Наука и техника

Алла Мелик-Пашаева. Яблоко познания

- Сколько можешь назвать яблок, вошедших в историю?-спрашивает меня человек с рыжей бородой, будто сошедший с рембрандтовского портрета,- мой муж. И, не дожидаясь ответа, нетерпеливо поднимает руку - пять широко расставленных пальцев. Загибая один за другим, радуясь, перечисляет:

- Райское яблоко - без него не было бы рода человеческого; яблоко Париса-причина Троянской войны (помнишь «Илиаду»: «Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына...»?). Дальше. Золотые яблоки из садов Гесперид. Чтобы раздобыть их, Гераклу пришлось совершить свой самый знаменитый подвиг взвалить на плечи нечеловеческую ношу - небосвод. Яблоко Вильгельма Телля. Вообрази: стоит мальчик и легендарный стрелок из лука целится в яблоко на голове собственного сына. Можно ли промахнуться?! Яблоко Ньютона...

Почему он так часто возвращался к «делам давно минувших дней»? Какой магнетизм был заключен для выдающегося физика Андрея Будкера в этих легендарных яблоках?

Снимали документальный фильм о Льве Ландау. Кинематографисты брали интервью у Будкера. Он коротко сказал: «Мне Ландау всегда казался человеком самым обыкновенным, ординарным...»

Старт пилотируемого космического корабля «Буран»

Интервьюеры ошеломленно застыли. Насладившись их изумлением и выдержав необходимую паузу, Будкер добавил: «Самым обыкновенным человеком. Но из цивилизации на порядок выше, чем наша, земная...»

Интереснее всего в науке - человек. Впрочем, как в любом другом деле...

«Человеческая биография», страсти, характеры, лица науки всегда проходили передо мной то как эпизоды на монтажном столе, то в рамке теле- или киноэкрана. Но как бы увлеченно мы ни смотрели фильм,- все равно знаем - это кино...

И вдруг все перевернулось. Наука из предмета журналистского исследования превратилась в смысл жизни, оказалась в центре всех домашних разговоров. Судьба свела меня с истинным ученым.

Я видела его в радости и отчаянии, ребячливым и мудрым, нежным к детям и ученикам, видела, как он героически сражается с болезнью. Последние восемь лет его жизни.

Я стала по-иному смотреть на мир и на науку - как часть этого мира...

«Если люди на разных языках в разных странах произносят «все в мире относительно», не задумываясь, что это пошло от великой теории Альберта Эйнштейна, или говорят «цепная реакция» - и каждый понимает, что это лавина событий, не зная при этом, что произносит формулу открытия их современника Николая Николаевича Семенова, то это и есть истинное признание... Вся жизнь Семенова - цепная реакция идей, дел, событий...» Такими словами начали мы телевизионную передачу, посвященную 90-летию ученого.

Академик Н. И. Вавилов

Наверное, главное событие этой жизни - создание в 1926 году химической физики, новой науки, принесшей ему мировую известность. В 1931 году он основал институт хим-физики. Вскоре появился журнал «Химическая физика» в Америке. И только через 30 лет после открытия разветвленных цепных реакций он будет увенчан Нобелевской премией. Выступая с нобелевской речью, в нарушение традиций, лауреат перечислил всех до единого участников работы-несколько десятков имен...

...На экране Семенов, он вспоминает двадцатые годы, свою первую лабораторию, первых сотрудников: «Какая была работа вначале? Ведь ничего тогда не было - вначале-то. Надо и печурку поставить, ее истопить, потому что в здании холодно. И водопровод наладить - воду из колонки таскали, если она работала, а то и снег растапливали. И хорошо еще, если канализация не замерзала... Сама научная работа была сложна. Но настроение было хорошее, понимаете,- вот такая забавная история...»

Начинал он в Ленинградском физтехе - «детском саду папы Иоффе». Отсюда, можно сказать, вышла вся советская физика, как из гоголевской «Шинели» вышла наша великая литература. А в девяносто работал над проектом нового научного центра в Нечерноземье.

Академик Виталий Гольданский: «Если говорить о русских ученых, которые работали на грани физики и химии, то имя его стоит третьим в ряду: Ломоносов, Менделеев, Семенов... Можно сказать, что современная научно-техническая революция началась с цепной реакции. Реакция деления ядер - это разветвленная цепная реакция, то есть прямое продолжение семеновских работ. Если говорить о квантовой электронике, то лавина стимулированного излучения - это тоже разветвленные цепи. Это вторая ветвь современной научно-технической революции. Он стоял у колыбели современной научно-технической революции...»

«Яблоко, сорванное с райского дерева, обрекло человека на вечные муки и радости познания». (Даниил Гранин)

6 августа 1945 года застало лейтенанта Будкера на Дальнем Востоке. Туда перебросили его воинскую часть. Сообщение о том, что произошло в Японии, не только ошеломило его. По-видимому, в тот день он твердо решил войти в «атомную проблему». И уже в 1946 году, сразу же после демобилизации, начал работать в знаменитой «двойке» (лаборатория № 2 - так тогда назывался Институт атомной энергии) - у Курчатова.

Мыслями к своему учителю Будкер возвращался очень часто: «Когда я вспоминаю годы решения атомной проблемы в СССР, мне кажется, это была не наука, а поэзия! Музыка! Эти годы ежедневной работы до двух часов ночи, без выходных, без отпусков вспоминаются мне как самые светлые, самые восторженные годы моей жизни. Никогда больше я не слышал столько музыки, не читал столько стихов. Мы творили симфонию радости, симфонию красоты. По красоте и изяществу каждая формула не уступала венецианской вазе... Живи Пушкин в наше время, он бы непременно стал физиком...»

Курчатов: «Нестерпима мысль, что может начаться атомная и водородная война». Академик А. П. Александров вспоминает реакцию Курчатова на испытания водородной бомбы: «Это чудовищно! Не дай бог, если это применят против людей. Нельзя такого допустить!»

Физики его поколения - поколения, создавшего ядерное и термоядерное оружие,- в долгу перед человечеством и просто обязаны создать необозримый океан энергии - не для разрушения,- для созидания. Это я слышала от Андрея Михайловича много раз.

Идея магнитного удержания плазмы, которая легла в основу последующих проектов, принадлежит А. Сахарову и И. Тамму. Под руководством Игоря Евгеньевича Тамма(из-вестна единица порядочности - «один тамм») Будкер выполнил свою первую научную работу - в студенческие годы. С Сахаровым сталкивался по работе, на семинарах и потом в академических собраниях и всегда восхищался им - как физиком и как человеком.

Когда была сформулирована идея управляемого термоядерного реактора, Курчатов назвал имена четырех-пяти теоретиков, которых надо непременно к этой работе привлечь. Среди них был и Будкер. С осени 1950 года все мысли поглощены новой проблемой. Он регулярно встречается с Курчатовым, потом долгими часами размышляет в тишине над листами исписанной или чистой бумаги.

«Мне было поручено обеспечить регулирование будущего термоядерного реактора, чтобы тот не очень «разогнался» и не вышел из-под контроля. Сейчас это поручение напоминает историю о том, как некто хотел изобрести вечный двигатель и взял патент на то, чтобы тот не разогнался до бесконечных скоростей ...» - шутил Будкер.

В летний солнечный день под яблоней писали статью о работах по термояду. Курчатов привлек Головина, своего первого заместителя, и Будкера. Будкер рассказал о гегелевском софисте.

Академик С. П. Королев

Тот ни за что не хотел войти в воду, пока не научится плавать. Курчатову очень понравилось. Шутку включили в статью, потом она прозвучала в знаменитом Курчатовском докладе в Харуэлле.

...А что если кликнуть клич: «Кто желает вернуться в пещеры и на деревья,- шаг вперед!..»

Солнечная астрофизическая обсерватория

Интересно, найдется хоть один охотник?

В 60-е годы кратчайший путь к сердцу лежал через... ум: наукой интересовались все, до отката маятника было еще далеко. Это сегодня науку проклинают, с ней связывают все беды - экономические, политические, экологические... Но пытаться остановить прогресс науки и техники (он начался с библейских пахарей и скотоводов, а то и много раньше)- все равно что звать человечество обратно в каменный век...

Ну а формула спасения от бед? Теоретически она известна: соединить науку с нравственностью, а политику с наукой: «Пусть будет добрым ум у вас, а сердце умным будет».

«Добрый ум, умное сердце» - вот и весь рецепт, бесконечно простой и бесконечно сложный...

...Весна 1988-го. Советско-американский телемост: проблема рака. На моем домашнем экране появляется Нэнси Рейган: рак» настиг и их семью. Я знала об этом из газет. Но здесь - так близко, кажется, глаза в глаза... И моего отца унес рак. Не обходит чаша сия ни президентов, ни рядовых граждан.

...40-е годы в исследовании рака называют порой «научного сухостоя»: проблема казалась неразрешимой. Нужен был новый, неожиданный подход. И тогда советский исследователь Лев Зильбер выдвигает дерзкую идею: рак - это болезнь генов. Причина этой болезни - вирус. Он внедряется в наследственный аппарат клетки и делает ее раковой.

Догадка мелькнет в 1943-м, и первым, кто услышит о ней, будет начальник тюрьмы, где Зильбер, арестованный второй раз, с переломанными на допросах ребрами, к тому времени томится уже четыре года...

Это было прозрение. Только ему никто не поверил - время не пришло. Над ним смеялись. С ним спорили. Или даже не считали нужным спорить...

И я хорошо помню тот знойный вечер 1964-го, когда мы вынесли острую полемику о природе рака в Академии медицинских наук с участием Зильбера в прямой эфир-на глаза миллионов телезрителей. Они оказались свидетелями спора, который затрагивал не только лучшие умы, но всех нас - наших детей, близких, все человечество в целом...

«Наблюдал ли кто-нибудь след вируса в раковой клетке?»- звучит сакраментальный вопрос, ответ на который, увы, знают и Зильбер, и его оппоненты...

Он мучительно ищет этот след: ему нужны подтверждения своей концепции.

Он искал след вируса, а нашел в опухолях особые белки, которых нет в здоровых клетках. Из этого следовало, что можно создать принципиально новые методы диагностики и лечения опухолей. Зильбер стал одним из тех, кто создал иммунологию рака, а с нею дал новую надежду...

Потом его ученик Гарри Абелев и биохимик из Астрахани Юрий Татаринов предложат простой и весьма надежный способ, позволяющий ставить диагноз рака печени и некоторых других опухолей. Этот метод применяют сегодня в Австралии, Азии, Америке, Африке, Европе.

...Зильбер торопился закончить главную свою книгу - о вирусогенетической теории рака. 10 ноября 1966 года поставил точку. На чистом листе написал: «Моей жене, Валерии Петровне, верному и преданному другу - в светлые и темные дни жизни - я посвящаю эту мою последнюю книгу».

Через пятнадцать минут его не стало. Он был в шаге от триумфа - не дожил самую малость... Через три месяца нашли доказательства справедливости его теории...

Жизнь Зильбера - непридуманная драма, в трех действиях, с прологом и эпилогом. По существу, это живая история советской микробиологии, вирусологии, онкологии 20-60-х годов.

...Удивительное дело, как много сейчас перед нами книг об острых, трагических страницах истории науки: гранинский «Зубр», «Новое назначение» А. Бека, «Белые одежды» В. Дудинцева, одна из линий «Жизни и судьбы» В. Гроссмана...

Академик И. В. Курчатов

Случайно ли? Думаю, нет. Чтобы глубоко понять явление, его надо увидеть, охватить в целом. Так видны земные беды поднявшемуся на орбиту космонавту.

Один из исследователей, размышляя о биосфере, сравнил ее с часами Гулливера. Помните свифтовских лилипутов? Они извлекли из кармана великана часы, старательно изучали их, видели отдельные детали - стрелки, цифры на циферблате. Но охватить взглядом весь огромный механизм не могли. Так и человек, стоящий на Земле, оказывается в положении карлика перед лицом гигантской биосферы.

Авиация и космонавтика, вознеся исследователей высоко над Землей, дали им совершенно новый обзор. Математическая модель тоже позволяет окинуть взором явление в целом, как бы сверху.

И у писателя зрение особое: он умеет видеть крупные явления целиком, даже если они еще не отодвинуты временем на достаточное расстояние. Вот почему первыми историками науки часто оказываются писатели. И я вполне согласна с Е. Евтушенко:

«...Слава богу есть литература лучшая история Руси».

Академик Л. Д. Ландау

В науке много возможных путей и заведомо не годится лишь тот, по которому прошли другие. В этом Будкер был убежден. Он предложил свой собственный подход к проблеме термояда, придумал «магнитные пробки» - открытые ловушки для удержания плазмы и стал родоначальником нового направления. Все, кто занимался этой проблемой, были взволнованы смелостью выдвинутых им идей. Позже, когда работы по термояду рассекретили, стало известно, что американский физик Роберт Пост тоже предложил аналогичную систему удержания плазмы - одновременно с Будкером. Впоследствии ее стали называть ловушкой Будкера - Поста.

...На одном из семинаров встал молодой человек и сказал: «Расчеты показывают: открытые ловушки раскаленную плазму удержать не смогут».

«Доброжелатели» замерли: зная бурный темперамент и несдержанность Будкера, они предвкушали интересный спектакль.

Будкер же спокойно поблагодарил за глубокое и аргументированное выступление, которое о многом заставит задуматься. Порадовался, что появилась такая талантливая, яркая молодежь: ничего не принимает на веру.

Вскоре двадцатипятилетний Роальд Сагдеев (тот самый критик идеи) стал ведущим теоретиком нового будкеровского института. А годы спустя - руководителем советской космической программы.

Мне очень нравится рассказ Айзека Азимова «Профессия». Там, если помните, знания ученикам передавали в готовом виде: лентами, блоками. Только один оказался «придурком»: готовые истины он не воспринимал. Это и был настоящий самородок, высокий интеллект.

Еще один мальчик, но уже не выдуманный, а настоящий спросил учителя физики: если бежать рядом со световой волной со скоростью света, неужели увидим, что волна стоит?

Поскольку мальчик удивился тому, мимо чего равнодушно скользили11 мысленным взором другие, он должен быть необыкновенным ребенком. Так и есть: этот вопрос школьному учителю задал Эйнштейн...

Можно ли найти нечто общее между теми, кто работает в науке эффективно? Понимаю, конечно, что каждый истинный исследователь ни на кого не похож: это «штучная, единичная продукция»... И все же...

Попробую создать доморощенную «типологию».

Независимость мысли. Это прежде всего.

Пример?

В институте физики твердого тела Академии Наук СССР

На политзанятиях зимой 40-го студент последнего курса физфака Московского университета заявляет: мир с фашистской Германией-дело конъюнктурное и временное (официальная версия: вечный и нерушимый!).

Покрывшийся красными пятнами преподаватель выскакивает из аудитории, бубня о вылазке классового врага...

Студента не арестовали и даже не выгнали. Чудом. Но стипендии лишили - преподаватель настоял. Студент разгружал баржи - надо было кормить жену с грудным ребенком...

Прямо с последнего экзамена 23 июня пошел записываться добровольцем на войну (у него была бронь от завода, куда его распределили на работу). Надев форму, явился на Моховую - бить преподавателя. Но не нашел (тот, говорят, прятался в женском туалете).

Войну этот студент закончил на Дальнем Востоке, а о том, что было с ним дальше, я уже рассказала...

15 апреля 1986 года, в день 90-летнего юбилея Семенова, передача транслировалась по первому каналу Центрального телевидения (она оказалась последней при жизни ученого). И вскоре я поехала в Киев. Хотела поговорить с Сергеем Михайловичем Гершензоном, старейшим нашим биологом.

Академик П. Л. Капица

Я слышала, что он первым - еще до американцев сказал о возможности передачи генетической информации не так, как предписывает «центральная догма» молекулярной биологии. Сказал, но услышан не был.

В Киев я приехала 26 апреля 1986 года. В первый день Чернобыля. И тогда мысли о науке и разговоры о ней приняли совсем иной оборот.

«Мы потом разберемся, кто виноват, 
где познанья отравленный плод...» 
(Андрей Вознесенский)

...Человека уже не было. Но тень его впечаталась в камень. Навеки.

Этот кадр из фильма об атомной бомбардировке Хиросимы, увиденный в 1953-м, впечатался в сознание Елены Бурлаковой. Навсегда. И тогда студентка второго курса химфака Московского университета поставила перед собой вечный вопрос: «Что могу сделать лично Я?»

Она идет на кафедру биофизики, к профессору Б. Тарусову. Тот работает над механизмами лучевых воздействий на живое.

Радиация, подобно пушке, расстреливает живые молекулы. Их осколки - так называемые свободные радикалы-как выпущенные на белый свет во время народных бедствий и катастроф темные силы. Стремительные и агрессивные, они теперь уже сами рушат, крушат, жестоко калечат биологические структуры. Возникает цепная реакция-лавина свободных радикалов. Агрессия порождает агрессию. Лучевую болезнь, стремительное старение, раковые опухоли, врожденные уродства.

В 1956-м у нас впервые решатся применить уже известные вещества для усмирения свободных радикалов. Прочно соединяясь с ними, они как бы связывают их по рукам и ногам, выводя из дальнейшей игры. Точь-в-точь как борцы на ковре.

Руководил работой учитель Бурлаковой академик Николай Эммануэль (ближайший сотрудник Семенова). 27 лет спустя, в 1983-м, они получат Государственную премию СССР. Но учитель будет радоваться запоздалому признанию недолго: уже через год его не станет.

За несколько лет до этого уйдет из жизни профессор Тарусов, так и не дождавшись признания, прослывший фантазером. Это они предложили свое, совершенно новое объяснение лучевых поражений - как цепную реакцию свободных радикалов.

А нельзя ли остановить лавину свободных радикалов уже после того, как организм облучен? Именно после, это очень важно,- ведь атомная атака или авария на АЭС почти всегда неожиданны» Над этим они и работают. Но до конца еще далеко.

А последние дни апреля и начало мая в Киеве в тот год выдались волшебными.

Сады, парки, скверы будто соревновались в свежести и роскошестве зелени. На улицах людно, много детей.

Потом узнаю: с начала 50-х в мире произошло 22 аварии на АЭС. Крупные примерно раз в пять лет. Чернобыль стал, к несчастью, абсолютным чемпионом по размерам бедствия...

Почему же у нас до Чернобыля не было и сейчас нет ни одного (!) академического института радиобиологии? Ведь ученые не раз ставили этот вопрос!

И, может быть, не было бы такой растерянности, неуверенности перед лицом беды...

...Первым из-за рубежа приехал помочь пострадавшим от Чернобыля известный американский специалист по пересадке костного мозга Роберт Гейл. Потом он приезжал еще и еще, этот, конечно же чрезвычайно занятой, человек. И, в частности, провел много часов с Александром Фриденштейном, который изучает проблему кроветворного микроокружения.

Сегодня, когда на Земле скопилось столько ядерного оружия и действуют сотни атомных электростанций, фундаментальные вопросы кроветворения переместились в сферу чисто практических интересов. Всего человечества. И поэтому мне хочется рассказать об этом подробнее.

Процессы кроветворения и иммунитета можно подтолкнуть извне. Для этого надо «построить дом», где кроветворным клеткам было бы уютно, комфортно, хорошо. В каком месте поставить его-не столь важно. Можно даже в самом, казалось бы, неподходящем... Дом кроветворных клеток - это костная ткань. В лаборатории Фриденштейна занялись тем, что из костного мозга выделили клетки-строители, вывели в пробирке их чистые линии. Так удобнее наблюдать, как они работают. Для этого их подсаживают, скажем, под кожу животному, или под капсулу почки, или под роговицу. Здесь, естественно, никакой кости по штату быть не положено. Но пересаженные клетки быстро строят там новую костную ткань. Клетки - строители, обосновавшись на новом месте, создают необходимую среду - то, что исследователи называют «микроокружением».

О «микроокружении» я слышала уже давно. От Елены Лурия, жены и ближайшей сотрудницы Фриденштейна (в его лаборатории этой проблемой занимаются около 20 лет).

Академик А. Ф. Иоффе

...Петербург, начало века. В аудитории Военно-медицинской академии появляется человек в генеральском мундире: упругая походка, прямые плечи, гордо поднятая голова (Елена рассказывает так, будто видела это своими глазами!). Неуловимым жестом фокусника достает золотые часы-луковицу и в дверях бросает их перед собой. В тот миг, когда он оказывается у доски, часы, совершив головокружительный пируэт на ребре, останавливаются как вкопанные - в миллиметре от края стола.

Профессор Александр Александрович Максимов, блестящий генерал, непревзойденный наездник, был виртуозным, талантливым экспериментатором, великим тружеником и одним из создателей современной гематологии. Идея микроокружения для кроветворных клеток - это тоже идея Максимова.

В 1922 году он оказался в Чикаго, получил кафедру и создал школу американских гематологов.

Так рассказывала Елена. С ней меня познакомил и подружил ее отец - Александр Романович Лурия. Американские коллеги называют его «Бетховеном психологии» (а его близкого друга и учителя-Льва Выготского- «Моцартом психологии»). Лурия был не только создателем нейропсихологии-новой науки, родившейся в нашей стране, но был литературно одарен, легко и образно писал.

В институте микрохирургии глаза академика С. Н. Федорова

В институте микрохирургии глаза академика С. Н. Федорова

И я даже не знаю, почему он доверил мне, лишь вступившей тогда в журналистику, первый публицистический рассказ о своих работах. Он изучал мозговые ансамбли, от которых зависят чтение, письмо, счет, речь: это мощно звучащий сыгранный оркестр, где каждую партию ведет свой инструмент. И когда какой-то из них вдруг замолкает, нарушается звучание всей симфонии.

К сожалению, путь познания систем мозга, обеспечивающих высшие психические функции, всегда пролегал через их утрату, через несчастье, трагедию: ранения, опухоли, травмы...

...Помню, я еле успевала за его высокой, легкой, всегда устремленной вперед фигурой. Мы чуть ли не бежали по бесконечно длинному коридору Института нейрохирургии. Лурия внезапно остановился, открыл дверь палаты, и мы вошли.

С подушек стремительно приподнялся изможденный человек - я навсегда запомнила горящие глаза над бледными впалыми щеками. И детскую виноватую улыбку.

Это был Ландау...

...Что же это за яблоки такие магические? А может быть, так: яблоки-это открытия?

В детстве человек открывает для себя Мир (сорвав яблоко с древа познания, Адам и Ева узнают жизнь в новом измерении).

В юности - Любовь (яблоко Париса).

Возмужав - Ответственность (всю тяжесть ее познал Геракл, державший на плечах небосвод).

В собственных детях-тайну Детства (яблоко Вильгельма Телля).

И, наконец, открытие Истины. Если, конечно, повезет, как повезло Ньютону с яблоком Ньютона...

Кинув эти всемирно известные плоды в одну корзину, поразмыслим вот над чем.

Открытия делают все. Но свое открытие каждый должен сделать сам. В историях яблок - мудрость веков и пища воображению. Но хочешь узнать вкус плода-сорви и съешь яблоко. Свое.

Будкер придумал стабилизированный релятивистский электронный пучок - ярко светящееся кольцо тоньше человеческого волоса, повисшее в пространстве, «Магнитную бутылку» для удержания плазмы, сказал, как получить первые на Земле атомы «антивещества» (его нет на нашей планете). Но, наверное, самое важное его изобретение - Круглый стол - инструмент, с помощью которого удалось из самых обыкновенных людей сделать один из самых необыкновенных творческих коллективов.

Академики Н. М. Амосов и С. Н. Федоров

«Рыцари Круглого стола» собираются каждый день ровно в полдень. Еще не так давно это были сплошь молодые люди (средний возраст сотрудников не превышал тридцати, нынешний директор института Александр Скринский стал академиком в тридцать четыре), веселые, доброжелательные, с чувством внутренней свободы и собственного достоинства. Но не в форме, не в ритуале суть. Творческим научным коллективом должны руководить ученые! Их мнение - решающее. Обсуждение за Круглым столом деловое, но не формальное - за чашкой кофе: новый научный проект, прием на работу, строительство жилья, ситуация в мире... Взрывы хохота то и дело сопровождают остроты, анекдоты, каламбуры и байки... Дискуссии шли бурно, иногда много дней подряд не могли прийти к общему мнению. Упорно, терпеливо учились думать самостоятельно, чтобы стать единомышленниками... И - ни дня без проповеди доброжелательности, терпимости, любви...

Академик, лауреат Нобелевской премии Н. Н. Семенов

В кабинет директора входили без доклада, в любой момент, здесь всегда было людно, шумно, шло постоянное обсуждение. Будкер рисовал на листочке и объяснял: «Если административный аппарат повернут лицом к директору, то сами понимаете, каким местом он оказывается повернутым к ученому - главному действующему лицу науки.

А у нас весь административный аппарат, в том числе и директор, повернут лицом к научному сотруднику...» Категорически протестовал против разбухания штата чиновников в институте: они замыкаются сами на себе, создают видимость деятельности, а это страшный, опасный тормоз. Наука и бюрократизм несовместимы! И возник «проект» - всех бюрократов отстранить от дел и переселить на Черноморское побережье-с сохранением полного государственного обеспечения. Утверждал: выиграют и наука, и экономика, причем - неслыханно!

Когда Карл Штраух, известный физик из Гарварда, впервые прибыл в Новосибирск, в гостиницу за ним заехал молодой человек. В институте за большим круглым столом их уже ожидал директор. Как только он сообщил, что хотел бы изложить свой личный взгляд на ряд физических проблем, молодой человек незамедлительно поднялся: «Поскольку я слышал это много раз, ухожу и вернусь через час». И ушел при полном одобрении директора.

«Где, в какой лаборатории США могло произойти такое? А в СССР? - изумился Штраух.- Это доказательство того фантастического духа, который создан в этом институте».

Американцы привыкли гордиться своей демократией. И однажды у нас дома кто-то из американских гостей (не помню, кто именно) сказал: «Наша страна-самая демократичная в мире. Почему же самая демократичная в мире научная лаборатория оказалась в Сибири?»

Будкер создал и осуществил одну из четырех эффективных моделей творческого научного коллектива. Три другие принадлежат Бору, Капице, Курчатову.

Так утверждает известный физик-теоретик Яков Смородинский. Недавно обсуждали с ним - почему появилось первое «почему?». И как доступно рассказать о возникновении науки?

«Наука-дитя демократии,- чеканит Смородинский.- Как только древние греки получили возможность обсуждать законы правления, стали обсуждать и законы природы».

Когда над А. Д. Сахаровым сгустились тучи, его не раз звали в Новосибирск: работать в институте, преподавать в университете...

Космический век начался чуть позже ядерного. Ядерный стартовал атомной бомбой. С первого спутника начали космос обживать. Пионерами стали мы. Всего 31 год спустя, меньше половины жизни одного поколения. Но разве удивишь сегодня хоть кого-нибудь сообщением, что вокруг земного шара можно голосом сказал: «Сделайте, что хотите,- этого не увидеть нельзя!»...

Послеоперационная реабилитация в барокамере

Космос - великий учитель. Никто, кроме него, не может преподать длительную невесомость. Или сверхвысокий вакуум. Но главное, мне кажется,- новое сознание, связанное с космосом. Экономическое мышление, к приобернуться за полтора часа? (Столько же потратила я, чтобы добраться городским транспортом от Института космических исследований до издательства, публикующего эти строки,- с одного конца Москвы на другой).

...Высадку американцев на Луну мы смотрели ночью. В аппаратной Центрального телевидения было непривычно тесно и тихо. Рядом со мной стоял астрофизик Владимир Курт. Он позвонил днем и прерывающимся

меру. Затраты на космические эксперименты сопоставимы с бюджетами развитых стран. Вот почему грандиозные наши проекты - «Вега» и «Фобос» - многоцелевые. Станциям «Фобос», стартовавшим в июле этого года, поручено несколько ответственнейших миссий: изучение Солнца, межпланетного пространства, Марса и его спутника...

...Обсуждается советско-американская экспедиция на Марс. Дух захватывает при одной мысли о таком!

Но все-таки самое волнующее для меня - другое. Замена лишь одной команды компьютеру способна полностью дезорганизовать работу конвейера крупного завода. Утрата единственной запятой в программе может заставить отложить запуск космического корабля. О Чернобыле и говорить не надо, слишком свежо и болит...

Сложная техника предъявляет свой счет человеку: ответственность, честность, порядочность перестали быть просто достоинствами,- они стали непременными профессиональными качествами!

Но как бы высока ни была нравственность, человек не гарантирован от ошибок, сбоев - он может устать, расстроиться от ссоры с женой, провести бессонную ночь... И тогда помочь ему должна... техника - такие устройства, которые гарантированно «защищают от идиота». Между прочим, это один из важных уроков Чернобыля...

...В один прекрасный летний день в Новосибирске под мостом, перекинутым над Обью, пролетел реактивный самолет. И взмыл в облака... Ошибись пилот буквально на сантиметры,- рухнул бы крупный мост, соединяющий правый и левый берег реки, погибли бы сотни машин, которые бесконечной чередой тянутся по мосту в два ряда, рассыпались бы здания (дело происходило в центральной, густо застроенной части города), погибли бы речные суда и люди, много людей...

Однако ничего этого не произошло. Взбудораженная реактивной струей, речная волна нервно облизала берег и смыла одежду нескольких купающихся. В тот жаркий солнечный день городские пляжи были буквально усеяны людьми, как маковыми зернами начинка пирога...

Этот воздушный «цирковой номер» был столь же виртуозен, сколь и смертельно опасен. Пилот, оказалось, долго - не один год - готовился к нему, прикидывал, рассчитывал, примерялся. Он часами простаивал на мосту, тренируя глазомер, замечая детали; все свободные часы проводил под мостом - на пляже. Читал, изучал, задавал себе вопрос: смогу ли? Пока сам на него и не ответил: он смог повторить знаменитый чкаловский трюк.

Но нет ему славы: он обладал талантом, но не обладал чувством ответственности перед людьми...

Так и в науке: можно ли доверять «штурвал» лихачам?..

Роальд Сагдеев, председатель Комитета советских ученых в защиту мира против ядерной угрозы: «Мы много дискутируем сейчас по поводу милитаризации и демилитаризации космического пространства,- это чрезвычайно злободневно. И вот интересно - Андрей Михайлович Будкер - с его фантазией и устремленностью вперед - еще в 60-е годы обращал внимание на то, что такой вопрос может оказаться очень актуальным и очень неприятным.

В частности, я помню такие его соображения: даже Луна в нечистоплотных руках может стать чуть ли не военной базой.

Он высказывал озабоченность, что и достижения физики ускорителей (он внес в нее огромный вклад!) могут быть использованы в военных целях в космосе. Речь шла, в частности, о пучковом оружии. Вокруг этого у нас была масса разговоров, дискуссий...»

...Почему все-таки возвращаемся мы к знаменитым легендам о яблоках?..

«По крайней мере три яблока из пяти могут быть объединены одной мыслью. Это яблоко раздора, яблоко Ньютона и яблоко познания добра и зла. Это может быть Земля, которая для нас и яблоко познания добра и зла, и яблоко раздора, и, наконец, яблоко всемирного тяготения, потому что никуда нам от нашей Земли не уйти...- отвечает на мой вопрос писатель Феликс Кривин.- Всемирное тяготение к добру заходит порой так далеко, что становится тяготением к злу, поскольку яблоко, как и Земля, круглое. И вот это тяготение к добру и злу превращает наше общее яблоко в яблоко раздора. Тяготение к добру, оборачивающееся злом,- это из биографии современной науки».

Ученые (они-то хорошо знают, что такое ядерное и ракетно-ядерное оружие) первыми поняли, что без нового мышления нельзя.

Мы говорим об этом со Станиславом Родионовым. Он проверял идею «магнитных пробок» и стал автором классических экспериментов, вошедших во все учебники по физике плазмы. Сегодня Родионов известен и как активный член Международного комитета ученых за мир, за выживание планеты: «Если политикам и генералам не подсказать своевременно, что делать, они могут «наломать дров». Пример - вся наша недавняя военная политика, основанная на известном принципе: делать то же, что американцы, пусть хуже, но больше. Это - прямой путь в ловушку, в которую мы нередко и попадали... Критическим стал вопрос о «звездных войнах». Сразу же после выступления Рейгана, в марте 1973 года, советские ученые организовали комитет для авторитетных экспертных оценок сложных политических ситуаций, связанных с техникой высокого уровня. Комитет и предложил «асимметричный ответ» на программу «звездных войн». В середине восьмидесятых это стало нашей официальной политикой».

Человек всегда стремился заглянуть в будущее. Не потому ли, что способность предвидеть, мысленно опережать события «встроена» в наш генетический механизм - это исконная черта разума?.. Древние греки совершали паломничества к храмам, в шелесте листвы священного дуба и лавра ловили голос прорицателя. В наши дни храмы (науки) строят по типовым проектам. А общение с электронным оракулом входит в служебные обязанности сотен людей и буднично называется прогнозированием.

Предвидение, прогноз кажутся мне главным предназначением и высшей обязанностью науки перед людьми. Особенно в наши дни.

Наша боль - Чернобыль

Наша боль - Чернобыль

Уже проиграны с помощью компьютера- в США и у нас - «сценарии» будущих событий. (Они, естественно, берут начало в сегодняшних заблуждениях, надеждах, опасениях). Опустевшая Земля, погруженная в мрак и холод,- вот развязка трагедии, даже если будут пущены в ход всего лишь сотые доли ядерных накоплений...

«Фильм готов, осталось только его снять» - любимый афоризм одного из великих режиссеров современности. Не дай бог, если кто-то решится реализовать сценарий под названием «Ядерная зима»...

Но только ли ядерная опасность угрожает планете? Разве уже не истончился озоновый слой над некоторыми районами Земли, а вредные выбросы в атмосферу над рядом городов не превышают в десятки раз допустимые нормы? И не мы ли свидетели неисчислимых природных и климатических бедствий? Не дать Земле погибнуть в результате повседневной деятельности человека - похоже, неизмеримо более сложно, чем ликвидировать ядерную угрозу. Она лишь часть опасности, которая требует действовать сообща, всем вместе, независимо от классовых, социальных различий. Наука это осознала. Вот почему единственная наша надежда - объединение науки и политики...

«Первые американцы были сибиряками!»- так прокомментировали оперативные американские газетчики итоги первой советско-американской археологической экспедиции. В начале семидесятых она работала на Байкале и Алеутских островах.

Когда советский отряд вернулся из Америки, я взяла интервью у его руководителя академика Алексея Павловича Окладникова, крупнейшего сибирского историка и археолога.

По крайней мере дважды, утверждают геологи, существовала так называемая Берин-гийская суша, соединявшая Азию с Аляской. Не исключено, что 30-35 (а может быть, и все 100) тысяч лет назад, преследуя мамонтов и шерстистых носорогов, по этому мосту прошли и первооткрыватели Америки. Ведь коренное ее население - индейцы, эскимосы, алеуты - по антропологическому типу близко древнейшим обитателям Сибири.

Подтвердят ли такой взгляд на колумбов Нового света археологи?

«Я помню, какой восторг охватил нас,- вспоминал Окладников,- когда на алеутском острове Анангула, что значит «Кит, плывущий на север», мы обнаружили целых 27 уш-ковских наконечников. (Это особый - метательный тип оружия. Впервые его нашли на Камчатке, около Ушковского озера, отсюда и название.) Итак - весьма убедительное - материальное - подтверждение родства двух континентов! А потом представитель Алеутских островов два часа кряду отстаивал в конгрессе права коренного населения, опираясь на данные ученых...»

Об этом я рассказала в очерке «Вид с Бе-рингийского моста» («Известия»). Он заканчивался мыслью о необходимости наводить разные мосты между континентами. Но тогда это казалось почти несбыточной мечтой.

... В 1965 году были проведены первые эксперименты на установках со встречными пучками - в Новосибирске и Стэнфорде. У нас с задачей справился совсем «зеленый» коллектив, для этого перебрались в Сибирь, подальше от столичного начальства и авторитетов; американцам же не пришлось переезжать из Калифорнии на Аляску...

В 1967 году сибирские физики первыми в мире начали изучать взаимодействие вещества и «антивещества» на ускорителях со встречными пучками. Столкнуть встречные пучки - это все равно что Вильгельм Телль выпускает стрелу с Земли, а Робин Гудсо спутника Сириуса. И стрелы встречаются - острием в острие...

Не потому ли часто проигрываем, что участвуем в гонке за лидером?

... Когда громко звучали призывы «догнать и перегнать Америку...», новосибирцы выдвинули свой собственный лозунг: перегонять, не догоняя! Конкуренция оригинальных идей - единственный вид соревнования, который там признавали. Только новый подход может дать шанс на победу. Ведь на Западе - значительно большие возможности для успешной экспериментальной работы, уровень же нашей техники - низок...

Лауреат Нобелевской премии, директор Стэнфордской лаборатории Бертон Рихтер писал:

Лазер в современной медицине - вещь необходимая

«Развитие метода встречных пучков в физике высоких энергий обязано пионерским работам трех групп физиков - содружеству исследователей Принстона и Стэнфорда в США, Будкеру и его коллегам в Новосибирске и итальянской группе во Фраскати. Об успехе метода можно судить по такому факту, что все новые ускорители на сверхвысокие энергии, которые создаются сегодня,- это установки со встречными пучками». На них получают львиную долю новых сведений о свойствах материи.

Академгородок посетили американские физики, никогда до этого с Будкером не встречавшиеся. Он с радостью показывал им свой дом в лесу, хвастался огородом, за которым ухаживал. Вскоре появилась я, и Андрей Михайлович, представляя меня гостям, упомянул, что до недавнего времени я работала в Москве, была комментатором Центрального телевидения. О том, что произошло потом, он рассказывал так: «Понимаете, они мгновенно потеряли ко мне всяческий интерес, и даже повернулись спиной. Ведь в их представлении комментатор телевидения-это человек, который «делает» президентов!» И очень при этом веселился...

Академик А. М. Будкер

«Ревновал» недолго. Уже за столом рассказал американцам историю о том, как однажды в «Эстафете новостей», еженедельной информационной программе, популярной в 60-е годы, Брежнев (долгий-долгий портретный план во весь экран!) вдруг заливисто запел голосом звезды болгарской эстрады... И добавил... «Случись эта техническая накладка с фонограммой не в 1968-м, а в сталинские времена, я был бы непременно расстрелян- как будущий муж ведущей программы (это была я! - А. М. 77.), хотя в те времена еще не был с ней знаком...»

Самый старший, если считать по годам, в команде молодых новосибирских ядерщиков, Будкер был, по общему признанию, моложе всех.

Сейчас ему было бы за 70, и я часто думаю -как повернулась бы его жизнь, если бы ему предложили уйти с поста директора - по возрасту...

Уходят старики. Считается, что с должностей - не из науки. А получается - из жизни. И нередко. А ведь это и те, кто работал с Капицей, Ландау, Курчатовым, Королевым, Семеновым. В них еще жив истинно академический дух: преданность науке, а не словам о ее непрерывном развитии, ненависть к административно-бюрократическому засилью, порядочность. Кодекс их чести непременно предписывает быть гражданином...

... Кому могло прийти в голову поручить Институту ядерной физики-людям, которые рассматривают в ускорители - гигантские микроскопы современной науки мельчайшие пылинки мироздания, заниматься защитой хлеба от вредителей? Искать новые способы бомбардировки раковых клеток? Работать над проблемой обеззараживания сточных вод? Никто не поручал. Они взялись за это сами.

... У меня перед глазами Александр Леонидович Яншин, геолог с мировым именем. Ему бы в свои 77 наслаждаться покоем, беззаботно путешествовать, читать Гумилева, которого боготворит (у него, по-моему, лучшая коллекция изданий поэта)... Так нет же!

Кружит и кружит самолет над Аралом. Под крылом - абсурд (иначе не скажешь!): снег среди лета, корабли на песке... Море просит помощи, просит напоить его: берег отошел на десятки километров, зеркало воды рухнуло на 12 метров вниз, оставив соляной «снег» и сухопутные корабли...

Яншин (о, это человек с атомным двигателем внутри!) «горит» Аралом и убежден: море спасти можно! Если преодолеть местничество, рутину, равнодушие. Но ведь было уже - преодолели общими усилиями - не дали повернуть северные реки на юг! Академик Яншин возглавил тогда общественную (работали безвозмездно, не за деньги,- ради идеи!) экспертную комиссию из авторитетных ученых, написал обстоятельное, аргументированное письмо в Политбюро ЦК КПСС. И - победили! Хотя против них были очень сильные люди и ведомства!

Итак, продолжу «типологию» ученого.

Компьютерная диагностика

Умение связать несвязуемое - вещи далекие, а может быть, и чуждые по природе... Это важно.

... Представьте себе человека из России, который в начале 60-х приезжает в Польшу и восхищенно наблюдает, как подростки танцуют твист...

... Что за этим следует? Ни за что не догадаться!

Вернувшись домой, он агитирует всех: нужно немедленно ехать в отдаленные села, на железнодорожные полустанки, лететь за Полярный круг - искать детей, способных к наукам!

Так появилась в новосибирском академгородке физматшкола...

Дальше. Чувство юмора. Непременно!

«Известно, как шутили Капица, Бор, Курчатов. Но никто не знает, как шутят плохие руководители». Афоризм Якова Смородинского.

Будкер встречает на лестнице Сагдеева: «Вы зачем нашу Русь 300 лет угнетали?!» (Роальд Зиннурович - татарин).

Сагдеев в карман за словом не лезет: «А вы зачем нашего Христа распяли?»

В каждой шутке есть доля шутки. И большая доля истины: и Русь, и вера в нее у них - у татарина и у еврея - одна...

... В шестидесятые годы в Москву приехали французы. В Академии наук им посоветовали:- Поезжайте в Новосибирск, посмотрите...

- Это к Будкеру? Ни за что! Мы его ненавидим! (И даже затряслись от негодования).

- Разве вы знакомы?

- Нет, и не желаем. Достаточно, что с ним знаком де Голль... Приходим к президенту просить ассигнования на исследования, а он в ответ: «Я недавно был в Сибири, там Будкер на науку деньги зарабатывает сам». Так и не дал...

Да, первые эксперименты по самоокупаемости фундаментальных исследований начались в 60-х годах в новосибирском институте.

В отличие от других ядерщиков, новосибирцы свои ускорители элементарных частиц делают сами.

На пути к установке для исследования вещества и антивещества неизбежно проходят через промежуточные варианты машин. И вот в начале шестидесятых (институт тогда круто шел в гору в фундаментальных исследованиях) директор предложил: давайте продавать эти промежуточные установки промышленности и сельскому хозяйству, а заработанные деньги вкладывать в развитие науки. Это выгодно всем!

И добился: институту такой эксперимент разрешили.

Производство промышленных ускорителей требовало хождения по инстанциям. И однажды директор оказался в кабинете Косыгина. Глава правительства, человек чрезвычайно занятой, разговаривал предельно лаконично:

- Сколько денег нужно? Назвал.

- Это много. Дам половину.

- Но тогда мы не сможем выполнить наши обязательства, данные отраслям...

- Каким отраслям, какие ускорители? - искренне изумился премьер-министр (по-видимому, и он был убежден, что все разговоры о пользе для народного хозяйства - чистейшая туфта, способ выбить деньги на науку).

- Один, например, в Одесском портовом элеваторе защищает зерно от вредителей...

Косыгин просит соединить его с Одессой. Вероятно, на том конце провода дают высокий отзыв о сибирской машине. И тогда - еще большее недоумение в адрес академика-просителя...

А тот предложил такую экономическую структуру эксперимента, при которой науке

выгодно работать для народного хозяйства: в первые же годы за счет заработанных денег построили новые лабораторные помещения, два многоквартирных дома, и премии для всех сотрудников стали ощутимо выше. И что греха таить - это вызывало зависть и даже неприязнь некоторых соседей-директоров. Они старались «запретить», по крайней мере, резко ограничить инициативу и размах ядерщиков.

Когда стало совсем трудно и не было больше сил бороться с начальством, начал обдумывать организацию комплексного научного центра - на новом месте. Но рвался не просто уйти от груза догм и предрассудков. Хотел вложить и большой человеческий смысл в новое дело: наука, производство, необычно организованный университет могли вдохнуть содержательную жизнь, способствовать возрождению края, вернуть молодежь, интерес к земле, помочь разумно хозяйничать...

Выбрал центр России, бедное Нечерноземье - Смоленск. Прибежал к писателю Залыгину, с которым дружил: «Сергей Павлович, вам надо ехать в Смоленск, уговорить руководителей- писательское слово - самое веское!» (Залыгин-один из тех, кто не дал повернуть северные реки, нынешний главный редактор «Нового мира»). И стал закручивать это дело - советовался с лучшими экономистами и социологами, в Госплане, Совмине... Сохранился развернутый план, вернее, программа создания нового - Смоленского - центра кристаллизации народного опыта, разума, исторической памяти, культуры - вокруг серьезного дела: современной науки, промышленности, земледелия...

Как-то в разговоре с Тенгизом Евгеньевичем Абуладзе, автором «Покаяния», спросила: что для него означает перестройка? «Возвращение к здравому смыслу» - таков был ответ.

Все, что делал и сделал Будкер, полно здравого смысла.

Академик А. Д. Сахаров

Человек из толщи народа, он опирался на многовековой опыт: в хорошей семьей все решается сообща и нет друг от друга тайн, жить надо по совести, а хозяйничать разумно с выгодой для себя и пользой для других... Что же это, как не гласность, демократия, новое экономическое мышление - все то, что сегодня мы называем перестройкой? Новосибирские ядерщики осуществили ее за 20 лет до того, как об этом заговорили.

Напрасно думать, что люди умнеют с такого-то Дня, События или Постановления...

В «Детском саду папы Иоффе» - так прозвали ленинградский физтех - в 20-е годы работали: П. Капица, Н. Семенов, Л. Ландау, Я. Френкель, И. Курчатов, А. Александров, Ю. Харитон, А. Алиханов, Я. Зельдович... Более половины советской физики, самые светлые умы. И это лишь часть имен.

К прославленному Кустодиеву явились два безвестных молодых человека (на мольберте в это время стоял портрет Шаляпина):

«Что вы все пишите знаменитостей? Напишите наши портреты. Мы тоже станем знамениты». Кустодиев рассмеялся и согласился - написал сразу двоих на одной картине - Николая Семенова и Петра Капицу.

Если бы пришлось раздать легендарные яблоки, Абраму Федоровичу Иоффе, без сомнения, следовало бы вручить яблоко родительской любви: в отличие от библейского бога, он своими детям ничего не запрещал, не мешал,- только помогал. Помогал выстоять, идти на риск. Иногда стрела настигала его детей - не всех удалось уберечь от ареста, гибели...

Люди непохожи, каждый - незаменим. Талант не надо создавать. Его надо заметить и дать свободно развиваться.

«Буран» возвращается на космодром

В Курчатове он угадал гениального организатора науки. Это он рекомендовал молодого физика как руководителя атомной проблемы. Для многих это было не очевидно...

Советская атомная физика и зародилась в ленинградском физтехе. Так или иначе на ней сойдутся интересы - научные и человеческие многих великих физиков.

Семенов, автор теории цепных реакций, дал атомной проблеме двух лучших своих учеников - Ю. Б. Харитона и Я. Б. Зельдовича.

Ландау - в числе других выдающихся физиков- «считал» водородную бомбу.

Сохранил Ландау, спас ему жизнь Капица. Весной 1938-го молодого физика арестовали. Рискуя всем на свете, Петр Леонидович писал

Сталину, Молотову. А в письме к Берии просил освободить Ландау под его «личное поручительство». Ровно через год после заключения под стражу - день в день - 28 апреля 1939 года Ландау освободили.

В ядерных работах Капица участвовал в самом начале. Но очень скоро, не выдержав грубого диктата Берии, куратора атомного проекта, категорически отказался работать под началом «дирижера, не разбирающего партитуру». Эта оценка стала известна, и Берия не простил: Капицу отторгли от его детища - института. Но убить все-таки не решились слишком крупная была фигура...

Однажды Капице подарили... яблоко Ньютона. И выдали соответствующее свидетельство. Было это в 1969 году, в Канаде.

Там, оказывается, растет яблоня - прямой потомок знаменитого дерева, с которого, по преданию, упал плод на голову гения.

Петр Леонидович передал подарок нашим ботаникам - чтобы из семечка вырастили яблоню.

Удалось ли?..

А Курчатов заслонил, спас от Берии Будкера. «Это особо опасный преступник. Но пусть пока живет. Голову снять мы ему успеем». Эти слова Берии стали известны позже. А тогда, в начале 50-х, Будкера «всего лишь» лишили доступа к важнейшим работам, которые делались по его идеям, им непосредственно...

...Берию расстреляли, в его заветном сейфе нашли особо важные дела, которые он держал под личным контролем. Было среди них и досье на Будкера.

Андрей Михайлович часто говорил: «Я держался на одном волоске бороды Курчатова».

...Незадолго до смерти А. Ф. Иоффе перестал быть директором ленинградского физтеха. Оповестили об этом своеобразно: заколотив дверь из его квартиры, ведущую в физ-теховский кабинет...

«И жизнь пройдет, пока раскусишь, Как горек он, запретный плод». (Ф. Кривин)

...По телевидению передали видеосюжет: во Франции изобрели машину для сбора урожая яблок. Робот запрограммирован на цвет - срезает только спелые плоды.

Неужели больше ни одно яблоко не упадет на голову нового Ньютона?