля, армия, флот и налоговая политика. Согласно проекту Франклина, право объявления новых налогов принадлежало исключительно собранию народных представителей - Верховному совету. Франклин, как и передовые мыслители Западной Европы, выступал против обложения налогами без согласия представителей колоний. Это было требование подымающейся буржуазии, направленное па защиту буржуазной свободы и собственности. В дальнейшем, с началом освободительного движения в колониях, вопрос о налогах занял одно из центральных мест в конфликте колоний с Англией, и выдвинутый тогда колонистами лозунг «никаких налогов без представительства» по существу уже содержался в проекте Франклина. Мотивируя необходимость принятия своего плана, Франклин писал, что «союз колоний абсолютно необходим для их сохранения», «для их взаимной защиты и безопасности и для расширения британских поселений в Северной Америке» (Белявская И. А. Б. Франклин - деятель национально-освободительного движения американского парода. - Вопросы истории, 1956, № 10, с. 33. - Жизнь и деятельность Б. Франклина в советской историографии подробно освещены также в работах: Радовский М. И. Вениамин Франклин. М.-Л., 1965; Иванов Р. Ф. Франклин. М., 1972. ).

План Франклина предусматривал усиление самостоятельности колоний, но исходил из того, что они остаются в составе Британской империи. Только позднее, с развитием революционного движения, Франклин изменил свою точку зрения и стал сторонником полного отделения от Англии п провозглашения независимости. Но уже тогда, в ранние годы, его взгляды выражали рост национального самосознания. Видимо, поэтому план Франклина был отвергнут Англией (Предложенный Франклином план был расценен в Лондоне как попытка противопоставления колоний метрополии. Правда, обнаружилось, что план этот не вызывает энтузиазма и в самих колониях из опасения, что проведение его в жизнь слишком усилит центральную власть и тем самым ослабит привилегии отдельных колоний.). 21 сентября 1765 г. в филадельфийской газете «Конститьюшенал курант» был помещен рисунок Франклина, который считается первой американской политической карикатурой, - разрубленная на 13 частей змея, под каждой из которых название колонии, а общая надпись над рисунком - «Объединимся пли умрем». На протяжении всей своей жизни Франклин последовательно выступал за сплочение колоний в единый союз.

Выразителем национального самосознания американского народа был и Томас Джефферсон, выходец из среды земельной аристократии. Разносторонне образованный человек, Джефферсон, как и Франклин, много сделал для пропаганды идей просвещения. Идеалом Джефферсона была республика мелких земельных собственников. Тружеников земли он называл «избранным богом народом». Джефферсон приветствовал революции, влияние которых он сравнивал с влиянием кризиса на организм человека во время болезни, и считал необходимым их периодическое повторение (Захарова М. ТТ. О генезисе идей Томаса Джефферсона. - Вопросы истории, 1948, № 3, с. 45, 49. - Подробное описание жизни и деятельности, а также характеристика общественно-политических взглядов Т. Джефферсона даны в кн.: Севостьянов Г. П., Уткин А. П. Томас Джефферсон. М., 1976.). Он примыкал к левому, революционному крылу просветительства, выражая интересы фермерства и демократически настроенной части буржуазии.

Подобно Франклину, Джефферсон испытал большое влияние французских просветителей и философов английской буржуазной революции (См.: Согрин В. В. К идейным истокам войны за независимость. - Вопросы истории, 1975, № 6.) . В произведениях этих деятелей, как и в произведениях многих других американских писателей и публицистов того времени, можно без труда обнаружить влияние Руссо п Монтескье, Кондорсе п Вольтера, Бэкона п Локка, Гаррингтона, Мильтона п др. Особенно импонировала буржуазии североамериканских колоний философия Джона Локка с его доктриной «естественного права» на «жизнь, свободу п собственность». Философия Локка, с одной стороны, развивала и обосновывала идею права на революцию, а с другой - пропагандировала классовый компромисс (Маркс К. и Энгельс Ф. Собр. соч., т. 37, с. 419.) . Выдержки из сочинений Локка, равно как и из произведений других прогрессивных философов того времени, популяризировались в альманахах н памфлетах и даже приводились в проповедях пасторов, когда в них затрагивались политические вопросы.

Проблема влияния идей «просвещения» на американскую революцию - одна из важных тем в американской историографии. Исследователи консервативной школы, разделяющие точку зрения сторонников теории «согласия» - «преемственности», начисто отрицают революционный характер взглядов американских просветителей. Они изображают просвещение в Америке как совершенно особое явление, испытавшее на себе влияние европейского просвещения, но в корне от него отличное (Koch A. (ed.). The American enlightenment. Introduction. New York, 1965, p. 20.) . В наиболее развернутом виде эта точка зрения изложена в опубликованной недавно монографии американского историка Г. Мэя, основной вывод которой сводится к тому, что Америка по сути дела никогда не знала «революционного просвещения», а если и была привержена в какой-либо форме просветительским идеям, то это были идеи «умеренного» или в крайнем случае «скептического» просвещения (Mау Н. The enlightenment in America. New York, 1976.) . Такая точка зрения вызвала вполне резонное несогласие Д. Маккоя, автора рецензии на книгу Г. Мэя, опубликованной на страницах «Уильям энд Мэрп Куортерли», самого авторитетного журнала по ранней американской истории. Д. Маккой решительно отвергает выводы Мэя, как не выдерживающие критики. В целом, но его словам, книга Мэя носит рыхлый характер и не содержит убедительной аргументации (William and Mary quarterly, 3d ser., 1977, v. 34, p. 314 - 316.).

Подводя итоги состоянию американской культуры ко времени войны за независимость, необходимо подчеркнуть, что она уже имела собственное, ясно выраженное лицо, хотя по уровню развития все еще находилась па невысокой ступени. Это определялось трудными условиями материальной жизни колонистов и пестротой компонентов, из которых складывалась культурная жизнь нарождающейся американской нации. Как уже отмечалось, в разных районах культурное развитие протекало неодинаково. Практически каждая колония развивалась по-своему. Только спустя несколько десятилетий в Америке сложилась единая национальная культура, хотя и по сей день она сохраняет свои региональные особенности (Туганова О. Э. Указ, соч., с. 62. 4 А. А. Фурсенко.).

К началу освободительного движения против Англии в колониях уже явственно проступали черты самобытной американской культуры, хотя ее фундаментом служила европейская и прежде всего английская культура. В этом нет ничего удивительного, ибо большинство колонистов были выходцами из Англии. К тому же на протяжении всего колониального периода и в последующем продолжался интенсивный импорт британской культуры. Господствующие классы, в особенности плантаторы Юга, подчеркнуто старались подражать англичанам. Поэтому, как уже отмечалось, культура южных колоний в значительной мере была «импортированной». Южане пользовались в быту почти исключительно предметами английского производства, которые получали в обмен на продукцию своих плантаций. Плантатор обставлял дом английской мебелью, носил английское платье и парик, читал английские романы, посылал детей учиться в Англию. Большое влияние оказывала английская культура также на другие колонии и на всю массу колонистов. Вместе с тем национальная американская культура испытывала влияние культуры других европейских стран, особенно Франции, Испании и Голландии, выходцы из которых также принимали участие в заселении североамериканского материка.

Материальные условия жизни колонистов и трудности, с которыми им пришлось столкнуться при освоении почти девственного континента, серьезно тормозили культурное развитие колоний. Все силы поселепцы отдавали нелегкой работе по освоению нового континента. Это благоприятствовало «импорту» европейской культуры. С другой стороны, особенности трудовой жизни и всего жизненного уклада за океаном порождали самобытные черты и явления, что привело, в частности, к развитию художественной народной культуры - в мастерстве изустного рассказа, народных песнях и произведениях ремесленников. «Ремесла, в том числе и художественные, - пишет О. Э. Туганова, - очень рано достигли своего расцвета... Люди много перемещались по Америке в XVII и XVIII вв., а вместе с ними распространялись и ремесла. Кочевал также по стране изустный рассказ». Занимательные истории о животных и природе новой страны, о ее покорении человеком - таковы были сюжеты этих рассказов, которые со временем стали записываться и послужили одной из основ национальной американской литературы (Там же, с. 63.).

Важным компонентом новой культуры явились заимствования из древней культуры аборигенов континента - индейцев, а также ввезенных в Америку африканских невольников. Г. Аптекер отмечает, что «наличие и деятельность населения африканского и индейского происхождения» оказали «весьма значительное влияние» на все развитие Америки (Литекер Г. Колониальная эра. Пер. с англ. М., 1961, с. 22.) . Индейские слова и названия перешли в словесный обиход поселенцев. Мифология индейцев оказала влияние на американский фольклор, а индейская тема стала одной из классических тем национальной литературы американцев (Народы Америки. Т. I. Под ред. А. В. Ефимова и С. А. Токарева. М., 1959, с. 90; История американской литературы.Т. I. М., 1947, с. 10; Туганова О. Э, Указ. соч. с. 61; Jacobs W. R. Op. cit., p. 111.). Что же касается негров, то они внесли значительный вклад в развитие художественных ремесел, а также оказали сильное влияние на поэзию и музыкальное творчество (Туганова О. Э. Указ, соч., с, 67 - 68, 71 - 72.).

Формирование национальной культуры и развитие просвещения в Америке носили сложный и многообразный характер. Следует еще раз подчеркнуть, что решающее значение в этом процессе имели условия материальной жизни колонистов, под воздействием которых в конечном итоге определялись степень и характер влияния английской культуры, складывались черты и особенности новой американской культуры, «...было неизбежно, - отмечает американский историк Т. Д. Уортенбекер, - что культурные течения из Англии, ударяясь об американский берег, должны были подвергаться глубоким переменам, и это отражалось различным образом в каждой сфере (культуры, - А. Ф.) в зависимости от того, каким был берег» (Wегtenbakег Т. J. The golden age of colonial culture. Ithaca, 1961. p. 151; Wright L. B. Op. cit. chap. 3.).

Наконец, остается сказать, что, хотя население колоний по своему национальному составу было далеко не однородным и наряду с англичанами, представлявшими лишь около двух третей населения, были французы, немцы, голландцы, испанцы и др., основная масса населения пользовалась английским языком. Язык этот успел приобрести здесь некоторые особенности как вследствие определенного выговора, отличающегося от английского, так и вследствие появления новых слов, заимствованных из языков других иммигрантов, а также индейцев. «Вы говорите не по-английски и не по-шотландски, - заявлял англичанин одному из приезжих американцев, - ваш язык отличается от того и от другого, и я заключаю, что этот язык американский» (Аптекер Г. Указ. соч.. с. 176; Шлепаков А. И. Указ, соч., с. 71 - 74.).

Таким образом, к середине XVIII в. в североамериканских колониях Англии налицо были признаки складывания новой нации. В разных колониях по-разному сказывалось влияние идей просвещения на развитие культуры и их воздействие на ход социально-экономической жизни и общественно-политических отношений. Бесспорно, однако, что повсюду ко времени начала национально-освободительного движения был достигнут значительный прогресс, выявилась определенная общность в развитии культуры и просвещения, что наряду с прочими факторами являлось важной предпосылкой буржуазной революции.

Многие современники, наблюдая за развитием американских колоний, начинали понимать, что разрыв колоний с Англией неминуем. Английский писатель Оливер Голдсмит писал в 1762 г., что колонии переживают бурный рост и что таким образом «разрушается» их зависимость от Англии. А французский путешественник, посетивший Америку в 1765 г., отмечал, что «эта страна не может быть долго подчинена Великобритании, как и любой другой находящейся на расстоянии державе». «Ее размеры, - писал он, - так велики, ежегодный прирост населения так значителен и она имеет такое количество всего необходимого для ее собственной обороны, что ни одна нация никому не кажется более подготовленной к независимости» (Аптекер Г. Указ, соч., с. 166. affix the STAMP. ). История показала, что эти слова были пророческими. Североамериканские колонии Англии стояли на пороге освободительной буржуазной революции.

На сайте https://taxlab.ru/ можно заказать оформление регистрации лицензионного договора.