Предисловие

В Соединенных Штатах Америки за последние годы сделано "сенсационное открытие": существует, оказывается, оружие, более могущественное, чем пушки, доллары, дипломатия, даже водородные бомбы. Это - идеология.

Признание ее значения объясняется решающими успехами советского народа в коммунистическом строительстве, достижениями всех народов социалистических стран. Как указывалось в постановлении Пленума ЦК КПСС от 21 июня 1963 года, новая расстановка классовых сил на мировой арене привела к тому, что империализм уже не может сокрушить социализм военным путем и терпит одно поражение за другим в экономическом соревновании двух систем. Поэтому, не отказываясь от других средств, империалисты делают теперь главную ставку на идеологическую борьбу. И западные пропагандисты в один голос признают сейчас, что человечество вступило в век решающей битвы идей.

"Америка находится в состоянии войны... - заявила реакционная организация "За моральное перевооружение" в своем "Обращении к народу", опубликованном в январе 1962 года на страницах газеты "Вашингтон пост энд Тайме геральд". - Эгоизм, порочность и отсутствие единства - таковы силы в нашей стране, которые помогают коммунизму одерживать верх. Это идеологическая война. Бездумно и беспечно, без идеологии мы выступаем против противника, который движется вперед потому, что вооружен сверхмощным оружием - идеологией".

Если еще совсем недавно стратеги и идеологи империализма стремились преуменьшить роль идей, то ныне они нередко впадают в другую крайность и склонны даже мистифицировать их силу. Они не понимают, что "секрет" этой силы заключается в соответствии коммунистических идей требованиям исторического развития. Не понимают или делают вид, что не понимают, так как иначе им пришлось бы признать и другое: если коммунистические идеи соответствуют этим требованиям, то значит капиталистические устои жизни устарели, находятся в противоречии с объективным ходом исторического развития и интересами народных масс. Признать же нечто подобное равнозначно для них самоубийству. Поэтому самобичевание, которому сторонники этих устоев нередко предаются ныне, не означает действительной критики системы. Оно служит только своеобразным сигналом "SOS", призывом к поискам того, чего уже нельзя найти: утраченного созидательного идеала. Именно идеала, а не вообще идеологии - последняя имеется у Америки, и ее содержание известно теперь всему миру.

В далекие годы юности буржуазного класса выдающийся американский государственный деятель Томас Джефферсон, написавший Декларацию независимости Соединенных Штатов, использовал в начале этого документа мысль английского философа Джона Локка о том, что все люди имеют право на "жизнь, свободу и собственность". Однако Джефферсон сделал одно, весьма примечательное исправление: он заменил заключительную часть этой тройственной формулы словами "...и поиски счастья". Тем самым он доказал, что ставил права человека выше прав собственности. Для своего времени (Декларация была написана в 1776 году) это было прогрессивным, демократическим и гуманным актом.

Спустя несколько десятилетий архиреакционный австрийский канцлер Меттерних вынужден был отметить с великим неудовольствием: "Где бы ни вспыхнула революция, вы везде найдете американцев. Они скорбят в случае неудачи и аплодируют тем, кто добивается своего".

Таких фактов из прошлого можно было бы при желании привести еще. Но только из прошлого. Ибо, как гласит мудрая пословица, все, что подходит к концу, превращается в свою противоположность. В понятие современного американского образа жизни входит в первую очередь как раз локковский культ права собственности (некогда отвергнутый Джефферсоном). Что касается роли США на мировой арене, то она свелась к позорным функциям международного жандарма (некогда столь любезных сердцу Меттерниха).

О поисках какого созидательного идеала, способного вдохновить людей и приостановить распад жизненных основ, которые собственнический мир считал незыблемыми, может идти речь в сегодняшней Америке! Тем не менее защитники этих основ отнюдь не отказались от своей неблагодарной миссии. Они прибегают к всевозможным хитроумным способам, вплоть до использования самых низменных человеческих инстинктов, лишь бы способствовать сохранению существующих порядков.

Истинное лицо и истинная ценность той или иной цивилизации, ее способность (или неспособность) обрести и пробудить к жизни светлые идеалы, веру в себя и в своего главного строителя - человека всегда раскрываются наиболее отчетливо в художественном творчестве. Искусство и литература превратились в такую сторону бытия, которая служит как бы своеобразным барометром прогресса или регресса общества.

Распад основ "американизма" нашел свое отражение в самых различных сферах духовной деятельности: в постепенном отставании науки, в конвейерной стандартизации кинопродукции, в разрушении художественного образа абстракционизмом, в подчинении литературы и театра извращенным вкусам, в вытеснении из музыки гармонии и мелодии механическим ритмом и т. д. В вышедшей недавно в США книге Пола Гудмэна "Мы становимся абсурдными" содержится признание того, что американская система "в настоящее время лишена благоприятных возможностей и достойных целей, которые обеспечили бы рост и становление... Она губит таланты и порождает глупость. Она развращает подлинный патриотизм. Она разлагает искусство. Она сковывает науку". А газета "Нью-Йорк тайме" в декабре 1959 года с горечью констатировала: "По сравнению с советскими достижениями в области искусства мы в Соединенных Штатах еле волочим ноги".

Сам строй жизни, привитые вкусы, характер воспитания и идеологической обработки людей предъявляют к американскому искусству свои неумолимые, роковые требования. Отвлечь, заставить не думать, принудить поверить в то, с чем спорит здравый рассудок, - таковы девиз и цель этого искусства. Несмотря на свои очевидные слабости, оно все же представляет собой наилучшее средство агитации, тем более, что за него платят сами агитируемые. Но даже так называемое коммерческое, или массовое искусство, задачи которого целиком низведены до извлечения капиталистической прибыли и одновременно растления народа, по-своему необычайно красноречиво служит свидетельством глубокого кризиса американской системы, ее полного бессилия действительно принять вызов, брошенный эпохой. Уже хотя бы с этой точки зрения советскому читателю полезно иметь представление о таком искусстве, может быть, столь же полезно и поучительно, как и знакомство с политическим и экономическим положением главного бастиона империализма, с движением там философской мысли или с распространенными эстетическими учениями. Не случайно Н. С. Хрущев в беседе с американскими журналистами 13 июля 1962 года заметил: "Можно привести десятки и сотни примеров, когда мы очень скрупулезно следим за всем, что происходит в США, и стараемся сообщить об этом в своей печати, чтобы информировать советскую общественность".

Внимательно следя за всем происходящим в Соединенных Штатах, мы никогда не забываем знаменитое ленинское указание о том, что в каждой культуре капиталистического общества существуют два направления. Одно из них выражает господствующие интересы эксплуататоров, другое - взгляды и чаяния народа. Как подчеркивал В. И. Ленин, "в каждой нации есть трудящаяся и эксплуатируемая масса, условия жизни которой неизбежно порождают идеологию демократическую и социалистическую".

Подлинные образцы демократического направления американской культуры, естественно, вызывают у советских людей не только повышенный интерес, но и чувство большого уважения. Подтверждением тому служит хотя бы необыкновенная популярность в нашей стране имен Твена и Лондона, Драйзера и Хемингуэя, Чаплина и Робсона - всех, чье необычайное мастерство и высокая гражданственность отметили своей печатью истинные, непреходящие ценности Америки. Творчество таких мастеров помогало нам раньше, помогает и теперь лучше узнавать жизнь, думы, стремления, тревоги, мечты миллионов американцев.

Произведения прогрессивного искусства и литературы Соединенных Штатов смывают румяна с дряблого лика капитализма, выявляют многие глубинные изменения, которые происходят в недрах американского общества и которые порой скрываются еще за глянцевым блеском богатства. Критический пафос этих произведений свидетельствует, что дух победы навсегда отлетел от империалистического мира. Показывая исчерпанность духовных, нравственных ресурсов капиталистической Америки, они вместе с тем отражают и слабые стороны демократического общественного сознания США. Национальная культура Соединенных Штатов переживает период длительного и мучительного перелома, превратившись в одну из главных арен, на которых развертывается борьба противостоящих друг другу политических, социальных и эстетических тенденций. Дальнейший ход и характер этой борьбы будут, конечно, зависеть от общего положения, от расстановки сил в самой Америке и во всем мире.

Исторически сложилось так, что из всех видов национальной культуры наибольшее развитие получили в Соединенных Штатах литература и кинематография. Американской литературе было уже посвящено немало сборников, выпущенных у нас различными издательствами. Кинематографии, этому искусству, полнее всего символизирующему собой XX век, уделяется основное внимание в настоящей книге. С учетом значения и особенностей того или иного вида искусства, а также возможной заинтересованности большинства читателей строится каждый из разделов книги. Здесь и развернутый искусствоведческий очерк, и краткие обзоры, и живые личные впечатления, наблюдения.