"Зеленый квадрат" [1975 Песков В.М., Стрельников Б.Г.

Есть на карте Америки зеленый квадрат. С разных сторон к нему тянутся жилки дорог. И на нашей зеленой нитке маршрута квадратик висит половинкой костяшки от домино. Название месту: Йеллоустонский парк.

Слово "парк" нельзя толковать применительно к нашим понятиям. Квадратик на карте - это площадь земли примерно 100 X 100 километров. Место расположения парка - северо-запад Америки, на стыке трех штатов (Монтаны, Айдахо, Вайоминга), в середине Скалистых гор. По широте - наш Крым, но для американца это холодный север. Горы. Снег тут с октября до середины июня. "Столица туризма", "жемчужина Америки", "лучший национальный парк на земле" - так величают американцы "зеленый квадрат"...

Границу Йеллоустона пересекаем в полночь. Будка, где собирают плату за въезд, пуста. Однако шлагбаум открыт. Тихо, почти что ощупью, едем по коридору между высоких черных деревьев. Окорока снега в рост человека смутно белеют по сторонам. В полном соответствии с картой через тридцать минут езды лес по левую руку исчез, и при свете звезд мы увидели мглистую даль с огоньком. Дорога пошла вдоль озера. И тут первое приключение. Из темноты справа вдруг кто-то грузно шагнул. В свете фар сверкнули зеленым светом два глаза. Резко затормозили... Огромный лось неторопливой тенью пошел вдоль берега по воде. Мы глянули друг на друга: а если бы скорость не двадцать, а сорок миль?..

Подъехав сюда, из машины минут на десять выходят: заплатить деньги за въезд и сняться на память у внушительного щита 'Йеллоустонский национальный парк'. И сразу же за воротами начинаются все чудеса: дымки горячих ключей, желтый глубокий каньон с речкой на дне, мостки над разливом кипящей воды и мосты над холодным потоком. Тут есть водопады и просторы покрытых травою болот, по которым, совсем не пугаясь людей, ходят лоси. Тут бывают землетрясения, зимой выпадает обильный снег, а летом деревья белеют от осевших солей. В заповеднике собрано, кажется, все, чем природа могла удивить человека. Тут бездна цветовых сочетаний. Но там, где земля обнажается, преобладает цвет желтый. Отсюда и название места: Йеллоустон - желтый камень

Огонек был местом ночлега. В рубленном из вековых елей, просторном, как ангар, доме горел камин. За стойкой перебирала бумажки напудренная и накрахмаленная старушка. Мы назвали себя, сказали, что пять дней назад заказали по телефону... Старушка заглянула на полку и сразу же протянула нам пачку брошюр, газету и ключ.

Слегка поплутав в темноте по городку из одинаковых "кэбинов", мы разыскали свой домик 73. В нем было все, что мы нашли бы в хорошей гостинице. Но, сверх всего, на спинке одной из кроватей, под картиной, изображавшей спелые груши, сидел полосатый маленький бурундук. Живой. Любопытный. Мы аж присвистнули: вот это сервис! Выше не прыгнешь - "отдельный номер с бурундуком", знайте, мол, что находитесь в заповеднике. Но в парке девять тысяч таких, как наш, номеров для ночлега. Девять тысяч бурундуков? Вряд ли... Небоязливый проказник юркнул сюда, как видно, во время уборки. Мы открыли пошире дверь. И бурундук сразу понял, где ему следует ночевать.

На сон грядущий развернули брошюры и карты. На них зеленый квадрат был уже не с костяшку от домино, а занимал всю метровую ширь листа. В этом масштабе выступали соблазнительные подробности земли, название которой - Йеллоустон - переводилось неожиданно просто: "Желтый камень". Газета, врученная нам старушкой, тоже называлась "Йеллоустон". Прямо под заголовком крупными буквами было написано: "Газета выходит один раз в сто лет". Мы приехали в юбилейный год. Парк отмечал круглую дату...

Во второй половине прошлого века, когда доступные земли Америки были почти полностью поделены, оставались земли в горах не только не застолбленные, но даже еще нехоженые. И вот охотники за бобрами (они всюду шли первыми) стали приносить вести, что есть-де земля, "куда страшно и заходить". Сейчас вспоминают, первым белым человеком, увидевшим Йеллоустон (в 1807 году), был Джон Кольтер. Рассказам его никто не поверил - "бедняга слишком долго был в одиночестве". Но и потом, полвека спустя, рассказы охотников были один фантастичнее другого: "Река течет так быстро, что нагреваются камни на дне". "Лес - каменный, трава - каменная". "Рыбу поймал, тут же рядом опускай в кипящую воду - ужин готов". "Фонтаны горячей воды бьют выше леса".

В 1871 году в горы послали официальную экспедицию - "положить конец выдумкам или их подтвердить". Экспедиция (в ней был и фотограф) поняла, что видит сокровище. Так ли было или не так, но пишут, что у костра пошел разговор: как распорядиться открытием, еще никем не застолбленным? Предложено было поделить землю. И это было бы делом обычным - даже открыватель пещеры в то время становился ее собственником. Но нашелся человек (это был некий Густав Доан), который сказал: "Нет. Частной собственностью это не должно стать!" Как видно, в экспедиции были люди, умевшие глянуть вперед. Они не только согласились с Доаном, но горячо взялись пропагандировать мысль о создании в Америке уголка "для удовольствия и радости". К ним прислушались. В 1872 году специальным законом был создан первый в мире заповедник "Йеллоустонский национальный парк".

Уже в первые годы тысячи дилижансов устремились в Йеллоустон. "Пошаливали индейцы", понявшие, что и отсюда, из гор, белые люди их вытеснят. Нападали на дилижансы бандиты. Но туристский "ручей" уже побежал в Скалистые горы. Правда, надо было еще зазывать, уговаривать (турист по привычке ехал в Европу). Газета, "выходящая в сто лет один раз", приводит рекламу тех лет: "Патриоты Америки! В этом году - не в Европу! В Йеллоустон!" А сегодня какую рекламу мы только не видели по дороге. Но только не рекламу Йеллоустона! Туристские реки текут сюда без рекламного побуждения. Текут из Америки и Европы. Два с половиной миллиона туристов в год. И если учесть, что река не течет равномерно, а разливается половодьем в сезон отпусков (июнь - август), то стоит ли удивляться, что в "природном театре", даже образцово организованном (девять тысяч благоустроенных номеров для ночлега, две с половиной тысячи кемпингов для палаток), места все-таки не хватает.

Утро. Мир после ночи сияет красками ранней весны. Синее небо. Сиреневый строй деревьев. Крутая зелень хвои. Застывшие ручейки из-под снежных пластов. Незнакомая птица чешет клювом синие перья. На припек выползли погреться из муравейника муравьи. Пахнет подогретой смолой. Капель с плоской крыши. Последние числа мая. Но тут апрель, и в самом зачине. Под соснами снег колюч. Автомобиль наш белый от инея. Пробуем заводить. Завелся. Но тут же смолк. Время дорого. Бежим к телефонной будке и подаем "SOS". Через пять минут ровно подкатил красный аварийный грузовичок. Веселый парень сказал: "Гуд монинг!" Не спросив, в чем дело, сразу полез в мотор и тут же крикнул: "Пробуйте!" Завелось...

- Десятый случай за утро. Машина чувствует высоту. Три тысячи метров - воздух тонок...

Парень отозвался по рации и сейчас же умчался спасать кого-то еще от кислородного голодания.

Описывать по порядку все, что увидели за день, дело немыслимое. Природа тут сдвинула в кучу уйму диковинок. Озеро?.. Есть. Огромное, чистое! Горы?.. Самых причудливых очертаний, разного цвета, поросшие лесом, со снегами и без снегов. Лес?.. Нехоженый, нетронутый, непроглядный, главным образом хвойный - сосна и ель. Ручьи и реки? Ими питается озеро. А избыток прозрачной холодной воды уносит из озера речка Йеллоустон. Течет она поначалу в низких болотистых берегах, где можно увидеть лося, достающего из воды корм, наблюдать уток и лебедей, слышать плеск рыбы. Ниже река обрывается водопадом, высотою превосходящим обрыв Ниагары. А дальше - каньон, узкая желтая щель глубиной в той сотни метров. Реку сверху, с края каньона, видишь тоненьким пенистым ручейком...

Что же в этом музее природы открыто для глаз? Это важно подчеркнуть: "открыто для глаз" - большинство посетителей видят лишь то, что лежит у дороги. Правда, дорога мимо "шедевров" музея как раз и проложена. Мамонтовыми ключами названы гигантских размеров натеки солей. Теплые воды вынесли их на поверхность, и они застыли огромной перламутровой лестницей, твердым искрящимся водопадом. А рядом лужайки, болота, поросшие красными ивняками, сверкают блюдца озер... Смена ландшафтов, разного рода сюрпризы природы, частые встречи с животными в самом деле создают ощущение, что ты в музее, что все тут сдвинуто в кучу на забаву и удивление.

И мы ведь еще не сказали о самом главном, о гейзерах. Без гейзеров парк при многих своих достоинствах вряд ли имел бы столь много славы. Парят гейзеры по всему парку. Но есть площадка в Йеллоустоне, где гейзерам тесновато. Они, соревнуясь друг с другом, украшают синее небо султанами пара. Это особое место. (Мы непременно сделаем там остановку.) Но и вся земля парка еще не остыла после гигантской ломки, трясений, вулканических взрывов, какие были тут пятьдесят миллионов лет назад. Расплав магмы подходит в Йеллоустоне к земной коре местами ближе чем на два километра. Подземные воды (а их тут обилие) кипят, рвутся наружу, и по всему парку - на склоне горы, в глубине леса, у ледяной кромки озера - клубится пар. Весь парк, если глянуть с места повыше, - в белых султанах. В одном месте подземный пар прорвался наружу прямо посредине асфальтовой трассы. Место бережно огорожено. Сделан съезд, чтобы можно было заснять свистящую белую струйку. Снимаешь с забавным чувством: "Под асфальтом лопнули трубы, и надо бы звать ремонтников".

Есть места, где теплые воды образуют самых разных цветов озера. Вода бирюзовая, а дно у озер красное, ярко-желтое, цвета медного купороса. Окрасили дно бактерии, живущие почти в кипятке...

Все, что видят глаза в этом музее под небом, трудно даже запомнить. Разбирая сотен пять фотографий, сделанных в парке, мы оказались в большом затруднении: каким отдать предпочтение? Пояснение к снимкам... Три первых мы отобрали, чтобы дать представление о красках, какие тут наблюдаешь, и о том, как 'работает' гейзер

На 10 - 15 минут выходят туристы из автомобиля, следуя предписаниям на дороге: "Лучшая точка для обозрения", "Тут можно сделать хорошие снимки", "Место для отдыха". Задержаться в месте непредусмотренном не всегда можно - сзади сотня, а то и двести автомобилей. Мы ехали в день, когда, по сводке, в парке находилось пять тысяч автомашин. Медведей, которые нам попадались, мы снимали без особых помех. Но когда в парке одновременно собирается 25 тысяч автомобилей, ты будешь пленником на дороге. Правда, служба в парке безукоризненно четкая. Штат работников (более тысячи человек) дело знает отлично. Одни "отгоняют медведей от людей или людей от медведей". Другие дают информацию, сопровождают экскурсии, наблюдают порядок. Третьи убирают мусор, предупреждают дорожные пробки. В двадцати пунктах (на карте они отмечены рисунком широкополой шляпы) расположены станции рэйнджеров - особой охраны парка. Любой инцидент между человеком и зверем, между человеком и человеком, между природой и человеком - рэйнджер тут как тут. Машина "скисла" - ее сейчас же отбуксируют в сторону. А ведь надо еще прорву людей накормить, обеспечить ночлегом, врачебной помощью, сувенирами, обеспечить автомобилями и бензином. Для этого в парке есть еще одна служба, и тоже немалая (3 тысячи человек). Это уже мир коммерции. Парк отдан ему в концессию. И, понятное дело, коммерция делает все, чтобы деньги туристов осели тут, в заводях парка.

Ступенчатые натеки солей

В Йеллоустоне работают шесть ученых-биологов. Трое наблюдают млекопитающих, один ботаник и два ихтиолога - рыба в здешних водах обильна.

Сцены у гейзера Старый Верняк: ожидание... действует!..представление кончилось... С промежутками в час большое природное 'шоу' повторяется, и каждый сеанс извержения собирает много сотен людей. Площадка у Старого Верняка - cajvioe бойкое место в парке

Два, иногда три дня тратит американец на осмотр парка, приезжая сюда нередко с дальнего Юга. Конечно, он видит только "главную экспозицию" Йеллоустона. "Запасники", помеченные на карте пунктирами пешеходных троп, мало кого волнуют. Два дня - и биография человека становится полноценной: видел Йеллоустон!

Но есть люди, которых тянет с большой дороги. Одного мы встретили, когда сами, оставив машину в укромном местечке, спустились к ручью. Поравнявшись с нами, хайкер приветливо поздоровался, скинул рюкзак, пригоршней плеснул воды на лицо: - Жарко сегодня.

Штаны у парня были разодраны, из кармана торчал помятый картуз. От рыжей копны волос вился парок.

- Видел... Хотите, угощу рыбой?.. Сам поймал, руками. Варил в ключе (вопросительный взгляд в нашу сторону: верим или не верим?).

Четыре форельки, обернутые фольгой, в самом деле хранили сернистый запах природного кипятка...

Парень признался, что "шел, минуя законные тропы, и ставил палатку там, где хотел". Он сказал, что это была настоящая жизнь.

Ну и, конечно, немало пленки было истраченона медведей. Нижнюю фотографию нам подарили. Это свидетельство: терпимость животных к близости человека тоже имеет предел. Впрочем, как нам объяснили, ничего страшного в этот раз не случилось. Медведь всего лишь пугнул любителя редких снимков

- Похож на наших, - переглянулись мы, когда пеший турист уже издали, через речку, помахал нам измятым картузиком. Это был нарушитель законов парка. Восемь дней он жил тут, как жили люди сто лет назад, впервые ступив в эти горы. Он видел такое, чего увидеть с дороги нельзя. Остаться с природой наедине - радость очень большая. Но представим, что два с половиной миллиона туристов Йеллоустона, забыв о таблицах и указателях, вдруг ринулись прочь от дорог палить костры, "ловить руками форель", ставить палатки, где захотелось. В тот же год парку, хотя он и очень большой, пришел бы конец.

Но парк держится. С одной стороны, продуманная организация, а с другой - дисциплина американцев, привычка не вылезать из машины и строго следовать указаниям.

Несколько слов о животных. Без них любое место, самое живописное, лишено радости. Животных в Йеллоустоне много. Зоолог Дуглас Хьюстон, с которым мы встретились для беседы, показал нам карту, покрытую разноцветными точками. Ежедневно после сообщения рэйнджеров точки на карте перемещаются. Ученые видят, в каких местах чаще всего встречали медведей, где держатся лоси, бизоны, олени. Несколько синих точек под особо тщательным наблюдением. Это пумы (горные львы). Их теперь не стреляют. Санитарная служба по выбраковке слабых животных оставлена хищникам. Кроме пум, в парке живут койоты. И недавно забрел сюда волк. Его путь отмечает на карте красная точка - одна среди россыпи черных, коричневых, голубых.

В парке мною бобров, кроликов. 15 тысяч оленей, лоси и четыре сотни бизонов (Йеллоустон был последним прибежищем истребленных повсюду зверей). Главным героем, можно сказать, эмблемой наравне с гейзером Йеллоустону служит медведь. Их два вида в парке: черный медведь - барибал и бурый - гризли. Гризли держатся скрытно (собираясь, впрочем, большими группами ночью на свалках). А черные вполне сроднились с потоком автомобилей и приспособились попрошайничать. Охота в парке запрещена. Браконьерство карается строго: 500 долларов штраф, конфискация снасти, автомобиля, ружья. (К этому могут добавить еще и полгода тюрьмы.) Однако перед зимой половина примерно оленей парка спускается с гор в долины. Вот тут, на границе заповедника, их ожидают полчища вооруженных людей. Стрельба, как пишут, такая, что человеку без красной шапочки или куртки появляться опасно - могут принять за оленя.

В парке животным ничто не грозит. Их беспокоят только фотографы. И наша машина, оснащенная полдюжиной камер, исключением не являлась. Снимали бизонов, причем подходили к ним метров на двадцать. Снимали уток, канадских гусей. Снимали оленей. К одному великану с рогами, огромными, как лесная коряга, мы крались с большой осторожностью. А он подпустил вплотную и даже голова; НС поднял от травы.

Медведи же выходили прямо к автомобилю Первого попрошайку мы встретили утром. Медведица с медвежонком держала возле себя десятка четыре автомобилей. Из каждого окошка выглядывал объектив. Но медведица хорошо отличала эти блестящие штучки от чего-либо съедобного и терпеливо ждала.

Она сидела на сугробе снега в позе спокойного ожидания. Когда появлялась какая-нибудь надежда, медведица поднималась. Медвежонок ковылял следом. Но кормить зверей теперь запрещают, и мать с очень худым медвежонком возвращалась на исходный сугроб. Наконец чья-то душа не вынесла - из окошка показалась рука с апельсином. О, медведица поняла сразу, что время терять нельзя. Прыжок. Брошенный апельсин схвачен едва ли не на лету. И все. Съемка окончена. С апельсином в зубах, подбрасывая задние ноги, медведица кинулась в лес. А за ней медвежонок.

Потом в течение дня такие сцены мы видели не единожды. Но к вечеру повстречался настоящий артист, на которого мы ухлопали уйму пленки. Здоровенный медведище! На задних лапах он шел к машине, убеждался в отсутствии дани и резво шел к следующей. Шоферы спешили задраить окна, дамы в машинах визжали. А медведь был спокоен. Там, где окошко не успели закрыть, он стремился просунуть в автомобиль голову или лапу. Заглянул он и к нам, на сиденье сзади попытался лапой достать бумажный комок. В отличие от медведицы, ожидавшей подачки сидя, этот предпочитал двигаться сбоку дороги параллельно идущим машинам. Автомобили шли медленно, и он ковылял вперевалку. Быстрее пошли - и мишка выжимал нужную скорость. Образовался затор - медведь принимался делать досмотр. Он хорошо помнил, где уже побывал, и, если не было новых машин, начинал заниматься делами, какие приняты у медведя в лесу: нюхал землю, скреб лапой по стволам сосен или чесался. Это занятие вызывало в машинах хохот. Для чесания выбиралась невысокая сосенка. Под здоровенной тушей она. конечно, сгибалась. Но у мишки был отработан прием: стоя на задних лапах, передние он поднимал кверху, хватал сзади деревце за макушку и, прижимая его к спине, начинал приседать... Несколько наиболее рьяных фотографов снимали медведя, выскочив из машины. Но дверцу надо было держать открытой - иногда медведи все же напоминают: лес - это их территория. Особых трагедий, правда, не происходит, но примерно около сотни раз за сезон медведи награждают людей оплеухами или даже изрядно треплют. (За сто лет существования парка шесть конфликтов кончились смертью людей.)

Если какой-нибудь из зверей проявляет постоянную агрессивность, его ловят и в сетке, подвешенной к вертолету, выдворяют из парка. Такие меры не применяются к людям, хотя как раз люди чаще всего виновны в том, что добродушные звери вдруг огрызаются. Людей просвещают, увещевают, предупреждают: "Наслаждайтесь ими издалека", "Если некуда деться, лезьте на дерево", "Не кормите медведей!" Последняя просьба особенно важная. Медведи за лето привыкают жить иждивенцами. Но пришла осень. Машины из парка вдруг исчезают. А медведь-то не знает, что туристский сезон окончен. Он каждое утро выходит к дороге. И ждет. Снег повалил. Дорога пуста... Медведь ложится в берлогу тощим. А для медведя гиблое дело - заснуть без жира.

...Наш артист провожал кавалькаду машин километров шесть или семь. Потом неожиданно повернулся и побежал назад. Немного проехав, мы сразу поняли, в чем дело. Медведь достиг пределов своих владений. У дороги уже маячил другой попрошайка. В полном соответствии с законами лесной жизни участки дороги у мишек были поделены. И, как видно, "конвенция" добросовестно соблюдалась.

В Йеллоустоне живут 300 медведей-гризли и примерно пять сотен черных медведей.

И, наконец, гейзеры... Этот "главный зал музея", самое посещаемое место парка, был переполнен. К гейзерам надо было протиснуться через толпу, плотную, как на ярмарке в Лужниках. Одни искали кофе, другие силились разглядеть на огромной стоянке свою машину, третьим нужен был туалет, четвертые только что подрулили и жаждали видеть гейзеры. Электронное табло огромными цифрами сообщало, через сколько минут заработает каждый из главных гейзеров. Добротная карта разъясняла, где именно расположен каждый "любимец публики".

Грустно было почти до слез. Гейзеры... С детства читал о них, любовался картинками. Сегодня утром сердце твое еще было наполнено предвкушением романтической встречи. А тут вокзальная суета, цифры - спешите, можете опоздать! Природное таинство было раздето тут донага. Деревянные кладки разводили людей по всему "гейзедрому". Поплыли и мы в общем потоке, с некоторым удовольствием убеждаясь, что не всех тянет туда, где вода извергалась без четкого расписания...

Мысленно надо было остаться наедине с этим огромным, окутанным паром пространством, чтобы остро почувствовать: перед твоими глазами действительно чудо природы. Тысячи лет днем и ночью свистят, рвутся из земных недр фонтаны воды и струи пара, шевелится, подобно тесту, горячая разноцветная грязь, светятся бирюзой прозрачные озерки влаги. Гейзерит (соли, осевшие из воды) сверкает, как жемчуг. И рядом с тобой в небо вдруг ударяет фонтан воды. Мостки проложены так, что к лицу долетает только горячий, пахнущий серой туман. На деревьях туман оставляет кремниевый иней - вся лесная опушка подернута белой каменной коркой.

На мостках надписи: "Ни шагу в сторону - кипяток!" Но маленький коричневый куличок, видимо, хорошо знает, где горячо, а где можно с пользой для здоровья купаться, - взъерошил перья, с наслаждением возится в бирюзовой воде. Опускаем руку рядом с купальщиком - вполне терпимо. Пробуем на язык - вкус у воды щелочной.

Дымы... Со всех сторон дымы! Люди на деревянных кладках похожи на призраков. Можно понять индейцев, суеверно сторонившихся этих мест. Можно догадаться, какими глазами глядели на это пекло охотники за бобрами, можно позавидовать первым исследователям, спокойно, без суеты, без мостков и стрелочек-указателей обходившим эти места. Они, приглядываясь к характеру водяных вулканов, горячих ключей и фонтанов, нарекали их именами: "Старый Верняк", "Тюрбан", "Пароход", "Чернильница", "Беспокойный"...

Природа гейзеров во всех уголках Земли - в Исландии, в Новой Зеландии, у нас на Камчатке и тут, в Скалистых горах, - одинакова. И везде одинаково у людей желание видеть земное чудо. Лесную поляну, берег тихой речки человек посещает множество раз, хотя и знает там, кажется, все до последней травинки. Такие места - вроде любимых стихов. Тут же читаешь некую "остросюжетную повесть" - второй раз не потянет, но один раз взглянуть обязательно хочется.

Чудо природы в окружении суетливой толпы выглядит почти балаганом. Извержение главного знаменитого гейзера ни дать ни взять пышный аттракцион. "Начало в 15.20!" - кричит электронная надпись. И люди с ходу спешат занять места на тяжелых, амфитеатром скамейках. По мере того как в недрах земли созревает взрыв пара, на скамейках густеет толпа (иногда до трех тысяч). Примерно час ожидания, и Старый Верняк просыпается - из грифона на вершине пологой горки клубится пар, потоком льется вода.

Сейчас, сейчас... Все глядят на часы... Началось!!! Водяной столб взлетает на высоту в 50 метров. Пар, брызги! Оживление на трибунах. Щелкают аппараты. Охотники сняться на фоне Старого Верняка выбегают вперед... Три минуты - представление окончилось. Толпа валит к автомобилям, оставляя после себя опрокинутые скамейки, бумажный мусор и какую-то странную пустоту... Но минут через пять все начинается снова...

Мы прожевали "изюминку" Йеллоустонского парка со смешанным чувством: видели чудо. Но оно не такое, как представляется издали.

Рано утром мы покидали старейший заповедник земли. У въезда стояла длинная очередь автомобилей. Будочник, взимавший за въезд два доллара, позевывал. Все непременно хотели сняться и терпеливо ждали, когда можно будет картинно стать рядом с массивной вывеской "Йеллоустонский национальный парк". Одни, снимаясь, дурачились. Другие были серьезны - поездка в Йеллоустон бывает раз в жизни.