Аляскинские "лихорадки"

Первой была "золотая лихорадка". Началом ее принято считать 1897 год, когда отсюда в Калифорнию на пароходе "Портланд" вернулись шестьдесят восемь рудокопов. В мешках, чулках, бутылках они привезли сразу полторы тонны драгоценного металла. Однако эти счастливцы обнаружили аляскинские сокровища не первыми. О месторождениях золота в "Большой стране" знали уже во времена Русской Америки, а в начале шестидесятых годов прошлого столетия, незадолго до продажи Аляски, старатели разрабатывали золотые россыпи на реке Стикин на крайнем юго-востоке Аляски, Еще тогда на морском побережье, возле устья реки, вырос пестрый старательский городок из палаток и шалашей, крытых ветками и древесной корой. Это была как бы прелюдия к следующим, главным, вспышкам "лихорадки".

В 1898 году на Аляску устремились тысячи, а в следующем году десятки тысяч искателей удачи. С побережья через устья рек Скагуэй и Коппер (Медной) либо вверх по Юкону толпы их потянулись вглубь полуострова, к сказочному Клондайку. Но находились оптимисты, которые начинали промывать песок, едва высадившись на сушу, у самого морского побережья. И, как показала жизнь, не напрасно. Так попутно, мимоходом, оказались открытыми золотые россыпи Нома.

Сначала золото было найдено на неприметном ручье Анвил (потом это название стало известно во всем мире), и летом 1899 года в его устье, на продуваемой злыми ветрами морской косе, уже выросли первые постройки из плавника. Конечно, еще не они задавали здесь тон: на косе располагались в основном палатки. В 1900 году в лагере жило больше двадцати тысяч золотоискателей. Но в Номе строились уже и настоящие дома, прокладывались настоящие дороги. А через пять-шесть лет город достиг своего полного расцвета, и его не без основания стали звать "аляскинским Парижем". Открылись магазины и рестораны, танцевальные залы и банки, гостиницы и церкви, стали издаваться сразу две газеты. 1906 год был годом взлета местной золотодобычи: стоимость ее составила более 7,5 миллиона долларов - больше того, что заплатило правительство Соединенных Штатов при покупке Аляски.

Взлет, однако, был недолгим. Уже в следующем году стало ясно, что "пенки сняты", что россыпи истощены. К тому же продукты доставлялись сюда с перебоями и на них назначались астрономические цены. В Номе то и дело случались голодовки и эпидемии тифа. "Аляскинский Париж" ветшал так же быстро, как когда-то расцветал. Он все меньше привлекал к себе искателей удачи. Многие бежали отсюда, так и не приступив к разработке застолбленного участка.

Жизнь в городе угасала. Едкий дым разъедал глаза горожанам - горели тундровые торфяники. Огонь подбирался к баракам, складам, промышленным сооружениям. Вечная мерзлота рушила постройки, корежила и заглатывала дороги... Почти одновременно с Номом "золотая лихорадка" вспыхнула в Танане, в районе современного Фэрбенкса, и ее история очень походила на историю предыдущей.

Вслед за золотой на Аляске разразилось что-то вроде "медной лихорадки" - взлет добычи меди, главным образом на юге страны, и особенно на реке Коппер, достигший своего зенита в 1916 году.

Очередной острый приступ "лихорадки" Аляска претерпевает в наши дни. Теперешняя причина бума - нефть. О выходах нефти тоже было известно еще "русским американцам". Например, в 1851 году ее обнаружили на побережье залива Кука, там, где теперь высятся буровые вышки и идет промышленная разработка нефтеносных пластов. В середине сороковых годов нашего века открылась перспектива добычи "черного золота" на крайнем севере Аляски, а в 1968 году в заливе Прадхо, на самом побережье моря Бофорта, дала нефть первая буровая. Точнее говоря, это был спутник нефти - природный газ. Бурильщики отвели его в пустую скважину и бросили туда зажженный факел. Вверх устремился огромный язык пламени - летчики будто бы видели его с противоположной стороны хребта Брукса, с расстояния почти в сто пятьдесят километров. Это случилось в два часа дня 18 февраля 1968 года. Считается, что этот день и был началом аляскинской "нефтяной лихорадки".

Вскоре выяснилось, что здесь находится богатейшее из когда-либо открытых в Соединенных Штатах и одно из крупнейших в мире месторождений нефти и газа, способное покрыть десять процентов потребностей страны в жидком и газообразном горючем. Бурились новые скважины, и одновременно решался вопрос: как вывозить нефть из арктической Аляски? Возникали и отклонялись разные проекты перевозки - обычными танкерами, подводными танкерами, по воздуху. Выбор был сделан в пользу постройки через всю Аляску нефтепровода длиной почти в тысячу триста километров - от залива Прадхо до Валдеза, тогда еще небольшого рыбачьего поселка невдалеке от Анкориджа.

Строителей нефтепровода ждали, однако, немалые трудности. На первых же порах выяснилось, что просто на землю трубы класть нельзя - они будут сильно нагреваться (нефть выходит из земных недр горячей), растопят вечную мерзлоту и утонут в грунте. Другим, даже более важным, препятствием на пути нефтепровода стали многочисленные протесты аляскинцев и судебные иски к нефтяным компаниям.

"Сооружение нефтепровода нанесет природе непоправимый урон, обезобразит ее. Нефтепровод уничтожит большие площади оленьих пастбищ и будет препятствовать миграциям северных оленей. Он создаст угрозу нерестилищам рыб и гнездовьям птиц", - били тревогу и профессиональные ученые-экологи, и натуралисты - любители природы.

Оснований для тревоги было более чем достаточно. Старожилы еще хорошо помнят разгульные орды, нахлынувшие сюда в годы "золотой лихорадки", и, конечно, каждый видит теперь ее следы. Это и безжизненные отвалы, что на десятки километров тянутся вдоль рек и ручьев, и громадные проплешины в лесах - старатели варварски жгли и рубили их. Еще больший ущерб обещало принести строительство нефтепровода. Ведь нефтяные загрязнения губят все живое, а природа Севера освобождается от них очень медленно. Нефтепровод должен пройти в тех местах, где возможны землетрясения, а следовательно, постоянно будет существовать угроза больших аварий и разлива нефти. Вообще добыча нефти - это горящие "факелы", выбросы в воздух сернистого газа, гибель на больших площадях лишайников.

Борьба между компаниями и защитниками природы длилась четыре года. Победили компании, однако лишь после того, как они изрядно потратились на экологические исследования, после того, как в проект строительства были внесены кое-какие изменения. Защитники природы настояли, например, на том, чтобы в районе хребта Брукса трасса трубопровода обошла стороной район гнездования соколов-сапсанов и кречетов. Чтобы сохранить нерестилища чавычи и хариуса на реке Джим, пришлось строить переправу в другом месте, чем предполагалось в первоначальном проекте. Почти половину нефтепровода стали прокладывать над землей на специальных опорах. На путях миграций оленей, наоборот, трубы было решено спрятать в траншее, но предварительно планировалось их искусственное охлаждение.

Мои приезды на Аляску совпали с временем бурного строительства нефтепровода. Уже в 1974 году по его трассе проходила широкая, засыпанная гравием дорога, громоздились штабеля толстых труб, суетились ярко-желтые тракторы, бульдозеры, автокраны. На Аляску в надежде найти здесь работу ехали толпы людей, ими были переполнены аэропорты, морские и железнодорожные вокзалы. Жизнь в штате с каждым днем дорожала. Нефть и нефтепровод были главной темой для местных газет и радио.

Сварка последнего стыка труб закончилась 30 мая 1977 года. Завершилось строительство, стоившее миллиарды долларов. В этот день на торжественной церемонии представители компаний заверяли аляскинцев, что их фирмы обрели наконец "экологическую совесть" и что интересы природы штата им теперь ближе, чем кому бы то ни было. Однако не прошло и двух месяцев, как на нефтепроводе начались пожары, взрывы, разрывы труб. В первое же лето его эксплуатации при авариях погибло несколько рабочих. Черные кляксы разлитой нефти вытравили растительность на больших пространствах тайги и тундры. И это еще не все. Нефтепровод принес на Аляску язвы и многие беды больших американских городов, здесь резко возросли преступность, наркомания.

На Аляску ехали и едут люди.

- Зачем вы приехали? - Еще двадцать - тридцать лет назад на этот вопрос большинство ответило бы: "Заработать". Теперь большинство приехавших, скажут: "Подышать свежим воздухом, пожить в тишине, под голубым небом". Свежего воздуха, ТИШИНЫ И голубого неба все больше недостает современным американцам, особенно жителям больших городов, обитателям "каменных джунглей".

Аляску, особенно летом, наводняют туристы, и можно сказать, что "Большая страна" одновременно с нефтяной переживает теперь приступ "туристской лихорадки", хотя, быть может, протекающей не так бурно и болезненно, как предыдущие. Аляска приноравливается к туристам. Главным образом для них устраиваются здесь многочисленные фестивали: "пушной", "крабовый", "ледяной" (каких только нет!), организуются разнообразные зрелища и развлечения.

С Номом, прежде чем я побывал в этом городе, меня познакомили туристские проспекты и путеводители.

"Когда-то это был палаточный лагерь, и его будущее всецело зависело от золота, - говорится в проспектах. - Здесь бурлили страсти. Сейчас Ном - тихий городок на берегу Берингова моря, всего лишь в 150 милях от Сибири. Однако и теперь пребывание в Номе будет наполнено для вас различными и необыкновенными событиями...

Покидая Ном, вы будете полны ярких впечатлений об истинной Аляске, истинной Арктике. Выданный вам диплом с указанием вашего имени подтвердит, что все это не было лишь прекрасным сном..."

Все, что обещают туристам проспекты и путеводители, действительно ждет их в Номе, быть может, лишь в более скромных масштабах. Хотя об этом городе уже говорилось, я вернусь к нему еще раз, чтобы рассказать о встрече с туристами, относящимися к наиболее распространенной на Аляске категории.

Едва наш повидавший виды "Гусь" съехал с посадочной полосы здешнего большого и хорошо оборудованного аэродрома, как на нее плюхнулся многоместный пассажирский "Боинг". И пока мы присматривали место для своей стоянки, а затем медленно и робко к ней пробирались, "Боинг" в своем гордом величии уже подкатил к зданию аэровокзала, и из его чрева потекла пестрая толпа путешественников. То были, как правило, пожилые американки. Несмотря на то, что день стоял теплый, все они были одеты по-зимнему - в яркие парки, отороченные или подбитые мехом. Не было никаких сомнений, что туристы обстоятельно изучили путеводители, что они готовы не только насладиться обещанными прелестями "истинной Аляски", но если придется, то до конца испить и "чашу арктических ужасов", до последнего бороться с невзгодами арктической природы.

В Коме и впрямь оказались вполне современные гостиницы, есть там магазины сувениров и салуны. Все это, конечно, для туристов. На них рассчитана и местная реклама - экзотически-арктическая. Один из магазинов сувениров украшен стоящим на его фронтоне белым медведем почти в натуральную величину, сделанным из пластика. Вывеска соседнего магазинчика написана на тюленьей шкуре, а при входе в него, на улице поставлена во много раз увеличенная скульптура эскимосского божка-пелликена (настоящие пелликены величиной в мизинец или чуть больше вырезаются из моржового бивня). Снаружи магазин декорирован под бревенчатый дом. В витринах салунов, так же как и в питейных заведениях иных широт, бутылки разных форм, размеров, цветов. У одного на вывеске значится "У Берингова моря", у другого - "Найди свой самородок", совсем как в далекие времена на "Диком Западе". На нешироких улицах - туристы, снующие от магазина к магазину, от салуна к салуну, деловито, с твердым намерением получить сполна от "истинной Аляски" за истраченные на эту поездку в общем-то немалые деньги.

Кроме гостиниц, магазинов, салунов в городе есть еще церковь, школа, несколько контор. Производства же никакого. Значит, найти работу местному жителю трудно, только так или иначе обслуживать туристов. А осенью, зимой, когда поток туристов иссякает?

Темнеет. Зажигаются фонари на Фронт-стрит - главной улице. Здесь, как и днем, людской водоворот - толпы тех же туристов. У входа в салун на тротуаре топчется несколько подростков-эскимосок - одни в джинсах и джинсовых куртках, другие в длинных платьях, все с ярко размалеванными лицами. Прохожих девицы обстреливают многозначительными взглядами. Здесь же, на ярко освещенном пятачке завязывается драка. Двое парней как-то беззлобно, но картинно награждают друг друга оплеухами. Далеко вокруг раздаются глухие звуки ударов. Драчуны падают, вскакивают на ноги и вновь продолжают бой. Вокруг теснятся зеваки.

- Дай! Дай ему еще! - выкрикивает одна из путешествующих дам. Другая то и дело аплодирует. Невдалеке прошел полицейский, но на драку не обратил внимания. Не было ли это тоже аттракционом, организованным туристской фирмой в пределах программы "истинной Аляски"?

Самолеты привозят группы американцев из "нижних" штатов, реже - иностранцев, в Коцебу, на мыс Барроу, на Кадьяк, в Ситку, Джуно, Кетчикан. Это "организованные" туристы. Кроме них на Аляску едут любители пеших маршрутов (такого путешественника в Америке зовут "хайкер", а само путешествие называется "хайкинг") и лодочных походов (они называются "каноэинг" или "каякинг"; последнее относится к байдарочникам), путешествий на верховых лошадях и собачьих упряжках. Вошли в моду странствия одиночек, даже путешествия в одиночку в "Белое безмолвие" по зимней Аляске.

Около полумиллиона туристов ежегодно приезжают сюда, и по прогнозам количество их будет увеличиваться с каждым годом примерно на семь процентов.

"Лихорадки", похоже, - неизбежный недуг "Большой страны". Они определяют в ней многое, даже облик здешней природы.

Аляска еще не переболела нефтяной и туристской "лихорадками", а на севере штата уже обнаружены большие запасы природного газа и разрабатываются проекты его перекачки на юг по трубам. Все чаще слышатся разговоры о возрождении добычи золота. Может быть, это начало новых "лихорадок"?