Георгий Трифонов. По ту сторону океана

Тропой Колумба

Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Это рассуждение подтверждается постоянно, когда едешь за рубеж, особенно в страну, где ты никогда не был. А в Соединенных Штатах Америки я впервые. Сколько прочитано книг, просмотрено кинофильмов, услышано впечатлений от товарищей, побывавших там до меня. И все-таки возникает свое неизменное ощущение. Пусть оно связано с малым сроком пребывания на чужой земле и наверняка не может быть глубоким и предельно точным. Но факты, детали, штрихи говорят сами за себя. Они создают впечатление, от которого нельзя уйти, нельзя забыть то, что навсегда врезалось в память и стало твоим искренним убеждением.

Аэропорт имени Кеннеди по праву считается крупнейшим в мире. Когда Ил-62, перелетев через Атлантический океан, совершает на нем посадку, видно, что каждую минуту несколько самолетов приземляется на соседние полосы, и этот поток воздушных лайнеров, прибывающих издалека, не прекращается круглые сутки. Пограничный контроль совершается здесь довольно быстро, но не слишком любезно и с некоторыми странностями. У меня почему-то потребовали сообщить домашний адрес, чего я никогда не делал в других авиапортах за рубежом.

С товарищами по поездке выхожу в город. На площади возле аэровокзала сутолока. В толпе народа снует моторизованная полиция. Что происходит? Может быть, ловят какого-то гангстера? Нет. Оказывается, это демонстрация протеста против полетов в США сверхзвукового авиалайнера "Конкорд". Как утверждают его противники, самолет наносит ущерб воздушной среде, своим шумом вреден для здоровья людей. Но почему такой вопрос надо решать при помощи демонстраций? Ведь есть правительство, при нем специалисты, которые могут точно определить, надо ли допускать эти полеты, вынести авторитетное постановление. Может быть, им не доверяют?..

Сразу за аэропортом начинаются жилые районы Нью-Йорка. Автобус минует широкие улицы, сплошь застроенные домами-коробками в 8-12 этажей. С архитектурной точки зрения они ничего интересного не представляют. Не надо думать, что в Америке строят только небоскребы. Еще И. Ильф и Е. Петров писали об "одно-этажной Америке", а если приглядеться к таким районам Нью-Йорка, как Бронкс или Бруклин, через который пришлось проезжать, то старые кварталы Бруклина изобилуют 4-5-этажными зданиями из красного кирпича с наружными железными лестницами, грязью возле дверей, составляющими весьма унылую и однообразную картину городской скученности.

Едем по Нью-Йорку. Еще не поздно, но уже стемнело, восьмой час вечера. Мимо проносится много автомобилей, а людей на улицах нет. Где же они? Может быть, по случаю уик-энда, конца недели, уехали за город? Но окна домов освещены. Американцы - люди экономные и не станут зря жечь электричество. Нет, с наступлением сумерек на улицу не выходят - это опасно, и огромный город выглядит зловеще пустынным. К сожалению, увиденная картина стала традиционной.

Среди описаний Нью-Йорка приходилось читать и такие, где говорилось, что он уродлив, его небоскребы давят на людей, ядовитый смог не дает дышать. С подобной оценкой всего города согласиться не могу. Его нельзя мерить единой предвзятой меркой. Остров Манхеттен в 35 квадратных километров, на котором расположена центральная парадная часть каменного гиганта, отличается от окраинных районов. Когда-то этот остров был куплен Голландской Вест-Индской компанией у индейцев племени ирокезов за... 28 долларов. Факт достаточно характерен и показывает, с каким бесстыдством иноземные колонизаторы обирали коренных жителей страны. Сейчас даже один квадратный метр земли на Манхеттене стоит во много раз дороже.

На Манхеттене поднялись к облакам знаменитые американские небоскребы. Мы уже привыкли к высотным зданиям в нашей стране, и поэтому небоскребы Манхеттена не вызывают провинциального удивления или эстетической неприязни. Скажу больше: многие из них по-настоящему красивы, величественны и создают неповторимый облик города, непохожего на города Европы.

Внимание привлекает высокая строительная техника. Невольно любуешься 80-этажным домом, стены которого облицованы тонкими плитами шлифованного гранита. Их можно мыть. Пилить гранит на такие плиты - немалый труд.

Мне пришлось видеть, как в Вашингтоне за каких- нибудь три дня было разобрано до основания старое 8-этажное здание. Работа велась под мощными струями воды с четырех сторон, чтобы мусор, каменная пыль не попали на соседние участки, не загрязнили другие дома. Земля была нужна под новое строительство.

С площадки сто второго этажа небоскреба "Эмпайр стейт бнлдинг" открывается широкий вид на Нью-Йорк. Это здание, построенное в 1931 году, десятки лет было самым высоким в городе. Говорят, что при закладке фундамента здания вес вынутого камня превышал вес самого небоскреба, который ставили на острове, имеющем скалистое основание. В этом доме не живут: офисы, страховые общества, службы связи. Венчает небоскреб обсерватория, бюро погоды.

Взглянем на Нью-Йорк сверху. Спланирован он весьма четко. Сетка авеню и стритов делит Манхеттен на небольшие прямоугольники. Вот в его южной части виден пресловутый Уолл-стрит. Эта узкая улица, словно задавленная бетонными зданиями банков, хранит унылый полумрак даже в расцвете дня. Жилых домов на Уолл-стрит нет, но огромная армия клерков, биржевых маклеров трудится в этом логове капитала по многу часов в день. Здесь же восседают в своих кабинетах финансовые воротилы страны.

Кварталы юго-западного Манхеттена весьма своеобразны. Гринвич-вилладж - пристанище нью-йоркской богемы. Здесь в небольших домиках живут художники. Многие из них бедствуют, пробавляясь случайными заработками. Выставляемые прямо на улице рисунки и картины не находят сбыта.

Еще более колоритна Бауери-стрит - улица алкоголиков и наркоманов, а также примыкающий к ней китайский квартал. Если пьяный человек упадет и будет лежать на Бродвее или Пятой авеню, полиция постарается убрать алкоголика. На Бауери он может валяться, никому до него нет дела, хотя Центральное полицейское управление находится рядом. Опустившиеся люди чувствуют здесь себя дома. Из затхлых кабаков выскакивают парни с безумным блеском глаз - жертвы героина или марихуаны. Это - тоже Нью-Йорк, но не красавцев небоскребов, это - его дно.

Когда-то мне довелось видеть американский фильм "Сказки Манхеттена". В одной из новелл фильма рассказывалось, как некие люди, тридцать лет назад окончившие университет, решили собраться в дорогом ресторане, повидать друг друга. Все они - преуспевающие бизнесмены. Среди них оказался человек, которого никто не встречал эти тридцать лет. На вопрос, где он был, он сказал, что занимался делами в Китае. Ему поверили. Но вот разворачиваются сюжетные перипетии фильма, и выясняется, что человек этот не тот, за кого принимают его богатые друзья. Его жестоко потрепала жизнь. Он лишился работы, семьи, сколько-нибудь пристойного положения в обществе. И прибыл на банкет он не процветающим дельцом из Китая, а из города Нью-Йорка, из ночлежного дома китайского квартала. Уговорил его пойти на встречу с однокашниками хозяин ночлежки, который с сочувствием относится к образованному несчастному человеку. Он же достал фрак, необходимый для появления на банкете. Разумеется, организаторы встречи знают, что такое Бауери, или китайский квартал. Они хотят помочь опустившемуся другу, устроить его на хорошую работу. Но это может происходить только в фильме. Недаром он называется "Сказки". Никто не возьмет на работу спившегося бродягу. Работы нет и для нескольких миллионов достойных людей.

Сильнейшая депрессия, невиданная в стране с начала тридцатых годов, захлестнула Соединенные Штаты Америки. А тот, кто скатился на дно, не имеет никаких шансов выбраться оттуда. Этими людьми никто всерьез не занимается. Благотворительная организация "Армия спасения", которая раздает двадцатицентовую похлебку, ничего существенного для них сделать не может.

Это были размышления о южной части Манхеттена. А что представляют собой кварталы, расположенные в северной оконечности острова? Чтобы попасть туда, надо миновать линкольновский и рокфеллеровские центры города, где в летнее время можно увидеть каток из искусственного льда, окруженный газоном цветущих роз, где расположились со своими коллекциями живописи Метрополитен-музей, поднимающийся вверх бетонной улиткой музей Гугенгейма и многое другое.

Но пересечь остров проще всего на метро. Оно имеет разветвленную сеть. Проезд на нем стоит недешево, если учесть, что плату берут за каждую тарифную станцию. Мне пришлось проехать сравнительно небольшой участок - с 14-й на 42-ю стрит. Стоило это 45 центов. Невольно вспомнилось московское или ленинградское метро с его неизменным пятачком, за который можно объехать чуть ли не весь город.

Никаких архитектурных красот в нью-йоркском метро я не заметил. Не могу считать его и отталкивающе грязным, как читал об этом в одном журнале. Пользоваться же им надо умеючи. Вы входите в вестибюль станции и видите целую серию автоматов. Вот автомат, который меняет бумажные доллары на металлические монеты. Сунутая в щель бумажка будет выброшена, если она не понравилась электронному контролю. Подделки, фальшивые доллары, не принимаются. Автомат разбирается в этом лучше людей. Но он не бескорыстен - за размен доллара берет пять центов. Не многовато ли? Потом в другом автомате, на металлические деньги, вы получаете билет до нужной станции. Вход на эскалатор откроется, когда вы сунете билет в щель третьего автомата. Билет умчится куда-то вперед и будет вас ждать, уже прокомпостированный. С ним нельзя проехать дальше оплаченной станции. Автомат не выпустит из метро, придется доплачивать. Нельзя сесть и в поезд, идущий в обратном направлении. Для этого надо подняться наверх, купить билет и снова спуститься в метро. За каждую ошибку здесь возьмут деньги.

Приехав в Нью-Йорк, словно становишься на тропу Колумба, открывая для себя все новые и новые неожиданности на этой земле.

Манхеттен белый, Манхеттен черный

С товарищем по поездке мы вошли в вестибюль нью- йоркского метро. Чтобы достать план, посмотреть, куда нам ехать, он сунул руку в карман. И хотя это было в середине дня, от нас в ужасе отскочили люди. Что " такое? Оказывается, не рекомендуется в общественном месте совать руку во внутренний карман пиджака - там гангстеры носят револьверы. Бумажники американцы хранят в задних карманах брюк. Вот и знай! Что же происходит в стране? Люди боятся выйти вечером на улицу, опасаются нападения в метро. Если к вам подойдут и потребуют деньги - чаще всего этим занимаются наркоманы,- вы должны иметь наготове двадцать долларов. Грабитель сам должен забрать их у вас, иначе могут пырнуть ножом.

Что питает корни преступности в США? Откуда она берется? Причин, разумеется, много. Вот одна из них. Как рассказывают американцы, существует огромная среда трудных подростков и так называемой деклассированной молодежи. Что это значит? Парень кое-как учился школе. Бросил. Пытался поступить работать, но профессии у него нет. Нужна еще и квалификация, которую требует современное сложное производство. А бывает и так, что некоторое время он получал профессиональную подготовку, но не закончил курс занятий. Гораздо проще слоняться без дела, не неся никаких обязанностей. В такую жизнь легко втягиваются: ведь там никто не станет преследовать за тунеядство. Не хочешь- не работай: работы нет для многих квалифицированных людей. Так начинают образовываться компании бездельников, где в ходу азартные игры, наркотики. Особенно это процветает среди негритянской молодежи. Возникает вопрос: на что же живут они? Да как придется. Некоторые подвизаются в качестве сутенеров среди девиц, работающих в ресторанах, в прачечных.

Но есть еще возможность существовать, получая грошовое пособие. В стране целая система таких пособий. Например, парень рос в семье, где было много детей. Считается, что он не мог получить должного образования. Пособие получают также некоторые представители нацменьшинств, мексиканцы, пуэрториканцы и другие. Считается, что им якобы труднее ассимилироваться в стране. Это не те деньги, которые некоторое время получают люди, лишившиеся работы. Пособие ничтожно маленькое- 100-120 долларов в месяц. Жить на него нельзя, даже один раз в день как следует не поешь. Но приходится им довольствоваться, особенно если еще удалось где-нибудь на свалке подобрать драные джинсы и ходить в них потом круглый год. Климат в стране сравнительно мягкий - Нью-Йорк расположен примерно на широте нашего Сочи, а многие города и штаты еще южнее. Так паразитически, за счет налогоплательщиков, живут здоровые молодые люди. Их довольно много.

- Этими подачками стараются от них откупиться, чтобы они не безобразничали, не грабили,- пояснила мне хозяйка небольшого магазинчика на Очерт-стрит, поспешно запирая дверь при виде четырех парней, приближающихся к ее заведению.

- Может, они хотят что-то купить? - сказал я.

- Что они могут купить? Стащут, вот и все.

Проблема лишних молодых людей - серьезнейшая проблема в США. Мы плохо знаем жизнь американской молодежи, мало о ней пишем. "Живи красиво, возьми от жизни все, что хочешь",- советуют ослепительные рекламы. Но для этого нужны деньги. Рискуй! И они рискуют. Вот один из источников, откуда черпает свои кадры уголовный мир.

Я видел выпуск кинохроники, где показывалось чрезвычайное происшествие: произошла авария в центральной электросети Нью-Йорка, и город на несколько часов остался без освещения поздно вечером. Что тут началось! Молодые верзилы разбивали витрины магазинов, выносили оттуда тюки с товарами. Воскресли картины далекого прошлого, нравы головорезов Дикого Запада. А где же "священное право частной собственности"?..

И мне вспомнился блокадный Ленинград. Я провел в нем первые, самые страшные, десять месяцев войны. В городе быстро не стало электрического освещения, а в музеях оставалось много ценностей, которые не успели вывезти. Обессилевшие от голода и холода люди не в состоянии были их надежно охранять. Но никто ничего здесь не тронул, не пытался присвоить, чтобы воспользоваться этим, когда кончится война. Я таких случаев не знаю. Воспитание народа, его сознательность, гражданская совесть - не пустые слова.

В северную часть Манхеттена, в Гарлем, мы отправились на автобусе. Нас предупредили, что на метро туда ехать не надо. Водитель автобуса, Питер, прекрасный человек. Он с симпатиями относится к русским, приехавшим посмотреть его страну.

Питер - старый кадровый рабочий. Для этого достаточно посмотреть на его руки. Много лет проработал он механиком на судосборочном заводе. Теперь ему за пятьдесят, и он вынужден был уйти. На работе оставляли молодых, у кого больше сил. Хорошо, что нашлось место водителя автобуса. Для опытного механика это Не занятие. Уметь водить автомобиль в Америке считается таким же обыденным делом, как уметь читать и писать. Но хорошо, что пока есть хоть такая работа.

Питеру мы обязаны тем, что смогли посмотреть некоторые закоулки Гарлема, куда не очень-то приглашают. иностранных гостей. Но водитель автобуса потребовал, чтобы мы подняли оконные стекла и спрятали фотоаппараты и кинокамеры. Он предупредил, что несет ответственность за нашу безопасность. Если автобус поломается, он должен будет выкатывать его хоть руками, но не позволит нам выйти в Гарлеме. Но что же может случиться Гарлем - район, где живет негритянская беднота Нью-Йорка. Это - гетто, хотя оно и не имеет никакого специального ограждения. В городе есть еще два аналогичных гетто: итальянское и испано-пуэрториканское. В них живут люди соответствующих национальностей. И хотя Гарлем находится в Манхеттене, в центре города, выглядит он иначе, чем фешенебельные кварталы около Таймс-сквера или Центрального парка. Перед глазами встают обшарпанные дома не выше 5-8 этажей, грязные улицы, скромные лавки, кафе, бистро. Район этот густо перенаселен. В Гарлеме имеются даже кабаре, где выступают известные негритянские артисты, певцы, танцоры. Около кабаре дежурит полиция. Белые люди приезжают сюда на автомобилях, чтобы посмотреть выступления эстрадных знаменитостей. Но ходить по улицам Гарлема белому человеку опасно.

- Негры очень злы, - пояснил нам Питер.- Они считают, что белые приезжают сюда, фотографируют их жалкие жилища, чтобы поиздеваться над ними. Поэтому вас могут закидать камнями.

В глубине Гарлема мы въезжаем в кварталы пустых, разрушенных домов. Кирпичные стены стоят без окон и дверей. Проломлены крыши. Перекрытия между этажами обвалились. Ветер треплет куски рваных обоев. Что это? Результат военных действий? Но ведь в годы войны ни один камень не пострадал в этом городе. Нет, дома эти разрушились, потому что их никто не ремонтировал. Они принадлежат частным лицам, и капитальный ремонт будет стоить дорого. Живущие здесь люди не смогут платить за квартиры столько, чтобы окупились затраты. Вот и стоят мертвые кварталы Гарлема, где обитают лишь бездомные кошки. А многие негритянские семьи в соседних жилищах ютятся в тесноте. Так почему же правительство богатой страны, которая тратит сотни миллиардов долларов на вооружение, не выкупит дома у их владельцев, чтобы отремонтировать, восстановить квартиры и сдать их за ту плату, которую смогут вносить жители Гарлема? Этот вопрос я задавал американцам и ответа на него не получил.

А пока что белые люди обходят Гарлем стороной или иногда приезжают сюда посмотреть выступления негритянских артистов. Некоторые общественные организации, в которых состоят негры, призывают черное население страны бойкотировать голливудские фильмы, потому что в них не снимают актеров-негров. Продюсеры объясняют это тем, что сценаристы не пишут для них ролей. Но все прекрасно знают, кто заказывает киносценарии.

Побывав в Гарлеме, отчетливо видишь, что существует белый и черный Нью-Йорк. Впрочем, есть Нью- Йорк разных национальностей, и все они живут в постоянной борьбе за свое место под звездным флагом.

Солнечный Запад

С атлантического побережья на побережье Тихого океана самолет доставляет путешественников за несколько часов в штат Калифорния. Я говорил, что на значительной территории США климат мягкий. Таково географическое положение страны. Поэтому в Америке высоки урожаи зерновых культур, пшеницы, кукурузы. Штат Калифорния отличается умеренно жарким летом, теплой зимой и обилием солнечных дней во все месяцы года. Это благодатная земля с морским побережьем, горными ландшафтами, зеленеющими рощами апельсиновых деревьев, виноградниками, цветущими садами. Щедростью природы Калифорния напоминает наш Крым.

Год 1848-й был здесь началом движения, получившего название "золотой лихорадки". Это произошло в связи с открытием в Калифорнии золота, хотя в горных массивах имеются платина, серебро, ртуть и другие редкие ископаемые. Тысячи людей хлынули тогда в Калифорнию, обуреваемые неудержимой страстью разбогатеть. Судьба многих из них оказалась печальной. Об этом написаны книги, поставлены кинофильмы. Но приток людей дал стремительное развитие краю, несмотря на то что в ряде мест хищнически использовалась земля, истреблялась природа.

Хотя административным центром Калифорнии считается городок Сакраменто, жемчужиной океанского побережья, крупнейшим портом на Западе страны стал несравненный Сан-Франциско, или Фриско, как еще называют его американцы. Солнечный, овеянный теплыми ветрами, город кажется особенно светлым по сравнению с закопченными промышленными центрами на Востоке США. Сан-Франциско не отличается развитием высотного домостроения, преднамеренной чопорностью, парадностью. Наоборот, он хранит многонациональные черты своих давних поселенцев: китайцев, японцев, пришельцев из Мексики, уроженцев Гавайских островов. Колоритные постройки, подчеркивающие состав городского населения, можно встретить на каждом шагу.

В центре города, где старенький трамвайчик, спускаясь с холма, бежит по протянувшейся на несколько километров Калифорния-стрит, поселились китайцы. Повсюду видны антикварные лавки, магазины дорогих восточных сувениров. Вам будут кланяться до земли, как только появитесь на пороге. Все это рассчитано на богатых туристов. Местные жители ничего здесь не покупают.

Сан-Франциско - город знаменитых висячих мостов. Они перекинуты через залив того же названия и пролив Золотые Ворота. В окрестностях города сохраняются его зеленые пригороды, парки, заповедники. В Японском парке, например, не только обилие цветов и экзотических растений, но и обширный мир населяющих его зверьков. Горбатые мостики встали над искусственными каналами, где разведены рыбы причудливых форм и расцветок. Такие уголки отрадно видеть, потому что зеленые массивы вокруг Сан-Франциско были в значительной степени уничтожены еще во времена наплыва золотоискателей. Так, были почти полностью истреблены леса секвой, удивительных деревьев с красноватой древесиной, вырастающих более чем на сто метров и живущих до двух тысяч лет. Сейчас в заповеднике Миурских лесов сохранилось очень мало этих лесных великанов.

По тринадцатикилометровому канатному мосту дорога ведет в городок Окленд. Флотилия яхт, целый лес мачт заполняют тихие воды бухты. Окленд тоже предместье Сан-Франциско, имеющее отношение к университетскому комплексу Калифорнии. Это еще и пристанище курортников и спортсменов.

В Окленде живет хорошо известная в нашей стране американская прогрессивная деятельница Анджела Дэвис. В Окленде родился американский писатель Джек Лондон. Крохотная бревенчатая хижина, превращенная в бистро, символизирует собой место, где стояла колы-бель автора популярных произведений о жизни золотоискателей, индейцев, морских бродяг. Есть в городе и музей писателя. Он занимает одну небольшую комнату. В музее собраны книги, фотографии, некоторые предметы, напоминающие о жизнелюбивом, мужественном человеке. Во втором этаже дома городская "библиотека. Нельзя было не удивиться, что известному во всем мире писателю отвели для музея всего одну комнату. "Его не читают сейчас в Америке",- жаловались сотрудницы музея и пожилая женщина, дочь писателя. Когда в 1976 году отмечалось столетие со дня рождения Джека Лондона, были изданы его произведения. Но они очень плохо раскупались. Отчасти это понятно. Рядовые американцы мало читают книг. Книжные магазины в стране не могут существовать, продавая только литературу. Поэтому они обязательно торгуют джазовыми пластинками и магнитофонными кассетами.

Я стал говорить хозяевам музея о том, каким неослабевающим интересом пользуются произведения Джека Лондона в нашей стране. О том, что В. И. Ленин любил рассказы писателя и Н. К. Крупская читала их Владимиру Ильичу незадолго до его смерти. Говорил, что наши молодые литераторы учатся у Джека Лондона мастерству, его умению изображать мужество людей, неистребимую силу духа. На глазах у слушателей появлялись слезы.

В Сан-Франциско довелось поговорить с американцами, интересующимися Советским Союзом, жизнью наших людей, нашей историей и культурой. Это происходило в помещении организации, именующей себя калифорнийским отделением Института американо-советских отношений. На встречу пришло много молодежи. Среди них были люди, изучающие русский язык, студенты университета, рабочие. В беседе высказывалась тревога за состояние мира, подчеркивалась страшная опасность гонки вооружений, говорилось о том, что наши народы должны понимать всю ответственность за будущее планеты.

Когда мы вышли из помещения, звездная калифорнийская ночь уже ложилась на город. В соседнем парке звенели цикады, апельсиновые деревья протягивали к небу ветки, полные золотых плодов. И страшно было подумать, что здесь, рядом с этим веселым пестрым городом, есть секретные лаборатории Ливерморе, где была разработана нейтронная бомба, способная уничтожить все живое на земле, что там продолжают искать страшные способы массового уничтожения жизни. Нет, не вязалось это с величественной природой штата, с его лесами, каньонами, с тем, чего добились на опытных участках американские ученые-селекционеры и вырастили на своих фермах труженики земли. Это делалось вразрез с их желаниями.

В мире сказок и снов

Из всех городов Соединенных Штатов, которые довелось видеть, Лос-Анджелес представляется мне самым сумбурным и хаотичным по своей застройке, размещению районов, кварталов, улиц. Создается впечатление, что с тех пор, как в 1781 году испанцы основали этот ныне важнейший промышленный и культурный центр на Западе страны, в нем ни разу не применялась продуманная архитектурная планировка и все, что строилось в городе, возникало само по себе, без учета появляющихся общественных зданий и промышленных объектов, не гарантируя удобств для жизни и передвижения людей. Поэтому город вытянулся более чем на 80 километров вдоль берега океана, и понять, по каким соображениям в тех или иных его местах селились испанцы, мексиканцы, японцы и люди других национальностей, невозможно.

Особо обширны в Лос-Анджелесе его пригороды, где разместился известный всему миру Голливуд. Кинематографические фирмы, студии, где снимают фильмы, находятся друг от друга на расстоянии десятков километров.

Я вспоминаю рассказ об одном неудачнике киносценаристе, у которого не хотели брать написанных им произведений, и он жил бедствуя, голодая. Но когда у него отобрали приобретенный в рассрочку автомобиль, за который нечем было уплатить очередной взнос, он понял, что погиб, потому что без автомашины в Голливуде никуда не доберешься. Общественный транспорт здесь, как и в других городах США, развит слабо.

У кинематографического центра Америки, организации широкого производства фильмов, своя история. После "золотой лихорадки" в Калифорнии и Клондайке Голливуд стал следующим гигантским магнитом, притягивавшим к себе не только предприимчивых дельцов, но и просто искателей счастья, наивных, не устроенных в жизни людей. И неизвестно, где больше было человеческих трагедий, искалеченных жизней, обманутых надежд - в заснеженных пустынях Аляски или под голубым светом прожекторов, на съемочных площадках и в павильонах могущественного бога кино!

Голливуд собирал людей со всего света. Сюда ехали писатели и актеры, режиссеры и художники. Но лишь единицам удалось достичь признания, увековечить след своей стопы в бетонном мемориале у входа в киностудию, попасть на стенд получивших "Оскара" - премию Американской киноакадемии. Большинство же людей, если и пробивались на съемочную площадку, то ненадолго и, заработав кое-какие деньги, старались употребить их с пользой, вложив в небольшое дело. В Голливуде отчетливо видна градация успеха. В Биверли Хилл, вдоль длинного протянувшегося к берегу океана Буль-вара заходящего солнца, выстроились роскошные виллы королей и королев киноэкрана. Около их домов под сенью пальм - заполненные водой бассейны, площадки для игры в гольф.

А у проезжей части бульвара на каждом шагу попадаются магазинчики, маленькие бистро, где сам хозяин, какой-нибудь кинематографический ковбой со шрамом через всю щеку, моет фужеры, забыв, когда он последний раз стоял перед объективом кинокамеры. Это тоже кинематографическая судьба. Поговорите с ним, и он назовет вам с десяток, а то и больше кинофильмов, где он играл если не главную роль, то во всяком случае и не последнюю. Но что поделать, хорошо, что есть хоть такое бистро! Многие искатели славы кончали гораздо хуже. Не всем же посчастливилось стать президентами страны!

В Голливуде делают деньги не только выпуская кинокартины, но и другими способами. Создание фильмов стоит дорого. Для некоторых нужны особо сложные декорации, специально изготовленные технические средства. Киностудия "Юниверсал" специализируется на съемках лент приключенческого жанра и фильмов ужасов. Оставшиеся после съемок кинобоевиков объекты здесь не ломают, а сохраняют как бы в музейном плане и показывают затем многочисленным посетителям, экскурсантам, извлекая из этого доход. Желающие приобщиться к тайнам кино, посмотреть, как делаются трюки, всегда находятся, и такой вид кинокоммерции пользуется успехом. Делается это так. По территории студии разъезжают открытые автовагончики, сидя в которых экскурсанты обозревают чудеса кинематографической кухни. Вы едете по улице Лондона, свернув за угол, попадаете в Каир, а чуть подальше начинается парижский бульвар. Все это - имитация подлинных мест на земле: выстроены фасады домов, скопированы внешние черты городов. Есть и памятные кинематографические экспонаты. На холме стоит зеленоватый двухэтажный особнячок, в котором жил шизофреник - герой фильма "Психо" известного режиссера Альфреда Хичхока.

Большинство технических приспособлений на студии создано в расчете на многократное использование. Вы едете мимо горы, с которой вдруг обрушивается лавина камней. Кажется, что они должны вас засыпать, раздавить. Но это всего лишь трюк. Камни автоматически останавливаются возле вагончика. Десять сильных мужчин не могут перетянуть держащую кусок каната худенькую девушку. Проваливается мост, когда вы по нему едете, и тут же восстанавливается. Но особый эффект подготовлен на берегу тихого пруда. Из воды, разинув пасть, выскакивает огромная акула. Люди от ужаса вскрикивают. В воду падает подсаженный в вагончик актер. Он плывет к середине пруда. Акула, щелкнув зубами, скрывается под водой, на поверхности появляется ее плавник. Он делает круги, приближаясь к пловцу. Человек отчаянно кричит, исчезает, и на его месте расплывается красное пятно. Это посетителям киностудии демонстрируют "героиню" фильма "Челюсти". На сооружение такой акулы затратили миллионы долларов, так как применили новейшие достижения электронной техники и во время съемок рыбой управляли с подводной лодки. Акулу успешно используют и теперь. Она помогает студии получать деньги с экскурсантов и туристов. Эти развлечения придуманы для посторонних, которых к съемочному процессу и близко не подпускают.

Солнце Калифорнии, чудесная погода, которая редко портится, позволяют на открытом воздухе ставить легкие декорации и быстро отснимать эпизоды очередной кинематографической выдумки, потому что подлинная жизнь с ее сложностями и конфликтами попадает в объектив кинокамеры редко. Так работают все киностудии Голливуда. Не случайно люди называют его фабрикой снов.

Есть еще одно соседствующее с Голливудом и родственное ему развлекательное предприятие широкого масштаба. Соседствующее условно, потому что находится оно примерно в 70 километрах от Лос-Анджелеса, в местечке Анахейм, и поименовано Диснейленд. Сказочный парк получил свое название от имени художника Уолта Диснея, автора таких известных рисованных фильмов, как всевозможные истории мышонка Мики Мауса, сказок "Белоснежка и семь гномов", "Бемби" и многих других.

Дисней имел в Голливуде свою киностудию, которая производила мультипликации. Созданные здесь забавные и трогательные персонажи разгуливали потом по экранам кинотеатров. Их полюбил весь мир. Так продолжалось долгие годы. В студии работало несколько сотен опытных художников-графиков, штат технического персонала и имелась лучшая в мире библиотека сказок всех времен и народов. Но вот художники стали понимать, что всю славу, которую приносят выпускаемые ими фильмы, их творческие удачи и основную часть доходов от проката картин присваивает себе Уолт Дисней. Не художник, а капиталист Дисней. Имен же подлинных авторов фильмов никто не знает. В студии не организовано даже обычного профсоюза. Дисней продолжал считать, что он поступает правильно. Да и как иначе? Таковы законы капиталистического мира! И тогда в студии разразилась всеобщая забастовка. Производство мультипликаций остановилось. Взбешенный Дисней уехал в Южную Америку, и конфликт стало улаживать правительство США, решив удовлетворить требования бастующих. Потом, поостыв, хозяин вернулся. Но он решил изменить курс, считая, что возможности рисованного фильма во многом уже исчерпаны, и стал снимать игровые фильмы, где роли исполняли живые актеры. На свет появились экранизации произведений Стивенсона, Кэрролла, Жюля Верна.

Но, деятельный художник и опытный организатор большого кинопроизводства, он задумал подвести итог тому, что уже создал в кино, а также осуществить некоторые новые творческие планы, для чего нужно было специальное место, свой особый уголок на земле. Так на свет появился Диснейленд, страна сказок и фантазий. Здесь собраны не только созданные Диснеем и его художниками персонажи, повторены сюжетные решения его фильмов, но и развернуты некоторые яркие картины истории Соединенных Штатов. Надо сказать, что те фильмы, которые были наиболее удачны, получили яркое отображение и в Диснейленде. А более слабым фильмам соответствуют и менее интересные аттракционы парка.

Буйная фантазия, яркие краски, романтическая приподнятость всего, что здесь показывают, одинаково интересны и взрослым и детям. Вот уголок Дикого Запада с его ковбоями и бродягами. А рядом - аттракцион "Пираты Карибского моря", где шайки головорезов атакуют и грабят корабли... Аттракционы устроены с применением лазерной техники, голографии, стереофонической звукозаписи. Актеров здесь нет. Все роли исполняют куклы-автоматы. Невольно думаешь: создавая свой парк, не потому ли Дисней заменил актеров куклами, что вспомнил забастовку художников? Куклы бастовать не могут. Правда, аттракционы обслуживают инженеры и техники. Но это уже другое дело.

В Диснейленде не только развлекают посетителей. Здесь на все лады воспевается величие США. В этом нетрудно убедиться.

Чтобы войти в Диснейленд, надо купить книжечку купонов. Одной книжечки будет мало, чтобы посмотреть весь парк. А если пришел с семьей, это уже значительная сумма. Деньги, затраченные на организацию парка, давно окупились и дают колоссальную прибыль. Но есть аттракцион, где никаких купонов за вход отдавать не надо. Каждые двадцать минут в большом круглом зале рассаживается публика. Открывается занавес, и на сцене, в старинном кресле, сидит президент Авраам Линкольн. Он встает, здоровается, подходит к микрофону и начинает пламенную речь, вдохновенно произнося каждое слово, жестикулируя, блестя глазами. Сначала я подумал о том, как удачно выбран актер на важную историческую роль. Но это был не актер, а кукла, в которую вложили сложнейшую электронную аппаратуру. Президент кончил говорить. Вспыхнули экраны циркорамы, и кинокамера с бешеной скоростью помчалась по просторам Америки. Она иллюстрировала слова президента: Америка была, есть и будет великой страной.

Трудно приуменьшить пропагандистское значение Диснейленда, когда на людей воздействует самая передовая техника. Я заметил, что идеологическое воспитание американцев в основном ведется в двух направлениях. Непомерно раздувается историческая и современная роль США и всячески приуменьшается значение стран социалистического содружества.

Побывав на встрече с Авраамом Линкольном, я шел по одной из аллей парка, мимо замка с узорчатыми башенками и белого, похожего на шатер здания какого- то аттракциона. Рядом в бассейне плескались пластиковые бегемоты и слоны, а в вольере заливались на все голоса механические редкостные птицы. И вот тут я увидел долгожданного индейца. Стройный, молодой, загорелый, с великолепным убором из перьев вокруг головы, он поднялся на холм и, вскинув руку, по-хозяйски осматривал землю.

- Наконец-то! - воскликнул я и устремился к нему. Но увы... Индеец тоже оказался куклой. Это была еще одна сказка Диснейленда.

На великой реке

От штата Миннесота, пересекая страну с севера на юг и впадая в Мексиканский залив в штате Луизиана, течет одна из самых длинных рек в мире - Миссисипи. Обитатели ее берегов создали фольклор, посвященный великой водной артерии Америки. О ней мы слышали в песнях Поля Робсона, читали у Марка Твена и других писателей. Впрочем, облик реки, с тех пор когда по ней в качестве лоцмана парохода плавал Марк Твен, сильно изменился, хотя и сейчас здесь можно увидеть колесные прогулочные суда, перевозящие пассажиров из штата в штат. Есть даже пароход, носящий имя велико? го писателя. Но река стала грязной, мутной из-за непрерывного сброса промышленных сточных вод. Ее берега застроили всевозможными складами, пакгаузами, завалили грудами мусора, штабелями использованных ящиков и контейнеров. Нет, не захотелось в ней выкупаться, как это когда-то делали Том Сойер и Гекльберри Финн! Но силу и величие свое река сохраняет. Иногда она и ее притоки бурно разливаются в могучий паводок, затопляя плантации хлопка, рисовые поля, нанося значительный ущерб негритянским деревням на Юге страны.

В широком устье возле города Нового Орлеана Миссисипи выглядит спокойной, даже сонной. На поверхности воды расплываются радужные пятна нефти, масел - Новый Орлеан не только один из важнейших пор-тов страны, но и город, где находятся нефтеперерабатывающие заводы. Тридцать процентов населения здесь негры...

Большинство высотных зданий города сосредоточено вдоль его главной улицы - Канал-стрит. Прямая как стрела, она рассекает центральную его часть и выходит к изогнутому в виде петли руслу реки. И хотя город является крупным промышленным и торговым центром, он в основном сохраняет старые двух-трехэтажные дома, типичные для архитектуры феодального Юга. Особенно это подчеркнуто во французском квартале. Он назван так потому, что значительная часть штата Луизиана принадлежала когда-то Франции. Здесь жили ее колонисты, богатые помещики, шла нещадная эксплуатация черных рабов. Даже в небольшом музее восковых фигур, который имеется в городе, его устроители вынуждены были показать несколько сцен чудовищного истязания людей, которое совершали полоумные помещицы и самодуры плантаторы.

Хотя Франция продала США свою колонию еще в начале прошлого века, общий стиль, некоторое наследие бывших хозяев во французской части Нового Орлеана сохранились. Нет, вы не увидите плакатов или надписей, разграничивающих места для белых и для черных. И даже какой-нибудь белый, если вы заговорите с ним о расовой дискриминации, скажет, что с этим давно покончено. Но пройдите по улицам города, особенно во французском районе, приглядитесь к обстановке. Вот в кафе сидят только белые, и среди них ни одного черно-го. В другом бистро пьют пиво только негры. Ни один белый сюда не войдет...

Стоял жаркий октябрь, и мне с двумя товарищами но поездке захотелось выпить какой-нибудь воды со льдом. Мы вошли в бар. В глубине его за стойкой сидели негры, а в отделении справа, за другой стойкой, пили кофе белые люди. За стойкой белых было всего одно свободное место. А там, где сидели негры, целых четыре. Не подумав как следует, что мы делаем, мы уселись рядом с неграми. Обслуживающая их барменша-негритянка растерялась. Негры удивленно повернули головы, расценивая наше поведение как хулиганский выпад. Приподнимаясь на сиденьях, с возмущением на нас смотрели белые. Я понял, что сейчас произойдет скандал, схватил своих товарищей за руки, и мы выскочили на улицу. Кажется, хорошо отделались! Так обстоит дело сегодня. А надписей, надписей никаких нет. Тот же белый собеседник будет уверять, что это всего лишь традиции Юга. Хороши традиции!..

Новый Орлеан внес существенный вклад в развитие американской культуры. В этом городе на Миссисипи родился джаз. О его истории можно подробнее узнать в городском музее джаза. И сейчас, в маленьких кабачках на Бурбон-стрит, места на эстрадах занимают всевозможные квинтеты, секстеты, как бы соревнуясь между собой в исполнении джазовых музыкальных произведений. Музыканты в этих оркестрах попадаются отличные, и некоторые имеют свои авторские пластинки, выпущенные известны у и фирмами звукозаписи.

Но не высокое искусство, любовь к музыке характеризуют развлечения на Бурбон-стрит. Над входом в иллюминированное варьете, окруженная зеркалами, лежит голая женщина - его реклама. А другая женщина, в таком же виде, пляшет на освещенных подмостках. Это даже не стриптиз. Пошлая бесстыдная демонстрация голого тела. Рядом с этим заведением, на углу улицы, два кафе. Одно посещают гомосексуалисты, другое- лесбиянки. Есть еще кабаре с запоминающимся названием "Барбара". На эстраде его поет странная длинноволосая девица с высоким бюстом. Оказывается, это не девица, а мужчина, ставший женщиной. Какая-то хирургическая операция, гормональные препараты - и появилось существо с низким голосом и всеми признаками вырождения. Зачем это? Где здесь искусство? Здесь есть только деньги.

...Душный вечер, но улица развлечений полна народа, видны семейные пары, люди с детьми. Окна в кабачках широко распахнуты, заливаясь на все голоса, неистовствуют джазы. Около одного кабачка в толпе появляется немолодой негр. Он в черной визитке, полосатых брюках, на голове - круглая соломенная шляпа-канотье. Негр делает знак сидящему на эстраде оркестру. Музыканты берут ритм, толпа расступается, и в образовавшемся кругу пришелец начинает лихую чечетку. Его туфли подбиты стальными пластинками, от асфальта во все стороны летят искры. Оркестранты убыстряют теми музыки, а танцор, ни на секунду не сбиваясь, делает сальто в воздухе и снова, словно шутя, идет по кругу в бешеном ритме. Удивительное, захватывающее зрелище. Семь потов сходят с этого немолодого человека. Какое же здоровое сердце надо иметь, чтобы жарким южным вечером исполнять такой танец! Смолкла музыка. В потертое канотье летят монетки зрителей. Есть и такой способ немножко заработать. Потом в круг выходят два черных паренька. Снова идет чечетка - теперь уже в синхронном парном исполнении. Это элементы народного гулянья. Люди на Миссисипи стараются сохранить музыку и танцы, которые они любят с детства.

...А город на великой реке засыпает поздно. В порту еще долго будут перекликаться гудками суда. Они пришли за хлопком и зерном. Алый флаг Страны Советов в гавани Нового Орлеана давно уже не редкость.

Память о столице

После путешествия по городам Соединенных Штатов Вашингтон, столица страны, не кажется чем-то выдающимся, ярким, особо остающимся в памяти. Скажу больше: город показался мне однообразным, казенным, глухим к бурному течению времени и даже несущим налет какой-то провинциальности. И дело здесь не в отсутствии рвущихся ввысь небоскребов или ослепительной природы. В городе не чувствуется яркой национальной самобытности, присущей Нью-Йорку или Сан-Франциско, где подмечаешь истинно американские черты. Вероятно, Нью-Йорку больше бы подходило называться столицей страны. Когда-то он ею и был.

Вашингтон больше похож на европейские города: он подражает им в архитектуре, планировке, размещении главных административных мест. Вашингтон - центр административных учреждений, город богатых правительственных чиновников. Может быть, их сановитость, сознание важности выполняемой ими миссии кладут отпечаток на жизнь столицы, задают ей монотонное течение. Да и застройка города, видимо, производилась без особого вдохновения зодчих - обыденно, стандартно. Поэтому большие улицы в центре поименованы просто буквами - К, Л, Ж и т. п. Никто не захотел поискать для них запоминающихся названий.

В Вашингтоне сохраняются памятники национальной истории и культуры, есть прекрасные музеи, величественные мемориальные места. Они привлекают в столицу поток туристов из Европы и с других континентов. Особой достопримечательностью Вашингтона считается резиденция президента страны - Белый дом. Дом окружен парком с благоухающим цветником и фонтанами. По существующей традиции, за цветами в парке следит первая леди государства, жена президента, который на время своего избрания переезжает в Белый дом. Разумеется, цветы сажает не она, а садовники. Парк защищен железной решеткой, и в земле около нее повсюду видны электронные датчики. Если кто-то вздумает появиться в парке без приглашения, сигнализация вызовет охрану.

Чтобы попасть в Белый дом, посмотреть его внутри, мне пришлось более часа простоять в очереди, которая выстраивается рано утром вдоль ограды парка. Потом высоченный негр-полицейский обшаривал меня с головы до ног, как завзятого уголовника. Убедившись, что я не имею оружия, он пропустил меня в здание вместе с другими любопытными людьми, приезжими и туристами, так как жители Вашингтона сюда не ходят.

Президент и его семья занимают второй этаж Белого дома. Туда попасть нельзя. А в первом этаже находятся комнаты, где принимают послов, подписывают государственные бумаги. В комнатах видна старинная мебель, на стенах висят портреты людей, которые были президентами раньше и тоже жили здесь.

Никаких особых достопримечательностей в Белом доме я не заметил. В Вашингтоне есть более интересные для туриста места, например Национальная галерея искусства, музей современной живописи Хиршхорна вместе с прилегающим к нему парком скульптур. А вот Национальный музей аэронавтики и космонавтики, созданный сравнительно недавно, воздействует на посетителей отнюдь не эстетически, демонстрируя мощные экспонаты военной техники. Каких только не увидишь здесь авиационных моторов, деталей тяжелых бомбардировщиков! Странно, что в одном зале с ними, в стороне, стоит скромный экспонат - стыкованные космические корабли "Союз" и "Аполлон". Это их пилоты, русский и американец, протянули в межпланетном пространстве руку дружбы, показали блестящий результат научного эксперимента. Не технику, рассчитанную на истребление людей, хотелось бы видеть в главной экспозиции музея, а те благородные результаты, которые может дать дальнейшее сотрудничество народов.

Об отношении Америки к войне задумываешься не только в этом музее. Неподалеку от Белого дома на зеленых холмах раскинулось Арлингтонское национальное кладбище. Под сенью старых деревьев покоятся моряки и пехотинцы, сложившие головы в сражениях за интересы США. Важные адмиралы, известные полководцы. На их могилах - дорогие надгробья. А густой лес низеньких крестов невозможно сразу окинуть взглядом. Это жертвы военной авантюры во Вьетнаме. На кладбище погребен прах офицеров и высших чинов. Если к ним добавить все солдатские могилы, зрелище будет гораздо внушительнее. Здесь же покоится, как сообщает о том скромная металлическая плита, лейтенант военно-морского флота, 35-й президент Соединенных Штатов Америки Джон Фицжералд Кеннеди...

В столице страны запрещено строить промышленные предприятия. Здесь нет заводов, фабрик, мало рабочих людей. Скопление пролетариата в Вашингтоне нежелательно.

Но люди приходят сюда со всех концов страны. Приходят требовать свои права обездоленные, лишившиеся работы, те, кто влачит жалкое, нищенское существование. Они ратуют за сокращение военных расходов, увеличение средств на социальные нужды. Походы на Вашингтон стали обычным явлением в жизни Соединенных Штатов. Люди располагаются в парках вокруг Белого дома, принося с собой еду, потому что покупать питание здесь им не по карману: маленький бутерброд с котлетой "хамбургер" или с сыром "чиисбергер" в закусочной "Макдональд" стоит около одного доллара...

Стоит заметить, что в США нет специальных хлебобулочных магазинов. Простой батон белого хлеба надо отыскивать в универсаме. Безвкусный, как вата, нарезанный, запаянный в полиэтиленовый пакет, он стоит тоже около доллара.

В редакции столичной газеты "Вашингтон пост" нас, литераторов, приехавших из Советского Союза, с особым радушием не встретили. Показали общий зал, где, по традиции, за столами работают все литсотрудники, подвели к компьютеру, на котором правятся статьи. Электронная машина запоминает все варианты текста, а когда правка окончена, в типографии автоматически отливаются строки набора. Вот и все.

Но зато в негритянском театре имени Поля Робсона мы обрели сразу так много друзей, что провели там весь вечер. Этот театр, носящий имя покойного выдающегося американского артиста, пламенного борца за мир, существует на небольшие пожертвования, которые удается собирать среди негритянского населения, потому что билеты здесь стоят дешево и дается много бесплатных спектаклей. В репертуаре театра - поэтические представления, специально написанные музыкальные пьесы. Помещение, в котором протекает вся работа, не очень-то назовешь театральным. Оно похоже на большой склад с кирпичными стенами и невысокой крышей. Внутри устроена сцена, идут ряды скамеек. Оборудование самое непритязательное. Но зато сколько души, истинного увлечения вкладывают в свои спектакли люди, занимающиеся здесь искусством!

Негров в Вашингтоне живет довольно много. Это обслуживающий персонал правительственного города. Мэр в столице и начальник полиции тоже негры. Но это никак не определяет положение черной расы в Соединенных Штатах Америки. Запомнился такой случай. В университет одного из городов держали конкурсные экзамены негр и белый. Белый получил оценки на один балл выше, чем негр, но администрация университета решила зачислить студентом негра, так как выделяются специальные места для черных, а они зачастую не используются. Белый решил подать в суд, оспаривая несправедливое решение. Суд признал, что администрация поступила неправильно. Негр мог быть зачислен, только получив на экзаменах оценки такие же, как у белого. В результате в университет зачислили обоих. Этот факт американская пресса старалась раздуть как некое особое проявление демократии, заботы о черном населении.

Я сказал американскому журналисту, от которого услышал об этом, что появление среди негров еще нескольких человек с высшим образованием ничего не изменит в их положении в стране. Когда Великий Октябрь в России дал равные права всем малым народам, всем национальным меньшинствам, мы стали заботиться не только об отдельных их представителях, а начали поднимать целые республики и автономные области. За 60 лет они прошли огромный путь в своем развитии, сохраняя и умножая свою национальную культуру. Посмотрите, как расцвели их города, их столицы. Вы этого сделать не можете. Для этого нужны принципиально другие социальные условия. Журналист вынужден был согласиться с этими доводами.

Не надо думать, что расовая проблема в США сводится только к тому, что богатые белые угнетают малоимущих черных. Положение гораздо сложнее. Как-то вечером к отелю, в котором мы жили, стали подъезжать шикарные автомобили, из которых выходили немолодые негритянки. На них были вечерние платья, меха, бриллианты. Женщин сопровождали черные и белые мужчины во фраках. Все они проходили в банкетный зал. Это происходило очередное собрание богатых американок негритянского происхождения, которые не смогли выйти замуж. Такая женщина за бедного (белого или черного человека) не пойдет. Богатый белый ее не взял. Богатого черного не нашлось. Вот ведь какие бывают проблемы! Так устраивают свои совещания черные миллионерши в сопровождении нанятых ими секретарей, молодых мужчин.

Начиная свой очерк об Америке, я говорил о черном Манхеттене, о Гарлеме и вот закономерно вновь вернулся к расовой проблеме. Разумеется, в жизни США возникает немало сложностей. Здесь и задачи технического порядка, например топливный кризис. Рано или поздно их можно преодолеть. Но там, где вопрос касается взаимоотношения людей, национально-расового конфликта, убедительных решений не возникает. Проблема давно зашла в тупик, и выхода из нее не видно. Так считают многие американцы, с которыми приходилось говорить.

...Если подняться на лифте, устроенном внутри колонны, воздвигнутой в честь первого президента страны, Джорджа Вашингтона, город его имени виден как на ладони. Вот река Потомак, библиотека конгресса, Смит-соновский институт, мемориал в память президента Линкольна. В парках города уже чувствуется октябрь, дыхание осени. С помощью огромного водруженного на грузовик пылесоса убирают опавшие листья.

За один короткий приезд не посмотришь всего, что хотелось, жизнь глубоко не изучишь, большой книги не напишешь о такой большой, сложной и противоречивой стране. И все-таки стоило поехать, хотя бы ради того, чтобы оттуда взглянуть на свою Родину, увидеть то, что не часто замечаешь, сидя дома. Когда у нас произошла Великая Октябрьская революция, в США уже была вся передовая техника и строились небоскребы. А нам в наследство еще достались и лапти и рваные зипуны. И если за прошедшие с той поры годы мы не только выиграли вторую мировую войну, победив гитлеризм, но и построили великую державу, единственную в мире, которая может, поднявшись в полный рост, противостоять всем империалистическим устремлениям США, значит, воистину сделано великое. Об этом нельзя было не подумать, возвращаясь из-за океана.

Правда об Американской действительности

1

Давний интерес советских людей к американской действительности, к политической, экономической и культурной жизни в Соединенных Штатах Америки хорошо известен. И дело не только в том, что США - крупнейшая, наиболее развитая в промышленном и техническом отношении империалистическая держава, не только в том, что противоречия капиталистического мира, парадоксы буржуазной демократии явлены в Соединенных Штатах наиболее резко и лапидарно.

Всем известно: от того, как будут складываться отношения между Соединенными Штатами Америки и СССР, зависят судьбы мира.

В XX веке страны, разделенные океаном, уже не кажутся бесконечно далекими друг от друга. В эпоху космических коммуникаций планета становится все более тесной, а народы, населяющие ее, как никогда нуждаются во взаимопонимании и добрососедстве.

В истории взаимоотношений между СССР и США были разные периоды.

Совместное участие в антигитлеровской коалиции, боевое со-дружество в войне против фашистской Германии сменилось годами "холодной войны". Миролюбивая политика СССР, усилия здраво-мыслящих политиков в самих Соединенных Штатах были ознаменованы улучшением советско-американских отношений.

Заключение Хельсинкского соглашения, курс на разрядку явились крупной победой миролюбивой политики Советского Союза. И не наша вина, что в последние годы отношения между нашими странами были вновь омрачены.

Взаимное узнавание стран и народов способствует взаимопониманию и сотрудничеству. Плодотворный диалог - необходимое условие сохранения и упрочения мира.

Понятно стремление советских писателей в первую очередь выявить и оценить то, что сближает советские и американские народы, что составляет их общую задачу в современном мире.

Советский Союз делом подтвердил свою волю к всестороннему промышленному, торговому и культурному сотрудничеству с Соединенными Штатами Америки. Одним из ярких выражений этого стремления лучше узнать и понять то, чем живет американское общество, является постоянно растущее число книг, статей, кинофильмов и телепередач, посвященных различным сторонам жизни в Соединенных Штатах. Ширится круг специальных исследований философов, социологов, историков, экономистов, культурологов, литературоведов и т. д., посвященных углубленному изучению прошлого и настоящего американского общества. Многие годы выходит в СССР журнал "США: экономика, политика, идеология".

В огромном потоке литературы, в разных аспектах анализирующей американскую действительность, особое место принадлежит художественно-документальным произведениям писателей, побывавших или долгие годы живших в США. Художническая проницательность писателя, выношенная, глубоко личная гражданская позиция открывают возможность проникновения в социальную суть процессов, свидетелем которых он становится за рубежом.

Лучшие очерки советских писателей о США убедительно демонстрируют поистине уникальные, никак иначе не достижимые возможности документально-художественной прозы. Поднимаясь на уровень высоких философских и социальных обобщений, обнаруживая силу и гибкость марксистской политической мысли, эти очерки вместе с тем воссоздают живую и многосложную картину американской действительности. Эта картина, естественно, может дополняться и поясняться специальными исследованиями историков, экономистов, социологов, культурологов и т. д. Однако никакие научные выкладки, сколь бы обстоятельными и основательными они ни были, не способны воспроизвести столь же непосредственное и полнокровное впечатление реальности.

В послевоенные годы яркая политическая публицистика советских писателей, разоблачавшая происки противников мира, много сделала для того, чтобы рассеять пропагандистские мифы вдохновителей "холодной войны". При этом принципиальный курс на мир и сотрудничество, проводившийся полпредами советской культуры за рубежом, никогда не предполагал уступок в сфере идеологии, отказа от основ нашего, коммунистического мировоззрения.

Обладание ясно обозначенным социальным идеалом, подтвержденным непреходящим опытом построения социализма в СССР,- вот что определяет критическое восприятие капиталистической действительности советскими людьми, вот что принципиально отделяет советских писателей и публицистов от тех буржуазно-либеральных или же леворадикальных критиков капитализма на Западе, в сочинениях которых зачастую немало точных наблюдений, впечатляющих фактов, но которые тем не менее не могут предложить своим читателям реальной исторической перспективы.

Сенсации, которыми так богата политическая и культурная жизнь США и до которых так охоча буржуазная пресса, научившаяся умело их использовать в пропагандистских целях, зачастую лишь уводят общественное мнение от действительных причин событий, служат сокрытию действительного положения вещей. Для того чтобы за пестрой и внешне сумбурной поверхностью политической жизни США разглядеть ее действительный смысл, нужна особая зоркость социального взгляда.

В современной ситуации в США наблюдается обилие перекрещивающихся, отрицающих друг друга версий одних и тех же событий, способных в совокупности заморочить рядового американца, призванных отбить у него вкус к истине, создать у него впечатление иллюзорности и необязательности какого-то единственно верного, соответствующего действительности, истолкования событий. Плюрализм мнений, суждений, оценок стирает различие между реальным фактом и изощренной мистификацией, получившей самостоятельную жизнь благодаря фото-, кино-, теле- и радиосредствам.

Лишь умея отличить существенное от случайного, главное от второстепенного, лишь обладая устойчивыми, проверенными жизнью мировоззренческими ориентирами, можно сохранить ясность и определенность оценок, трезвость мысли перед тем потоком сведений, суждений, образов, которые ежедневно исторгают американские пресса, массовые средства коммуникации.

В настоящем сборнике представлена лишь незначительная часть того, что написано советскими писателями о Соединенных Штатах Америки. Образ, возникающий под пером писателя, несет на себе печать его творческой индивидуальности, является выражением его самобытного художнического отношения к миру. И конечно, нет ничего удивительного в том, что писатели, побывавшие в Америке в одно и то же время и, более того, даже путешествовавшие вместе, в составе одной группы, как, например, Михаил Алексеев^* и Григории Бакланов^** в октябре - ноябре 1969 года, создают в итоге путевые очерки, резко отличающиеся друг от друга по стилю, интонации, преобладающей тематике.

^* (См.: Алексеев М. Американский дневник. М.: Советский писатель, 1971.)

^** (См.: Бакланов Г. Темп вечной погони. М.: Советский писатель, 1972.)

Знакомясь с отрывками из ряда оригинальных книг об Америке, необходимо учитывать, что по этим фрагментам, естественно, нельзя составить цельное впечатление о том комплексе проблем американской действительности, которые нашли свое художествен-но-документальное отражение в творчестве каждого из представленных авторов. Тем не менее воспроизводимые в сборнике очерки несомненно дают представление как о стиле, характерном угле зрения каждого писателя, так и о стойком, пристальном интересе советских литераторов к жизни за океаном.

2

Буржуазные пропагандисты нередко обвиняют советских писателей, писавших о США, в предвзятости и односторонности, желании везде и во всем усматривать классовые противоречия. Что же, сетования профессиональных "торговцев иллюзиями" вполне объяснимы. Не очень-то им по сердцу трезвые суждения об их недоброкачественном, хотя и весьма изощренно рекламируемом товаре.

За фасадом усиленно превозносимого западной пропагандой "американского образа жизни", за привычной демагогией присяжных восхвалителей буржуазного процветания практически во всех областях социальной жизни Соединенных Штатов проступают симптомы глубокого кризиса американского общества, нарастания общего кризиса современного капитализма. Высокий уровень инфляции, дамоклов меч безработицы, ослабленные позиции в мире, неустойчивый статус-кво внутри страны, взрыв насилия среди населения - вот далеко не полный перечень того, что постоянно омрачает сознание простых людей в США, лишает их уверенности в завтрашнем дне. Неизлечимые пороки капитализма кричат о себе на каждом углу больших и маленьких городов Америки, их существование вынуждены признать и буржуазные политики, особенно в периоды предвыборных кампаний, когда, выступая с тех или иных трибун, не скупятся на всевозможные посулы, стремясь убедить избирателей в своей решимости действовать во имя общественного блага.

Когда на заре века, весной 1906 года, Максим Горький приехал в США полпредом социалистической революции, назревавшей в России, писатель увидел в стране высокоразвитого капитализма наиболее концентрированное воплощение античеловечности буржуазных владык жизни, воочию столкнулся с разительным контрастом между неслыханной роскошью богачей и ужасающей нищетой трудящихся. "Я очень много видел нищеты, мне хорошо знакомо ее зеленое, бескровное и костлявое лицо. Ее глаза, тупые от голода и горящие жадностью, хитрые и мстительные или рабски покорные и всегда нечеловеческие, я всюду видел, но ужас нищеты Ист- Сайда мрачнее всего, что я знаю".

Владимир Маяковский побывал в США спустя 20 лет, в период временной послевоенной стабилизации капитализма. В стихах и очерках об Америке поэт отдал должное труду американского народа, создавшего незаурядные технические сооружения. Однако Маяковский разглядел и глубокие социальные противоречия, раздирающие американское общество. Он писал в стихотворении "Бруклинский мост":

Здесь 
      жизнь 
            была 
                 одним - беззаботная, 
 другим - 
          голодный протяжный вой. 
 Отсюда 
        безработные в Гудзон 
 кидались 
          вниз головой.

С тех пор Вашингтон не раз засучивал рукава и громогласно объявлял об очередном наступлении на нищету и бедность. Как с сарказмом заметил американский экономист Джон Кеннет Гэлбрейт, "вот уже много десятилетий, начиная по меньшей мере с 30-х годов, наша страна была официально озабочена своими бедняками. Соответственно, их очень много изучали. Их образование, этнический состав, семейные традиции, психологические склонности - все это было объектом исчерпывающих академических исследований".

Тем не менее число лиц, официально отнесенных к категории бедных, остается почти неизменным. И это несмотря на многочисленные программы и миллиарды долларов, потраченных на "статистическое уничтожение" бедности. Так, в 1979 году насчитывалось 24,67 миллиона американцев, живущих ниже официального уровня бедности. Иногда утверждают, что победа над бедностью не только невозможна, но при ближайшем рассмотрении и не нужна Америке, поскольку, мол, подорвала бы стимул конкуренции. По мнению некоторых буржуазных социологов, многие американцы "психологически нуждаются" в существовании бедности и нищих для того, чтобы чувствовать, что уж они в жизни кое-чего достигли^*.

^* (См.: Голенпольский Т. Г., Шестаков В. П. "Американская мечта" и американская действительность. М.: Искусство, 1981.)

Молчаливо подразумевается, что люди в "свободной" Америке- сами хозяева своей собственной судьбы и что если человек беден и нищ, то, по-видимому, в силу слабого развития интеллекта или недостаточной целеустремленности, то есть, иначе говоря, он - неудачник, глупец или бездельник. И пусть неудачник плачет. Такая расхожая "философия успеха", как легко догадаться, является идеологическим оправданием классового неравенства и не дает представления о подлинных его причинах.

В наши дни буржуазная пропаганда в США неустанно тиражирует крикливые ярлыки - такие, как "стадия высокого потребления", "цивилизация потребления", "общество потребления", "государство всеобщего благоденствия" и другие, которые, по уверению буржуазных теоретиков, характеризуют современный этап развития капитализма.

Однако посмотрим, как обстоит дело на практике, - ведь только она служит критерием истинности любой теории.

Обратимся к тем сравнительно благополучным слоям населения развитых капиталистических стран, включая и значительную часть рабочих и служащих, которые имеют возможность приобретать (чаще в кредит) товары длительного пользования, и в том числе автомобиль, этот, по словам известного американского социолога Уолта Ростоу, "наиболее характерный предмет потребления нынешнего века".

Сразу же заметим, что идеологи "цивилизации потребления" начисто игнорируют тот факт, что наличие у того или иного американца автомобиля, телевизора, холодильника и пр. часто сопряжено с весьма ограниченными возможностями в сфере образования или медицинского обслуживания. Общеизвестно, например, что в Соединенных Штатах, стране, уже в течение многих лег занимающей первое место в мире по производству автомобилей и по размерам автопарка, миллионы детей вынуждены заниматься в переполненных классах и непригодных школьных помещениях. А стоимость медицинского обслуживания там такова, что болезнь кого- либо из членов семьи рабочего или служащего означает для него подлинную финансовую катастрофу.

Вспомним красноречивое свидетельство В. Пескова и Б. Стрельникова, на личном опыте убедившихся в том, что даже пустяковое заболевание в США способно основательно опустошить кошелек пациента.

Если обратиться к статистике, то обнаружится, что имеющееся в стране количество автомашин позволило бы всем жителям США одновременно усесться в автомобили и ринуться в путь, оставив свои дома, фермы, учреждения, заводы и фабрики безлюдными. Однако до сих пор значительная часть американцев машин не имеет. Дело в том, что состоятельные семьи имеют по нескольку машин. Здесь у каждого взрослого члена семьи имеется автомобиль, а у главы семьи - два.

Многоликая реклама монополий пытается внушить трудящимся, что только обладание современными товарами длительного пользования делает жизнь человека счастливой. Разумеется, стремление современного человека иметь собственный автомобиль вполне понятно. Однако в условиях господства монополий автомобиль сталовится символом социальной политики, в корне извращающей естественный характер потребления.

Еще в 1936 году И. Ильф и Е. Петров описали те немые трагикомические сцены, которые разворачиваются в американских автосалонах, торгующих новейшими, самыми дорогими и самыми престижными марками автомобилей, о которых рядовые американцы могут лишь мечтать. Автомобиль-миф, автомобиль-мираж предстает воплощением полноты человеческого существования. Двадцать лет спустя Анатолий Софронов наблюдал, как в рекламном телеспектакле новая марка автомобиля "крейслер" успешно конкурировала с лучшим комедийным актером Америки.

Знаменательно, что в современной американской прессе довольно часто встречаются попытки определить характер покупателя в зависимости от марки приобретенного им автомобиля, учитывая "имэдж", то есть созданный рекламой образ этой автомашины. Так, по утверждению фирмы "Сошиал Рисёрч", автомобиль характеризует своего владельца следующим образом. Люди, которые считают себя консервативными, серьезными и ответственными, склонны покупать автомобили "плимут", "додж", четырехдверные "седаны" темных расцветок. Люди, желающие казаться общительными и современными, обычно приобретают "шевроле", "понтиак", "бюик", "крейслер", двухдверные "купе" легких расцветок. Те же, кто хочет подчеркнуть свою индивидуальность и приверженность к модерну, покупают "форд", "меркури", "олдсмобил", "линкольн" (главным образом так называемые "хардтопы") ярких расцветок. И, наконец, богачи, которым необходимо выразить необычайность своего социального положения или подчеркнуть свои особые потребности, покупают "кадиллак", предпочитают автомобили с открывающимся верхом и очень ярких цветов - красного, желтого, белого^*.

^* (См.: Феофанов О, А. США. Реклама и общество. М.: Мысль, 1974, с. 148.)

Так возникает ситуация, при которой трудящемуся значительно легче купить автомобиль в кредит, чем дать своим детям образование или добыть достаточно денег для оплаты врача в случае болезни. Вместе с тем подобная политика переносит центр тяжести человеческих ценностей из области производства в сферу потребления и тем самым обесценивает одну из важнейших социальных функций человека - творческую.

Концентрируя внимание человека на приобретении товаров дли-тельного пользования, монополии преследуют не только коммерческие цели; этим способом пытаются также компенсировать неудовлетворенность трудящихся их производственной деятельностью.

Рабочий, по словам американского социолога Эриха Фромма, "вовсе не ощущает, что он активный деятель, носитель человеческих сил и способностей. Он отчужден от этих своих способностей. Цель его - продать себя подороже".

Вот почему психологически человек в США подготовлен к восприятию пропаганды, призывающей его "уйти" в потребление. Вот почему для трудящегося, очутившегося в тисках капиталистической эксплуатации, автомобиль не только средство передвижения, но и, как указывает американский социолог Гарвей Свадос, символ свободы, чуть ли не заменитель этой свободы.

Надо ли говорить о призрачности подобной свободы? Как признавался известный американский публицист Рольф Киз, "автомобиль- основа нашей мобильности - является в то же самое время лучшей обителью уединения. Автомобиль сыграл большую роль в разобщении людей. Благодаря автомобилю мы превращаемся в коконы на колесах и легко отдаляемся друг от друга".

Чем больше человек поддается мании приобретательства, тем больше он опасается потерять то, что имеет. А это в условиях капиталистического общества случается не так уж редко. Выплаты процентов и погашение кредита за дом, автомобиль, товары домашнего пользования поглощают существенную долю доходов семьи. Перерыв в поступлении дохода в результате безработицы или продолжительной болезни ведет к немедленному прекращению выплаты долгов, и в этом случае дом, автомобиль, холодильник могут быть незамедлительно отобраны.

Неудивительно, что подобная ситуация вызывает к жизни тип конформиста, или, как его называют в социологической литературе, "хорошо обструганного человека".

Советских литераторов, побывавших в США, неизменно поражала, заставляла задумываться та непомерно огромная роль, которая принадлежит в американской жизни рекламе. Само разнообразие форм рекламных аттестаций способно вызвать глубокое удивление: от фирменной этикетки, торчащей из шва модных джинсов, до громоздкого мраморного надгробия, которое, как блестяще показал в своем очерке "Американский образ смерти" Юрий Жуков, может оказаться эффектным и расчетливым рекламным трюком. Реклама, возведенная в ранг миросозерцания и жизненной программы, - самый неизменный атрибут не только быта американцев, но и культурной, политической жизни страны.

Миллионер, герой горьковского памфлета "Один из королей республики" говорит автору: "Рекламы следует писать самыми лучшими, яркими красками. Нужно, чтобы реклама схватила вас за нос издали, еще за милю от нее, и сразу привела, куда она зовет".

Давно уже отмечалось, что вездесущая бойкая и бесконечно назойливая реклама, которая с помощью массовых средств информации проникает ныне в любой американский дом, не только создает и ориентирует потребителя (это кажется само собой разумеющимся и тривиальным), но одновременно осуществляет не менее важные, хотя и не столь явные функции. Коммерческая реклама отнюдь не ограничивается воспитанием потребительских привычек, она не только энергично навязывает людям рафинированный и, как правило, приукрашенный образ ("имэдж") тех или иных товаров. Коммерческая реклама активно воздействует на духовную жизнь людей, становясь одним из главных средств воспитания психологических и культурных стереотипов, внушения (подчас скрытого) массам определенных социальных интересов, представлений и мнений. Мир рекламы - это своеобразный сверкающий и манящий "иллюзион", который заставляет человека верить в богатство, равноправие и прогресс общества. Ведь реклама предлагает все новые и новые блага каждому - и последнему бедняку, и мультимиллионеру.

Тот очевидный факт, что далеко не все могут приобрести предлагаемое рекламой, лежит уже "по другую сторону" рекламного объявления. Однако сам призыв приобщиться "к самому лучшему в мире" создает иллюзию, что когда-нибудь это произойдет. Обделяемые в главном, люди, подвергаемые эксплуатации и социальному притеснению, ищут возможность приобщения к "самому лучшему в мире" повсюду. Буржуазные средства массовой информации, используя рекламу, направляют эти поиски в выгодном и, самое главное, безопасном для властвующей элиты направлении. Как писал известный американский социолог Лео Лоуэнталь, "маленький человек, отчаявшийся получить когда-либо доступ к большой стратегии политики и бизнеса, чувствует утешение, видя своих героев похожими на обычных парней, которые, так же как и он сам, любят виски, сигареты, томатный сок и компании. Сужая свой фокус внимания, он может испытывать удовлетворение от того, что его удовольствия и неудобства такие же, как у великих мира сего. Громадные трудные проблемы экономики и политики отступают на задний план перед ощущением причастности к великим мира сего в сфере потребления". Таким образом, реклама, наделяя товары теми или иными "имэджами", подчеркивает их символическое социальное значение для всех, кто вовлечен в потребительскую гонку.

Подобное явление выражает существо современного буржуазного общества, в котором вещи фетишизируются. Карл Маркс писал в "Капитале", что "товарная форма и то отношение стоимостей продуктов труда, в котором она выражается, не имеют решительно ничего общего с физической природой вещей и вытекающими из нее отношениями вещей. Это лишь определенное общественное отношение самих людей, которое принимает в их глазах фантастическую форму отношения между вещами"^*.

^* (Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч., т. 23, с. 82.)

Парадокс заключается в том, что монополистический капитализм нуждается и будет нуждаться в значительном росте уровня потребления, большинству же членов общества недоступно удовлетворение их естественных потребностей, иначе капитализм просто утратил бы свою эксплуататорскую сущность. Ведь не случайно и сегодня, в условиях колоссального роста производительных сил, тысячи и тысячи трудящихся испытывают нехватку самого необходимого. "Экономическая система (буржуазная. - М. С.),- признавал видный американский социолог Дж. К. Гэлбрейт, - нуждается для своего преуспевания в организованном околпачивании публики". Что ж, вполне откровенное признание.

Вслед за американским публицистом В. Паккардом современную рекламную технику все чаще определяют словами "оккультное внушение". Что это такое? "Оккультное" - значит "тайное, скрытное". Чтобы навязать покупателю свои товары (без затрат капитала на улучшение их качества), монополии используют всевозможные трюки, которые придумывает огромный аппарат "рекламных магов". О некоторых из этих трюков рассказали в своих книгах об Америке советские писатели Альбертас Лауринчукас, Виталий Коротич, Василий Песков и Борис Стрельников.

Рекламные объявления, над созданием которых трудятся нередко талантливые, мастерски владеющие своим ремеслом люди, рисуют мир в оптимистическом ракурсе, в ярких мажорных тонах. Главное для них заключается в том, чтобы вынудить человека на заранее определенные поступки и решения, минуя его сознание. Этим и объясняется повышенный интерес монополий к "оккультному внушению".

Еще на заре XX века капитализм устами Тэйлора объявил, что идеалом рабочего для него была бы "дрессированная горилла". В технике "оккультного внушения" монополии сразу усмотрели ценный инструмент реализации старой мечты. Из области "чистой" коммерции рекламные приемы все шире переходят в общественную и политическую жизнь. Наглядным тому свидетельством служат американские выборы. Превратить избирателя в марионетку, подчиненную чужой воле, - такова, по существу, главная задача, поставленная перед многотысячной армией "оккультных внушителей".

С помощью "рыночной магии" предпринимаются попытки, все более настойчивые и массированные, установить над умами часто не подозревающих об этом людей своего рода невидимую диктатуру. Примеров тому несть числа. Немало их приведено и на страницах настоящего сборника.

3

В Советском Союзе хорошо знают и высоко ценят великих представителей американской демократической культуры: Марка Твена и Теодора Драйзера, Уолта Уитмена и Карла Сэндберга, Эрнеста Хемингуэя и Уильяма Фолкнера, Фрэнка Ллойда Райта и Рокуэлла Кента, Дейвида Уорка Гриффита и Чарлза Спенсера Чаплина. В великой борьбе идей, разворачивающейся сегодня в мире, прогрессивные американские литература и искусство оказываются нашими союзниками в утверждении непреходящих гуманистических ценностей.

Однако в сегодняшней Америке массовые средства коммуникации, новейшие технические возможности радио и телевидения служат распространению низкопробных суррогатов искусства, которые, казалось бы, предназначены лишь для того, чтобы утешать и развлекать, а на деле становятся средством отупления и духовного подавления людей, способствуют безоговорочному принятию норм и ценностей буржуазного общества.

Поистине удивительна проницательность Максима Горького, который еще в начале века, задолго до того, как были написаны на-шумевшие социологические бестселлеры, анализировавшие механизмы образования "толпы одиноких", разглядел суть буржуазной индустрии развлечений, нацеленной на разобщение трудящихся, разжигание в них низменных животных инстинктов, превращение их в податливую и инертную толпу.

Если принять во внимание тот тип личности, который воспроизводится буржуазной "массовой культурой", то станет очевидно, что понятие "народная культура" столь же противоположно понятию "массовая культура", сколь категория "народ" полярна категории "масса".

Миф о том, что в капиталистическом обществе массовая культура следует принципу "давать публике то, что она хочет", скрывает действительные силы, определяющие деятельность прессы, кино, радио и телевидения. Как писал по этому поводу советский исследователь Н. В. Новиков, "в действительности превращение "массовой культуры" в совокупность потребительских благ представляет собой лишь полное и последовательное осуществление ею функции социального воспитания и социализации индивида в духе буржуазного общества^*.

^* (Новиков Н. В. Мираж "организованного общества." М.: По" литиздаг, 1974, с. 160.)

Массовая культура наводняет рынок продукцией, которая обращена к предполагаемым влечениям толпы, тайным и ей самой неведомым, ловко использует расхожие "комплексы" и, стремясь ублажить обывателя, постоянно ему льстит. Так появляются бесчисленные фильмы, спектакли, телепостановки, в которых романтизирован и идеализирован животный эгоизм мещанина. Человеческое бытие в той мере, в какой оно рассматривается и показывается в этих произведениях, трактуется в "общечеловеческом", биологическом плане.

Процесс нивелировки в Соединенных Штатах духовных ценностей, омещанивания быта был отмечен Сергеем Есениным и Владимиром Маяковским, посетившими США еще в 20-е годы. "Только за границей, - говорил С. Есенин, - я понял совершенно ясно, как велика заслуга русской революции, спасшей мир от безнадежного мещанства".

Избегая интеллектуальной усложненности, апеллируя к стереотипам обывательской психологии, уклоняющейся от всего того, что недоступно непосредственному чувственному постижению, массовая культура возводит в абсолют те непосредственные очевидности здравого смысла, которые в условиях буржуазной цивилизации прямо противоположны научному познанию общества. Псевдогуманистическая демагогия массовой культуры на деле способна лишь потрафлять предрассудкам обывателя, который идентифицирует себя с литературным или кинематографическим героем, стремится изжить чувство собственной неполноценности.

Массовая культура, обозначив ту или иную действительно существующую социальную проблему, тотально опошляет и выхолащивает ее, стремясь внушить, что идеологические представления не способны служить ориентиром в реальной жизни. Вот один характерный пример.

Как известно, борьба женщин за равноправие в буржуазных странах имеет глубокий социальный смысл, ибо по своему содержанию является борьбой против одной из форм капиталистической эксплуатации. Широкое участие женщин в политической жизни, ясное осознание ими своих классовых задач, способность к организованной борьбе за свои интересы, за мир и прогресс - безусловно, один из положительных факторов общественного развития.

Стремясь дезориентировать одно из наиболее массовых движений современности - движение женщин за равноправие, "массовая культура" навязывает своим потребителям лживые стереотипы, которые под видом "раскрепощения" женщин, понимаемого главным образом в духе пресловутой "сексуальной либерализации", утверждают такую "модель" женского поведения, которая как нельзя лучше соответствует буржуазной морали и буржуазному образу жизни.

Женская привлекательность сведена массовой культурой к сексуальной неотразимости и изображается в качестве роковой первородной силы, неподвластной времени и человеческой истории.

Таким образом, столь широко популяризируемое массовой культурой "освобождение женщины" не идет дальше признания права женщины, осознавшей себя товаром, распорядиться собой согласно внушенным ей потребительским идеалам. Отсюда изначальная безнравственность и бездуховность "эмансипанства" в трактовке буржуазного "массового искусства".

Характерна одна из записей, сделанных Ильфом и Петровым в процессе подготовительной работы над книгой "Одноэтажная Америка": "Американское кино как великая школа проституции. Американская девушка узнает из картины, как надо смотреть па мужчину, как вздохнуть, как целоваться, и все по образцам, которые дают лучшие и элегантнейшие стервы страны. Если "стервы" это грубо, можно заменить другим словом^*.

^* (Ильф И., Петров Е. Собр. соч., т. 4. М.: Художественная литература, 1961, с. 583.)

Словно комментируя это наблюдение Ильфа и Петрова, известный социолог Теодор Адорно несколько лет позднее писал: "Многие коммерческие фильмы и телепередачи следуют испытанной формуле: хорошенькая девушка не может поступать дурно, причем излюбленная героиня такого рода произведений - это "героиня-сволочь", ее отношение, скажем, к собственному отцу отличается безрассудной и чудовищной жестокостью, слегка приукрашенной юмором. Если ее и наказывают, то чуть-чуть. Дело в том, что наказание, получаемое хорошенькой героиней, только номинальное выполнение морали добра и зла. Оно призвано успокоить совесть зрителей, которым, однако, дается понять, что девушке прощается все потому, что она красива. Образ надменной, эгоистичной, но обворожительной девушки которая обводит своего папочку вокруг пальца, превращен американским кинематографом в своего рода социальный институт. Соединение агрессивности и зависимости - сколь унизителен для американского образа жизни этот стереотип".

Пожалуй, единственная сфера жизни капиталистического общества, где женщине предоставлено "широчайшее равноправие" и даже "превосходство" над мужчиной, - это пропаганда секса. Порнография стала в прошедшие три десятилетия открытой составной частью американской массовой культуры.

Уместно в этой связи прокомментировать драму, описанную Генрихом Боровиком в очерке "Девочка из "Челси"". Название этого очерка обязано своим происхождением нашумевшему фильму лидера американского киноавангарда, так называемого "подпольного кино", Энди Уорхола "Девочки из "Челси"".

До 1966 года Энди Уорхол был скандально известен благодаря своим формалистическим экспериментам, которые лишь достаточно условно могли быть отнесены к сфере изобразительного искусства. Однако состоятельным "бизнесменом от искусства" Уорхол сделался лишь на ниве "сексоэксплуатации". Свой фильм "Девочки из "Челси"" первоначально он задумал как семичасовую бессюжетную картину о жизни разных людей, якобы проживающих в знаменитой нью-йоркской гостинице "Челси". При окончательном монтаже у Уорхола получился фильм на 3 часа 20 минут, который, по утверждению американской кинокритики, стал своеобразным "национальным символом". Весьма авторитетная и влиятельная в кругах американского модернизма писательница Сюзанна Зонтаг с восторгом писала о том, что идущий в респектабельном первоэкранном кинотеатре фильм Уорхола "нарушает все запреты, натуралистически изображая наркоманов, гомосексуалистов, обрушивает на зрителя поток нецензурных слов". "Успех" Уорхола окрылил многочисленных подражателей.

Характерно, что сам Уорхол, отвечая на робкие обвинения прессы в безнравственности, заявлял: "Жизнь такова, вам ее не изменить".

Так под предлогом "освобождения человечества от мрака пред-рассудков" происходит девальвация морали, а "культурная индустрия", которая очень любит облачаться в одежды "свободы" и "протеста", находит новые источники обогащения. Сознательно оболванивая молодое поколение, она стремится убедить свою "паству" в том, что можно освободиться от норм буржуазной лжеморали, а по существу, от нравственных запретов, установленных обществом, не затрагивая при этом экономической основы капиталистических отношений.

Алчный демон наживы, проникая во все поры общественного организма, отравляет, разрушает естественные человеческие отношения, превращая любовь в сделку, разжигая конфликт между поколениями, опошляя и обесценивая мир человеческих чувств.

О кризисе американской семьи написано немало, в том числе американцами - писателями, журналистами, социологами. Нам памятны романы и фильмы, исследовавшие распад традиционных семейных ценностей. Например, дилогия Джона Чивера о семействе Уопшотов или же кинокартина "Свадьба" Роберта Олтмана.

Советские публицисты Владимир Николаев и Станислав Кондрашов, подолгу жившие и работавшие в США, имели возможность наблюдать, как рассудочный меркантилизм, "крысиные гонки", рост отчуждения и эгоцентризма накладывают явственный отпечаток на семейные отношения.

Одна из наиболее серьезных социальных проблем современной Америки - проблема престарелых. Лишь весьма немногие из пожилых американцев имеют достаточные средства, которые обеспечили бы им благополучную старость. Экономическая нестабильность, рост реальной стоимости жизни все более ощутимо сказываются на и без того тяжелом материальном положении значительного большинства пожилых американцев. После выхода на пенсию и утраты своего положения в обществе, они, как правило, сталкиваются с непроницаемой стеной равнодушия и безразличия к их судьбе.

Вся глубина душевной трагедии, переживаемой в Соединенных Штатах стариками, отринутыми от общества, вряд ли может быть передана в статистических выкладках. Никто не может остаться равнодушным, знакомясь с пронзительными наблюдениями армянской поэтессы Сильвы Капутикян, которая во время своей поездки по США посетила дома для престарелых. Поневоле задумаешься о том, что же побуждает даже весьма состоятельные семьи отправлять своих состарившихся родителей в богадельню, обрекая их тем самым на тоскливое прозябание и одинокую смерть.

Регрессивные сдвиги в содержании и характере внутрисемейных отношений, распад семейных связей выдвигают на первый план как одну из наиболее острых и болезненных проблем американской семьи проблему воспитания детей, подверженных растлевающему воздействию средств массовой информации, "индустрии развлечений" и т. д. Установлено, например, что подросток в США, достигший 18 лет, провел перед телевизором около 15 тысяч часов, а в школе - только 11 тысяч. За это время он имел возможность лицезреть около 18 тысяч экранизированных убийств.

О размахе насилия в США написано очень много, прежде всего самими американцами, обеспокоенными различными социальными и психологическими его последствиями. Симптоматично, например, что патриарх американской эстетики Томас Манро на одном из солидных международных философских конгрессов выступил с докладом "Искусство и насилие". Увы, в Соединенных Штатах насилие становится не только обыденным атрибутом политической, деловой, частной жизни американцев. Формы его все более изощряются, а в кино и по телевидению открыто прославляются профессионалы, для которых насилие стало и призванием, и искусством.

Яркие характеристики современных суперменов из ФБР и ЦРУ, респектабельных синдикатов организованной преступности, дают в своих очерках Мэлор Стуруа, Генрих Боровик, Владимир Николаев и другие советские публицисты.

Нельзя закрывать глаза на то, что целенаправленная пропаганда средствами искусства жестокости и насилия отвечает социальному заказу милитаристских кругов США, служит распространению бредовой идеи о том, что сохранение безопасности США может осуществляться только с позиции силы и военного превосходства, всеми дозволенными и особенно недозволенными средствами. Все массовые средства пропаганды, финансируемые военно- промышленным комплексом, вдалбливают в умы американцев мысль о необходимости дальнейшего наращивания гонки вооружения. В Вашингтоне, по-видимому, полагают, что под вопли о советской угрозе не так уж громко прозвучат выстрелы по восставшей негритянской бедноте, не будет услышан голос миллионов безработных.

Агрессивным усилиям империалистов США противостоит сегодня ясная и последовательная миролюбивая политика СССР. Растет и ширится движение за ядерное разоружение и в самих Соединенных Штатах.

Отвечая на вопросы американского политического обозревателя Дж. Кенгсбэри-Смита, Генеральный секретарь ЦК КПСС Ю. В. Андропов сказал: "У советских людей и американцев сейчас один общий враг - угроза войны и все, что ее усиливает. Советский Союз хочет сохранения и укрепления мира и делает для этого все от него зависящее, хорошо осознавая, что нет сейчас более важной задачи в международной политике, чем отодвинуть нарастающую угрозу ядерной войны, взять под контроль, прекратить гонку ядерных вооружений. Хотелось бы пожелать, чтобы Америка внесла свой, достойный этой великой страны, вклад не в подхлестывание гонки вооружений и нагнетание воинственных страстей, а в укрепление мира и дружбы между народами^*.

^* (Ответы Ю. В. Андропова на вопросы американского политического обозревателя Дж. Кенгсбэри-Смита. - Правда, 1982, 31 декабря.)

Не фальшивый "имэдж", искусно гримирующий реальность, а рядовой американец в его повседневных человеческих заботах и тревогах вот кто неизменно оказывался в поле зрения советских литераторов, пробивавшихся сквозь плотную пелену буржуазной пропаганды к реальным проблемам американской жизни.

Таков неприкаянный индеец-горемыка, с которым повстречался в американской глубинке Станислав Кондрашов, таковы студенты и преподаватели американских университетов, с которыми дискутировал Александр Овчаренко, таковые многие отнюдь не вымышленные персонажи путевых заметок Пескова и Стрельникова, очерков Мэлора Стуруа и Виталия Коротича.

Именно с ними, с представителями трудовой демократической Америки, теми, кто собственными руками воздвигает стоэтажные дома, проектирует и создает сложнейшие станки и аппараты, прокладывает образцовые автострады, связаны наши представления о талантливом американском народе, заслуживающем и уважения, и дружбы.

Мирсаид Сапаров