Глава IV В Белом доме

1. "Новая свобода"

Торжества по случаю вступления Вильсона в должность президента завершились, и 5 марта 1913 г. стало его первым рабочим днем. В Овальном кабинете Белого дома собрались все члены нового правительства. Председательствовал Вильсон. Было установлено, что президент и его министры будут собираться каждые вторник и пятницу. Такой порядок соблюдался до ноября 1913 г., после чего Вильсон стал встречаться с министрами только раз в неделю. Впрочем, это не имело существенного значения: никакие вопросы общегосударственной важности на этих заседаниях не решались. Обычно все сводилось к тому, что президент выслушивал сообщение того или иного министра о делах подведомственного ему департамента и, сделав некоторые замечания, закрывал заседание. Компетенция министров была строго определена, и им надлежало не выходить за ее пределы. "Вильсон во всех делах большой важности, - писал английский социолог Г. Ласки, - относился к своим государственным секретарям, будто они были рассыльными" (1 Laski Н. The American Presidency, an Interpretation. New York, 1940, p. 74.). Происходило это не потому, что он не считался с ними. Относясь к ним с должным уважением и предоставляя им полномочия действовать самостоятельно в рамках соответствующего министерства, он, однако, не признавал за министрами права принимать отдельно или совместно с ним решения по принципиальным вопросам внутренней и внешней политики США. Президент ревностно оберегал свои исключительные права в этой сфере.

Вильсон полагал также, что в его задачу входит установление твердого контроля за деятельностью представителей своей партии в конгрессе. По его глубокому убеждению, долг лидера партии - держать под своим началом ее конгрессменов и сенаторов, вменив им в обязанность строго следовать за ним, неукоснительно поддерживая его политику в высшем законодательном органе страны. С этой целью в качестве орудия давления он широко использовал кокусы (общие собрания партийной фракции в палате представителей и сенате, часть которых принимает обязательные решения). В результате, как отмечали американские историки Ч. и М. Бирд, "Вильсон тотчас после вступления на пост президента наложил железную руку на свою партию в конгрессе..." (2 Beard Ch. A., Beard M. R. The Rise of American Civilization, vol. 2. New York, 1927, p. 607.).

Вильсон давно уже пришел к выводу, что первенствующее место в политической жизни США должно принадлежать не конгрессу, а президенту. Только в этом случае, полагал он, государственный механизм будет исправно функционировать. Поэтому Вильсон не мыслил себе, что конгресс может не одобрить его предложений. Но он понимал, что такой результат не будет достигнут автоматически. Поэтому Вильсон в отличие от ряда своих предшественников не отдалялся от конгресса, а, напротив, установил с ним, точнее, с его комиссиями самый тесный контакт. Он часто и подолгу беседовал в Белом доме и президентском кабинете Капитолия с лидерами обеих палат конгресса и другими влиятельными законодателями, стараясь находить с ними общий язык, идя на уступки или проявляя твердость. Стратегия Вильсона (в конгрессе. - 3. Г.), отмечает Дж. Бройсембл, "сочетала в себе гибкость и непреклонность" (3 The Progressive Era. Ed. Lewis L. Gould. Syracuse, 1974, p. 103.). Эти специфические методы Вильсона сыграли важную роль в его деятельности на посту президента США.

Вильсон, точно обретя вторую молодость, с завидной энергией взялся за проведение ряда реформ. Боевым крещением для него явилась таможенная реформа. "Любой вопрос бизнеса в США, - подчеркивал Вильсон, - упирается в вопрос о (таможенном. - 3. Г.) тарифе" (4 Cranston R. Op. cit., p. 141. ).

Задача, которую предстояло решить новому хозяину Белого дома, была не из легких. В США в течение длительного времени шла острая борьба по вопросу о таможенной политике. Высокие таможенные пошлины позволяли монополиям взвинчивать цены на товары первой необходимости. Поэтому рядовые американцы добивались отмены или по крайней мере существенного ослабления протекционистского курса. Живейший интерес к вопросу о тарифах проявляли различные круги американской буржуазии. При этом они обычно исходили из своих узких интересов. Экспортеры промышленных товаров и пшеницы, добивавшиеся укрепления своих позиций на мировых рынках, были заинтересованы в снижении таможенных барьеров. Зато фирмы, занятые производством сахара, шерсти и ряда других товаров, опасаясь иностранной конкуренции, отстаивали жесткий курс в таможенных делах.

Проблеме таможенных тарифов много внимания уделяли обе буржуазные партии. В сущности говоря, не было ни одной избирательной кампании, в которой бы не велись ожесточенные споры между ними по поводу тарифов. Так было и на выборах 1912 г. Вокруг этого вопроса страсти разгорались и внутри демократической партии.

Несмотря на сложность и остроту проблемы таможенных пошлин, Вильсон отнюдь не терял почву под ногами. Он верил в успех таможенной реформы, так как демократы обладали более прочными позициями в конгрессе. Президент также рассчитывал на возможность поддержки со стороны части республиканцев, заинтересованных в отмене протекционистского тарифа.

Что побуждало Вильсона добиваться проведения в жизнь этой реформы? Защищая интересы господствующего класса в целом и пренебрегая частными соображениями отдельных его групп, он непосредственно связывал снижение таможенных пошлин с задачей укрепления позиций американского капитализма как внутри страны, так и за ее пределами.

Высокие таможенные тарифы, действовавшие в США, болезненно отражались на жизненном уровне американского народа. Пытаясь провести такого рода реформу, президент Вильсон тем самым хотел доказать простым американцам, что его правительство печется об их насущных нуждах. Но главная забота Вильсона заключалась в усилении внешнеэкономической экспансии США. "Наша промышленность расширилась в такой мере, что она потерпит крах ("burst their jacket"), - предупреждал Вильсон американских бизнесменов еще до своего избрания на пост президента, - если она не сможет найти доступ на мировые рынки... Наш внутренний рынок теперь больше недостаточен. Мы нуждаемся в иностранных рынках... Действующий ныне таможенный тариф был для нас защитным валом, а теперь стал преградой. Торговля основывается на взаимности: мы не можем продавать, если не будем покупать" (5 Wilson W. College and State, vol. 2, p. 471-472.).

В свое время президент Джефферсон отказался от выступления в конгрессе, мотивируя это тем, что оно напоминает тронную речь английского короля и, следовательно, идет вразрез с принципами демократии. С тех пор в США сложилась традиция, согласно которой президент должен направлять письменные послания высшему законодательному органу. Вильсон, добиваясь укрепления своих позиций в конгрессе, нарушил эту традицию. 8 апреля 1913 г. он прибыл на объединенное заседание палаты представителей и сената, чтобы самому зачитать послание о тарифной реформе. Это было первое выступление Вильсона в конгрессе США.

Капитолий свыше ста лет не видел на своей трибуне главу Белого дома, и это вызвало разноречивые отклики. Одни приветствовали такой шаг, видя в нем залог тесного сотрудничества президента с законодателями. Другие, наоборот, подвергли его критике, упрекая президента в том, что он хочет стать над конгрессом. Сам Вильсон остался доволен эффектом, произведенным его речью.

Призывая законодателей одобрить проект таможенной реформы, Вильсон сделал упор на необходимость развития американского экспорта. "Мы должны...- заявил он, - поощрять наших бизнесменов-экспортеров постоянно быть умелыми, бережливыми и предприимчивыми", добиваться тем самым превосходства над экспортерами других стран. Цель предлагаемой реформы, подчеркнул глава администрации США, состоит в том, чтобы обеспечить "эффективность конкуренции, возбудить американскую изворотливость в соревновании с изворотливостью остальной части мира" (6 Wilson W. The New Democracy, vol. 1, p. 33 - 34.).

Несмотря на доводы президента, законопроект о таможенной реформе подвергся критике в палате представителей. Однако большинство конгрессменов поддерживало билль.

Еще большую оппозицию законопроект встретил в сенате. Именно здесь разыгралась основная битва за таможенный тариф. Ряд сенаторов-демократов, не говоря уже о республиканцах, традиционных сторонниках протекционизма, решительно возражали против пересмотра таможенного тарифа. Положение усугублялось позицией прогрессистов, обосновавших свои возражения тем, что проектируемая реформа ущемляла положение фермеров Запада в угоду промышленникам Востока.

В сенате сложилась напряженная обстановка. Страсти особенно накалились, когда в Вашингтон хлынули лоббисты, представлявшие интересы владельцев сахарных плантаций и заводов, текстильных фабрик и т. д. С помощью закулисных сделок, подкупов и других низкопробных средств они оказывали нажим на сенаторов, прежде всего на тех, кто еще не определил свою позицию. Возникла угроза провала таможенной реформы. Вильсону пришлось предпринять довольно редкий в истории США шаг, взяв под обстрел лоббизм. "Вашингтон в кои веки видел столь многочисленные, столь рьяные и столь коварные "группы давления", - с возмущением заявил он 26 мая на пресс-конференции. - Имеются очевидные доказательства, - продолжал Вильсон, - что деньги без всякого счета расходуются на поддержку этих лоббистов" (7 Ibid., p. 36.), и все для того, чтобы создать впечатление о нарастании в стране недовольства новым таможенным законодательством.

Обличительное заявление президента взбудоражило общественное мнение. Юридическому подкомитету сената пришлось заняться лоббизмом. Часть сенаторов оказалась замешанной в грязных сделках, граничащих с преступлением. Заодно были выведены на чистую воду и сахарозаводчики. Пытаясь помешать снижению таможенных сборов на сахар, они затратили миллионы долларов для подкупа некоторых политических деятелей и редакторов газет.

Расследование подтвердило правильность обвинений, выдвинутых Вильсоном, и это ускорило дебаты в сенате. Но до окончательного решения вопроса было еще далеко. Понадобилось собрать фракцию демократов в сенате (кокус), чтобы в порядке партийной дисциплины обязать ее членов голосовать за билль о тарифах. После длительных споров и открытого нажима Белого дома 2 октября 1913 г. сенат большинством голосов одобрил закон о таможенных пошлинах. Это была крупная победа Вильсона, предвещавшая ему дальнейшие успехи в проведении политики реформ.

Вильсон записал в свой актив новый закон о тарифах, впервые за многие годы приведший к снижению таможенных сборов (в целом оно составило около 10%), как доказательство добросовестного выполнения обещания, данного им народу. Главное же значение таможенной реформы состояло в том, что новый президент доказал способность оказывать содействие американским монополиям в осуществлении экспансии на мировых рынках. Пэйдж неспроста заявил, что "в экономической истории

началом перехода торгового превосходства к Соединенным Штатам будет считаться тариф 1913 года" (8 Baker R. S. Woodrow Wilson. Life and Letters, vol. 4, p. 128-129.).

Новое испытание ждало Вильсона в связи с принятием финансового законодательства.

Финансовая система США со времени Гражданской войны складывалась стихийно. В начале XX в. в стране насчитывалось 7 тыс. частных банков. Единая денежная система в США отсутствовала. В обращении находились золотые и серебряные монеты, сертификаты и банковские билеты, продолжали еще функционировать выпущенные в период Гражданской войны "гринбеки", обесцененные бумажные деньги, не подлежавшие обмену на золото.

Хаотичность банковской и кредитной систем противоречила потребностям возросшей экономической мощи страны. Крупный капитал, заинтересованный в централизации финансов (разумеется, под своим контролем), не хотел мириться с таким положением.

Решением конгресса, принятым еще в 1908 г., была создана специальная комиссия во главе с сенатором Н. Олдричем, разработавшая проект реорганизации банковской системы. Проект предусматривал учреждение единого частного централизованного банка с 15 филиалами. План Олдрича с энтузиазмом восприняли крупные финансисты и владельцы промышленных корпораций. Однако его встретили в штыки прогрессисты из среды демократов и "мятежники" - республиканцы. Они обоснованно заявили, что данный проект реформы призван поставить финансы страны под всесильный контроль Уоллстрита.

После прихода к власти Вильсона был выработан новый план реформы банковской системы. Его автором являлся конгрессмен-демократ К. Гласс. Он предложил организовать федеральную систему резервных банков, действующих под частным контролем. Новый проект был затем дополнен предложением о создании федерального резервного управления (ФРУ), призванного координировать деятельность этих банков. Этот проект почти как две капли воды оказался схож с планом Олдрича.

Брайан, стремившийся сохранить популярность в мелкобуржуазной среде, подверг критике план Гласса. Его поддержал в этом видный деятель демократической партии Р. Оуэн, возглавивший банковскую и валютную комиссию сената. Он предложил собственный план финансовой реформы: государство осуществляет выпуск (эмиссию) денег и контролирует частные банки. Вскоре еще один проект подготовил министр финансов Макаду. Этот проект также предусматривал, что денежная эмиссия должна находиться исключительно в ведении государства. Наряду с этим в нем содержалось предложение о централизации банковской системы.

Таким образом, в распоряжении Вильсона находились три проекта финансовой реформы. Президент склонялся к идее установления государственного контроля над банковской системой. Но прежде чем принять решение, он обратился за советом к Брандейсу. Свои взгляды по вопросу, интересовавшему президента, Брандейс резюмировал следующим образом: "Полномочиями выпуска денежной эмиссии следует наделить только государственные органы. Бюро (для руководства банками.- 3. Г.) определенно должно быть государственным органом, а функции банкиров" (9 Ibid., p. 163.) необходимо ограничить совещательным голосом. Теперь Вильсон вполне утвердился в своем мнении, и в план Гласса были внесены дополнительные поправки.

Банки Запада и Юга, заинтересованные в подрыве финансового могущества Нью-Йорка, поддержали новый проект Гласса. Однако руководящие круги Уолл-стрита подвергли его ожесточенной критике. Газета "Нью-Йорк тайме" с явным неудовлетворением отмечала, что "обеспечен политический контроль над банковской системой страны" (10 The New York Times, 21.VI.1913.). Вильсон не собирался обострять отношения с финансовой элитой и согласился на создание федерального консультативного совета, состоящего из представителей нескольких резервных банков. Функция совета - служить связующим звеном между региональными банками и федеральным резервным управлением. В результате в проект Гласса был внесен еще один корректив.

23 июня Вильсон вторично выступил в Капитолии. Президент заявил, что контроль над банковской системой и денежным обращением "должен быть государственным, а не частным, должен принадлежать самому правительству..." (11 Wilson W. The New Democracy, vol. 1, p. 39 - 40.). Три дня спустя законопроект о финансовой реформе был представлен на обсуждение конгресса.

Против билля Гласса в палате представителей резко выступили радикальные демократы. Они предостерегали, что претворение в жизнь предложенного проекта приведет к "неограниченной олигархии" денежных тузов. Опасаясь за исход голосования, Вильсон прибег к политике кнута и пряника. По его предложению собрание фракции демократической партии в конгрессе обязало всех ее членов голосовать за законопроект Гласса. Наряду с этим президент обещал удовлетворить некоторые требования радикалов в будущем антитрестовском законодательстве. В результате противодействие оппозиции в рядах демократической партии было преодолено. Демократы, располагая большинством голосов в палате представителей, 28 сентября добились одобрения билля Гласса.

Жаркие споры вокруг финансового законодательства развернулись в сенате и за его пределами. Против него открыто выступила Американская ассоциация банкиров. Восприняв билль Гласса чуть ли не как покушение на священный принцип частной собственности, она, пытаясь воскресить план Олдрича, предлагала создать единый центральный банк, свободный от правительственного надзора. Под влиянием этой организации финансистов консервативно настроенные демократы в сенате (Ф. Хитчхок и др.) присоединились к хору недовольных. Это, естественно, осложнило обстановку в сенате.

Вильсон лучше других понимал, что законопроект финансовой реформы вполне способен обеспечить интересы американского капитализма. Поэтому он не намеревался капитулировать или останавливаться на полдороге. Он неоднократно встречался с сенаторами, старался прибрать к рукам строптивых, а когда доводы не помогали, прибегал к угрозам. Так, пригласив в Белый дом руководителей демократической фракции в сенате, Вильсон под горячую руку заявил: "Демократ, который не будет меня поддерживать, не является демократом. Он бунтовщик" (12 Link A. S. Wilson: The New Freedom, p. 230.). Такое заявление президента возымело свое действие: сенаторы-демократы последовали за властным лидером партии.

Но на этом борьба не кончилась. Руководитель нью-йоркского банка "Нэшнл сити бэнк" Ф. Вандерлип предложил свой план решения финансовой проблемы. План предусматривал создание федерального резервного банка с капиталом 100 млн. долл., образованным из вкладов частных лиц и правительства. Банк с его двенадцатью отделениями должен был выполнять функцию центрального банка по выпуску денежного обращения.

Противники билля Гласса справа охотно поддержали предложение Вандерлипа. Вильсону снова пришлось вмешаться. Благодаря его настояниям сенат большинством в двадцать голосов согласился с биллем Гласса.

Осталось устранить различия в текстах законопроекта, принятых обеими палатами конгресса. 22 декабря 1913 г. окончательно отредактированный текст билля был одобрен палатой представителей, а на следующий день - сенатом. Спустя несколько часов его подписал президент.

Усилия Вильсона увенчались успехом. Федеральный резервный акт вступил в силу.

Конгресс выполнил свою задачу, и законодатели на время рождественских каникул разъехались по домам. Но Вильсону было не до отдыха: ему предстояло подобрать подходящих лиц для руководства Федеральной резервной системой. Членами ФРУ и совещательного комитета при нем стали влиятельные представители финансового мира, в том числе Морган. Руководство региональными банками (всего их было двенадцать) также оказалось в руках выразителей интересов финансовых кругов и владельцев корпораций. Орган делового мира США "Файнэншл эйдж" 9 июня 1914 г. с удовлетворением констатировал, что лица, поставленные Вильсоном во главе ФРУ, "хорошо известны своим консерватизмом" и что они добьются "восстановления доверия банкиров и бизнесменов в отношении новой (финансовой.- 3. Г.) системы".

Вильсон пытался в радужном свете представить государственный контроль над банками. Он заявлял, что этот контроль пойдет на пользу простым людям и что отныне банки будут служить интересам народа. Однако смысл финансовой реформы надо искать не в официальных заявлениях президента, а в ее реальном значении. Проведенная Вильсоном реформа означала, что буржуазное государство в США своим контролем над банками добивалось укрепления кредитно-денежной системы и тем самым обеспечения ее способности успешно служить интересам монополистического капитала. Федеральный резервный акт, заявил Брайан, "сделает для развития торговли (США. - 3. Г.) с другими странами больше, чем любая другая мера, предпринятая в нашей истории" (13 Gardner L. C., LaFeber W. F., McCormick Th. J. Creation of the American Empire: U. S. Diplomatic History. Chicago, 1973, p. 299.).

Финансовая реформа 1913 г. означала крупный шаг на пути становления государственно-монополистического капитализма в США. Вильсон и те, кто ему помогал в проведении реформы, верно уловили эту новую тенденцию в развитии американской экономики.

Большинство населения страны ждало от нового президента больших перемен. Последняя избирательная кампания особенно зримо выявила настрой общественного мнения страны. Всесилие и произвол монополий, опостылевшая рядовым американцам реакционная политика Тафта и накал классовой борьбы пролетариата настоятельно требовали принятия определенных шагов для смягчения обстановки. Сильной стороной Вильсона было трезвое понимание того, что вексель, недавно так щедро выданный им избирателям, необходимо оплатить.

Одна из реформ Вильсона - введение прогрессивного подоходного налога. Согласно 16-й поправке к конституции США, принятой в 1913 г., был издан закон, по которому увеличение размеров доходов (начиная с 3 тыс. долл. в год) влекло за собой увеличение ставки налога от 1 до 6%.

13 мая 1913 г. была принята 17-я поправка к конституции, шедшая навстречу давнишним требованиям о демократизации избирательного права. Отныне выборы сенаторов проводились путем прямого голосования.

По инициативе президента было создано министерство труда, которое возглавил бывший шахтер, а затем профсоюзный босс У. Вильсон. Буржуазная пропаганда в связи с этим заявляла, что теперь представители рабочих якобы сами будут решать вопросы, касающиеся их взаимоотношений с предпринимателями.

Однако американские рабочие рассуждали по-другому. Не желая мириться с капиталистической эксплуатацией, они боролись за сокращение рабочего дня, повышение заработной платы и улучшение условий труда. Требования рабочих распространялись также на "антитрестовский" закон Шермана. Принятый в 1890 г. для борьбы с монополиями, этот закон в действительности был направлен против рабочего класса. Закон приравнивал рабочие организации к трестам под тем предлогом, что они якобы препятствуют конкуренции при найме рабочей силы и тем самым наносят ущерб другим лицам и организациям. Опираясь на него, суды различных инстанций преследовали профсоюзы и их руководителей. Поэтому американский пролетариат требовал исключения из закона Шермана "рабочих статей".

Кульминационным пунктом классовых боев в первый период президентства Вильсона была стачка шахтеров Колорадо в 1913 - 1914 гг., приведшая к "малой гражданской войне" в этом горнорудном районе. Кровавая расправа над стачечниками в Лудлоу ("бойня в Лудлоу"), учиненная наемниками шахтовладельцев, вызвала всеобщее возмущение в стране, способствовала росту рабочей солидарности.

Обострение классовой борьбы американского пролетариата заставило правящие круги США обратить внимание на требования рабочего класса. Принятый в 1914 г. закон Клейтона разрешал деятельность профсоюзов в "законных целях" и освобождал рабочих от судебного преследования за участие в забастовках, бойкоте, пикетировании и других мероприятиях, проводимых "законным и мирным путем". Этот закон частично удовлетворял требования рабочих. Он явился результатом борьбы трудящихся и знаменовал собой их определенный успех.

Вильсон использовал закон Клейтона, чтобы подкрепить свою репутацию "защитника" интересов рядовых американцев. На самом же деле в социально-политических вопросах он оставался консерватором. Это наглядно проявилось в его подходе к ограничению детского труда и другим проблемам, волновавшим широкие народные массы.

В начале XX в. в США на промышленных предприятиях и рудниках широко применялся детский труд. Прогрессивные силы страны, и в первую очередь рабочий класс, требовали законодательного его ограничения. В результате в ряде штатов такие законы были приняты. Тем не менее Вильсон противился введению соответствующего федерального закона. Когда конгрессмен М. Паркер внес законопроект о запрете использования труда детей до 14 лет на промышленных предприятиях, а детей до 16 лет - в шахтах и об установлении восьмичасового рабочего дня для подростков, Вильсон отрицательно отозвался об этом законопроекте. Он заявил, что последний противоречит конституции. Отказ президента поддержать законопроект фактически был равнозначен его провалу. В итоге билль Паркера так и не был рассмотрен конгрессом.

В начале 1914 г. объединенный подкомитет палаты представителей и сената подготовил законопроект о правительственных субсидиях федеральным банкам по 500 тыс. долл. каждому для кредитования фермеров. Однако Вильсон, ссылаясь на "неразумность и несправедливость предоставления правительственных кредитов одному - единственному классу страны" (14 Link A. S. Wilson: The New Freedom, p. 263.), воспротивился принятию этого билля. Он даже пригрозил наложить на него вето. Такая позиция Белого дома вызвала новый взрыв недовольства представителей аграрных штатов в конгрессе. Попытка их лидеров О. Уинго и Дж. Томпсона убедить палату принять билль не увенчалась успехом. Сенат оказался более решительным: он одобрил законопроект. Но билль не получил силу закона. Президент наложил на него вето. Вопрос о кредитах фермеров был решен положительно только в 1916 г., когда Вильсон вторично баллотировался в президенты.

В США, где, по заверениям Вильсона, восторжествовали принципы свободы и равенства, женщины были лишены политических прав. Несмотря на рост числа женщин, занятых в производстве, в конторах и школах, они не имели права голоса. Такое унизительное положение половины населения страны вызывало законный протест и возмущение прогрессивной американской общественности. По мере вовлечения женщин в трудовую деятельность (в 1910 г. общее число женщин, занятых в производстве, составило около 10 млн. человек) росло движение за женское равноправие. В Канзасе, Калифорнии и некоторых других штатах женщины смогли добиться избирательных прав.

Американские женщины надеялись, что с избранием Вильсона президентом будет положительно решен вопрос о предоставлении им избирательных прав. Но они просчитались: новый хозяин Белого дома ничего не собирался для них делать. 2 февраля 1914 г. в резиденцию Вильсона прибыла делегация работниц во главе с активной участницей борьбы за равноправие женщин Э. Ивенс. Делегация требовала предоставления женщинам избирательных прав. Вильсон отказался это сделать. Сославшись на предвыборную программу демократической партии, в которой была обойдена проблема женского равноправия, он заявил: "Я должен ограничиться только тем, что моя партия декларировала" (15 Baker R. S. Op. cit., vol. 4, p. 226.). 30 июня к Вильсону явилась еще одна делегация участниц суфражистского движения. Президент США на этот раз сослался на то, что вопросом об избирательных правах женщин призваны заниматься власти штатов, а не федеральное правительство.

Отрицательная позиция Вильсона в отношении женского равноправия была связана с догмами его религиозного воспитания, которые, ограничивая роль женщины в обществе рамками семьи, по сути дела лишали ее элементарных политических прав.

Как уже отмечалось, в ходе предвыборной кампании Вильсон добивался поддержки от негритянских организаций. Но, став президентом, он предал забвению свои обещания черным американцам. Так, например, им было санкционировано предложение министра почты О. Берлесона о введении сегрегации негров в правительственных учреждениях. Последовали также увольнения негритянских служащих и рабочих и замена их белыми американцами. Сегрегация процветала в период пребывания у власти администрации Вильсона.

Такое положение вызывало протесты негритянских организаций и прогрессивной общественности США. Но это не дало желаемых результатов. Попытку повлиять на президента предпринял О. Виллард. В июле 1913 г. он добился приема у Вильсона и предложил ему образовать специальную комиссию для беспристрастного изучения негритянского вопроса. Вильсон, казалось, не имел ничего против такого предложения. Но он так и не создал Национальную расовую комиссию и отказал Вилларду в новой аудиенции, ограничившись письмом к нему. Свое негативное отношение к образованию подобной комиссии президент объяснил нежеланием ссориться с сенаторами-южанами, в поддержке которых он нуждался. Но дело было не только в этом. Глава Белого дома, пытаясь оправдать сегрегацию, утверждал, что она, "несомненно, в интересах самого цветного населения" (16 Link A. S. Wilson: The New Freedom, p. 251.). Американский историк Р. Келли резонно отмечает, что Вильсон "прикрывал практику джимкроуизма напыщенными фразами" (17 Kelley R. The Shaping of the American Past. Englewood Cliffs (New Jersey), 1975, p. 649.).

Во время предвыборной кампании Вильсон, вменяя монополиям в вину различные злоупотребления, не раз обещал ограничить их деятельность определенными рамками. После прихода в Белый дом он занялся антитрестовским законодательством. Это был заключительный аккорд в претворении в жизнь программы "Новая свобода". Центральное место в реформе, касавшейся монополий, занимал упомянутый выше закон Клейтона. Он предусматривал запрет обмена директорскими постами в конкурирующих фирмах, приобретения акций других корпораций ради подрыва их конкурентоспособности и другие малоэффективные меры борьбы с монополиями. Не будет преувеличением сказать: гора родила мышь. Сенатор-демократ Джеймс Рид, критикуя подписанный Вильсоном 15 октября 1914 г. закон Клейтона, справедливо отмечал, что он "в известной мере оказался законодательным оправданием для трестов, преподнесенным подобострастно и сопровождавшимся заверениями, что по отношению к ним никакая неучтивость не подразумевается" (18 The New York Times, 29.IX.1914.).

Вильсоновская программа "Новая свобода" до сих пор вызывает различные суждения в американской исторической науке. По мнению Ф. Макдональда, идеалом Вильсона была "нация фермеров, рабочих и лавочников" (19 McDonald F. Op. cit., p. 196.) и его политика была направлена к этой цели. Иначе подходит к оценке реформ Вильсона Дж. Бройсембл. "Целью "Новой свободы", - считает он, - было высвобождение энергии промышленного и аграрного капитализма и одновременно с этим направление значительной части этой энергии за границу, что было определено Вильсоном как "завоевание мировых рынков". Заморская экономическая экспансия - основное назначение "Новой свободы", призванной гарантировать процветание США" (20 The Progressive Era, p. 108; Bell S. Righteous Conquest. Woodrow Wilson and the Evolution of the New Diplomacy. Port Washington (New York), 1972, p. 41.).

"Новая свобода" открыла зеленую улицу американской экономической экспансии, и Вильсон мог гордиться этим. Однако главной задачей, которую преследовал Вильсон в проведении реформ, было решение насущных внутренних проблем.

Вмешательство государства в дела экономики, некоторое ограничение свободы действий частного капитала, отдельные уступки трудящимся массам были следствием общественного протеста, и Вильсон, как отмечают прогрессивные авторы Р. Бойер и Г. Морейс, был вынужден проводить такую политику "ввиду всевозраставших боевых настроений народа" (21 Бойер P. О. и Морейс Г. M. Нерассказанная история рабочего движения в США. М., 1957, с. 289.). Правота этого вывода косвенно подтверждается признанием самого Вильсона. В мае 1914 г. он заявил представителям ассоциации промышленников, что программа "Новая свобода" абсолютно необходима для бизнеса и что "гораздо лучше действовать умеренно и трезво в настоящее время, чем ждать, пока более радикальные элементы соберутся с силами и тогда окажется необходимым пойти намного дальше" (22 Baker R. S. Op. cit., vol. 4, p. 376.).

Советский исследователь И. А. Белявская справедливо назвала "Новую демократию" Вильсона "ящиком с двойным дном" (23 См. Белявская И. А. Буржуазный реформизм в США (1900-1914). М., 1968, с. 372.). Внешнюю сторону его составляли реформы либерального толка, проводившиеся под знаком "освобождения масс от гнета богатых классов". Они являлись результатом борьбы трудящихся, и их назначение состояло в том, чтобы притупить классовый антагонизм в США, успокоить общественное мнение. Но главное содержание политики Вильсона - это реформы, непосредственно осуществленные в угоду американской правящей верхушке. Можно с полным основанием сказать, что основой основ реформаторской деятельности Вильсона была защита интересов американского капитала.

Закончив проведение реформ, Вильсон стал все более отдаляться от прогрессистов, стараясь сблизиться с монополистическими кругами. Теперь Белый дом часто навещали Морган, Форд, банкиры Иллинойса и т. д. Здесь их ждал радушный прием и щедрые посулы президента. Представители крупного бизнеса отвечали Вильсону взаимностью. Так, влиятельный финансист Райан, восторгаясь хозяином Белого дома, заявлял: "Он - великий человек и великий президент" (24 Cranston R. Op. cit., p. 153.).