Гарлем - негритянское гетто

По высокой, черной от копоти металлической эстакаде, поднятой словно на ходулях, мчится пассажирский поезд. Четвертые этажи домов почти вплотную примыкают к эстакаде. Незавидна жизнь у обитателей этих угрюмых многоэтажных зданий. Через каждые 5-10 минут мимо проносится очередной поезд, раздается громкий лязг и скрежет железа. Тогда расположенные рядом дома начинают дрожать словно в лихорадке. Кажется невероятным, что к такому шуму можно привыкнуть. Выхлопные газы тепловозов оставляют на домах густой налет копоти, неминуемо проникающей и сквозь щели окон. На подоконниках цветов нет, они погибли бы от чада.

Проезжая мимо, мы увидели из открытого окна вагона девчушку лет пяти. Родители ее, вероятно, до вечера заняты на работе. Она сидит с куклой на полу балкона. Платье, волосы, да и кукла черны от сажи. Заметив нас, девочка взмахнула ручкой, и мы едва поспеваем помахать ей - поезд проскакивает мимо.

Остановка. Следующая будет уже под землей на вокзале "Нью-Йорк Сентрал".

Решаем сойти и доехать до гостиницы на автобусе. У нас есть своя цель - побывать, наконец, в Гарлеме, знаменитом негритянском районе Манхаттана.

Американцы избегают показывать приезжим эту часть города. Гарлем не включается ни в одну туристическую поездку по городу. Поэтому мы пользуемся случаем и на пути из пригорода отваживаемся осмотреть район сами, без сопровождающих.

Белый дом

Если бы мы не знали, что находимся в Гарлеме, можно было подумать, что мы очутились в одном из городов Африки.

Почти все прохожие - негры. Порой попадаются смуглые, низкорослые, похожие на подростков пуэрториканцы, иногда встречаются белые, но они здесь сравнительно редки.

Кварталы Гарлема во многом напоминали нам район Бовери-стрит в даунтауне. Лишь улицы здесь шире да планировка этого сравнительно нового района прямоугольная. В остальном он еще беднее, грязнее, запущеннее, чем старый даунтаун.

Тротуары завалены грудами ящиков, картонок, рядом с ними грязные лавчонки, торгующие одновременно и продуктами и каким-то залежалым тряпьем. Кое-где торговля идет прямо на ящиках, наспех превращенных в самодельные лотки.

Торговая улица в Вашингтоне

Случайно обращаем внимание на уличный указатель на фонарном столбе: 5-я авеню. Какой ужасающий контраст! Два мира и всего лишь на расстоянии нескольких кварталов. Да, эти две так не похожие друг на друга части одной и той же улицы как бы олицетворяют современную Америку - страну баснословного богатства и крайней нищеты.

Несколько сот шагов по 125-й стрит, и перед нами низенький, по-современному оборудованный бар под названием "Джо Луис". Где-то мы слышали это имя... Ах, да, ведь это некогда знаменитый боксер негр, гордость Америки... Не одна сотня тысяч долларов притекла в карманы тех, кто ставил на Луиса. А сам он, накопив деньжат, покинул спорт и открыл этот бар в Гарлеме.

Единственное высокое здание на 125-й стрит - 10-этажная гостиница"Тереза"с тремя флагштоками, торчащими на крыше. Однажды на одном из них взметнулся флаг свободной Кубинской республики. Тут останавливался Фидель Кастро, приезжавший для участия в работе Генеральной Ассамблеи ООН. Здесь же произошла историческая встреча Фиделя Кастро с Н. С. Хрущевым.

Почти напротив "Терезы" негритянский музыкальный театр варьете "Аполло". 125-я стрит - это своеобразный негритянский Бродвей: здесь и деловые, и торговые, и развлекательные учреждения. Но, разумеется, все несравнимо беднее, чем на Бродвее.

Неожиданно натыкаемся на негритянскую синагогу. Внутри идет свадебный обряд. Прихожане негры поют бравурные песни и танцуют совсем на светский лад. Взявшись за руки, мужчины и женщины поочередно приближаются друг к другу цепью, после чего пятятся назад, весело напевая: "А мы поедем в Иерусалим!" Другие отвечают им тем же. Ноги прихожан выделывают веселые и сложные па. Невольно вспоминается старинная русская игра: "А мы просо сеяли, сеяли!" - поют одни. "А мы коней выпустим, выпустим!" - отвечают другие.

Вашингтон. Аптека, где можно пообедать и выпить кока-колы

Пением и танцами у негров сопровождаются даже похороны. Мы видели негров, возвращающихся с кладбища под джазовую музыку, исполняемую на духовых инструментах. Мужчины на ходу совершали энергичные движения в стороны, вперед и назад, словно танцуя "кэк уок" или какой-то другой танец. Лица их были серьезны и печальны.

На 125-й стрит встречаются'наряду с черными и белые. Но на параллельных улицах к северу и к югу от нее белых нет совсем.

Скученность населения в этом районе поразительная.

3 августа 1959 года журнал "Юнайтед Стейтс Ньюс энд Уорлд Рипорт" писал:

"Жилые дома в Гарлеме - худшие в городе... 122 тыс. человек живут на площади ²/₃ квадратной мили... люди часто селятся по 8-10 человек в комнате, и полиция ежедневно докладывает о случаях... нападения крыс на детей".

На Ленокс, 7-й и Сент-Николас-авеню и других улицах иногда встречаются запущенные и облезлые, но отстроенные некогда с большой претензией дома. Раньше, в период дачного строительства на территории нынешнего Гарлема, это были богатые особняки нью-йоркской аристократии. Позднее, уже в начале нынешнего столетия, когда гонимые из даунтауна, из Гринич Виледж и других мест негры стали селиться в Гарлеме, покинутые хозяевами особняки стали быстро перегораживаться на крохотные клетушки. Эти клетушки по относительно высокой цене сдавались неграм. Так образовались современные трущобы, а Гарлем стал замкнутым негритянским гетто. После первой мировой войны сюда хлынули негры с Юга, а позднее итальянцы и латиноамериканцы.

Сейчас Гарлем, как район Манхаттана, занимает территорию, ограниченную с юга Центральным парком, с запада - Морнинг-сайд и Сент-Николас-авеню, с севера и востока - реками Гарлем и Ист-Ривер,

Но и на этой территории в сущности три Гарлема: испанский (пуэрто-риканский), итальянский и негритянский.

Кварталы, расположенные сразу же к северу от Центрального парка, - прибежище многих десятков тысяч пуэрториканцев. Они начали иммигрировать в США после первой мировой войны. Условия жизни их в Гарлеме столь же неприглядны, как и у негров, а в некотором отношении даже хуже. Незнание английского языка ограничивает применение их труда лишь самыми малооплачиваемыми профессиями. Предприниматели, пользуясь неорганизованностью пуэрториканцев, заставляют их работать по 72 часа в неделю за мизерное вознаграждение.

Отличительная особенность испанского Гарлема - обилие католических церквей.

Итальянский Гарлем расположен в восточной части района, на побережье Ист-Ривера и реки Гарлем.

Здесь живут главным образом выходцы из Сицилии и Южной Италии. Другие итальянские районы города - Литтл Итали и Гринич Виледж - расположены в даун- тауне.

Итальянцы работают в порту, занимаются торговлей и рыбной ловлей.

Хотя негры живут и в других местах города (около 300 тыс. в Бруклине и по 125 тыс. в Бронксе и Куинсе), но все же самым крупным скоплением негритянского населения остается Гарлем (более 500 тыс.).

Запертые насильственной сегрегацией, негры не могут вырваться в другие районы и вынуждены мириться с отчаянной скученностью: в Гарлеме часто встречаются койки, на которых спят в три смены, меняясь каждые восемь часов.

В Нью-Йорке мы наблюдали разное отношение белых к неграм, но редко благожелательное. Неширокая гамма этого отношения со стороны местной буржуазии и городских обывателей менялась от скрыто враждебного до полнейшего безразличия или обидной снисходительности. Последнее не исключало показного сочувствия и холостых выстрелов по воинствующим расистам. И лишь прогрессивные американцы, американские коммунисты по-настоящему последовательно борются за равные права негров.

В мире белого буржуа-обывателя негр всегда занимает лишь очень ограниченное место. Он предстает лишь в качестве швейцара, портового грузчика, лифтера, повара, официанта, шофера грузовика, чистильщика обуви, солдата.

Нью-йоркская буржуазия не бывает или избегает бывать в Гарлеме, и поэтому она имеет самое смутное представление о жизни негритянского гетто. Для нее Гарлем чаще всего означает черный пояс, джаз, необузданные страсти, преступления, тромбон, тусклое освещение вечерних улиц.

Единственно, кто часто бывает в домах негров в Гарлеме, а еще чаще бесцеремонно врывается в их убогие жилища - это полицейские. Какое бы преступление ни свершилось в городе, первыми, кого подозревает полиция, всегда оказываются негры или пуэрториканцы.

Негров бездоказательно забирают в полицию, устраивают обыски без ордера, избивают мужчин и женщин.

Ни знаменитое нью-йоркское Филармоническое общество (существующее с 1842 года), ни не менее знаменитый оркестр театра Метрополитен-опера за всю историю своего существования ни разу не приглашали на работу про-фессиональных музыкантов негров. Оркестры нью-йоркского Городского балета и Нью-Йоркской оперы лишь однажды пригласили негра-барабанщика и то при чрезвычайных обстоятельствах. На стадионе Люишем в Нью- Йорке, расположенном по соседству с Гарлемом, в традиционных летних концертах ни разу не участвовали музыканты негры. o

Советские люди, посещавшие концерты гастролировавших в Советском Союзе американских оркестров, очевидно, обратили внимание на отсутствие в составе оркестров музыкантов негров.

Нет негров музыкантов и в штате крупнейших радио- и телевизионных компаний "Эн-Би-Си", "Ай-Би-Си" и других.

Дело, разумеется, не в бездарности "черных". Музыкальная одаренность негров общеизвестна. Причина - расовая нетерпимость.

За последнее время негры все глубже осознают свое бесправие, учащаются их открытые выступления против расовой дискриминации.

"Это Нью-Йорк, а не Литтл Рок" - гласит надпись на плакате в руках матерей негритянок, пикетирующих Городское управление в знак протеста против дискриминации негритянских детей.

"Долой колониальный гнет", - скандируют американские негры с галереи зала заседания Генеральной Ассамблеи, демонстрируя свою солидарность с борющейся Африкой.

Эта борьба вселяет и в них надежду на скорейшее освобождение от бесправия и нищеты.

Узнать стоимость фундамента Ф 6 4 от Новосибирского завода железобетонных опор и свай.