Глава IV. Концепция роли СССР в разгроме фашистско-милитаристского блока

1. Трактовка вооруженной борьбы на советско-германском фронте

На международном военно-историческом коллоквиуме, проходившем в 1974 г. в Сандхерсте, кто-то из присутствовавших американских участников (кажется, это был профессор К. Стэрджилл) задал советским историкам вопрос: "Мы считаем, что необычайный героизм и стойкость Красной Армии, проявленные в трудном 1941 году, явились результатом природных качеств русского солдата, который всегда самоотверженно защищал свой дом и семью от иностранного нашествия. Согласны ли вы с этой точкой зрения?" Американскому историку был дан примерно такой ответ: воины Красной Армии в период иностранной военной интервенции и Великой Отечественной войны, как и русские солдаты в прошлом, самоотверженно защищали от чужеземных захватчиков свой дом, семью и родную землю, но коренное отличие между солдатами царской армии и Советской Армии состоит в том, что советские воины защищают еще и свое бесценное завоевание - родную Советскую власть, социалистический общественный и государственный строй, который, как они убедились на собственном опыте, принес им огромное счастье в жизни; это рождает невиданный массовый героизм и преданность воинскому долгу, отличающие армию социалистического государства от любых других армий мира.

Вопрос был задан не случайно.

Среди событий, ставших важнейшими рубежами в мировой истории, титаническая борьба советского народа с фашистской агрессией занимает особое место. Как отмечается в постановлении Центрального Комитета КПСС "О 30-летии Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 годов", война, навязанная Советскому Союзу германским фашизмом, была самым крупным вооруженным выступлением ударных сил мирового империализма против социализма, одним из тягчайших испытаний, когда-либо пережитых нашей Родиной. В этой войне решалась судьба первого в мире социалистического государства, будущее мировой цивилизации, прогресса и демократии.

Советский народ и его героические Вооруженные Силы, руководимые Коммунистической партией, нанесли сокрушительное поражение гитлеровской Германии и ее сателлитам, отстояли свободу и независимость социалистического отечества, осуществили великую освободительную миссию, с честью выполнили свой интернациональный долг.

"Наша страна,- указывается в постановлении,- стала главной силой, преградившей путь германскому фашизму к мировому господству, вынесла на своих плечах основную тяжесть войны и сыграла решающую роль в разгроме гитлеровской Германии, а затем и милитаристской Японии"¹.

¹(Тридцатилетие Победы советского народа в Великой Отечественной войне. Документы и материалы. М., 1975, стр. 3.)

Ни на одном из фронтов второй мировой войны (североафриканском, итальянском, западноевропейском, американо-японском) не было столь продолжительных, непрерывных и напряженных военных действий, как на советско-германском фронте. Именно здесь в течение всей войны действовало в среднем до 70% дивизий фашистской Германии. Образно говоря, из четырех солдат гитлеровского вермахта трое постоянно воевали на востоке и только один - на западе. На советско-германском фронте было уничтожено, разгромлено или пленено 507 немецко-фашистских дивизий. Советские войска уничтожили и большую часть боевой техники противника: 167 тыс. орудий, 48 тыс. танков, до 77 тыс. самолетов. Не менее 100 дивизий потеряли на советско-германском фронте союзники фашистской Германии. Армии США, Англии и других участников антигитлеровской коалиции вывели из строя 176 дивизий, или менее ¹/₃ всех разгромленных дивизий фашистской Германии и ее союзников. Людские потери Германии на советско-германском фронте составили около 10 млн. человек, или свыше 73% потерь, понесенных ею во второй мировой войне (13 600 тыс. человек)¹. "Героическая борьба советского народа,- говорил Л. И. Брежнев,- в корне изменила ход второй мировой войны. Ее сражения развернулись на огромном пространстве - от Атлантики до Тихого океана, от льдов Гренландии до африканских пустынь, однако главным театром военных действий стал советско-германский фронт. По существу здесь решались не только судьбы советского народа, но и судьба всего человечества"².

¹ (История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941 - 1945, т. 6, стр. 8, 29.)

² (Л. И. Брежнев. Великий подвиг советского народа, стр. 6.)

Фальсификация решающего вклада СССР в разгром фашистских агрессоров является одной из основных задач буржуазных историков США при освещении событий Великой Отечественной войны. Имея "самостоятельное" антисоветское значение, эта фальсификация в то же время служит средством обоснования мифа о "доминирующей" роли США в разгроме фашистских агрессоров.

Главное внимание буржуазных историков сосредоточено на тенденциозном освещении вооруженной борьбы на советско-германском фронте.

Вооруженная борьба - решающий признак войны, ее специфика как особого общественного явления. Во второй мировой войне долгий и трудный путь к победе над агрессорами лежал через вооруженную борьбу на советско-германском фронте, по американской терминологии именуемую "войной на Востоке". Атаки буржуазных авторов направлены на то, чтобы принизить значение этой борьбы, истолковать ее события в ущерб социализму.

Одним из первоочередных средств для достижения этой цели они избрали предвзятую трактовку крупнейших битв на советско-германском фронте, решивших судьбу второй мировой войны.

Можно выделить следующие общие направления, по которым осуществляется фальсификация истории этих битв: во-первых, это попытки поставить битвы на советско-германском фронте в один ряд со сражениями на фронтах, где вели боевые действия англо-американские войска; во-вторых, стремление представить крупнейшие битвы, выигранные Советской Армией, как явление "локального порядка", имевшее якобы значение только для хода и исхода Великой Отечественной войны; в-третьих, попытки преуменьшить достижения советского военного искусства.

Основное внимание буржуазные историки сосредоточивают на тенденциозной трактовке великих битв под Москвой, Сталинградом, Курском, Ленинградом и Берлинской битвы. Рассмотрим типичные для этих авторов оценки, тезисы и аргументы.

Битва под Москвой

Битва под Москвой, развернувшаяся в конце 1941 - начале 1942 г., явилась событием всемирно-исторического значения. Разгром Красной Армией отборной группировки немецко-фашистских войск развеял миф о непобедимости вермахта, ознаменовал полный провал гитлеровских планов молниеносной войны против СССР. "Победа под Москвой означала, что советский народ под руководством партии сумел преодолеть трагические последствия внезапного нападения фашистской Германии изменить в ходе тяжелого единоборства соотношение сил. Она показала, что война, несмотря на ее неудачное для советских войск начало, будет неизбежно выиграна Советским Союзом"¹.

¹ (История Коммунистической партии Советского Союза, т. 5, кн. I, стр. 242.)

С обеих сторон в битве участвовало более 2,8 млн. человек, до 2 тыс. танков, свыше 1,6 тыс. самолетов, 20 тыс. орудий и минометов. В ходе контрнаступления советских войск фашистской группе армий "Центр" был нанесен сокрушительный удар. 38 гитлеровских дивизий потерпели тяжелое поражение. Особенно большие потери понесли танковые соединения противника, которым отводилась решающая роль в захвате советской столицы¹. Общие боевые потери личного состава сухопутных войск вермахта на советско-германском фронте превысили к 28 февраля 1942 г., по немецким данным, 1 млн. человек², в том числе группа армий "Центр", наступавшая на Московском направлении, потеряла 716 тыс. человек³. Советские войска освободили от захватчиков свыше 11 тыс. населенных пунктов, среди них города Калинин и Калугу, ликвидировали опасность окружения Тулы. Враг был отброшен от Москвы на 100 - 250 км.

¹ (Подробнее см. Д. Муриев. Провал операции "Тайфун". М., 1972.)

² (См. Ф. Гальдер. Военный дневник, т. 3, кн. 2. М., 1971, стр. 207.)

³ (К. Reinhardt. Die Wende vor Moskau. Das Scheitern der Strategie Hitlers im Winter 1941/42. Stuttgart, 1972, S. 315.)

Битва под Москвой привлекает значительное внимание буржуазных историков, причем за последние годы интерес к данной теме заметно возрос. Этому способствовала публикация в США в 1968 г. и 1970 г. двух книг о битве под Москвой - английского историка Л. Купера "Много дорог на Москву"¹, а затем американского историка А. Тэрни "Катастрофа под Москвой: кампании фон Бока 1941 - 1942"². В той или иной степени битва под Москвой освещается и во многих других трудах американских историков.

¹ (L. Cooper. Many Roads to Moscow. New York, 1968.)

² (A Turney. Disaster at Moscow: von Bock's Campaigns 1941- 1942. Albuquerque, 1970.)

Отметим прежде всего некоторые объективные моменты в оценках битвы под Москвой.

Профессор А. Тэрни указывает, что стойкость и мужество советских войск сорвали тщательно разработанные перед войной планы немцев, рассчитанные на успех молниеносного прорыва к Москве. Он подчеркивает особое упорство и решительность в действиях советских войск на Московском направлении со второй декады октября 1941 г. "Ожесточенность и твердость, с которой сражались русские даже в безнадежном положении, оказавшись в окружении,- пишет А. Тэрни,- вызывали удивление и оцепенение в высшем командовании германских вооруженных сил"¹.

¹ (Ibid., p. 54.)

Большинство историков США не может полностью игнорировать поражение немецко-фашистских войск под Москвой. Но в их трудах эти всемирно-исторические события нередко теряются как иголка в стоге сена. Так, в 16-томной "Военной истории второй мировой войны" Т. Дюпуи событиям на советско-германском фронте в 1941 г. и начале 1942 г. уделено менее двух страниц¹. Подобную же картину можно наблюдать и в "Краткой истории второй мировой войны", изданной под редакцией бригадного генерала В. Эспозито². Кроме того, буржуазные авторы обычно сосредоточивают внимание на планах гитлеровского командования, предложениях фашистских генералов в вышестоящие инстанции, операциях и боях германских войск, а действия Советской Армии оставляют в тени.

¹ (T. Dupuy. The Military History of World War II, vol. I. p. 76 - 77.)

¹ (A Concise History of World War II. Ed. by V. Esposito. New York, 1965, p. 140 - 142.)

Многие из них утверждают, что в 1941 - 1942 гг. действия союзников в Северной Африке и на морских театрах имели большее значение для хода второй мировой войны, чем битва под Москвой, да и вообще вооруженная борьба на советско-германском фронте. При освещении событий зимы 1941/42 г. буржуазная историография всячески подчеркивает факт вступления США во вторую мировую войну. -Нападение на американские базы в Тихом океане, заявляет Г. Уоллин, привело к тому, что с тех пор "весь потенциал США направлялся на европейскую войну"¹. После Пёрл-Харбора, констатирует Т. Хиггинс, Гитлер заколебался². С помощью подобных утверждений делаются попытки принизить героические усилия советского народа по отражению фашистского нашествия в 1941 г. и значение победы Красной Армии под Москвой, а также оправдать стратегию англо-американского руководства, которое еще в то время считало неизбежным поражение СССР и необоснованно надеялось разгромить Германию путем бомбардировок, экономической блокады и ограниченных наступательных действий³.

¹ (H. Wallin. Pearl Harbor. Washington, 1968, p. 3.)

² (T. Higgins. Hitler and Russia. New York, 1966, p. 193.)

³ ("American Military History", p, 425 - 426.)

Вступление США в войну имело немаловажное значение. Однако именно Красная Армия своей упорной обороной, а затем переходом в контрнаступление сокрушила планы гитлеровцев, заложила основы коренного перелома в ходе второй мировой войны. С июня 1941 г. основное бремя войны нес Советский Союз. Против него была сосредоточена подавляющая масса войск фашистской Германии, главной силы блока агрессивных государств.

Причины провала гитлеровских планов "молниеносной войны" против СССР, поражения немецко-фашистских войск под Москвой зимой 1941/42 г. американские авторы сводят, как правило, во-первых, к ошибкам Гитлера в политической и военной областях; во-вторых, к неблагоприятным климатическим условиям и огромным пространствам СССР; в-третьих, к помощи Советскому Союзу со стороны союзников. Воинское мастерство и героизм Советской Армии, самоотверженные усилия всего советского народа по организации отпора врагу "выпадают" из поля зрения буржуазной историографии.

Тезис о единоличной ответственности Гитлера за поражение под Москвой - наиболее распространенный. Его выдвинули бывшие фашистские генералы, которые в годы войны верноподданнически служили фюреру и восхищались его "гением". Вслед за ними этот тезис подхватили многие буржуазные историки, в том числе и А. Тэрни. "Приняв стратегический план нападения на Советский Союз и уничтожения его,- пишет он,- Гитлер затем стал допускать одну за другой роковые ошибки в осуществлении плана"¹.

¹ (A. Turney. Disaster at Moscow: von Bock's Campaigns 1941 -- 1942, p. XIII.)

Эти историки по существу замалчивают, что весь план войны против СССР носил авантюристический характер. "...План "Барбаросса"... был порочен, авантюристичен в самой своей основе. Он исходил из заведомо предвзятого мнения, что Советское государство есть "колосс на глиняных ногах"... Однако фашистские главари, как подтвердил это опыт всей войны, недооценили прочность общественного и государственного строя СССР, мощь его Вооруженных Сил"¹. Сваливая вину за просчет в планировании агрессии против СССР на Гитлера, буржуазные историки стремятся оправдать германский генеральный штаб, германский милитаризм.

¹ (Великая Отечественная война Советского Союза 1941 - 1945. Краткая история, стр. 29.)

"Фатальная ошибка" Гитлера, заявляет А. Тэрни, состояла в том, что он "остановил наступление на Москву... и направил силы германской армии на Украину"¹. Ему вторит Т. Дюпуи: "Наиболее крупной его ошибкой,- пишет он,- был отказ сосредоточить свои силы для удара на Москву летом 1941 года"².

¹ (A. Turney. Disaster at Moscow: von Bock's Campaigns 1941 - 1942, p. XIV.)

² (T. Dupuy. The Military Life of Adolf Hitler, p. 98.)

Будучи апологетами германского милитаризма, эти авторы преднамеренно игнорируют то обстоятельство, что стратегические планы вермахта были сорваны Красной Армией, которая измотала силы врага, поставила их под угрозу окружения и уничтожения. Маршал Советского Союза Г. К. Жуков справедливо отмечал, что без временного отказа от наступления на Москву и поворота части сил на Украину положение центральной группировки немцев могло быть еще хуже. "Ведь резервы Ставки,- пишет он,- которые в сентябре были обращены на заполнение оперативных брешей на юго-западном направлении и в ноябре на оборону ближних подступов к Москве, могли быть использованы для удара во фланг и тыл группы армий "Центр" при ее наступлении на Москву"¹.

¹ (Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления. М., 1969, стр. 361.)

Если политические и военные просчеты Гитлера, по мнению многих буржуазных историков, обусловили поражение фашистской стратегии в битве под Москвой, то оценки оперативного искусства и тактики вермахта неизменно связываются с "отрицательным влиянием русского климата" на операции немецко-фашистских войск. "Немецкие войска не смогли преодолеть невзгод природы, нарушения системы снабжения и яростного сопротивления оборонявшихся русских",- пишет А. Тэрни¹. "Бездонная грязь на дорогах", утверждает Л. Купер, стала важнейшим препятствием для дальнейшего продвижения немецко-фашистских войск². В "Иллюстрированной истории второй мировой войны" под фотографией, изображающей застрявший в грязи немецкий мотоцикл, сделана подпись: "Русская зима замедлила нацистское наступление, дожди превратили дороги в потоки грязи. Люди, лошади и машины быстро застревали в ней, и германский блицкриг был остановлен"³.

¹ (A. Turney. Disaster at Moscow: von Bock's Campaigns 1941 - 1942, p. XV.)

² (L. Cooper. Many Roads to Moscow, p. 215 - 216.)

³ (Reader's Digest Illusrated Story of the Second World War, p. 269 etc.)

Впервые эту версию пустила в ход фашистская пропаганда. Германское верховное командование еще в декабре 1941 г. выступило с заявлением, в котором утверждало, что "зимние условия" заставили немцев перейти "от войны маневренной к войне позиционной" и "сократить линию фронта". В директиве ОКВ № 39 от 8 декабря 1941 г. говорилось: "Преждевременное наступление холодной зимы на Восточном фронте и возникшие в связи с этим затруднения в подвозе снабжения вынуждают немедленно прекратить все крупные наступательные операции и перейти к обороне"¹.Эти аргументы были после войны подхвачены буржуазными историками. Почти никто из них не обходится без указания на "роковую" роль "грязи", "морозов", "плохих дорог" и "огромных пространств России" для объяснения причин поражения гитлеровских армий на полях Подмосковья.

¹ (Цит. по: В. Дашичев. Банкротство стратегии германского фашизма. Исторические очерки. Документы и материалы, т. 2. М., 1973, стр. 257.)

По мнению американских историков, "окончательный удар" фашистским войскам под Москвой нанес русский "генерал Зима". В. Эспозито и составители "Энциклопедии американа" считают, что "если бы не установились холода, немецкие армии сумели бы пробиться" к своей цели - Москве¹.

¹ (A Concise History of World War II, p. 142; Encyclopedia Americana, vol. 29, p. 427.)

В советской исторической литературе неоднократно показывалась несостоятельность утверждений буржуазных авторов, будто климатические условия явились главной причиной поражения немецко-фашистской армии под Москвой. Необходимо подчеркнуть, что осенняя распутица 1941 г. была сравнительно кратковременной. Уже в начале ноября наступило похолодание. В Подмосковье средняя температура во второй половине ноября держалась на уровне 6 - 7 градусов ниже нуля¹. Вне всякого сомнения, буржуазным историкам, изучавшим битву под Москвой, известна запись начальника генерального штаба сухопутных войск вермахта Ф. Гальдера, сделанная им в августе 1941 г.: "Общая обстановка все очевиднее и яснее показывает, что колосс-Россия... был нами недооценен. Это утверждение можно распространить на все хозяйственные и организационные стороны, на средства сообщения и, в особенности, на чисто военные возможности русских"². Однако такого рода выводы, раскрывающие подлинные причины провала фашистского наступления на Москву, отсутствуют в публикациях абсолютного большинства американских авторов.

¹ (См. "Военно-исторический журнал", 1966, № 10, стр. 72.)

² (Ф. Гальдер, Военный дневник, т. 3, кн. 1. М., 1971, стр. 264.)

"Нет! - писал Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. - Не дождь и снег остановили фашистские войска под Москвой. Более чем миллионная группировка отборных гитлеровских войск разбилась о железную стойкость, мужество и героизм советских войск, за спиной которых был их народ, столица, Родина"¹.

¹ (Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления, стр. 361.)

При объяснении причин краха гитлеровских планов "молниеносной войны" против СССР некоторые буржуазные историки преувеличивают значение англо-американской помощи Советскому Союзу в тот период. В одном из исследований о советско-германском фронте, подготовленном военно-исторической службой ВВС США, говорится, что помощь западных союзников в 1941 г. якобы "обеспечила Советским Вооруженным Силам способность продолжать свое сопротивление" и что "без помощи союзников советская экономика не могла бы дать достаточного количества материальных средств, чтобы поддержать свои войска на поле боя"¹. Весьма категоричен С. Уэллес, по мнению которого американское вооружение "в огромной степени способствовало победе под Москвой"².

¹ (W. Schwabedissen. The Russian Air Force in the Eyes of German Commanders. - "U. S. Air Force Historical Studies", N 175. New York, 1968, p. 159.)

² (S. Welles. Two Roosevelt Decisions. One Debit, One Credit. - "Foreign Affairs". January 1951, p. 193.)

Общеизвестно, что в 1941 г. поставки союзников были крайне ограниченными. Англия и США поставили в СССР 750 самолетов, 501 танк и некоторое другое вооружение. Эта помощь не могла иметь решающего значения еще и потому, что техника зачастую доставлялась в СССР в разукомплектованном, поврежденном состоянии. И. В. Сталин писал У. Черчиллю 8 ноября 1941 г.: "...танки, артиллерия и авиация приходят в плохой упаковке, отдельные части артиллерии приходят в разных кораблях, а самолеты настолько плохо упакованы, что мы получаем их в разбитом виде"¹.

¹ (Переписка..., т. I, стр. 32.)

Как считают английские историки Дж. Батлер и Дж. Гуайер, Англия и США не хотели "терять ценные военные материалы в хаосе рушащегося русского фронта"¹. Союзники выжидали, не верили в возможность Советского Союза выстоять и победить.

¹ (Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941 - август 1942, стр. 96.)

Главные причины провала гитлеровского плана "молниеносной войны" против СССР заключаются в силе Советского социалистического государства, его народа и армии. Массовый героизм советских людей на фронте и в тылу, их стойкость и самоотверженность, умелое руководство Коммунистической партии сорвали замыслы гитлеровцев. Путем огромного напряжения сил и ценой больших жертв было остановлено дальнейшее продвижение врага, а его главная группировка разгромлена и отброшена от Москвы на запад.

Сталинградская битва

Победа советских войск под Сталинградом - это особое событие второй мировой войны. Блестящая по замыслу и его осуществлению, грандиозная по масштабам и решающая по своим военно-политическим последствиям, она вошла страницей немеркнущей славы не только в летопись Великой Отечественной войны Советского Союза против фашистской Германии, но и в мировую историю. В речи на торжественном открытии памятника-ансамбля в Волгограде 15 октября 1967 г. Л. И. Брежнев говорил: "В этой битве не только были перемолоты отборные гитлеровские войска. Здесь выдохся наступательный порыв, был сломлен моральный дух фашизма. Начался распад фашистского блока... Удвоились силы тех, кто не склонил голову перед гитлеровскими захватчиками. Слово "Сталинград" передавалось из уст в уста как пароль сопротивления, пароль победы"¹.

¹ (Л. И. Брежнев. Ленинским курсом. Речи и статьи, т. 2. М., 1970, стр. 68.)

Сталинградская битва длилась шесть с половиной месяцев (с 17 июля 1942 г. по 2 февраля 1943 г.). Боевые действия развернулись на площади около 100 тыс. кв. км, а протяженность линии фронта составляла от 400 до 850 км. На отдельных этапах в сражении с обеих сторон участвовало свыше 2 млн. человек, свыше 2 тыс. танков, более 2 тыс. самолетов, 26 тыс. орудий и минометов¹. Окружив и ликвидировав под Сталинградом стратегическую группировку противника, Советская Армия перешла в общее наступление на нескольких фронтах. С середины ноября 1942 г. и до конца марта 1943 г. было разгромлено свыше 100 дивизий противника. Общие потери гитлеровцев в течение второго года Великой Отечественной войны составили 2 700 тыс. солдат и офицеров. Это был удар сокрушительной силы по всему фашистско-милитаристскому блоку².

¹(См. История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941 - 1945, т. 3. М., 1964, стр. 63.)

²(См. "Правда", 15 ноября 1972 г.)

Битва под Сталинградом явилась торжеством советского военного искусства, его превосходства над военным искусством немецко-фашистской армии. В ходе оборонительного сражения враг был измотан, а затем и разгромлен в блестящей по замыслу и проведению операции на окружение. В Сталинградской битве во всей своей полноте раскрылись массовый героизм и несгибаемое мужество советских воинов, высокие полководческие таланты и организаторские способности командного и политического состава Красной Армии. "Сталинград,- говорилось в докладе о 26-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции,- был закатом немецко-фашистской армии. После Сталинградского побоища, как известно, немцы не могли уже оправиться"¹.

¹ (И. Сталин. О Великой Отечественной войне Советского Союза. М., 1947, стр. 113.)

Сталинградская битва имела огромное политическое и военное значение. Она явилась важным историческим этапом на пути к победе Советского Союза над фашистской Германией, решающим стратегическим фактором, который определил общее изменение политической и стратегической обстановки в пользу антигитлеровской коалиции.

Высокая оценка победы советских войск в Сталинградской битве была дана Ф. Рузвельтом в Почетной грамоте городу Сталинграду. В ней говорится: "От имени народа Соединенных Штатов Америки я вручаю эту грамоту городу Сталинграду, чтобы отметить наше восхищение его доблестными защитниками, храбрость, сила духа и самоотверженность которых во время осады с 13 сентября 1942 года по 31 января 1943 года будут вечно вдохновлять сердца всех свободных людей. Их славная победа остановила волну нашествия и стала поворотным пунктом войны Союзных Наций против сил агрессии"¹.

¹ (Цит. по: "Правда", 18 ноября 1972 г.)

Наиболее обстоятельно, по американским буржуазным критериям, Сталинградская битва исследована в книге Э. Зимке "От Сталинграда до Берлина", где ей посвящено две главы. Историк из Пентагона по-своему оценивает ее значение. "В стратегическом плане,- пишет Зимке,- Сталинград частично волей случая, частично преднамеренно стал центральным пунктом, одной из решающих битв второй мировой войны"¹.

¹ (Е. Ziemke. Stalingrad to Berlin, p. 37.)

Основные усилия Зимке сосредоточивает на том, чтобы принизить роль советского военного искусства в битве на Волге. Он безапелляционно заявляет, что победа под Сталинградом была якобы "в большей степени следствием ошибок Гитлера, чем результатом советского военного искусства"¹. Одновременно "запускается в оборот" ложный тезис о численном превосходстве советских войск к началу контрнаступления. По данным, публикуемым в книге Зимке, 1 млн. советских войск якобы противостояло только 500 тыс. немецких войск и их ²Нетрудно заметить, что в этом случае имеет место попытка, прибегнув к официальной публикации, вновь использовать разоблаченные много лет назад в советской и мировой военно-исторической литературе аналогичные утверждения Ананштейна, Типпельскирха, Цейтцлера и других гитлеровских генералов. Известно, что по личному составу перевес в соотношении сил сторон под Сталинградом у Советской Армии к началу контрнаступления был незначительным (1103000 личного состава советских войск противостояла группировка противника, которая насчитывала 1011500 человек)³. Что касается направлений главных ударов, то советское командование действительно сумело создать там определенное превосходство, но оно явилось результатом искусного маневра сил и средств.

¹ (Ibid., p. 80.)

² (Ibid., p. 52.)

³ (См. История второй мировой войны 1939 - 1945, т. 6, стр. 35.)

В американской литературе нередко встречаются сравнения Сталинградской битвы с другими битвами и сражениями, имевшими место в мировой военной истории. Наиболее часто ее сравнивают с битвой под Верденом. В частности, К. Райен считает, что "эпическая битва за Сталинград была для Германии Верденом второй мировой войны"¹. Уместны в этой связи рассуждения английского буржуазного историка Б. Питта. "Сталинград сравнивают с Верденом,- пишет он. - Во многом это сравнение справедливо, но есть чрезвычайно важная отличительная черта. Франция в 1917 г. приняла вызов Фалькенхайна и производила равноценный обмен - солдата на солдата, посылая бесконечные резервы на маленький участок у Мааса до тех пор, пока обе стороны, обескровленные, не откатились назад, испытывая острое отвращение к этой бойне... Под Сталинградом же решающей зимой 1942/43 г. полководцы Красной Армии показали правильное понимание военной обстановки и способность извлекать уроки из прошлого, что должно быть примером для всех и каждого... Подкрепление сил защитников в самом городе носило характер минимальной необходимости вместо максимальной возможности, а накопленные таким образом сила и мощь были использованы для осуществления великолепного маневра на окружение, затянувшего петлю на шее 6-й армии Паулюса. Сталинград стал символом великой победы, завоеванной разумной ценой. Верден - это просто название сражения, которое поглотило миллионы человеческих жизней, оставив обе стороны обессиленными и обескровленными"².

¹ (W. Craig. Enemy at the Gates (cover).)

² (The History of the Second World War, vol. Ill, Number 15. London, 1968 (cover).)

В военно-исторической литературе США "Сталинградом на Западе" называют план окружения 7-й и 5-й танковой немецко-фашистских армий (около 20 дивизий) между Фалезом и Мартеном в августе 1944 г.¹ Бои в этом районе носили действительно напряженный характер. Войскам западных союзников удалось достичь значительных успехов - противник понес большие потери и вынужден был отойти за Сену. Однако объединенные силы союзников (около 37 дивизий), имевшие к тому же абсолютное превосходство в воздухе, сумели в конечном итоге окружить лишь разрозненные части восьми пехотных и двух танковых дивизий противника численностью около 45 тыс. человек. Наиболее боеспособные танковые и пехотные дивизии или их части гитлеровцы вывели из "фалезского мешка". Причины не вполне удачного завершения операции на окружение объяснялись изъянами в самом плане операции (в частности, были выделены недостаточные силы для создания внешнего и внутреннего фронтов окружения), а также организационной неразберихой, нерешительностью действий американо-английского командования на завершающем этапе окружения и рядом других обстоятельств.

¹ (E. Florentin. Battle of the Falaise Gap. New York, 1967; "The Army", January 1968, p. 76.)

В американском военно-историческом журнале "Милитери афферс" высказывается идея о том, что "судьбу Германии решили Сталинград на Востоке и Бастонь на Западе"¹. Но в данном сравнении также нет "шансов на успех". В Бастони немецко-фашистские войска окружили 101-ю воздушно-десантную и часть сил 10-й бронетанковой дивизий США, которые впоследствии были деблокированы. Этот тревожный для американского командования эпизод, имевший место в ходе боев в Арденнах, произошел на завершающем этапе второй мировой войны, когда поражение фашистской Германии оставалось уже вопросом времени и предопределялось в первую очередь событиями на советско-германском фронте.

¹ ("Military Affairs", December 1969, p. 416.)

Нельзя также не сказать о настойчивых попытках "объяснить" разгром немецко-фашистских войск под Сталинградом "роковыми решениями" Гитлера. Сваливая всю вину за поражение на одного Гитлера, авторы таких работ не только выгораживают тем самым фашистский генералитет, но и протаскивают идею о "случайности" разгрома фашистской Германии, реальности военного реванша.

Приведем два примера. Уже упоминавшийся американский военный историк Т. Дюпуи видит причину поражения немецких войск под Сталинградом в том, что "Гитлер не разрешил немецким генералам отступить, несмотря на их старания убедить фюрера в необходимости изменить свое решение. В то же время русские перебросили огромные подкрепления сухопутных войск и авиации"¹. Другой американский историк, М. Галлахер, известный своими антисоветскими выступлениями, утверждает, что в немецко-фашистских штабах даже "чувствовали опасность на флангах... но Гитлер отказался разрешить отход"².

¹ (Т. Dupuy. The Military History of World War II, vol. VII, p. 5.)

² (M. Gallacher. The Soviet History of World War II. New York - London, 1963, p. 16.)

Трудно предположить, что этим и другим историкам, разделяющим их взгляды, не известна статья "Сталинградская битва" бывшего начальника генерального штаба сухопутных войск фашистской Германии генерала Цейтцлера, написанная по заданию министерства обороны США. В этой статье, вошедшей в книгу "Роковые решения", ясно говорится, что замысел Гитлера любой ценой овладеть Сталинградом, а позднее - приказ удержать захваченную часть, полностью поддерживала генеральская верхушка в лице Кейтеля и Иодля¹. Но Дюпуи и Галлахер об этом умалчивают. Авторы подобных трудов не удосуживают себя объективным анализом исторических фактов и их научной систематизацией.

¹ (См. Роковые решения, стр. 184.)

Остановимся несколько подробнее на "фундаментальном" исследовании, посвященном Сталинградской битве,- книге буржуазного историка У. Крейга, вышедшей под названием "Враг у ворот. Битва за Сталинград"¹. Она во многом отражает доминирующую в Соединенных Штатах тенденцию трактовки событий на советско-германском фронте. У. Крейг пытается представить себя объективным исследователем, беспристрастным пацифистом, оракулом истины. Он привлекает читателя обещанием большого открытия. "Русские,- заявляет он в предисловии,- извращают факты... немцы извращают их по-своему". Подстраиваясь под настроения многих рядовых американцев, автор "возмущается" тем, что на Западе "никогда не отдавали должное Красной Армии за упорную оборону Сталинграда и блестящее контрнаступление, сокрушившее армию, которая до этого была лучшей в мире"². Далее он сообщает без лишней скромности: "Я должен был сделать то, что не сделал до меня никто... Это была нелегкая задача"³. Он уверяет, что изучил массу советских и немецких документов, относящихся к Сталинградской битве, встречался и беседовал с сотнями участников и свидетелей исторических событий. "После четырех лет интенсивного изучения битвы под Сталинградом,- пишет Крейг,- я обнаружил, что мозаика событий изменялась с течением времени, как это всегда бывает в истории. Блестящее немецкое наступление на Волге поблекло в сравнении с вдохновенной обороной Сталинграда русскими"⁴.

¹ (W. Craig. Enemy at the Gates. Battle for Stalingrad. В 1974 г. эта книга была переведена в ФРГ и в 1975 г. - в Англии.)

² (W. Craig. Enemy at the Gates, p. XI.)

³ (Ibidem.)

⁴ (Ibid. p. XVI.)

Это у Крейга - дань объективности.

Крейг избегает повторения одиозных попыток поставить Сталинградскую битву в один ряд со сражением под Эль-Аламейном или боями за атолл Тарава на Тихом океане, как это делали X. Болдуин и некоторые другие западные историки. Но у Крейга результативная оценка Сталинградской битвы, ее места и значения во второй мировой войне фактически отсутствуют. Далее становится очевидным, что автор поверхностно знает обстановку в Советском Союзе в годы войны, и особенно события, предшествовавшие Сталинградской битве, такие, как упорные оборонительные бои в первые месяцы, разгром немецко-фашистских войск под Москвой и его последствия, не ведает о массовом героизме, стойкости и мужестве советских людей в борьбе с захватчиками. Он, например, утверждает в предисловии, будто к началу Сталинградской битвы "большинство солдат Красной Армии пришло к убеждению, что немцы непобедимы", а гражданское население, якобы охваченное подобными же настроениями, "стало жертвой отчаяния"¹.

¹ (Ibid., p. XV.)

Между тем объективное изучение уже той советской литературы, список которой приводится в книге, встречи с участниками битвы раскроют перед каждым непредубежденным исследователем величие духа, непоколебимую веру советских воинов и всех советских людей в победу над врагом.

По мере дальнейшего знакомства с книгой выясняется, что Крейг примитивно рассматривает ход военных действий под Сталинградом, путает события, звания и фамилии военачальников. Казахи у него живут... на Волге, а Новосибирск оказался на Урале¹ и т. п. Как видно, автор не утруждал себя тщательным изучением исторического материала. У него были другие намерения, иной заказ. Главная цель его работы - очернить Красную Армию, бросить тень на героический, благородный облик советского воина, спасшего мир от угрозы фашистского порабощения, обелить гитлеровцев.

¹ (W. Craig. Enemy at the Gates, p. 321, 387.)

Политическое кредо книги определяет общее отношение автора к фашистским агрессорам, конкретно - к их преступлениям против советского народа. Как известно, войну против СССР гитлеровское руководство считало особой войной, в которой оно делало ставку не только на захват территории страны, не только на уничтожение первого в мире социалистического государства, но и на физическое истребление советского народа.

Фашистская верхушка и командование вермахта разработали целую систему массового уничтожения советских людей. Об этом, в частности, свидетельствует директива ОКБ "Об особой подсудности в районе "Барбаросса" и особых мероприятиях войск" от 13 мая 1941 г.; звериное лицо фашизма раскрывает "Инструкция об обращении с политическими комиссарами" от 6 июня 1941 г., которая предписывала истреблять всех политработников Красной Армии. Автор вскользь упоминает об этих документах и отзывается о них неодобрительно. Далее он приводит выдержку из менее известного, но аналогичного по содержанию документа - приказа генерал-фельдмаршала В. Рейхенау, предшественника Ф. Паулюса на посту командующего 6-й немецко-фашистской армией, одного из наиболее фанатично преданных Гитлеру генералов. В этом приказе, получившем название "Приказ о жестокостях", говорилось: "На... восточном театре солдат не только ведет войну в соответствии с ее законами, но и является исполнителем национальной воли. ...Он должен свершить жестокую и справедливую кару над нечеловеками..." Подробно и бесстрастно цитируя приказ, Крейг сообщает, как солдаты вермахта, исполняя его, глумились над своими жертвами, фотографировали расстрелы советских граждан, как "над ямами, заполненными телами, витала атмосфера пикника"¹.

¹ (W. Craig. Enemy at the Gates, p. 11.)

Причины поражения немецко-фашистских войск под Сталинградом и успехов Советской Армии Крейг усматривает в ошибках Гитлера. Так, освещая предысторию Сталинградской битвы, он стремится любой ценой убедить читателей, что Воронеж был удержан советскими войсками в результате просчета фюрера. "Гитлер намеревался обойти Воронеж,- говорится в книге,- но когда немецкие танковые части без труда (!) проникли на его окраину и их командиры запросили по радио разрешения захватить остальную часть города, фюрер заколебался, предоставив право принять решение командующему группой армий "Б" фельдмаршалу фон Боку, и время было упущено"¹.

¹ (Ibid., p. 18.)

Подлинная история тяжелых и ожесточенных боев в районе Воронежа летом 1942 г. свидетельствует об ином: фашистские войска не сумели взять город ввиду героического, самоотверженного сопротивления наших частей и соединений, умелых и своевременно принятых советским командованием мер. Подвижные соединения гитлеровцев, которым 6 июля удалось захватить плацдарм на левом берегу Дона и овладеть частью города, встретили хорошо организованное и упорное сопротивление советских войск. В тот же день Брянский фронт нанес контрудар южнее Ельца, в результате чего фашистское командование было вынуждено повернуть на север выдвигавшиеся в район Воронежа 24-й танковый корпус и три пехотные дивизии. Ударная группировка противника, наступавшая на Воронеж, оказалась ослабленной. Ее попытки овладеть городом были сорваны¹.

¹ (См. История второй мировой войны 1939 - 1945, т. 5. М., 1975, стр. 148 - 154.)

Группировку Паулюса, заявляет далее автор, можно было спасти, если бы не единоличные действия Гитлера, запретившего окруженным войскам прорываться навстречу Манштейну¹. По его словам, наступление группы армий "Дон", перед которой ставилась задача деблокировать окруженные войска, развивалось успешно: "К удивлению... сопротивление русских было незначительным. Самой сложной проблемой для немцев был лед, покрывший дороги и мешавший движению танков"².

¹ (W. Craig. Enemy at the Gates, p. 250, 272 etc.)

² (W. Craig. Enemy at the Jates, p. 231.)

Действительная картина наступления, которое гитлеровцы начали 12 декабря 1942 г. из района Котельниково на Сталинград, была совершенно другой. Враг, располагавший большим преимуществом в силах, встретил упорное сопротивление и понес огромные потери. Советские воины стояли насмерть. Закоренелый нацист Манштейн, освещая в мемуарах начало наступления группы армий "Дон", которой он командовал, признавал: "Противник... отнюдь не ограничивается оборнительными действиями, он постоянно пытается с помощью контратак вновь захватить занятую нашими обеими танковыми дивизиями местность или окружить части этих дивизий..."¹

¹ (E. Manstein. Verlorene Siege. Bonn, 1955, S. 361.)

Победе Красной Армии под Сталинградом, по мнению Крейга, в решающей степени способствовала утечка совершенно секретных данных из гитлеровской ставки. Он ссылается на деятельность Ш. Радо, Р. Ресслера и других разведчиков-антифашистов¹.

¹ (W. Craig. Enemy at the Gates, p. 24.)

Однако эту несостоятельную версию, используемую не только У. Крейгом, разоблачает сам Шандор Радо: "Мне ли, разведчику,- писал он,- отрицать важную роль разведки, ее информаторов, работавших в глубоком тылу врага. Но усматривать в их успехах причину нашей победы - значит ставить все с ног на голову. Подобные попытки буржуазных фальсификаторов по меньшей мере смехотворны... Исход войны всегда решался в конечном счете на поле брани. Побеждала та армия, которая имела более мощный экономический потенциал и людские резервы, была лучше вооружена и подготовлена, превосходила противника силой духа"¹.

¹ (Шандор Радо. Под псевдонимом Дора. Воспоминания советского разведчика. М., 1973, стр. 257 - 258.)

Чтобы принизить победу Красной Армии и приписать ее успех западным державам, Крейг также использует версию о "перекачке" дивизий с советско-германского фронта в Западную Европу для защиты Германии от "вторжения союзников"¹. Американского автора не смущает, что в этот период интенсивно развивался как раз обратный процесс. Прибегая к прямой подтасовке фактов, он утверждает, что в конце июля 1942 г. дивизия "Великая Германия" была переброшена во Францию, хотя в дневнике Гальдера, на который ссылается Крейг, говорится, что эта дивизия еще в сентябре (и во время дальнейшего хода Сталинградской битвы.- О. Р.) оставалась на советско-германском фронте².

¹ (W. Craig. Enemy at the Gates, p. 20.)

² (См. Ф. Гальдер. Военный дневник, т. 3, кн. 2, стр. 351.)

Как видно из книги, Крейг посетил Музей обороны Сталинграда, где хранится ныне свыше трех тысяч подарков от народов и правительств более 40 стран мира с выражением благодарности советским воинам за беспримерный подвиг. Среди реликвий хранится и упоминавшаяся ранее грамота президента США Ф. Рузвельта. Однако американский историк "не заметил" ни этих подарков, ни грамоты президента США.

Значительное место в работе Крейга уделяется "моральным аспектам войны на Востоке". При этом он делит факты на выгодные для антисоветской пропаганды и невыгодные. Первые берет на вооружение, а вторые отбрасывает, что подтверждается на примере приводимых в книге "фактов из жизни" гитлеровских солдат, офицеров и генералов, сдавшихся в плен под Сталинградом. Автор явно в антисоветском духе изображает обращение с военнопленными и условия, в которых они находились в СССР.

Разгром и плен явились для гитлеровцев закономерным итогом их агрессии против Советского государства. В то же время документами и свидетельствами самих военнопленных подтверждено, что Советский Союз, как никакая другая страна, руководствовался в обращении с пленными принципами гуманности, и это несмотря на тягчайшие преступления, совершенные вермахтом на советской земле, на тяжелые материальные условия жизни в тот период самого советского народа. Крейг не может полностью этого отрицать и приводит некоторые советские приказы и распоряжения, касавшиеся обращения с военнопленными, но бездоказательно заявляет, что они якобы не выполнялись¹. Не останавливаясь перед прямыми оскорблениями в адрес советских людей, он утверждает, будто пленные доходили до такого состояния, что "ели друг друга". Но и эта рассчитанная на слабонервных сенсация является вымыслом.

¹ (W. Craw. Enemv at the Cates. D. 327.)

Сошлемся на свидетельство бывшего офицера вермахта, командира 767-го гренадерского полка 376-й пехотной дивизии полковника Л. Штейдле. В книге "От Волги до Веймара", выдержавшей несколько изданий на многих языках, он пишет, что военнопленным, помимо другой еды, уже в первые дни плена выдавали по порции масла, а те, кому это было необходимо по состоянию здоровья, получали дополнительный паек. Указывая, что смертность среди пленных была вначале высока как следствие приказа гитлеровцев обороняться в условиях полного прекращения снабжения войск, отсутствия помощи раненым и больным, Л. Штейдле подчеркивает: "Советские женщины - врачи и санитарки,- часто жертвуя собой и не зная покоя, боролись против смертности. Они спасли многих и помогали всем"¹. У Крейга иные "сведения". Он заявляет, что советские люди набрасывались на пленных "как бешеные волки". Газета английских коммунистов "Морнинг стар" обоснованно заметила по этому поводу: "Остается неясным, насколько надежны сведения немецких собеседников Уильяма Крейга (речь идет о собеседниках из ФРГ. - О. Р.), поразительное большинство которых вспоминает, если речь идет о сослуживцах, то только о их человечности, а если о противнике - то только о его жестокости"².

¹ (Л. Штейдле. От Волги до Веймара. М., 1973, стр. 247.)

² ("The Morning Star", November 1, 1973.)

Книга Крейга явно написана по заказу кругов, стремящихся сорвать разрядку международной напряженности и вернуть мир к "холодной войне". Всемирно-исторический подвиг советского народа в Сталинградской битве принадлежит настоящему и будущему.

Курская битва

5 августа 1943 г. в 24 часа Москва салютовала героям

Орла и Белгорода, выдающейся победе, одержанной в битве под Курском. Это был первый праздничный салют за годы войны. 12 залпов из 124 орудий возвестили советскому народу и всему миру о том, что хребет гитлеровской Германии сломан. "Всему миру,- говорил Л. И. Брежнев о значении Курской битвы,- стало ясным превосходство нашей армии в боевом мастерстве, в вооружении, в стратегическом руководстве"¹.

¹ (Л. И. Брежнев. Ленинским курсом. Речи и статьи. т. 1. М., 1970, стр. 126.)

До последнего времени в США не было книги о Курской битве, а об ее огромном значении писалось лишь в годы войны. "Великое советское наступление, которое началось летом 1943 г. под Курском и Орлом,- говорилось в "Краткой истории второй мировой войны", изданной военным министерством в 1945 г.,- продолжалось непрерывно до следующей весны, когда нацистские захватчики были полностью изгнаны из южной России"¹.

¹ (The World at War, p. 298.)

С тех пор усилия буржуазных авторов были в основном направлены на то, чтобы замолчать или принизить решающие успехи Советской Армии, достигнутые в битве под Курском, и их влияние на исход второй мировой войны в целом.

Одной из наиболее распространенных является версия о якобы "ограниченных целях" наступления, предпринятого фашистским вермахтом на Курской дуге ("Операция Цитадель"). Раздел, посвященный этой операции в книге Э. Зимке, назван "Ограниченное наступление"¹. Так же характеризуют цели немецкого наступления Т. Дюпуи и многие другие американские историки². Поскольку эти цели были ограниченными, развивают они далее свою мысль, то неудача наступления не может рассматриваться как фактор стратегического значения.

¹E (. Ziemke. Stalingrad to Berlin, p. 124.)

² (T. Dupuy. The Military Life of Adolf Hitler. New York, 1970, p. 116.)

Подобный вывод прямо противоречит реальной действительности. Подготовка операции "Цитадель", силы, сосредоточенные для ее осуществления, свидетельствуют, что наступлением под Курском гитлеровцы преследовали решительные, далеко идущие цели. Это была их отчаянная попытка разгромить главные силы Советской Армии, вернуть утраченную стратегическую инициативу, сохранить фашистский блок и изменить ход войны в свою пользу.

В подписанном Гитлером оперативном приказе № 6 ставки вермахта о подготовке наступления под Курском подчеркивалось: "Каждый командир, каждый рядовой солдат обязан проникнуться сознанием решающего значения этого наступления. Победа под Курском должна явиться факелом для всего мира"¹. Приказ требовал использовать для наступления на Курской дуге лучшие соединения, наилучшее оружие, лучших командиров, возможно большее количество боеприпасов. Бывший начальник штаба 48-го танкового корпуса вермахта Ф. Меллентин признает, что "ни одно наступление не было так тщательно подготовлено, как это"².

¹ (Цит. по: Курская битва. М., 1970, стр. 520.)

² (Ф. Меллентин. Танковые сражения 1939 - 1945. М., 1957, стр. 191.)

Под Курском враг сосредоточил 50 отборных дивизий, в том числе 14 танковых (около 70 % от общего количества находившихся на советско-германском фронте) и две моторизованные. Всего немецко-фашистская группировка насчитывала около 900 тыс. человек, до 10 тыс. орудий и минометов, около 2700 танков, свыше 2 тыс. самолетов¹. Фашистское руководство направило под Курск почти все произведенные в Германии к июлю 1943 г. новые танки "Пантера" и "Тигр" и самоходные орудия "Фердинанд", имевшие мощную броню. Такая группировка не создается в целях "ограниченного наступления". Гитлеровское командование подготовило операцию большого стратегического размаха, но она была сорвана умелыми, героическими действиями Советской Армии.

₁ (50 лет Вооруженных Сил СССР, стр. 361; Курская битва, стр. 480.)

Живучим приемом фальсификации истории Курской битвы является бытующее во многих трудах буржуазных авторов утверждение, будто не Советская Армия сорвала немецкое наступление и нанесла вермахту сокрушительное поражение, а высадившиеся в Сицилии англо-американские войска вынудили гитлеровское командование "внезапно прекратить" операцию "Цитадель".

Об этом пишут "официальные" историки США в "Энциклопедии Американа". Признав "положение севернее Орла опасным", они тут же уверяют читателей, что "самым большим источником беспокойства "для Гитлера и его командования" была Сицилия, где американские и английские войска высадились 10 июля"¹.

¹ (Encyclopedia Americana, vol. 29, p. 433.)

Высадка союзников в Сицилии ухудшила стратегические позиции Германии, но она не могла оказать и не оказала сколько-нибудь заметного влияния на ход сражения под Курском. 10 июля из ставки Гитлера последовало указание, что операция "Цитадель" будет продолжаться. На следующий день фашистские войска предпринимают новые усилия, чтобы прорваться к Курску. Они меняют направление главного удара, бросают в бой новые танковые соединения, но успеха не достигают. 12 июля войска Западного и Брянского фронтов перешли в наступление на орловском направлении, а Воронежский фронт нанес решительный контрудар под Прохоровой и по ударной группировке противника, любой ценой пытавшейся прорваться к Курску с юга.

Произошло резкое изменение обстановки на Курской дуге, четко и явно обозначилось кризисное положение немецко-фашистских войск. Группа армий "Центр" под могучими ударами советских войск вынуждена была отказаться от наступательных действий и перейти к обороне. 13 июля Гитлер срочно вызвал к себе на совещание командующих группами армий "Юг" и "Центр".

Американские историки утверждают, что на этом совещании якобы было принято окончательное решение об отмене операции "Цитадель". Но и это утверждение не соответствует истине. Мощные удары Советской Армии вынуждали Гитлера принять такое решение, однако командующий группой армий "Юг" Э. Манштейн убедил фюрера в другом. Группе армий "Центр" разрешалось перейти к обороне, а войска Манштейна должны были продолжать наступление. Что касается окончательного решения о прекращении операции "Цитадель" и о переходе к обороне по всей линии Харьков - Орел, то оно было принято лишь 19 июля 1943 г., когда возникла реальная угроза окружения орловской группировки гитлеровцев и началось наступление советских войск в Донбассе¹.

¹ (См. Г. А. Колтунов, Б. Г. Соловьев. Курская битва. М., 1970, стр. 228.)

Советско-германский фронт все это время, несмотря на высадку союзников в Сицилии, продолжал сковывать и перемалывать основные силы нацистской Германии. Здесь находилось более 70% ее действующей армии. Именно это обстоятельство помогло союзникам довольно легко высадиться в Сицилии, а начавшееся наступление Советской Армии сорвало план противника перебросить несколько дивизий в Италию.

Некоторые американские историки считают, что победа Советской Армии в битве под Курском явилась результатом неких "случайных обстоятельств". Т. Вейр заявляет, например, что нацистский план наступления на Курск "имел бы успех, если бы операция была проведена весной"¹. По утверждению других американских историков получается, что "решительному наступлению" войск вермахта помешали разразившаяся 5 июля гроза, которая сделала местность на южном фасе Курской дуги непроходимой для танков, и плохая погода 8 июля, не позволившая применить авиацию².

¹ (Т. Wer. Wold War II. Folkestone, 1970, p. 126.)

² (E. Ziemke. Stalingrad to Berlin, p. 135 - 136.)

О несостоятельности попыток объяснять погодными условиями поражения немецко-фашистских войск говорилось уже неоднократно. Следует подчеркнуть другое: ни о каком "решительном наступлении" гитлеровских войск на Курской дуге весной 1943 г. не могло быть и речи. Катастрофа нацистов под Сталинградом потрясла всю их военную машину. После ликвидации окруженной группировки Паулюса советское командование перебросило с берегов Волги в район Курска крупные силы.

Большинство американских авторов умалчивает или упоминает вскользь о том, что немецко-фашистская оборона была успешно прорвана не только севернее Курска, но и южнее его, о просчетах гитлеровского командования при планировании операций на летнюю кампанию 1943 г., о его неспособности правильно оценить сложившуюся военно-политическую обстановку. Э. Зимке пишет не об успехе советских войск Западного, Брянского и Центрального фронтов, разгромивших лучшие дивизии группы армий "Центр", а о "большом тактическом успехе"... немецко-фашистских войск, сумевших отступить на заранее подгото1ый оборонительный рубеж "Хаген"¹.

¹ (Ibid., p. 141.)

Но буржуазные историки бессильны замолчать торжество советского военного искусства в битве под Курском, тот непреложный факт, что если для немецко-фашистских войск как в планировании, так и в ведении операции был характерен шаблон, то советское командование постоянно искало и находило оригинальные, творческие решения. Поистине новаторским было его решение о переходе к преднамеренной обороне в условиях общего превосходства советских войск.

М. Кэйдин, едва ли не единственный из буржуазных историков США с более объективных позиций исследовавший битву под Курском, выделяет в книге "Тигры горят" два основных фактора, которые, по его мнению, привели советские войска к победе: во-первых, блестящий план преднамеренной обороны и последующего контрнаступления; во-вторых, выдающиеся боевые качества советских воинов¹. Работа М. Кэйдина является первой за послевоенные годы книгой буржуазного американского историка, содержащей весомую долю правды о Курской битве.

¹ (М. Caidin. The Tigers are Burning. New York, 1974, p. 244.)

Автор полемизирует с теми, кто замалчивает особое место Курской битвы в минувшей войне, и в противовес своим буржуазным оппонентам называет ее "величайшей в мировой истории битвой на суше и в воздухе"¹. Пространно излагая аргументы советских историков, разоблачающие буржуазных фальсификаторов, М. Кэйдин приходит к выводу, что "имеются обоснованные моменты в замечаниях (советских историков. - О. Р.), особенно те, которые касаются трудов, посвященных второй мировой войне...", что "события на русском фронте без сомнения оказались вне поля зрения авторов, редакторов и издателей, ответственных за эти исторические труды". Рассматривая в дальнейшем события, связанные с битвой под Курском, он пишет: "В июле 1943 г. на восточном фронте находилось примерно 75% всех сил германской армии, что говорит в пользу аргументов русских об основном бремени, которое они несли в войне на суше против общего врага"².

¹(M. Caidin. The Tigers are Burning, Subtitle.)

² (Ibid., p. 47, 87 - 88.)

На основе исследования планов наступления вермахта на Курской дуге (операция "Цитадель") и летней кампании 1943 г. взятой в целом Кэйдин приходит к выводу, что составители этих планов преследовали далеко идущие цели. Вслед за операцией "Цитадель" они намеревались предпринять "новое гигантское наступление на Москву". Предусматривалось также в случае успеха на Восточном фронте захватить Швецию и перебросить войска для разгрома англо-американских сил при условии их вторжения в Италию. Имея все это в виду, М. Кэйдин констатирует, что "под Курском должна была решиться не только судьба русских, но и войны в целом"¹.

¹ (М. Caidin. The Tigers are Burning, p. 4 - 8.)

Поставив перед собой такие цели, гитлеровское командование организовало чрезвычайно тщательную подготовку к операции "Цитадель". "Каждый квадратный метр Курского выступа,- говорится в книге,- был сфотографирован немецкими разведывательными самолетами, и фотографии переданы в войска. Не была упущена ни одна деталь, касающаяся взаимодействия между сухопутными войсками и авиацией. Ничего не осталось без внимания при подготовке этого наступления"¹.

¹ (Ibid., p. 92 - 93.)

Представляют определенный интерес приводимые автором данные о соотношении сил к началу немецко-фашистского наступления. Он считает, что по количеству танков и самолетов силы сторон были примерно равны. По его подсчетам, гитлеровские армии имели 3200 танков и штурмовых орудий и 2500 самолетов. Следовательно, несмотря на понесенные ранее потери, "вермахт,- говорится далее в книге,- сохранил стальное зубило огромной мощи для наступления на Курской дуге... Гитлер и многие его генералы были уверены в успехе"¹.

¹ (Idib., p. 85, 89.)

Автор отмечает большой успех советской полководческой мысли, своевременно разгадавшей замысел противника и разработавшей наиболее эффективный план ведения летной кампании 1943 г. Он называет в этой связи имена Г. К. Жукова, К. К. Рокоссовского, Н. Ф. Ватутина и других советских военачальников. "Мы тоже,- пишет он,- имели крупных военных деятелей. Привлекает к себе внимание генерал Джордж Пат- тон. Есть фельдмаршал Монтгомери и генерал Дуглас Макартур... Но среди молодежи, для которой вторая мировая война является далекой историей, мало кто знает Георгия Жукова... полководца, стоящего над чними, мастерски овладевшего искусством ведения массовых войн двадцатого века"¹. Анализируя доклады командующих фронтами К. К. Рокоссовского и Н. Ф. Ватутина о предполагаемом характере действий немецко-фашистских войск, М. Кэйдин подчеркивает, что они "блестяще раскрыли возможности и намерения противостоявшего каждому из них противника"².

¹ (М. Caidin. The Tigers are Burning, p, 97 - 98.)

² (Ibid., p. 108.)

Весьма примечательны, как в смысле исторической достоверности, так и в связи с домыслами западных "советологов" о "техническом отставании" СССР те высокие оценки, которые даются в книге советскому вооружению - танкам Т-34 и КВ-1, самолету ИЛ-2, 76-мм артиллерийской пушке и т. д. Например, танк Т-34 автор называет "одним из величайших видов оружия второй мировой войны". "Танк Т-34,- пишет он,- был создан людьми... которые сумели увидеть поле боя середины XX в. лучше, чем кто-либо другой на Западе..."¹

¹ (Ibid., p. 149.)

Ходу самой битвы на Курской дуге и последующему наступлению Красной Армии М. Кэйдин уделяет меньшее внимание. Он пишет, что, несмотря на применение ряда "новых и неожиданных" методов борьбы, гитлеровские войска не сумели добиться стратегического успеха и завязли в мощной системе советской обороны.

В книге отмечаются успешные действия советских танков и авиации, результативность массированных ударов штурмовиков ИЛ-2. Особо выделяется значение советского артиллерийского удара по немецко-фашистским войскам, изготовившимся к наступлению. Рассматривая действия советской артиллерии в ходе битвы, М. Кэйдин сообщает, что немецкая пехота оказывалась отрезанной от танков, сами танки попали под убийственный, перекрестный огонь, что против "тигров" и "Фердинандов" были найдены действенные способы борьбы. Автор неоднократно пишет о героизме советских воинов, об их боевом мастерстве.

Но есть в работе и другая сторона, отмеченная клеймом избитых штампов буржуазной историографии. Сохраняя им верность, М. Кэйдин повторяет версию о единоличной ответственности Гитлера за сокрушительное поражение вермахта в Курской битве. Автор старается подновить домысел буржуазных историков о якобы существовавшей возможности "иного исхода" Курской битвы, заявляя, что она "вполне могла окончиться по- иному, если бы не неожиданная советская артиллерийская контрподготовка"¹. Другими словами, М. Кэйдин по существу отрицает закономерность победы советских войск. Ставя исход Курской битвы в зависимость от неких "случайных факторов", он договаривается до того, что вермахт якобы вообще проиграл это сражение из-за отсутствия у танков "тигр" пулеметов². Есть в книге и домыслы явно антисоветского характера. В целом, однако, можно сказать, что работа приподнимает завесу лжи, сотканную реакционными историками вокруг событий на советско-германском фронте.

¹ (М. Caidin. The Tigers are Burning, p. 172.)

² (Ibid., p. 20 - 21.)

Подводя итоги битвы под Курском, М. Кэйдин отмечает, что это был "разгром, катастрофа невообразимых размеров", что в ходе наступления Красная Армия "сломала хребет более чем ста немецко-фашистским дивизиям". Намекая на свое несогласие с отрицающими этот факт битыми гитлеровскими генералами, автор не без сарказма замечает: "Они будут рассказывать вам о блестящих арьергардных боях, но не признают, что эти бои означают не победу, а поражение... Значение Курской битвы состоит в следующем: когда раздался последний выстрел, движущие силы войны находились под контролем русской армии, и теперь уже она диктовала, когда, где и как эту войну вести..."¹

¹ (Ibid., p. 26.)

Противоречивость - наиболее характерная черта буржуазной историографии Соединенных Штатов Америки в освещении битвы под Курском.

Битва за Ленинград

История героической обороны Ленинграда и последующего разгрома немецко-фашистских войск под его стенами неоднократно привлекала внимание американских историков. Первая книга, посвященная этим событиям,- "Осада Ленинграда" В. Скоморовского и Е. Морриса¹ - вышла в 1944 г.

¹ (B. Scomorovsky, E, Morris, Siege of Leningrad, New York, 1944.)

Книга имела успех, была тепло принята читателями.

В 1962 г. появилась книга Л. Гуре с таким же названием¹, но совершенно иным, антисоветским, содержанием.

¹ (L. Goure. Siege of Leningrad. Stanford, 1962.)

Основная цель книги Гуре состояла в том, чтобы "дегероизировать" защитников Ленинграда. Схема его рассуждений весьма примитивна: защитники обороняли город только потому, что все пути к отступлению были отрезаны. Аналогичный тезис господствует в книге А. Уайкса¹. Фальсификатором событий выступает в книге "900 дней. Осада Ленинграда" историк и журналист Г. Солсбери². Это наиболее объемистая из всех американских работ по данной теме.

¹ (A. Wykes. The Siege of Leningrad. New York, 1970.)

² (Н. Salisbury. 900 Days. Siege of Leningrad. New York, 1969.)

Стремясь замаскировать подлинные цели книги, автор рядится в тогу объективного исследователя и посвящает книгу "народу Ленинграда". В действительности он пытается перекроить историю битвы за Ленинград, причем с таким расчетом, чтобы бросить тень на социалистический строй в целом. Он стремится обвинить Советское правительство в "недостаточной помощи Ленинграду", доказать, что успех обороны города - это "дело случая", перечеркнуть историю битвы за Ленинград как героическую народную эпопею. Эти тезисы типичны для реакционной американской историографии Великой Отечественной войны.

Попытка Г. Солсбери доказать, что Советское правительство якобы не уделяло должного внимания защите Ленинграда, обнаруживает свою несостоятельность в свете общеизвестных фактов, которые он либо преднамеренно искажает, либо вообще скрывает от читателей. Вот некоторые из них.

Несмотря на тяжелейшее положение, сложившееся осенью 1941 г. под Москвой, где решалась судьба войны, Коммунистическая партия, Советское правительство и Главное командование делали все возможное для обороны Ленинграда. Во второй половине августа 1941 г. Центральный Комитет партии и Государственный Комитет Обороны направили в Ленинград специальную комиссию. Члены комиссии А. Н. Косыгин, Н. Г. Кузнецов, П. Ф. Жигарев, Н. Н. Воронов помогли Военному совету фронта решить многие хозяйственные и организационные задачи, детально разработать вопросы улучшения взаимодействия авиации с зенитной артиллерией, усиления противотанковой обороны, а также координации действий артиллерии Краснознаменного Балтийского флота с войсками фронта.

Принимая необходимые меры по оказанию помощи Ленинграду, Ставка Верховного Главнокомандования своим решением от 23 августа 1941 г. разделила Северный фронт на два фронта - Ленинградский и Карельский. Усилия первого теперь направлялись только на решение одной задачи - на непосредственную оборону Ленинграда¹. В труднейших условиях ноября 1941 г., когда бронированные клинья вражеских дивизий, казалось, достигли окраины Москвы, было предпринято наступление под Тихвином и Волховом.

¹ (См. "Красная звезда", 22 января 1970 г.)

Разгром гитлеровских войск под Сталинградом создал предпосылки для наступательных действий на других участках советско-германского фронта. Немедленно, в январе 1943 г., было предпринято наступление войск Волховского и Ленинградского фронтов в районе Ладожского озера, завершившееся прорывом блокады Ленинграда. За 18 дней была построена железная дорога протяженностью 50 км, сооружен временный железобетонный мост через Неву, что значительно помогло улучшить снабжение города.

Солсбери утверждает, что эвакуация гражданского населения будто бы была организована "слишком поздно". На самом Же деле эвакуация населения началась уже в конце июня 1941 г. Всего из Ленинграда в организованном порядке в период с 29 июня 1941 г. по 1 апреля 1943 г. было вывезено почти 1 750 тыс. человек. Это единственный в истории случай такой огромной эвакуации жителей из осажденного города¹.

¹ (История второй мировой войны 1941 - 1945, т. 5. М., 1975, стр. 235.)

Наконец, Солсбери пытается обвинить руководителей обороны Ленинграда, лично И. В. Сталина и А. А. Жданова в том, что город удерживался "слишком большой ценой". По этому поводу необходимо сказать следующее. За время блокады людские потери Ленинграда были больше, чем всего американского народа за годы второй мировой войны. Но для советского народа, который в тот период фактически один на один боролся с фашистскими ордами, для защитников и всех жителей Ленинграда, у стен которого стоял враг, существовал единственный путь - путь решительного и самоотверженного отпора захватчикам. Жертвы были велики, но они были бы еще больше, если бы не поистине титанические усилия, предпринимавшиеся для спасения ленинградцев со стороны руководителей Советского государства, командиров и бойцов Ленинградского фронта, всех советских людей. Историку из США было бы весьма уместно сказать, что героический подвиг защитников Ленинграда спас жизни многим тысячам американских и английских солдат.

Действиям Советской Армии Солсбери уделяет второстепенное внимание. Наступление, прорыв блокады, разгром немецких войск, блистательная победа советского оружия - для этих знаменательных и поучительных событий вообще не нашлось места в его объемистой, насчитывающей свыше 600 страниц, книге.

Автор лишь вкратце останавливается на подготовке советских войск к январскому наступлению 1943 г., к тому же клеветнически заявляет, что "Москва не присылала ни необходимых войск, ни оружия". При этом он ссылается на мемуары К. А. Мерецкова, И. И. Федюнинского и другие советские источники.

В своих воспоминаниях И. И. Федюнинский подчеркивает: "К 10 января 1943 года подготовка операции полностью закончилась. Ударная группировка нашего фронта имела более чем пятикратное превосходство над противником в силах и средствах. Войска были хорошо обучены и материально обеспечены"¹. Документальные данные также свидетельствуют, что Ставка Верховного Главнокомандования, несмотря на то что еще не закончилась битва под Сталинградом, сделала все возможное, чтобы укрепить войска Ленинградского и Волховского фронтов перед наступлением.

¹ (И. И. Федюнинский. Поднятые по тревоге. М., 1964, стр. 133.)

В декабре 1942 г. Ленинградский и Волховский фронты были значительно усилены, пополнены личным составом и боевой техникой. В соответствии с решением Ставки на Ленинградский фронт были направлены одна стрелковая дивизия (224-я), пять отдельных стрелковых бригад (102, 123, 138, 142 и 250-я), одна зенитная артиллерийская дивизия (7-я) и три аэросанных батальона. На усиление Волховского фронта прибыли пять стрелковых дивизий и одна инженерно-саперная бригада из Московского военного округа, три лыжно-стрелковые бригады из Архангельского военного округа и четыре аэросанных батальона из резерва Ставки. Кроме того, на обоих фронтах по указанию соответствующих управлений Наркомата обороны были сформированы различные артиллерийские, минометные и танковые части и соединения. Так, на Волховском фронте были созданы четыре зенитные артиллерийские дивизии, десять минометных полков, два полка реактивной артиллерии и танковый полк, на Ленинградском фронте - артиллерийские дивизии, бригада и три полка, пять дивизионов реактивной артиллерии, три минометных полка, танковый полк и четыре отдельных танковых батальона.

Численность личного состава была увеличена на Волховском фронте на 22%, на Ленинградском фронте - на 10 %. Эти данные содержатся в книге "Битва за Ленинград"¹, на которую также ссылается Г. Солсбери², но в угоду своей версии об "отсутствии помощи со стороны Москвы" американский автор попросту скрывает их от читателей.

¹ (И. Барбашин (и др.). Битва за Ленинград. 1941 - 1944. М., 1964, стр. 238.)

² (Н. Salisbury. 900 Days, p. 597.)

Пишет Солсбери и о Ладожской трассе. Не рискуя отрицать значение этой коммуникации, знаменитой военно-автомобильной дороги, проложенной по льду Ладожского озера, создание и работа которой не имеют примеров в мировой военной истории, он тем не менее оценивает меры советского командования в этом направлении как "мизерные улучшения, проведенные слишком поздно", и делает вывод, что "дорога жизни могла стать дорогой смерти"¹. Советский историк В. М. Ковальчук, посвятивший Ладожской трассе специальное исследование, имел все основания утверждать, что освещение буржуазными авторами истории этой трассы и ее роли в обороне Ленинграда, "как правило, отражает отношение авторов к Советскому Союзу"².

¹ (Ibid., p. 414, 420.)

² (В. M. Ковальчук. Ленинград и Большая земля. История Ладожской коммуникации блокированного Ленинграда в 1941 - 1943 гг. Л., 1975, стр. 12.)

В превратном виде представляет Солсбери ленинградское Народное ополчение, создание которого явилось актом величайшего патриотизма советских людей. Он утверждает, что дивизии ополчения были плохо вооружены и слабо обучены, так как при их формировании была якобы проявлена "опрометчивость и беззаботность"¹. В вооружении и обучении первых дивизий ленинградского народного ополчения были недостатки, вызванные чрезвычайными условиями военной обстановки, сложившейся в то время под Ленинградом. "Однако если рассматривать части Народного ополчения Ленинграда только под углом зрения мистера Солсбери,- справедливо писала "Ленинградская правда", - то останется неясным, как смогли эти "безоружные и необученные" добровольцы почти месяц сдерживать немцев на Лужском оборонительном рубеже, как получилось, что большинство дивизий Народного ополчения в ходе боев стали кадровыми частями Красной Армии, успешно сражались до конца войны и громили фашистские орды в Берлине?"²

₁ (Н. Salisbury. 900 Days, p. 597.)

² ("Ленинградская правда", 21 сентября 1969 г.)

Успех героической обороны Ленинграда Солсбери объясняет просчетами Гитлера. Тщательно изыскивая "упущенные возможности" захвата города, Солсбери сводит провал наступательных планов к "ошибочному решению" гитлеровского командования перебросить в сентябре 1941 г. 41-й моторизованный корпус на московское направление. "17 сентября 1941 года,- пишет он,- весь 41-й корпус, группа Гёпнера получила приказ о переброске на Московский фронт. Жуков выиграл, Ленинград победил"¹. Вот, оказывается, как все просто. И словно не было неслыханных по своей стойкости оборонительных боев, отчаянной борьбы советских воинов и населения города за каждый метр ленинградской земли, вдохновляющего примера коммунистов, четкого и последовательного руководства Верховного Главнокомандования, выигравших схватку с мощным и опытным противником.

¹ (Н. Salisbury. 900 Days, p. 346.)

Стойкость и мужество защитников Ленинграда поразили мир. Президент США Ф. Рузвельт в почетной грамоте, направленной городу, писал: "От имени народа Соединенных Штатов Америки я вручаю эту грамоту городу Ленинграду в память о его доблестных воинах и его верных мужчинах, женщинах и детях, которые, будучи изолированными захватчиком от остальной части своего народа и, несмотря на постоянные бомбардировки и несказанные страдания от холода, голода и болезней, успешно защищали свой любимый город в течение критического периода с 8 сентября 1941 года по 18 января 1943 года и символизировали этим неустрашимый дух народов Союза Советских Социалистических Республик и всех народов мира, сопротивляющихся силам агрессии"¹. У Солсбери иное отношение к защитникам Ленинграда. Названия посвященных им глав говорят сами за себя: "Не все были храбрыми" (глава 29), "Твердый орешек дает трещину" (глава 30), "Город смерти" (глава 39), "Ленинградский апокалипсис" (глава 43).

¹ (Цит. по: Ленинград дважды орденоносный. Л., 1945, стр. 39.)

Немалое место в книге Солсбери занимают его рассуждения о потерях среди населения в период блокады. Они, как известно, составили более 600 тыс. человек. "Некоторые иностранные ученые,- пишет, однако, Солсбери,- подсчитали, что в Ленинграде погибло 2 миллиона, но эта цифра слишком высока. Кажется более разумным считать общее число погибших в Ленинграде и его окрестностях от голода более 1 млн. человек"¹.

¹ (Я. Salisbury. 900 Days, p. 516.)

Прежде всего возникает вопрос: кто эти "иностранные ученые"? Спекуляцией сведениями о смертности жителей Ленинграда одним из первых занялся упоминавшийся выше Л. Гуре. Он написал в своей книге, что Советское правительство якобы занизило смертность жителей Ленинграда во время блокады, что данные о количестве погибших, приводимые в советских источниках, "не соответствуют действительности".

Зачем понадобилась американским историкам манипуляция этими данными? "Почему же так дружно, назойливо Гуре, Солсбери, западногерманские историки и их военные деятели стремятся доказать мировой общественности более высокие цифры смертности в Ленинграде, чем на самом деле? Что они нам сочувствуют? Выражают гнев и ненависть к фашистам?" - пишет Д. В. Павлов, который в годы войны был уполномоченным ГКО по продовольственному снабжению войск и населения Ленинграда, и отвечает: "Нет, такого благородства от них ждать нельзя. Цель их совсем другая, цель - политическая, сознательно преувеличить потери, понесенные защитниками Ленинграда, чтобы принизить подвиг осажденных. Гуре так собственно и пишет: где же герои, если население почти все вымерло. Защитников капиталистического строя коробит, бесит, что подвиг Ленинграда становится в глазах населения земного шара символом мужества, стойкости, непобедимости социалистического строя"¹. Весьма обоснованный вывод.

¹ ("Советская Россия", 23 мая 1970 г.)

Берлинская битва

Советские историки рассматривают битву за Берлин как одну из самых крупных и значительных во всей второй мировой войне. "Разгром берлинской группировки немецко-фашистских войск и занятие Красной Армией Берлина - столицы гитлеровской Германии,- говорится в монографии "Последний штурм", посвященной Берлинской операции,- явились решающим фактором в деле завершения военного разгрома фашистской Германии"¹. Подобных же взглядов на значение Берлинской операции придерживаются историки и других социалистических стран².

¹ (Ф. Д. Воробьев, И. В. Паротькин, А. Н. Шиманский. Последний штурм (Берлинская операция 1945 г.). М., 1975, стр. 415.)

² (См., например, подготовленную историками ГДР книгу: Германия во второй мировой войне (1939 - 1945). М., 1971, стр. 413 - 415.)

Иной подход к освещению битвы за Берлин у буржуазных историков США. Хотя между их индивидуальными оценками имеются определенные различия, все они, как правило, сходятся на том, что Берлинская операция Советской Армии не представляла собой значительного события второй мировой войны. Ни один из них не включил ее в число "решающих битв" войны. В общих работах по второй мировой войне о битве за Берлин говорится чаще всего мимоходом, в нескольких словах. Профессор Р. Атерн ограничился лишь упоминанием о том, что после самоубийства Гитлера 30 апреля 1945 г. "русская армия вступила в Берлин"¹. В нескольких словах сообщает читателям о наступлении советских войск на Берлин в своей истории второй мировой войны М. Хойл²

¹ (R. Athearn. World War II. New York, 1963, p. 1305.)

² (M. Hoyle. A World in Flames. A History of World War II. New York, 1970, p. 304 - 305.)

Масштабы и результаты битвы за Берлин опровергают попытки буржуазной историографии принизить ее значение. В битве с обеих сторон участвовало более 3,5 млн. человек, 52 тыс. орудий и минометов, 7750 танков и самоходно-артиллерийских установок, 10800 боевых самолетов и другая техника. Активные боевые действия велись от Балтийского моря до отрогов Судетских гор в полосе шириной 700 км¹. В ходе битвы были разгромлены 93 немецко-фашистские дивизии и ряд отдельных частей. С 16 апреля по 7 мая 1945 г. советские войска взяли в плен 480 тыс. солдат и офицеров противника, захватили 1550 танков, 8600орудий, 4510 самолетов².

¹ (См. Ф. Д. Воробьев, И. В. Паротькин, А. Н. Шиманский. Последний штурм, стр. 5 - 6.)

² (История СССР с древнейших времен до наших дней, т. 10. М., 1973, стр. 699.)

По своему размаху и последствиям Берлинская операция значительно превзошла Рурскую операцию западных союзников в марте - апреле 1945 г. Причем она оказала непосредственное воздействие на ускорение капитуляции окруженных в районе Рура немецко-фашистских войск. Получив 16 апреля сообщение о переходе Советской Армии в наступление на Берлин, командующий группой армий "Б" фельдмаршал В. Модель заявил своему начальнику разведки: "Это конец. Это полная катастрофа"¹. С этого момента немецкие войска в Рурском котле стали в массовых масштабах сдаваться в плен, а на всем Западном фронте почти полностью прекратили сопротивление. Одновременно усилилось их противодействие Советской Армии.

¹ (С. Whiting. Battle of the Ruhr Pocket. London, 1972, p. 139.)

Бои за Берлин носили исключительно ожесточенный характер, о чем свидетельствуют потери советских войск. С 16 апреля по 8 мая 1945 г. 1-й и 2-й Белорусские и 1-й Украинский фронты, участвовавшие в осуществлении Берлинской операции, потеряли убитыми и ранеными около 300 тыс. человек. Наши войска также потеряли 2156 танков и самоходно-артиллерийских установок, 1220 орудий и минометов, 527 самолетов¹. Для сравнения отметим, что 1-я и 9-я американские армии, участвовавшие в окружении, разгроме и пленении рурской группировки немцев, потеряли в ходе операции всего 10 тыс. человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести.

¹ (Великая Отечественная война Советского Союза 1941 - 1945. Краткая история, стр. 504.)

Исключительно велико было военно-политическое значение Берлинской операции. С удержанием Берлина гитлеровское руководство связывало свои последние надежды на спасение и поэтому предпринимало всевозможные попытки для защиты города. Генерал Г. Вейдлинг, назначенный 24 апреля командующим обороной Берлина, вспоминал, что после его первого доклада в имперской канцелярии об обстановке Гитлер произнес длинную речь, и "все его слова так или иначе выражали одну мысль - с падением Берлина поражение Германии несомненно"¹.

¹ (См. "Военно-исторический журнал", 1961, № 10, стр. 96.)

Берлинская операция была одной из наиболее эффективных стратегических операций Советской Армии на заключительном этапе войны против Германии и внесла большой вклад в развитие военного искусства. Она отличалась четкостью стратегического замысла, полным его соответствием особенностям сложившейся военно-политической обстановки. При подготовке операции в максимально сжатые сроки было умело осуществлено массирование сил и средств, способных достаточно быстро прорвать оборону противника на всю глубину и завершить окружение его центральной группировки. В результате проявления высокого мастерства советского командования значительная по своему составу вражеская группировка, несмотря на ее ожесточенное сопротивление и стремление не допустить дробления, в конце концов оказалась рассеченной на части, что ускорило ее окончательное уничтожение. В ходе умелого маневра советских войск главные силы 9-й немецкой армии были изолированы и окружены юго-восточнее Берлина, и противнику не удалось использовать их для непосредственной обороны столицы Германии.

Особенно поучительными и уникальными для второй мировой войны явились в ходе Берлинской операции бои непосредственно в городе. Берлин представлял собой крупный современный индустриальный центр с населением 3,5 млн. человек, с развитой сетью подземных коммуникаций, метрополитеном, большим количеством каменных зданий, водных преград.

Разгром крупной группировки противника и занятие советскими войсками Берлина сорвали замыслы гитлеровской верхушки вызвать раскол в рядах антифашистской коалиции, добиться сепаратной капитуляции перед западными союзниками и продолжения войны против СССР.

Общая тенденция американской буржуазной историографии отражает стремление принизить значение Берлинской битвы. Э. Зимке в книге "Битва за Берлин. Конец третьего рейха", выпущенной в 1968 г. массовым тиражом, утверждает, что советская операция "не была выдающимся стратегическим ударом"¹.

¹ (Е. Ziemke. The Battle for Berlin, p. 73 - 74.)

Умалению достижений Советской Армии в ходе Берлинской операции служат также попытки буржуазных авторов всячески преуменьшить немецко-фашистские силы и средства, защищавшие германскую столицу и подступы к ней, их многочисленные ссылки на якобы плохую подготовку обороны Берлина и сдерживание Гитлером "разумной" инициативы немецких генералов. Профессор Стэнфордского университета Г. Райт пишет, что "непосредственно в Берлине дислоцировалась только поспешно обученная армия из юнцов и престарелых"¹. Эту же версию при оценке немецко-фашистских войск, находившихся на Зееловских высотах, использует Д. Тоуленд².

¹ (G. Wright. The Ordeal of Total War, p. 202.)

² (J. Toland. The Last 100 Days, p. 400.)

Точные, объективные данные о группировке немецко-фашистских войск на берлинском направлении можно найти только в трудах историков-марксистов. Авторы уже упоминавшейся работы "Последний штурм" на основе немецких документов подсчитали, что против войск трех наших фронтов, осуществлявших Берлинскую операцию, действовало 63 дивизии вермахта, 37 отдельных пехотных полков, 98 отдельных пехотных батальонов, а также большое количество отдельных артиллерийских, инженерных и других соединений и частей. Кроме того, во всех городах и крупных населенных пунктах формировались батальоны фольксштурма, из них в самом Берлине - более 200 батальонов. Численность группировки немецко-фашистских войск составила около 1 млн. человек¹.

¹ (Ф. Д. Воробьев, И. В. Паротькин, А. Н. Шиманский. Последний штурм, стр. 30 - 31.)

На усиление берлинской группировки гитлеровское командование бросило основную часть своих сил и материальных ресурсов. Обескровленные в предыдущих боях войска пополнялись главным образом за счет входивших ранее в резервную армию запасных пехотных, танковых, артиллерийских и специальных частей, военно-учебных заведений. Личный состав этих частей имел хорошую боевую подготовку, отличался преданностью гитлеровскому режиму. Благодаря предпринятым мерам численный состав пехотных рот берлинской группировки в середине апреля был доведен до 100 человек, а пехотных дивизий - до 7 - 8 тыс. человек¹, что значительно превышало численность соответствующих советских подразделений и соединений. Находившиеся на берлинском направлении немецкие дивизии никак нельзя было назвать "только дивизиями по наименованию", как это говорится в книге Д. Тоуленда². Они представляли собой еще грозную силу, имели достаточное количество вооружения и боевой техники.

¹ (Ф. Д. Воробьев, И. В Паротькин, А. Н. Шиманский. Последний штурм, стр. 23.)

² (J. Toland. The Last 100 Days, p. 441.)

Гитлеровское командование, готовясь к решающим боям, всячески стремилось поднять боевой дух войск, о чем свидетельствует обращение к ним руководства национал-социалистской партии 3 апреля 1945 г.: "Война решается не на западе, а на востоке... - говорилось в обращении. - Предстоящее большое наступление большевиков должно быть отбито при всех обстоятельствах. Предпосылки для этого имеются - люди и техника у нас есть. Наш взор должен быть обращен только на восток, независимо от того, что будет происходить на западе. Удержание восточного фронта является предпосылкой к перелому в ходе войны"¹.

¹ (Цит. по: Ф. Д. Воробьев, И. В. Паротькин, А. И, Шиманский. Последний штурм, стр. 23.)

Д. Тоуленд, К. Райен и другие историки пишут о том, что оборона Берлина организовывалась гитлеровцами слишком поспешно и была плохой. Особенно много места уделяет этой проблеме Э. Зимке. "Фронт на Одере,- заявляет он, - был бутафорией лишь в несколько меньшей степени, чем крепость Берлин"¹.

¹ (Е. Ziemke. The Battle for Berlin, p. 40.)

Однако те оборонительные рубежи, которые преодолевали советские войска на Одере и в Берлине, являлись бутафорией только в воображении Э. Зимке. От Одера до Берлина была создана сплошная система оборонительных сооружений. Их форсированное строительство началось еще в феврале 1945 г. С учетом тыловых оборонительных полос и Берлинского оборонительного района общая глубина обороны противника достигала 100 км. Густая сеть траншей, большое количество опорных пунктов и сильных узлов сопротивления являлись серьезным препятствием для наступающих советских войск. Наиболее сильно в инженерном отношении был подготовлен участок перед Кюстринским плацдармом войск 1-го Белорусского фронта, на Зееловских высотах. Здесь имелось две-три линии сплошных траншей, а все населенные пункты были подготовлены к круговой обороне. Зееловские высоты рассматривались гитлеровским командованием как оперативно-тактический "ключ" всей системы их обороны на берлинском направлении.

На непосредственных подступах к Берлину гитлеровцы создали три оборонительных обвода - внешний, внутренний и городской и девять секторов обороны в самом городе. На улицах самого города строились баррикады, противотанковые заграждения, завалы, бетонированные сооружения. Для усиления артиллерийской обороны Берлина привлекались все силы зенитной артиллерии. Кроме того, в качестве огневых точек использовались танки, в том числе находившиеся в ремонте, но имевшие исправное артиллерийское вооружение. Их закапывали на перекрестках улиц, у железнодорожных мостов. По требованию фашистского руководства каждая улица, площадь, каждый переулок, дом, канал, мост становились составными элементами обороны города. К оборонным работам в Берлине было привлечено свыше 400 тыс. человек. В городе сосредоточивались отборные полицейские и эсэсовские части.

Ряд историков из США (С. Сульцбергер, Т. Дюпуи, С. Эмброуз и др.) заявляют, что Берлинская операция Советской Армии якобы началась уже после того, как успехи англо-американских войск на западе, особенно в Рурской операции, положили конец организованному сопротивлению фашистской Германии.

(И. С. Конев. Сорок пятый. М., 1970, стр. 196 и др.; 9 мая 1945 года. М., 1970, стр. 77 и др.)

В работах С. Эмброуза и некоторых других авторов читателю внушается и другая мысль - будто Берлинская операция не имела существенного значения для завершения разгрома вермахта2. Подобные утверждения также далеки от истины. Хорошо известно, что фашистская Германия капитулировала не после потери Рура, а после разгрома главных сил вермахта в Берлинской операции.

¹ (S. Ambrose. Eisenhower and Berlin, The Decision to Halt at the Elbe. New York, 1967, p. 53, 71.)

В освещении битвы за Берлин, как и всей борьбы на советско-германском фронте, проявляется одна из характерных тенденций буржуазной историографии - попытка свалить всю вину за поражение Германии на одного Гитлера и выгородить его генералов. Э. Зимке пишет, что Гитлер отверг "очень мудрое" предложение Г. Гудериана и К. Деница эвакуировать отрезанную Со-ветской Армией Курляндскую группировку и с ее помощью укрепить оборону Берлина¹. Д. Тоуленд подчеркивает, что 21 апреля Гитлер запретил командующему группой армий "Висла" генерал-полковнику Г. Хейнрици отвести 9-ю армию с рубежа Одера, в результате чего она попала в окружение и не смогла оказать действенной помощи в обороне самого Берлина². Точно так же в имперской канцелярии отклонялись и другие "целесообразные" предложения Хейнрици, направленные якобы на облегчение участи немецкого народа. Все это, пишет Тоуленд, привело к открытому конфликту генерала с Гитлером, к отказу его в последние дни перед капитуляцией Германии от командования группой армий³.

¹ (Е. Ziemke. The Battle for Berlin, p. 74.)

² (J. Toland. The Last 100 Days, p. 420.)

³ (Ibid., p. 514 - 516.)

Идею единоличной ответственности Гитлера за "бессмысленную гибель и страдания" жителей Берлина отстаивает также молодой американский историк Э. Моррис в книге "Блокада. Берлин и холодная война", одна из глав которой посвящена битве за столицу Германии весной 1945 г.¹ Автор более или менее объективно изображает ход самого сражения за город. Соотношение сил сторон перед началом наступления Советской Армии он, например, дает на основе советских источников. В книге показано, что немецкая оборона между Одером и Берлином была хорошо подготовлена, и гитлеровские войска оказывали наступающей Советской Армии ожесточенное сопротивление, используя для этой цели как оборонительные сооружения, так и естественные препятствия, особенно затруднявшие продвижение советских танков. Упорное сопротивление немецко-фашистских войск он связывает только с личностью Гитлера, который, "подобно всем диктаторам, в последние часы своей власти хотел вместе с собой погубить как можно больше других людей"².

¹ (E. Morris. Blockade. Berlin and the Cold War. New York, 1973, p. 1 - 45.)

² (Е. Morris. Blockade. Berlin and the Cold War. New York, 1973, p. 29.)

Однако и после самоубийства фюрера фашистское руководство отклонило требование советского командования о безоговорочной капитуляции окруженного гарнизона Берлина. Ожесточенное сопротивление, увеличивавшее жертвы среди гражданского населения, продолжалось еще два дня, пока остатки окруженных не были расчленены советскими войсками на отдельные изолированные группы. Это лишний раз свидетельствует о прямой ответственности командования вермахта за жертвы среди гражданского населения Берлина.

В освещении буржуазными историками США вооруженной борьбы на советско-германском фронте наиболее отчетливо проявляются классовые позиции американской буржуазной историографии, ее постоянное стремление тенденциозно истолковывать события Великой Отечественной войны, чтобы в негативном, извращенном свете представить всемирно-историческую победу советского народа над фашистскими захватчиками.