2. Интервенция в Мексику. Дальневосточная политика США в 1913-1914 гг.

Незадолго до вступления на пост президента Вильсон писал своему другу по Принстонскому университету: "Иронией судьбы будет, если моей администрации придется иметь дело главным образом с внешней политикой" (25 Link A. S. Woodrow Wilson and the Progressive Era. 1910-1917. New York, 1954, p. 81.). Такое заявление не было беспочвенным. В ходе избирательной кампании кандидат в президенты от демократической партии был целиком поглощен внутренними делами. Ему представлялось, что, когда он придет к власти, все внимание опять-таки будет сконцентрировано на этих проблемах. К тому же нового президента не без оснований считали малокомпетентным в вопросах международной политики.

"Удивительно, что такой человек, как Вильсон, с его высокоразвитым интеллектом и глубиной (мышления. - 3. Г.) до прихода в Белый дом мало интересовался внешней политикой" (26 Poole P. A. America in World Politics. Foreign Policy and Policy - Makers Since 1898. New York, 1975, p. 40.), - констатировал американский историк П. Пул. Это соответствует истине. Вильсон бывал в Европе, но не встречался там ни с государственными, ни с политическими деятелями. Его знания о жизни европейских стран и их сложных, порой запутанных взаимоотношениях были почерпнуты в основном из книг. О Латинской Америке и Дальнем Востоке он знал еще меньше.

В чисто практических вопросах внешней политики Вильсон разбирался слабо, а в искусство дипломатии вовсе не был посвящен. Став главой государства и правительства, он невольно вынужден был окунуться и в эти проблемы. Вскоре Вильсон приобрел опыт ведения дипломатических переговоров. По словам министра сельского хозяйства Хаустона, он сделался собственным государственным секретарем и, войдя во вкус, стал до тонкостей разбираться в сложных вопросах внешней политики США и твердо взял в свои руки руководство ею. Большинство важных внешнеполитических документов, включая инструкции представителям дипломатической службы за границей, составлял он сам и, отпечатав их на машинке, пересылал Брайану. К этому времени у президента Вильсона сложилась четкая концепция относительно глобальных задач США на международной арене.

В основе своей внешнеполитическая концепция Вильсона мало чем отличалась от взглядов Альфреда Мэхэна, Т. Рузвельта и других проповедников империалистического курса США. Если снять с нее покров цветистых фраз об альтруизме и христианской добродетели политики США, она сводилась к тому, что эта страна, располагая огромной экономической мощью, призвана выполнять мессианскую роль в мире. По мнению Вильсона, США смогут справиться с такой ролью, если постоянно будут подкреплять ее экспансией на мировых рынках, прежде всего в Латинской Америке и на Дальнем Востоке. Так, в речи, произнесенной в Бостоне 27 января 1912 г., Вильсон говорил о растущей потребности страны во внешних рынках и о необходимости для этого соответствующих действий. США, утверждал он, стремятся занять свое место "на общем поле конкуренции, включающем в себя весь земной шар" (27 Wilson W. College and State, vol. 2, p. 361.). Настойчиво звучали его призывы к созданию в США сильного военного и торгового флота.

С первых шагов на посту президента Вильсон столкнулся с рядом серьезных внешнеполитических проблем. Самой сложной из них были отношения с Мексикой.

Экспансия американского капитала в Мексику особенно усилилась в начале XX в. Североамериканские монополии подчинили своему контролю три четверти угольной и металлургической промышленности и свыше половины добычи нефти Мексики.

Общий объем капиталовложений США в этой стране составил 1,5 млрд. долл.

В 1910 г. в Мексике началась революция против феодальных пережитков и господства иностранного капитала. Президентом был избран Ф. Мадеро, добивавшийся освобождения своей родины от засилья иностранцев. Однако уже в феврале 1913 г. в Мексике произошел контрреволюционный переворот. При активном содействии англичан власть узурпировал генерал В. Уэрта, пытавшийся с помощью жестоких репрессий восстановить здесь порядки, царившие до революции.

Вильсон, заняв президентский пост, должен был решить, какую политику проводить в отношении Мексики, как быть с признанием Уэрты.

В публичных выступлениях американский президент заявлял, что его администрация в отличие от предыдущих будет проводить курс добрососедства в отношении этой страны. "Мы рады считать себя друзьями Мексики,- заявил Вильсон 27 августа 1913 г. в специальном послании конгрессу, - и я надеюсь, что в более счастливые времена, так же как и в эти дни волнений и беспорядков (в Мексике. - 3. Г.), мы будем иметь возможность доказать, что наша дружба неподдельна и бескорыстна, способна на жертвы и любое проявление великодушия... Мы еще докажем мексиканскому народу, что, не проявляя прежде всего заботы о себе, знаем, как быть ему полезным" (28 Wilson W. The New Democracy, vol. 1, p. 45-46.). Такое заявление представляло собой не более чем слова, слова, слова.

Американские бизнесмены, вложившие свои капиталы в Мексике, добивались от правительства США признания Уэрты. Их позицию особенно энергично отстаивал американский посол в этой стране Генри Вильсон.

Доводы сторонников признания мексиканского диктатора произвели впечатление на Вильсона, и он уже заготовил соответствующее письмо на имя Уэрты, как вдруг в позиции Белого дома произошел поворот на 180°. Президент категорически отказался признать новый режим. Объясняется это не тем, что на Вильсона вдруг нашло озарение и он осознал аморальность официальных контактов с мексиканским диктатором. Соображения были сугубо прагматические. Уэрта потворствовал английскому капиталу. Благодаря этому укрепилось влияние последнего в мексиканской экономике, прежде всего в нефтяной промышленности. Лондон в знак признательности установил дипломатические отношения с новым мексиканским правительством. Власть Уэрты признали и многие другие государства.

Рост английского влияния в Мексике подрывал позиции США. Особенно ощутимо это ударяло по американским нефтяным корпорациям - "Догени стандард ойл К°" и др. Именно на почве обострившегося англо-американского соперничества произошло размежевание политики Белого дома и Даунинг-стрит в мексиканском вопросе.

Белый дом принял твердое решение не признавать Уэрту. Г. Вильсон, противившийся этому решению, был отозван в США. Переговоры с Мексикой взял в свои руки лично президент. В качестве его "персонального представителя" в Мексику был направлен бывший губернатор Миннесоты Джон Линд. Его задачей было добиться отставки Уэрты. В августе эмиссар Вильсона дважды вручал ноты мексиканскому правительству, добиваясь отказа Уэрты от выдвижения своей кандидатуры на пост президента. Уэрта отверг эти требования. Тогда администрация Вильсона наложила эмбарго на ввоз оружия в Мексику. Одновременно была предоставлена помощь главному противнику Уэрты "конституционалисту" В. Каррансе в надежде на то, что последний будет следовать в фарватере политики США.

27 октября 1913 г. Вильсон выступил с программной речью в Мобиле на тему "Новая латиноамериканская политика". Он обвинил европейские державы в эксплуатации богатств Латинской Америки. Подлинными друзьями латиноамериканских стран, утверждал президент, являются только США, и им следует "первыми принять участие в оказании помощи этим странам в освобождении" от иностранного влияния. США, торжественно возвестил он, "должны доказать, что являются друзьями и защитниками" стран Латинской Америки "на условиях Равенства и уважения" (29 Ibid., p. 67.). Увы, это обещание не подкреплялось реальными делами. Американский историк К. Шмитт с полным основанием назвал заявление Вильсона "чистой риторикой". Главное назначение речи хозяина Белого дома в Мобиле - "энергично предупредить европейские державы, чтобы они ограничили свои капиталовложения в западном полушарии" (30 Schmitt К. M. Mexico and the United States, 1821-1973: Conflict and Coexistence. New York, 1974, p. 133.).

Из числа европейских государств наибольшим влиянием в Латинской Америке располагала Англия, ее инвестиции в данном регионе были самыми значительными. Поэтому в Лондоне сразу же поняли, кому в первую очередь адресовано столь энергичное предупреждение Белого дома. Игнорировать выступление Вильсона английские верхи не могли: в это время до крайности обострились англо-германские противоречия. Более того, в связи с вероятностью конфликта с Германией Англия сочла нужным пойти на уступку США. В ноябре 1913 г. в Вашингтон был направлен личный секретарь английского министра иностранных дел Э. Грея У. Тирелл. В результате его переговоров с Вильсоном и Брайаном Англия отказалась от дальнейшей поддержки Уэрты. США, идя, со своей стороны, навстречу Англии, заявили о предстоящей отмене закона 1912 г., который в нарушение англо-американского договора Хэя -Паунсефота (1901 г.) освобождал американские каботажные суда от уплаты пошлин при проходе через Панамский канал. Эта сделка, фактически зафиксировавшая раздел Латинской Америки на сферы влияния между Англией и США, означала дипломатический успех Вильсона.

Достигнув соглашения с Англией, правительство США в ультимативной форме потребовало отставки Уэрты. В заявлении Вильсона, переданном в конце ноября 1913 г. министерству иностранных дел Мексики и всем иностранным посольствам в Вашингтоне, без обиняков было подчеркнуто, что если генерал Уэрта не уйдет со своего поста, то "долгом США будет использование менее мирных средств, для того чтобы его убрать". Эта неприкрытая угроза вооруженной интервенции была замаскирована лицемерным заявлением Вильсона о том, что США ничего не добиваются в Мексике, кроме защиты порядка и конституционных свобод. Характерно, однако, что американский президент не упустил случая предупредить другие державы, что США "будут стремиться проявить себя как в Мексике, так и повсюду неизменным поборником "открытых дверей"" (31 Papers Relating to the Foreign Relations of the United States, 1914. Washington, 1922, p. 443-444.). Тем самым глава Белого дома фактически признал, что в мексиканских событиях его беспокоят только интересы США.

Американский историк П. Холей полагает, что Вильсон колебался "между симпатиями к революционерам и их делу и желанием взять под свой контроль судьбу Мексики, желанием, вытекавшим... из его веры в опекунскую роль США в мире" (32 Haley P. E. Revolution and Intervention. The Diplomacy of Taft and Wilson with Mexico. 1910-1917. Cambridge (Massachusetts), 1970, p. 7.). Но это не так. Задача, которую Вильсон пытался решать в Мексике, была далека от симпатий, да еще к революционерам. Авторы книги "Создание американской империи. Дипломатическая история США" справедливо считают, что "политика Вильсона в мексиканском вопросе имела главной целью прокладывание пути к установлению полной американской гегемонии" (33 Gardner L. C., LaFeber W. F., McCormick Th. J. Op. cit., p. 309.) в этой латиноамериканской стране.

Предприняв решительные шаги, США организовали финансовую блокаду Мексики и отменили эмбарго на ввоз оружия, с тем чтобы снабжать им армию В. Каррансы. Одновременно США усиленно готовились к вооруженному вмешательству в мексиканские дела. Вскоре, как это обычно бывает, подходящий предлог был найден.

9 апреля 1914 г. американский крейсер "Дельфин" зашел в мексиканский порт Тампико. Моряки корабля, нарушив запрет властей, сошли на берег. Их арестовали, но спустя полтора часа они были освобождены, причем командующий войсками в этом районе генерал М. Сарагоса принес свои извинения. Инцидент по существу был исчерпан. Однако командир американской эскадры адмирал Генри Майо в ультимативной форме потребовал от Сарагосы наказания офицера, арестовавшего американских моряков, и артиллерийского салюта в честь флага США. Первое требование сразу же было выполнено, а второе Уэрта отказался удовлетворить.

"Настроение в конгрессе и печати, - писал русский посол в США Г. П. Бахметьев,-воинственное" (34 Архив внешней политики России МИД СССР. Ф. Канцелярия, 1914, д. 315, л. 3 (далее: АВПР).). Так же был настроен Вильсон. 13 апреля, сразу же после истечения срока американского ультиматума, по его прямому указанию в Тампико было дополнительно отправлено свыше пятидесяти военных кораблей.

Уэрта в конце концов согласился на салют, но выдвинул при этом условие, чтобы американцы, со своей стороны, отсалютовали в честь мексиканского флага. Это предложение правительство США отвергло, предъявив 18 апреля новый ультиматум (его написал сам Вильсон), согласно которому мексиканские власти должны были не позднее следующего дня выполнить американское требование. 20 апреля Вильсон обратился к конгрессу с посланием, в котором предлагал "использовать вооруженные силы Соединенных Штатов таким образом и в такой мере, как это может быть необходимым" (35 Wilson W. The New Democracy, vol. 1, p. 102.), чтобы принудить Уэрту выполнить требование Майо. Конгресс одобрил предложение президента, предоставив ему соответствующие полномочия.

Тем временем к мексиканскому порту Веракрус приближалось германское судно "Ипиранга" с грузом оружия и боеприпасов для Уэрты. Президент США тотчас отдал приказ о занятии Веракруса. Американская морская пехота захватила порт, таможню, вокзал, почту и телеграф города. Фактически началась война США против Мексики (36 В США понимали, что вступление американских войск в Мексику означает войну. Юрист Ф. Франкфуртер, работавший в то время в военном министерстве, отвечая на запрос Белого дома, как следует расценивать захват американскими войсками таможни Веракруса, с иронией заявил: "Это был бы акт войны против великой державы, но не является таковым в отношении малой страны" (Eagleton Th. F. War and Presidential Power. A Chronicle of Congresional Surrender. Liveright (New York), 1974, p. 54).).

Вильсон, пытаясь оправдать интервенцию, утверждал, что она была предпринята якобы лишь против Уэрты. Но ему не удалось обмануть народ Мексики. Вооруженное вмешательство США вызвало бурю гнева. Повсюду проходили антиамериканские демонстрации. Героическое сопротивление защитников Веракруса вдохновило мексиканцев на борьбу за независимость. Против американского вторжения выступили Карранса и его приверженцы. В Аргентине, Чили, Уругвае и других странах Центральной и Южной Америки прошли митинги протеста против вооруженного нападения США на Мексику, в поддержку права мексиканского народа самому решать судьбу своей родины.

Эти события опрокинули расчеты правительства Соединенных Штатов на скорую победу, и ему пришлось пойти на попятную. Вильсон вынужден был согласиться с предложением Аргентины, Бразилии и Чили о посредничестве в целях улаживания столь острого конфликта.

20 мая в Ниагаре открылась конференция с участием представителей США и Мексики, а также послов стран - арбитров. Но переговоры зашли в тупик. Между тем гражданская война в Мексике продолжалась. Против реакционной помещичье-клерикальной диктатуры Уэрты героически боролись армии крестьян под водительством Э. Сапаты и Ф. Вильи. Войска Каррансы заняли ряд стратегических пунктов и успешно продвигались к столице страны. 15 июля 1914 г. правительство Уэрты пало. Ровно через месяц в столицу республики прибыл Карранса, который вскоре возглавил новое правительство. Но и после этого американские войска оставались в Веракрусе. Вильсон вывел их оттуда только в связи с ростом сопротивления мексиканского народа и благодаря протестам американской общественности. Это произошло уже после начала первой мировой войны.

Со сложными проблемами президенту США пришлось столкнуться и на другом конце земного шара - на Дальнем Востоке.

Ко времени прихода Вильсона к власти отношения между США и Японией были весьма напряженными. Главной причиной тому была острая борьба этих империалистических держав за установление преобладающих сфер влияния в Китае. Любой недружественный акт воспринимался каждой из сторон крайне болезненно и вызывал очередную вспышку американо-японских противоречий. Так, в частности, произошло в связи с решением властей Калифорнии об ограничении въезда в этот штат японцев и запрещении им приобретать землю в собственность. Соответствующий законопроект был внесен в законодательное собрание Калифорнии в конце 1912 г.

Свою точку зрения относительно японской иммиграции Вильсон изложил еще в октябре 1912 г., заявив, что является сторонником "национальной политики исключения", т. е. запрета или сведения к минимуму приезда японцев в США. Вильсон, придерживаясь шовинистических взглядов, осуждал "ассимиляцию различных рас", которая, по его мнению, способна нанести ущерб "однородности населения" (37 Curry R. W. Woodrow Wilson and the Far Eastern Policy. 1913 - 1921. New York, 1957, p. 44.) США. Став президентом, Вильсон, естественно, поддержал законопроект, направленный против японской иммиграции, что ускорило одобрение калифорнийскими властями антияпонского билля.

Реакция Японии была незамедлительной. Из Токио в Вашингтон была направлена крайне резкая нота протеста. В связи со сложившейся ситуацией кабинет Вильсона трижды обсуждал вопрос о возможности военного конфликта со Страной восходящего солнца. Милитаристские круги в США рвались к военной авантюре. Вильсон, однако, считал войну с Японией несвоевременной. Вместе с тем Белый дом санкционировал особые мероприятия на этот случай. Форсированными темпами завершалось строительство Панамского канала, поспешно укреплялись военно-морские базы на Филиппинах и Гавайских островах, в некоторых американских портах были установлены мины и сетевые заграждения.

Проблема финансирования Китая органически была связана со всей дальневосточной политикой США. Когда у власти находилась республиканская партия, эта проблема решалась с помощью "дипломатии доллара". При прямом вмешательстве президента Тафта американский банковский синдикат во главе с Морганом осенью 1910 г. присоединился к англо-франко-германскому финансовому объединению, и весной 1911 г. этот четверной консорциум заключил соглашение с Китаем о предоставлении ему займа. Американские банкиры, возглавляемые Морганом, рассматривали заем как серьезный шаг на пути укрепления своих позиций в Китае. Однако эти оптимистические ожидания не оправдались. После вступления в консорциум Японии и ее фактической союзницы России претензии США на руководящую роль в нем оказались маловероятными. С такой неблагоприятной ситуацией Вильсон встретился назавтра после прихода в Белый дом.

5 марта представитель американского синдиката в Китае В. Стрэйт запросил мнение новой вашингтонской администрации о шестерном консорциуме. Этот запрос первоначально обсуждался на заседании правительства 14 марта. Вильсон, которому в тот момент не все было ясно, предпочел воздержаться от высказывания своих суждений, и было решено вернуться к рассмотрению данного вопроса спустя четыре дня, на следующем заседании кабинета. За это время у президента сложилось вполне определенное мнение: американские банки больше не должны участвовать в консорциуме. Свой вывод Вильсон мотивировал тем, что условия займа, предложенные консорциумом, "затрагивают независимость Китая", и администрация США не считает возможным хотя бы косвенно нести ответственность за эти условия. Интересы США, продолжал президент, - "это интересы "открытых дверей", дверей дружбы и взаимных выгод. Это - единственная дверь, в которую мы хотим войти (38 Ibid., p. 23.)".

Решение правительства Вильсона о выходе США из банковского консорциума вызвало бурную реакцию в стране. Банковский синдикат, вынужденный покинуть консорциум, и поддерживавшие его правые газеты обвинили Вильсона в том, что он якобы "нокаутировал Уолл-стрит". Прогрессисты, напротив, приветствовали действия правительства. Они поспешили объявить, что Белый дом предпринял атаку на "денежный трест".

"Вильсон решил проводить самостоятельную политику, которая должна была бы восстановить традиционную роль США как покровителя целостности и независимости Китая и духовного руководителя этой великой страны" (39 Neu Ch E. The Troubled Encounter: The United States and Japan. New York, 1975, p. 79.), - утверждает американский историк Ч. Ньюэ. Но с такой характеристикой вильсоновской политики нельзя согласиться. Вильсон не был и не намеревался быть благодетелем Китая. Его отрицательная позиция в отношении консорциума была вызвана соображениями иного толка.

Президент не мог не считаться с тем, что в определенных банковских кругах США проявлялось недовольство односторонней поддержкой, которую оказывало правительство Тафта моргановскому синдикату. Отказав ему в праве участвовать в консорциуме, Вильсон открыл путь для активизации действий других банковских кругов на китайском рынке. Он также учитывал, что в среде мелкой и средней буржуазии, не говоря уже о трудящихся массах, были широко распространены антимонополистические настроения. Изображая свою дальневосточную политику как антипод "дипломатии доллара", Вильсон тем самым стремился упрочить свое влияние среди этих слоев и благодаря этому обеспечить себе прочные позиции внутри страны.

Американский президент, реалистически оценивая обстановку на Дальнем Востоке, понимал, что после присоединения Японии и России к консорциуму нечего и надеяться на его использование в качестве инструмента американской политики в Китае. Поэтому, считал он, США должны выйти из него и, полагаясь на собственные силы, действовать наперекор ему. Вильсон не упускал из виду возможность приобретения политического капитала в глазах китайской общественности. Наложив запрет на участие банков США в консорциуме, он тем самым старался представить свою политику как начало новой эры в американо-китайских отношениях, эры взаимной выгоды, равноправия и дружбы. Но это был блеф. Вильсон делал все возможное для упрочения позиций американского капитала в Китае. Газета "Нью-Йорк тайме" не напрасно писала 21 марта 1913 г., что политика Вильсона в Китае по существу ничем не отличается от "дипломатии доллара" и что в результате США "приобретут в Китае больше преимуществ, чем участвуя в консорциуме".

Вильсон всерьез был убежден в том, что США самой историей предопределена роль мирового лидера. Вследствие таких мессианских представлений его планы охватывали все регионы земного шара. Перед Вильсоном стоял, однако, вопрос: созрели ли условия для переустройства мира по американскому образу и подобию? Сознавая, что для этого время еще не настало, президент тем не менее считал, что США нельзя замыкаться в рамках изоляционизма. Наоборот, им следует активно вмешиваться в мировые дела и непосредственно участвовать в их решении, добиваясь в каждом удобном случае выгоды для себя и подготавливая почву для своей будущей миссии в мире. Логично поэтому, что он охотно согласился с предложенным Хаузом в конце 1913 г. планом "урегулирования" мировых проблем.

План Хауза (президент назвал его "грандиозной затеей") предусматривал, в частности, американскую помощь в достижении соглашения между Англией и Германией о разоружении. При тогдашней обстановке, чреватой военным конфликтом между этими главными империалистическими соперниками в Европе, идея их взаимного разоружения была нереальной. Едва ли Вильсон и его советник думали иначе. Если же они сочли нужным сделать пацифистский жест, то, очевидно, с тем, чтобы использовать его в насущных для США интересах. Недаром в "грандиозной затее" первостепенное внимание уделялось колониальным проблемам. Это - прямое следствие вдохновляющего воздействия Вильсона. "План, конечно, целиком основывается на Вашей речи в Мобиле,- писал Хауз 4 июля 1914 г. своему шефу, - и мы попросту пытаемся создать нечто конкретное из того, что Вы уже в общем объявили линией своей политики" (40 Архив полковника Хауза, т. 1. М., 1939, с. 70.). Напомним, что в этой речи Вильсон выдвинул программу экономической экспансии США, осуществляемой под флагом "дружбы" и "равенства". Теперь эмиссар американского президента предлагал, чтобы США, Великобритания, Германия, Франция и Япония договорились о совместной эксплуатации колониальных и зависимых стран, или, как он заявлял, "неразработанных территорий". Колонизаторская сущность такого предложения очевидна. Это фактически подтвердил Сеймур. Комментируя план Хауза, он писал, что данный план, "намечавший соглашение между великими мировыми державами по вопросу о разработке и защите (!) отсталых частей мира" заключал в себе "зародыш идеи мандатов, в дальнейшем разработанной Лигой наций" (41 Там же, с. 69.). Показательно также, что при эксплуатации "пустующих частей мира" должен был применяться принцип "открытых дверей" и "равных возможностей". Этот принцип, ставший уже традиционным в американской политике экспансии (впервые он был провозглашен в 1899 г. в отношении Китая), целиком соответствовал представлениям Вильсона о путях завоевания США мировых рынков.

Хауз предварительно ознакомил с контурами своего плана Тиррела и германского посла в США И. Бернсторфа. Зондаж дал положительные результаты, и было решено продолжить переговоры в Лондоне, Берлине и Париже. Но кому отправиться за океан? Посол США в Лондоне Пейдж был в курсе "грандиозной затеи" Хауза. Добиваясь англо-американского сближения, он считал, что ради осуществления плана "урегулирования" мировых проблем Вильсону самому следует поехать в Англию. Однако президент, целиком посвятивший себя в это время проведению внутренних реформ, счел необходимым не покидать США. С его согласия и одобрения в мае 1914 г. в Европу отправился автор плана "урегулирования" мировых проблем. Хауз вел переговоры с германскими и английскими государственными деятелями. Но успеху его миссии помешала война, начавшаяся между австро-германским блоком и Антантой (42 Гершов 3. М. "Нейтралитет" США в годы первой мировой войны. М., 1962, с. 31-39.).