Глава V "Всесторонний нейтралитет" США

1. США - арсенал Антанты. Кампания "военной готовности"

2 августа 1914 г. на первой полосе ведущей американской газеты крупным шрифтом было напечатано: "Германия объявила войну России, первые убитые и раненые. Франция мобилизуется и завтра, возможно, будет втянута в войну. Планы эвакуации из Европы 100 тысяч американцев" (1 The New York Times, 2.VIII.1914.). Благодаря этому и другим подобным сообщениям, опубликованным во всех газетах страны, американский народ узнал, что в Европе началась война.

Из-за океана продолжали поступать новые известия. 3 августа Германия объявила войну Франции. В тот же день войска кайзера, нарушив нейтралитет Бельгии, вторглись на ее территорию. 5 августа в войну вступила Англия. Война приобрела мировой характер.

В отличие от других империалистических государств США длительное время воздерживались от участия в ней. 4 августа 1914 г. президент Вильсон опубликовал декларацию о нейтралитете Соединенных Штатов.

Тяжелая болезнь и смерть жены на время оторвали Вильсона от государственных дел. Только 19 августа он обратился к народу с воззванием, разъяснявшим политику нейтралитета. Президент напомнил, что значительную часть населения США составляют выходцы из воюющих стран и поэтому "естественны и неизбежны" различия в симпатиях к той или иной стороне. Тем не менее президент призвал соотечественников быть "беспристрастными как в мыслях, так и в делах" (2 Wilson W. The New Democracy, vol. 1, p. 157, 158.).

Весть о начале первой мировой войны вызвала в США необычно сильный резонанс, она буквально всколыхнула всю страну. "Газеты переполнены политическими известиями из Европы. Оставлены в стороне вопросы спорта. И толпы американских граждан стоят теперь не перед таблицами, изображающими результаты игры в football или в baseball, а перед политическими телеграммами, которые каждый час получаются из Европы и выставляются из редакций газет. Кого из американцев ни встретишь, сейчас же разговор о войне: что и как?" (3 АВПР. Ф. Экономический департамент, IV делопроизводство, д. 501, л. 1. ) - так обрисовал тогдашние настроения в Сиэтле русский консул Н. В. Богоявленский. В крупных промышленных центрах, в особенности в огромном и многоликом Нью-Йорке - сердце экономической, политической и интеллектуальной жизни США, интерес к войне, разразившейся в Европе, был огромным. Ни о каком беспристрастии не могло быть и речи. Напротив, в оценке войны и ее перспектив для США выявились самые противоречивые позиции.

Широкие массы американского народа смутно разбирались в причинах, вызвавших мировую войну. Но они искренно желали, чтобы США придерживались нейтралитета, проводили миролюбивую политику. То, что война была империалистической понимали лишь сознательные трудящиеся США. Выражая их мнение, Джон Рид в статье "Война торговцев", опубликованной вскоре после начала военных действий в Европе, писал: "Нас не должна обманывать газетная болтовня о том, что либерализм ведет священную войну против тирании. Это не наша война" (4 Рид Джон. Избранные произведения. М., 1957, с. 89.).

Иной была позиция американского делового мира. Он питал надежду, что война не только избавит экономику страны от недавно начавшейся депрессии, но и даст новый импульс к резкому увеличению прибылей. "В нынешних условиях, - говорилось в еженедельнике "Коммершл энд файнэншл кроникл", - Соединенные Штаты имеют замечательную возможность расширить свою торговлю с Южной Америкой..." (5 The Commercial and Financial Chronicle, 1914, August 29, p. 566.).

Подобные суждения высказывали и другие органы буржуазной печати. "Европа, разоренная и блокированная едва ли не всеобщей войной, - писал журнал "Аутлук", - нуждается в американской продукции и с большим желанием будет ее приобретать"(6 The Outlook, 1914, August 22. p. 941.).

Вильсон разделял эти радужные надежды. Когда стал очевиден затяжной характер войны, он (17 ноября 1914 г.) заявил: "Будущее является светлым и ясным, обещая самое лучшее состояние дел... Начинается новый день для любимой нашей страны, процветания и счастья которой мы так горячо желаем" (7 Wilson W. The New Democracy, vol. 1, p. 213, 214.).

Политика нейтралитета, сулившая США заманчивое будущее, была поддержана многими представителями американских правящих кругов. Ее приветствовали демократы, ее одобряли многие республиканцы. Из 367 редакторов газет, опрошенных в ноябре 1914 г., политику нейтралитета приветствовали 242.

Крупный военный бизнес, которого с таким нетерпением ждали в США, с переходом войны в позиционную стадию стал реальностью. Американская экономика переводилась на военные рельсы. США начали превращаться в арсенал, откуда шли поставки участникам войны.

Правительство Вильсона, стремясь стимулировать американский экспорт в воюющие страны Европы, 15 октября 1914 г. опубликовало специальное заявление. Согласно ему этим странам можно было беспрепятственно продавать любые товары, включая огнестрельное оружие, взрывчатые вещества и т. д. Правительственные органы предприняли и другие шаги, чтобы дать "зеленую улицу" потоку американских военных грузов в Европу.

Первоначально размещением заказов Антанты в США занимались англичане. Затем за это дело взялся крупнейший американский монополист Морган. 15 января 1915 г. он подписал в Лондоне соглашение с правительством Англии, а 20 мая - соглашение с французским правительством, став, таким образом, главным агентом по поставкам американских товаров в эти две державы (снабжение России американскими военными поставками осуществлялось под контролем англичан).

Размещение военных заказов стран Антанты в США теснейшим образом переплеталось с проблемой финансирования этого милитаристского блока. В октябре 1914 г. Вильсон негласно разрешил американским банкам выдавать кредиты участникам войны (8 См. Гершов 3. M. Указ. соч., с. 75-76.). Небольшие кредиты получили Франция и Россия. Прошло еще немного времени, и Франция обратилась с новой просьбой о кредите, на сей раз в размере 50 млн. долл. Помочь ей в предоставлении кредита могли банкирская фирма Моргана, связанный с ней банк "Ферст нэшнл бэнк" и банк Вандерлипа. Речь шла о кредите на довольно значительную сумму, и поэтому правительство было уже не в состоянии действовать втайне от общественности. 31 марта 1915 г. было опубликовано сообщение Белого дома, объявлявшее запрет на предоставление займов воюющим странам. Но Вашингтон, отмечалось далее, "не считает нужным заявлять о своих возражениях против известных ему соглашений о кредитах". Правительство США, подчеркивалось в сообщении, "не одобряет и не осуждает" (9 Papers Relating to the Foreign Relations of the United States. Supplement. The World War, 1915. Washington, 1928, p. 820 (далее: F. R. The World War).) этих соглашений.

Несмотря на замысловатый характер этого заявления, вышеупомянутые банки правильно поняли его и на следующий день удовлетворили просьбу Франции. Месяц спустя банк Вандерлипа предоставил России кредит на 10,2 млн. долл.

Страны Антанты, располагая превосходством сил на море, беспрепятственно получали американские военные поставки. Иным было положение Германии. Когда война приобрела затяжной характер, эта страна оказалась зажатой в тисках английской блокады. Пытаясь прорвать ее и помешать снабжению Антанты товарами из США, агрессивные круги Германии решили пустить в ход новое оружие - подводные лодки.

18 февраля Германия начала активную подводную войну. 1 мая 1915 г. нападению подвергся американский танкер "Галфлайт". Шесть дней спустя вблизи английских берегов германская подводная лодка потопила английский лайнер "Лузитания". Трагическим последствием этого варварского акта была гибель 1198 человек, в том числе многих женщин и детей. Среди погибших были американцы.

Гибель "Лузитании" привела к обострению американо-германских отношений. В правительстве Вильсона, однако, не было единого мнения по этому вопросу. Брайан заявил, например, что Англия своими помехами американской торговле с центральными державами наносит США не меньший ущерб, чем Германия. Поэтому он предлагал одновременно отправить две ноты: одну в Лондон против блокады, другую в Берлин против подводной войны. Государственный секретарь предлагал также запретить американским гражданам плавать на судах Антанты, перевозящих военные грузы.

Вильсон выступил против Брайана. Он считал, что первым делом надо принудить Германию ограничить подводную войну и лишь затем требовать от Англии ослабления блокады. Подготовленная президентом нота по поводу гибели "Лузитании" была вручена германскому послу в Вашингтоне. США категорически потребовали от Германии впредь не допускать нападений подводных лодок на пассажирские суда.

Брайан отказался подписать ноту и подал в отставку. Встал вопрос о его замене. Среди кандидатов был помощник государственного секретаря Роберт Лансинг. Вильсон считал, что он "не является значительной личностью, не обладает в достаточной мере творческим воображением, не станет энергично бороться за свои взгляды или сомневаться в них и ему не хватает инициативы" (10 Houston D. F: Eight Years with Wilson's Cabinet, 1913 to 1920, vol. 1. Garden City, 1926, p. 141.). Однако, несмотря на такую нелестную характеристику, президент поставил во главе внешнеполитического ведомства этого довольно заурядного человека. Для властной натуры Вильсона такой сговорчивый руководитель государственного департамента, сменивший строптивого Брайана, был вполне подходящей фигурой.

Назначение Лансинга было вызвано еще одной важной причиной. За долгие годы службы в государственном департаменте он зарекомендовал себя верным защитником интересов монополий. По свидетельству Даниэлса, "взгляды Лансинга почти по всем вопросам политики совпадали со взглядами Дж. Пирпонта Моргана и других представителей большого бизнеса" (11 Daniels J. Op. cit., vol. 1, p. 438.). Для Вильсона важно было иметь Лансинга в этой должности и по той причине, что США в это время оказывали большую помощь странам Антанты. С назначением Лансинга антигерманский курс политики США стал более ощутимым.

Летом 1915 г. военное положение Антанты значительно ухудшилось. Особенно тяжелой была обстановка на Восточном фронте, где германские войска предприняли крупное наступление с целью принудить Россию выйти из войны.

"Союзники" нуждались в срочной помощи, и они ее получили. Были форсированы американские поставки в страны Антанты. США также намеревались заставить Германию ограничить подводную войну или вовсе ее прекратить. 19 августа. 1915 г. произошел очередной инцидент на море: германская подводная лодка потопила английский пароход "Арабик", на борту которого находилось несколько американцев. Правительство Вильсона решительно потребовало от Германии прекращения нападений подводных лодок на пассажирские суда. Берлин уступил. Таким образом, благодаря нажиму Вашингтона была устранена преграда, мешавшая американскому экспорту в страны Антанты. США решили также увеличить финансовую помощь "союзникам". 14 сентября 1915 г. было официально объявлено, что правительство США не будет впредь препятствовать предоставлению займов воюющим странам. Вслед за тем в США прибыла англо-французская делегация. 15 октября было заключено соглашение, в соответствии с которым Морган от имени специально созданного синдиката обязался предоставить Англии и Франции заем в размере 500 млн. долл. Затем последовали новые займы.

Чем руководствовался Вильсон, столь широко санкционируя помощь странам Антанты? Конечно же трезвым расчетом. С одной стороны, стремление Англии сохранить и упрочить свое преобладающее влияние в Латинской Америке и ее противодействие экспансии США в этом районе, ее союз с Японией и царской Россией, т. е. основными американскими соперниками на Дальнем Востоке, сама возможность победы стран Согласия в войне отнюдь не вызывали восторга у президента США. "Я не могу считать идеальным решением, - заявил Вильсон в декабре 1914 г. в неопубликованном интервью газете "Нью-Йорк тайме", - если страны Тройственного согласия (Англия, Франция и Россия. - 3. Г.) добьются победы силой оружия" (12 Link A. S. Wilson: The Struggle for Neutrality, 1914-1915. Princeton, 1960, p. 53.).

Но Вильсон видел несравнимо большую угрозу для США в политике германского империализма. Победа Германии над ее противниками неизбежно привела бы к установлению гегемонии этой агрессивной державы над всем Европейским континентом. Добиваясь для себя "места под солнцем", она, по-видимому, постаралась бы реализовать свои колонизаторские планы в Латинской Америке и других районах земного шара.

С точки зрения Вильсона, наилучшим вариантом для его страны было бы сохранение равновесия в Европе между двумя соперничающими группировками. Это позволило бы США использовать в своих интересах противоречия между ними. Была бы существенно облегчена реализация далеко идущих американских империалистических замыслов. Заинтересованность США в балансе сил в Европе Вильсон в упомянутом выше интервью выразил следующим образом: "Я думаю, что шансы на справедливый и беспристрастный мир возможны... если ни одна страна не добьется победы силой оружия..." (13 Ibidem.). Подобным образом Вильсон неоднократно высказывался и впоследствии.

Президент вовсе не исключал возможности вступления США в войну. Имея в виду опасность победы Германии, он в августе 1915 г. заявил профессору У. Додду, будущему издателю собрания его документов: "...если Европа попадет под господство одной военной державы... я буду настаивать на вмешательстве Америки в войну" (14 Notter H. The Origins of the Foreign Policy of Woodrow Wilson. Baltimore, 1937, p. 432; Link A. S. Wilson: The Struggle for Neutrality, p. 659.). Но Вильсон считал, что время для такого решения еще не настало. Сейчас, полагал он, США должны максимально использовать благоприятные возможности, созданные их нейтралитетом. Вместе с тем он принимал в расчет миролюбивые настроения американского народа. Именно это заставляло Вильсона неизменно говорить о своей приверженности принципам нейтралитета и мира. В речи в Филадельфии, произнесенной три дня спустя после гибели "Лузитании", он сопоставил положение США с положением человека, считающего себя "слишком гордым, чтобы воевать" (15 Wilson W. The New Democracy, vol. 1, p. 321.). Вильсон позволял себе скептически, а порой и презрительно говорить о тех, кто проводил кампанию в пользу быстрейшего вступления США в войну. "Мы не должны изменять нашу позицию из-за того, - заявлял он, - что некоторые среди нас являются людьми нервными и возбужденными" (16 Ibid., p. 227.). Однако между миролюбивой фразеологией Вильсона и его реальной политикой довольно скоро обнаружилось глубокое несоответствие.

Настоятельные призывы к подготовке США к войне впервые раздались еще в декабре 1914 г., когда республиканец О. Гарднер внес в палату представителей резолюцию об усилении американской военной мощи. Его горячо поддержали сенатор Лодж и другие реакционные деятели. Так в США фактически началась шовинистическая кампания "военной готовности", инспирированная наиболее реакционными кругами американской буржуазии.

Летом 1915 г. в эту кампанию включился Вильсон. Он дал указание морскому и военному министрам составить "благоразумную и отвечающую требованиям (США.- 3. Г.) программу" (17 Baker R. S. Woodrow Wilson. Life and Letters, vol 6, p. 9.) усиления флота и армии. 4 ноября 1915 г. президент выступил с большой речью в Манхэттен-клубе Нью-Йорка, в которой изложил военную программу правительства. Она предусматривала увеличение численности регулярной армии (кадрового состава) со 108 тыс. человек до 142 тыс. и создание так называемой Континентальной армии (резерва) в количестве 400 тыс. человек. Она должна была формироваться по европейскому образцу на основе воинской повинности. Под давлением общественности Вильсону пришлось отказаться от плана создания Континентальной армии, а инициатор этого плана военный министр Л. Гаррисон 10 февраля 1916 г. был вынужден уйти в отставку. Его пост занял Л. Бэйкер. На строительство военно-морского флота намечалось израсходовать полмиллиарда долларов, что намного превышало подобные ассигнования в предыдущие годы. Кампания "военной готовности" приобрела теперь особенно широкий размах.

Большую активность в ней проявили агрессивно настроенные представители правящих кругов США. Они запугивали обывателя опасностью, якобы возникшей для США, и оглушали его воинственными призывами поддержать кампанию. Не отставала от них реакционная печать. "Респектабельные" газеты и журналы ("Нью-Йорк тайме", "Вашингтон пост", "Уолл-стрит джорнэл", "Аут-лук" и др.) и издания, рассчитанные на массового читателя, запестрели сообщениями, призванными пробудить у американцев воинственный дух. На книжном рынке появилось множество книг, брошюр, памфлетов с такими крикливыми названиями, как "Пробудись, Америка!", "Беззащитная Америка", "Военная неподготовленность Соединенных Штатов" и т. д. Бурную деятельность развернули милитаристские организации: Национальная лига безопасности, Американский легион, Морская лига и др. По их инициативе создавались учебные военные лагеря для подготовки офицеров из числа добровольцев. Во многих городах были организованы "патриотические" манифестации и парады, проходившие под лозунгом "Америка прежде всего!". 14 июня 1916 г. Вильсон принял участие в параде "военной готовности", состоявшемся в Вашингтоне. Как писала одна из нью-йоркских газет, этот парад был "наиболее замечательным патриотическим" (18 The New York Times, 15.VI. 1916.) зрелищем, которое когда-либо видели на берегах Потомака. По приказу президента в этот день были закрыты все правительственные учреждения. Прекратили работу банки, конторы и предприятия. Благодаря этим мерам в параде участвовало 60 тыс. человек. Во главе процессии шел Вильсон, неся на плече звездно-полосатый флаг США.

Организаторы кампании "военной готовности", щедро субсидируемой крупным капиталом, прилагали максимум усилий, чтобы увлечь за собой рядовых американцев. Кто не хотел участвовать в "патриотическом" параде, подвергался оскорблениям, обвинениям в подрыве интересов США. 22 июля 1916 г. во время парада в Сан-Франциско в провокационных целях была брошена бомба, что повлекло за собой много жертв. Видный профсоюзный деятель противник милитаризма Том Муни был схвачен и по ложному обвинению в организации этого взрыва приговорен к смертной казни.

Американский народ, однако, не поддался шовинистическому угару. Он не желал воевать. Трудящиеся требовали, чтобы правительство сосредоточило внимание на решении насущных внутренних проблем - борьбе с монополиями, повышении материального уровня жизни народа, укреплении демократических свобод и т. д.

В стране ширилось массовое антивоенное движение. Большим влиянием пользовались Американское общество мира, Женская партия мира (ее возглавляла видная деятельница суфражистского движения Джейн Аддамс), Лига по ограничению вооружений, Комитет противников военной готовности и другие пацифистские организации. Они срывали маски с "ура-патриотов", по их зову сотни тысяч простых людей ставили свои подписи под петициями в пользу сохранения нейтралитета США. Были организованы многолюдные митинги и демонстрации, участники которых единодушно провозглашали: "Мы требуем сохранения мира!", "Долой "ура-патриотов"!" Выражая мнение народа, активный деятель антивоенного движения О. Г. Виллард обвинил Вильсона в том, что именно он "посеял семена милитаризма" (19 Link A. S. Wilson: Confussions and Crisis. 1915-1916. Princeton, 1964, p. 18.) в США.

Наиболее решительно противодействовали кампании "военной готовности" социалисты-интернационалисты и их боевой руководитель Ю. Дебс. Этот "американский Бебель" (20 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 27, с. 234.), как его называл В. И. Ленин, выступал с пламенными речами в различных городах страны. И повсюду звучал его страстный призыв к американскому пролетариату о непримиримой борьбе с угрозой вовлечения США в империалистическую войну. Гневно бичуя милитаристскую программу Вильсона, Дебс подчеркивал, что она может превратить США в образец "наиболее могущественного и отвратительного военного деспотизма" (21 Shanon D. A. The Socialist Party of America. A History. New York, 1955, p. 89; Giffin F. Six who protested. Radical Opposition to the First World War. Port Washington (New York), 1977, p. 28.).

Активизации антивоенного движения американского рабочего класса способствовала А. М. Коллонтай, прибывшая по заданию В. И. Ленина в США осенью 1915 г. Она принимала живейшее участие в сплочении интернационалистов, часто выступала на рабочих митингах и собраниях. "В общем своим пребыванием в Америке, - писала Коллонтай В. И. Ленину 14 марта 1916 г.,-я довольна: как будто маленькая польза есть в смысле прояснения умов от шовинистического тумана" (22 Американские дневники A. M. Коллонтай (1915-1916 гг.).-Исторический архив, 1962, № 1, с. 156.).

Широкий размах антивоенного движения сильно обеспокоил Вильсона. Он предпринял специальную поездку по стране, чтобы заронить в сознание американцев мысль о неизбежности вступления США в войну. В течение пяти дней, с 27 января по 3 февраля 1916 г., президент посетил Нью-Йорк, Питсбург, Кливленд, Милуоки, Чикаго, Де-Мойн, Канзас-Сити и Сен-Луи, т. е. те города, где сильнее всего проявились антимилитаристские настроения. Лейтмотивом его выступлений была идея о том, что рост военного могущества США является "национальной необходимостью". Знаменательной была его речь в Сен-Луи, где он заявил, что США должны обладать "несравненно самым сильным флотом в мире" (23 В сборнике документов Вильсона "The New Democracy" (vol. 2. New York, 1970, p. 114) сказано: "более всего соответствующий". Но Вильсон, вернувшись из этой поездки в Вашингтон, подтвердил, что в Сент-Луисе он говорил о "самом сильном флоте в мире" (Daniels J. Op. cit., vol. 1, p. 329).). Касаясь поездки Вильсона по Среднему Западу, русский посол в США Бахметьев подчеркивал, что президент "перещеголял самого Рузвельта, у которого он перехватил его громкий призыв к вооружению!" (24 АВПР. Ф. Канцелярия, 1916, д. 53, л. 14.).

Милитаристские заявления Вильсона вызвали в стране серьезную тревогу. Особенно остро встал вопрос о праве американцев плавать на вооруженных торговых судах Антанты. 5 января сенатор Т. Гор и 17 февраля 1916 г. член палаты представителей Дж. Маклемор внесли в конгресс резолюцию, запрещавшую использование таких судов гражданскими лицами. Ряд видных сенаторов и конгрессменов поддержали резолюцию. Это был настоящий бунт в рядах демократической партии против политики Вильсона, бунт, своеобразно отразивший отрицательное отношение американского народа к втягиванию страны в войну. Джон Рид справедливо заявлял, что "американцам незачем разъезжать по зоне военных действий" (25 Рид Джон. Избранные произведения, с. 208.) и что им следует держаться подальше от нее.

Однако поборники вовлечения США в войну резко выступили против резолюции Гора - Маклемора. Их энергично поддержал Вильсон. 21 февраля он пригласил в Белый дом лидеров обеих палат конгресса и категорически отмел упомянутую резолюцию, прямо заявив, что, если Германия возобновит подводную войну и это повлечет за собой новые жертвы среди американских граждан, правительство США, разорвав дипломатические отношения с этой державой, вступит с ней в войну. Президент поставил вопрос ребром: если будет принята резолюция Гора - Маклемора, он покинет свой пост. Эта угроза Вильсона достигла цели: резолюция не собрала необходимого числа голосов.

С марта 1916 г. германские подводные лодки стали без предупреждения нападать на вооруженные торговые суда Антанты. Вскоре произошел новый трагический инцидент на море. 24 марта в Ла-Манше был потоплен французский пароход "Сассекс". В результате погибло 80 человек, в том числе несколько граждан США. Вашингтон в ультимативной форме потребовал от Германии немедленного прекращения подводной войны как против пассажирских, так и против торговых судов, угрожая в противном случае порвать с ней дипломатические отношения. Германии пришлось уступить этим требованиям. Подводная война была ограничена рамками призового права (в случае захвата неприятельского судна его команде и пассажирам должна была быть гарантирована безопасность), а затем полностью прекращена в Северном море.

После того как был улажен спор с Германией, настала очередь Англии. США призвали Лондон к ответу за нарушение их нейтральных прав на море. Особенно решительно Вашингтон протестовал против включения в черные списки американских фирм, торговавших с Германией при посредничестве Скандинавских стран.

Черные списки вызывали крайнее недовольство Вильсона. По словам американского историка С. Кенека, он был "в ярости" (26 Kernek S. Distractions of Peace During War: the Lloyd George Government's Reaction to Woodrow Wilson. December 1916- November 1918. Philadelphia, 1975, p. 8.) от этой меры Англии. Президент 23 июля 1916 г. писал Хаузу: "Пришел конец моему терпению с Великобританией и союзниками. Черные списки являются последней каплей... Я серьезно думаю запросить у конгресса полномочия, позволяющие мне наложить запрет на займы и ограничить экспорт в союзные страны" (27 Munitions Industry. Hearings Before the Special Committee Investi gating the Munitions Industry United States Senat 73-74 Seventy- Fourth Congress, Second Session, Part 28. Washington, 1937, p. 8658.). В США раздражение из-за черных списков достигло такой степени, что 2 августа 1916 г. в конгресс была внесена резолюция, требовавшая разрыва дипломатических отношений с Великобританией.

Введение Англией черных списков в определенной мере задевало интересы американских экспортных фирм. Но суть дела была не только в этом. Борьба Вашингтона против усиления блокады явилась отражением обострившихся в то время противоречий между США и Англией. "Мне становится ясно, - писал в этой связи Вильсон,- что за такой политикой Великобритании скрывается ее желание помешать американским экспортерам занять прочное место на рынках, находившихся до этого под ее полным или частичным контролем" (28 Ibidem.).

В борьбе против Англии эффективным средством явилось утверждение конгрессом 29 августа 1916 г. Морского акта, в соответствии с которым щедрой рукой были ассигнованы огромные суммы на строительство флота. США своей новой военно-морской программой бросили прямой вызов морскому могуществу Англии. "Давайте построим флот сильнее, чем у нее (т.е. у Англии.- 3. Г.), - делился Вильсон своими планами с Хаузом,- и будем делать, что захотим" (29 Архив полковника Хауза, т. 2. М., 1937, с. 241.).

Белый дом предложил конгрессу сократить вдвое первоначальные сроки осуществления военно-морской программы, и последний охотно с этим согласился. В течение трех лет намечалось построить 157 военных кораблей, в том числе 10 линкоров и 16 крейсеров. "Одобрение программы строительства военно-морского флота означает, что Соединенные Штаты в наши дни становятся самой милитаристской морской державой мира" (30 The New York Times, 16.VII.1916.), - писала ведущая нью-йоркская газета. Характерно, что эта программа делала упор не на постройку эсминцев, необходимых для борьбы с подводными лодками, а на сооружение линкоров и крейсеров. США демонстрировали свою решимость создать самый мощный в мире военно-морской флот.

Ускоренными темпами создавался и большой торговый флот. Только во втором полугодии 1916 г. было запланировано спустить на воду в два раза больше судов, чем за весь предыдущий год. С его помощью США намеревались в перспективе занять ведущее место в мировой торговле, оттеснив Англию на задний план.

Для ослабления действенности английской блокады конгресс по инициативе вильсоновской администрации принял ряд специальных мер: запрет разгрузки в американских портах иностранных судов, отказавшихся перевозить товары американских фирм, занесенных в черные списки; прекращение импорта товаров из стран, использовавших против США черные списки, и другие меры.

Однако среди решений конгресса не оказалось такого эффективного средства, как эмбарго на военные поставки в страны Антанты. Вильсон не прибегнул к нему, хотя и грозился сделать это. Подоплеку этого обстоятельства довольно метко определил английский посол в Вашингтоне. Суть дела заключалась не в симпатии к Англии, отмечал С. Спринг-Райс, а "в понимании того, что процветание этой страны (США.- З. Г.)... оказалось бы в опасности из-за этой меры" (31 The Letters and Friendships of Sir Cecil Spring Rise. A Record. Ed. Gwynn St., vol. 2. London, 1929, p. 345.). Американский президент признавал, что последствия от эмбарго были бы "значительно более вредными для Соединенных Штатов" (32 Baker R. S. Op. cit., vol. 6, p. 200.), чем для Великобритании и ее союзниц.