Глава VII США и Советская Россия (1917-1918 гг.)

Ни одно событие в мировой истории не оказало столь огромного революционизирующего влияния на судьбы мира, как Великая Октябрьская социалистическая революция в России. "Гром Российской Октябрьской революции поразил американцев своей неожиданностью... Но постепенно туман, навеянный сенсационными сообщениями буржуазных писак, прояснился. Сказки и сплетни про большевистских лидеров - будто они являются немецкими шпионами - с негодованием отбрасывались боевым авангардом рабочего класса, ибо понял рабочий класс, что его мечта об освобождении получает свое осуществление" (1 Правда, 1918, 16(3) мая.) - так весной 1918 г. писал участник революционного движения в США художник Р. Майнор.

Американский рабочий класс открыто выражал свои симпатии к Республике Советов. "Восторженно приветствуем русский пролетариат, который первым одержал победу над капиталом, первым осуществил диктатуру пролетариата... Уверяем русских борцов за свободу, что мы им горячо сочувствуем, готовы им помочь, и просим верить нам, что недалеко то время, когда мы сумеем на деле доказать нашу пролетарскую солидарность" (2 Борьба за власть Советов в Приморье (1917- 1922 гг.). Владивосток, 1955, с. 78.), - писали от имени 40 тыс. рабочих тихоокеанского побережья США руководители профсоюзов Сиэтла в послании рабочему классу России.

Особенно горячо приветствовали Октябрьскую революцию в России представители революционного направления в американском рабочем движении. Лидер левого крыла Социалистической партии США Ю. Дебс говорил о себе: "Я большевик с головы до пят, и я горжусь этим" (3 Eugene V. Debs Speaks. Ed. Tussey J. New York, 1970, p. 293.). 25 ноября по инициативе Ч. Рутенберга социалисты Кливленда приняли следующую резолюцию: "Мы приветствуем политику нынешнего правительства (России. - 3. Г.), так как она является действительным выражением деятельности пролетариата, и обещаем сделать все, что в наших силах, для содействия уничтожению империализма, установления цивилизации будущего и содружества рабочих независимо от их национальной принадлежности" (4 Foner Ph. S. The Bolshevik Revolution. Its Impact on American Radicals, Liberals and Labor. A Documentary Study. New York, 1967, p. 55.).

Октябрь оказал исключительно большое влияние на прогрессивных американцев, находившихся в то время в России. К ним прежде всего относятся пламенный революционер Джон Рид, ставший убежденным сторонником В. И. Ленина, и видный публицист Альберт Рис Вильяме. В марте 1918 г., вскоре после возвращения в США, Джон Рид опубликовал в прогрессивном журнале "Либерейтор" статью "Триумф большевиков". В августе там же была напечатана его статья "Что делает русская революция?". Эта статья явилась основой для его известной книги "10 дней, которые потрясли мир". Искренним другом революционной России был А. Р. Вильямc. В 1918 г. и в последующее время в США были опубликованы такие его работы, как "Большевики и Советы", "Ленин: человек и его деятельность", "Советская Россия", "Вопросы и ответы о России", "Народные массы в русской революции" и др.

Переход власти в России в руки трудящихся приветствовали Л. Стеффенс, Т. Драйзер (впоследствии они вступили в Коммунистическую партию США), Э. Синклер, М. Голд, С. Ниринг и многие другие видные деятели американской культуры.

Американские трудящиеся с большой симпатией относились к программе демократического мира, выдвинутой Советским правительством. На более высокую ступень поднялось в США антивоенное движение. Борьба за прекращение участия США в империалистической войне стала сочетаться с требованием поддержки усилий Советской России по установлению всеобщего, подлинно справедливого мира. "Мы хотим мира... Мы хотим теперь мира и на основе плана большевиков, так как этот план означает, что верховную власть (в стране. - 3. Г.) осуществляет народ" (5 Ibid., p. 59.), - заявила на митинге в Нью-Йорке член руководства организации "Друзья русской революции" Р. Шелли.

Сила влияния идей ленинского Декрета о мире на рядовых американских социалистов была столь значительной, что даже Национальный исполком Социалистической партии США счел необходимым обратиться к президенту Вильсону и конгрессу с требованием "официального признания нынешнего русского правительства и немедленного принятия его предложения об участии (США. - 3. Г.) в мирной конференции России и центральных держав" (6 Ibid., p. 72.).

Совершенно иной, откровенно враждебной была позиция правящих кругов США. Среди убежденных противников Советской Республики был и Вильсон, который являлся не только буржуазным политическим деятелем, но и идеологом капитализма. Вильсон совершенно отвергал право социализма на существование. Он считал, что Октябрьская революция в России - это побочное детище истории, и потому встретил ее в штыки. Ненависть американского президента к стране Октября усиливалась тем, что она во всеуслышание объявила о своей решимости вырвать Россию из империалистической войны и приступила к практическому осуществлению этой идеи.

В Вашингтоне полагали, что приход к власти большевиков в России явился результатом случайных обстоятельств и что очень скоро Временное правительство во главе с Керенским без особого труда восстановит "порядок". Такие настроения подкреплялись сообщениями Фрэнсиса. "Полагаю, - телеграфировал американский посол в Петрограде, - что правительство большевиков не удержится больше нескольких дней" (7 Synon M. McAdoo. The Man and His Times. A Panorama in Democracy. Indianapolis, 1924, p. 274.). Фрэнсис даже "предсказывал", что после того, как в России "улягутся беспорядки", Временное правительство станет сильнее, чем прежде.

Надежды реакционеров США на скорое падение Советского правительства не оправдались. Страна Советов успешно отразила первые контрреволюционные выступления. Тогда правящие круги США встали на путь открытой борьбы против нее.

Со времени Октябрьской революции американский империализм выступал наиболее упорным противником нормализации отношений с Советской Россией. Именно Вильсон заложил фундамент американской политики антисоветизма. Его правительство официально объявило, что не признает и не намеревается признавать первое в мире социалистическое государство и что будет считать посла бывшего Временного правительства Б. А. Бахметьева представителем России в США. Попытки Советской Республики нормализовать отношения с США наталкивались на упорное противодействие вильсоновской администрации. Так было с назначением Ю. В. Ломоносова советским представителем в США. Безрезультатными оказались также усилия Советского правительства добиться назначения главой генерального консульства РСФСР в США Джона Рида.

Некоторые американцы, находившиеся в то время в Советской России, в силу различных обстоятельств вступали в контакты с Советским правительством. И каждый раз это вызывало отрицательную реакцию Белого дома. Когда в Вашингтоне стало известно, что представитель Комитета общественной информации Э. Сиссон, которого никак нельзя было заподозрить в симпатиях к Октябрьской революции, встретился с советскими руководителями, Вильсон специально беседовал по этому поводу с главой комитета Крилем. После этой беседы Криль телеграфировал Сиссону в Петроград: "Президент настаивает, чтобы Вы избегали обсуждения политических и личных вопросов" (8 Sisson E. One Hundred Red Days. A Personal Chronicle of the Bolshevik Revolution. New Haven, 1931, p. 50.) с представителями Советской России.

Более серьезными неприятностями обернулось дело для У. Джадсона, возглавлявшего американскую военную миссию в Петрограде. 1 декабря он имел встречу с наркомом иностранных дел, а спустя пять дней Лансинг послал следующее предписание Фрэнсису: "Президент требует, чтобы американские представители воздерживались от непосредственных контактов с большевистским правительством" (9 F. R. 1918, Russia, vol. 1, p. 289.). Генералу Джадсону пришлось подчиниться этому распоряжению. Тем не менее месяц спустя его отозвали из России. Это было наказанием за визит Джадсона в Смольный.

9 ноября 1917 г. на заседании правительства США министр финансов Макаду спросил президента: "Будем ли мы одалживать деньги России?" Вильсон ответил, что США "больше не могут полагаться на Россию. Она, вероятно, нам изменит" ( 10 The Cabinet Diaries of Josephus Daniels, p. 234.). После этого Вашингтон перестал предоставлять займы России. Совместно с державами Антанты США установили также экономическую блокаду нашей страны. Правительство Вильсона запретило поставки американских товаров в Советскую Россию и аннулировало военные контракты, заключенные с Временным правительством.

30 ноября в Белом доме снова обсуждался "русский вопрос". Президент сообщил членам кабинета, что "казаки и другие силы на юге России", выступив против Советской власти, "объявили о продолжении участия в войне с Германией" (11 Ibid., p. 244.). Неделю спустя состоялась очередная встреча Вильсона с Лансингом, после чего в дневнике государственного секретаря появилась следующая запись: "Правильная политика правительства, верящего в ныне существующие политические институты и базирующегося на национальном единстве и частной собственности, состоит в том, чтобы оставить этих опасных идеалистов (т. е. советских руководителей.- 3. Г.) в одиночестве и не иметь никаких дел с ними..." Наиболее действенное средство для борьбы против них - создание "дисциплинированной военной силы", способной "подавить революцию и оказывать поддержку (своему. - 3. Г.) правительству" (12 Williams W. A. American-Russian Relations. 1781-1947, p. 117.).

10 декабря Лансинг направил Вильсону меморандум об оказании помощи белоказакам. "Единственным очевидным ядром организованного движения, достаточно сильного, чтобы вытеснить большевиков и установить правительство, - писал он, - представляется группа офицеров во главе с генералом Калединым, атаманом донских казаков". Ознакомившись с соображениями Лансинга, президент "полностью одобрил" (13 Lansing Papers, vol. 2, p. 343, 345.) их.

Приняв решение об оказании помощи Каледину, правительство США обратилось с соответствующим предложением к Англии и Франции. Лондон и Париж охотно откликнулись на призыв Вашингтона. Вскоре после этого Вильсон дал указание о переводе 500 тыс. долл. в петроградское отделение "Нэшнл сити бэнк" для нужд Каледина.

Однако расчеты правительства США на успех белоказаков Дона не оправдались. В конце января 1918 г. этот опасный очаг контрреволюции на юге России был ликвидирован.

Правящие круги США не упускали ни одной возможности для борьбы с Советским государством. Когда в Петрограде было созвано Учредительное собрание, Лансинг в меморандуме, представленном президенту 4 декабря 1917 г., заявлял, что оно ускорит крах Советской власти. Вильсон "одобрил в принципе" предложение руководителя государственного департамента о непризнании Советской власти и дал указание "отношения США с Россией" и "подход к русской ситуации" (14 Lansing R. Op. cit., p. 344-345.) основывать на соображениях, изложенных в меморандуме Лансинга. Но Вашингтон постигло новое разочарование: Учредительное собрание, выступившее в защиту интересов буржуазии, было распущено.

Советское правительство не раз обращалось к США и державам Антанты с призывом покончить с войной и заключить справедливый демократический мир. Однако Вильсон был глух к ним. Буржуазия США, как и буржуазия блока Антанты, отмечал позднее В. И. Ленин, "отказалась даже разговаривать с нами о всеобщем мире!" (15 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 53.). Советскому правительству не оставалось ничего другого, как заключить перемирие с Германией, а затем начать переговоры о мире. 9(22) декабря 1917 г. в Брест - Литовске открылась мирная конференция с участием представителей Советской России и стран германского блока.

Нет ничего удивительного в том, что Вильсон всячески игнорировал мирные инициативы Советского правительства, ведь они находились в непримиримом противоречии с проводимой им политикой в интересах империалистической войны, не оставляя камня на камне от его заявлений, что США ведут борьбу во имя свободы и демократии.

Политика американского президента диктовалась двумя моментами. Первый состоял в том, что Россию необходимо удержать от выхода из войны. Если бы это удалось, то, как надеялись в правящих кругах США, удары кайзеровских войск неминуемо привели бы к гибели молодой Советской Республики. Второй момент, также предполагавший участие России в войне, преследовал не менее благоприятную для стран Антанты перспективу: значительная часть германских войск была бы в таком случае переброшена на Восточный фронт, благодаря этому положение США и "союзных" стран существенно улучшилось бы и они смогли бы довести войну до победного конца. Иначе говоря, России пришлось бы неисчислимыми жертвами платить за чужие победы.

Для достижения этих заманчивых целей Вашингтону необходимо было сорвать мирные переговоры в Бресте. К этому, в частности, и была направлена вильсоновская программа послевоенного урегулирования - его "14 пунктов". Правительству и общественности Страны Советов был ясен истинный смысл этого документа. Газета "Правда" в те дни писала: "В словах известнейшего дипломатического эквилибриста без труда можно найти и старые лозунги о войне до конца, о грабеже под маской самоопределения народов, и скрытые требования контрибуции. Удивляться этому нечего: на то Вильсон есть Вильсон, чтобы словами не выражать своих побуждений" (16 Правда, 1918, 12 января (30 декабря 1917).). Тем не менее Советское правительство сочло возможным пойти навстречу пожеланиям Вашингтона о распространении в России "14 пунктов" Вильсона. Этот шаг являлся еще одним свидетельством стремления Советской России нормализовать отношения с США. "14 пунктов" были полностью опубликованы в "Известиях" и других советских газетах, наклеены на стенах домов Петрограда, Москвы и ряда других городов. Сотни тысяч листовок с их текстом были отправлены на фронт, а также распространены среди немецких и австро-венгерских военнопленных.

В среде американской буржуазии не было единства в вопросе о Советской России. Преобладающая ее часть занимала враждебную позицию, активно действуя с целью свержения Советской власти. Но была группировка, придерживавшаяся иного мнения. В ее состав входили такие влиятельные лица, как сенаторы У. Борха, X. Джонсон, Р. Лафоллет, У. Колдер, моргановский партнер Т. Ламонт, крупный бизнесмен У. Томпсон, деятель республиканской партии Р. Робинс и др. Россия, считали они, должна продолжать войну с Германией, а США следует оказать ей в этом помощь. Реалистически оценивая обстановку, они настаивали на сотрудничестве с Советской Республикой. В своей позиции они существенно расходились с официальным Вашингтоном.

Наибольшую активность в попытках добиться нормализации американо-советских отношений проявили У. Томпсон и Р. Робине. Первый из них был руководителем американской миссии Красного Креста в России, второй - его помощником. Вначале они с предубеждением относились к Советской власти, но, находясь в революционном Петрограде, наблюдая за развитием событий, изменили свое отношение к Республике Советов.

Добиваясь оказания поддержки Советскому правительству, Томпсон посылал в Вашингтон одну телеграмму за другой. Но Белый дом хранил молчание. Тогда Томпсон сам отправился в США, чтобы оказать соответствующее воздействие на Вильсона. По пути домой он сделал остановку в Лондоне, где встретился с банкиром Т. Ламонтом.

Прибыв в США, Томпсон и Ламонт стали просить президента об аудиенции. Но последний отказался их принять. 3 января 1918 г. они направили Вильсону меморандум "О нынешней ситуации в России", в котором заявляли, что для удержания этой страны в войне США следует установить с Петроградом неофициальные связи и разрешить отправку в Россию различных товаров (исключая военное снаряжение), закупленных в США Временным правительством и находившихся под контролем Бахметьева. Но и эта акция оказалась безрезультатной.

Под влиянием Томпсона и по просьбе Бора член национального комитета демократической партии сенатор Р. Оуэн послал Вильсону меморандум. Он предлагал "признать де-факто правительство большевиков или, по крайней мере, установить с ним такие отношения, благодаря которым оно могло бы сознавать, что правительство США дружески относится к нынешнему фактическому правительству России и сочувствует ему" (17 Kennan G. E. Russia Leaves the War. Princeton, 1956, p. 391.). Сенатор также призывал президента принять меры к оказанию немедленной продовольственной помощи Петрограду, Москве и другим городам России. Однако Вильсон отклонил и это предложение.

3 марта 1918 г. Советская Россия подписала Брест-Литовский мирный договор. Робинс, ставший после отъезда Томпсона главой миссии Красного Креста, надеялся предотвратить ратификацию договора. С этой целью 5 марта он нанес визит наркому иностранных дел, а затем В. И. Ленину. Результатом этих встреч явилась нота Советского правительства правительству США, датированная тем же числом. Советская сторона учитывала, что Брестский мир может не вступить в силу по не зависящим от нее обстоятельствам, поэтому она запрашивала Вашингтон, готов ли он оказать помощь Советской России в случае возобновления войны с Германией. Правительство Советской России хотело также знать позицию США, на случай если бы Япония сама или по договоренности с Германией попыталась захватить Владивосток и Восточно-Сибирскую железную дорогу. "Все эти вопросы,- подчеркивалось в ноте,- обусловлены само собой разумеющимся предположением, что внутренняя и внешняя политика Советского Правительства будет как и раньше направляться в соответствии с принципами интернационального социализма и что Советское Правительство сохранит свою полную независимость ото всех несоциалистических правительств" (18 Документы внешней политики СССР, т. 1. М., 1959, с. 209 (далее: ДВП СССР).).. Робинс, оценив советскую ноту как документ первостепенной важности, тотчас передал ее текст Фрэнсису, перебравшемуся к тому времени в Вологду. О содержании советской ноты он поставил в известность военное министерство США и своего шефа Томпсона. Не ограничившись этим, он поехал в Вологду и подробно информировал Фрэнсиса о ходе своих переговоров с советским руководством.

Робинс рассчитывал на то, что ответ правительства Вильсона будет положительным и незамедлительным. Но его ожидания не сбылись: ответа не последовало.

В США было хорошо известно, что в связи с вопросом о ратификации Брестского мира в Советской России до крайности обострилась внутренняя обстановка. Учитывая это обстоятельство, американские правящие круги решили повлиять на исход внутриполитической борьбы в нашей стране в пользу противников ратификации Брестского мира.

9 марта руководитель бюро центрально европейской информации государственного департамента У. Буллит рекомендовал Вильсону послать обращение Всероссийскому съезду Советов (14.3.1918) с тем чтобы помешать утверждению Брестского мира. С предложением об отправке "успокоительного обращения к России в день..., когда в Москве соберется съезд Советов" (19 Архив полковника Хауза, т. 3, с. 280.), обратился к Вильсону и Хауз. Тот охотно согласился.

Решение Вильсона обратиться с посланием к Всероссийскому съезду Советов было вызвано не только попыткой сорвать Брестский мирный договор, но и тем, что многие американцы питали глубокие симпатии к Советской Республике. Доброжелательное отношение к ней особенно отчетливо проявилось, когда 18 февраля 1918 г. германские войска начали крупное наступление на Восточном фронте. Трудящиеся США испытывали серьезную тревогу за судьбу первого в мире социалистического государства и стремились оказать ему помощь. Лига социалистической пропаганды организовала в Нью-Йорке многотысячный митинг, большинство участников которого отдали свои сбережения и драгоценности, в том числе обручальные кольца, для нужд обороны Советской Республики. Здесь же на митинге свыше пятисот человек записались добровольцами в создававшийся американский отряд Красной гвардии, который должен был отправиться в Советскую Россию для оказания помощи в ее борьбе с войсками кайзера.

Социалисты Нью-Йорка обратились с письмом к пролетариату Германии и Австро-Венгрии, предлагая им "употребить все силы для противодействия" своим правительствам в попытках "раздавить русскую революцию". В письме подчеркивалось, что "германское нашествие на Россию - это смертельный удар по рабочей демократии всех стран" (20 Правда, 1918, 17 марта.).

В защиту родины Октября выступила Женская мирная партия, игравшая важную роль в антивоенном движении в США. Она заявила, что будет энергично добиваться "официального признания Соединенными Штатами большевистского правительства" (21 Foner. Ph. S. Op. cit., p. 76.). Поддержку Советской власти в ее борьбе за мир оказала в те дни демократическая организация "Народный совет", которую возглавлял видный прогрессивный деятель США Скотт Ниринг. Возвысила свой голос в защиту Советского государства Лига малых и угнетенных народов. На организованном ею 28 февраля обеде выступили У. Дюбуа и Л. Стеффенс. Была послана телеграмма Советскому правительству, в которой отмечалось: "Народ России не должен забывать, что он борется (с германским империализмом. - 3. Г.) не только ради своих собственных интересов, но и во имя интересов всех угнетенных народов мира" (22 Ibid., p. 73.).

Вильсон, стремясь сохранить свое влияние в стране, не мог пройти мимо настроений прогрессивной общественности США в отношении Советской России. Поэтому в обращении к IV Чрезвычайному Всероссийскому съезду Советов президент США выражал "искреннее сочувствие русскому народу" в связи с вторжением на его территорию вооруженных сил Германии и заверял, что правительство США использует все возможности для обеспечения суверенитета России и восстановления ее великой роли на международной арене. Вместе с тем Вильсон заявлял, что его правительство, "к сожалению, в настоящий момент не в состоянии оказать России ту непосредственную и эффективную поддержку, какую желало бы" (23 Wilson W. War and Peace, vol. 1, p. 191.). Стремилось ли правительство Вильсона действительно обеспечить помощь Советской России в столь критическое для нее время? По свидетельству Лансинга, Вильсон в феврале 1918 г., обсуждая с ним "русский вопрос", решил, что Соединенные Штаты ни при каких обстоятельствах не признают Советское правительство и не будут оказывать ему материальную и военную помощь.

Послание Вильсона разочаровало советское руководство и большинство делегатов съезда Советов. Они направили Вильсону ответ, проект которого был составлен В. И. Лениным. В нем, в частности, была высказана "признательность американскому народу и в первую голову трудящимся и эксплуатируемым классам Северо-Американских Соединенных Штатов по поводу выражения президентом Вильсоном своего сочувствия русскому народу, через съезд Советов, в те дни, когда Советская социалистическая республика России переживает тяжелые испытания" (24 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 36, с. 91.).

Как в докладе, так и в заключительном слове на съезде Советов В. И. Ленин с исчерпывающей ясностью доказал, что в сложившейся в то время обстановке высший орган государственной власти должен принять только одно решение - утвердить Брестский мир. "Левые" эсеры и их сторонники, выступавшие за продолжение войны, потерпели на съезде поражение. Его делегаты подавляющим большинством голосов поддержали ленинскую позицию и постановили ратифицировать Брестский мир.

Благодаря ему Республика Советов вышла из тяжелой и изнурительной войны и могла теперь, используя мирную передышку, приступить к социалистическому строительству. Но правящие круги США не оставляли своих происков.

Враждебный курс правительства США в отношении Советской России проявился также в вопросе об антисоветской интервенции Японии. С инициативой организации такой интервенции Япония выступила еще в декабре 1917 г. В середине января 1918 г. она повторила свое предложение. Определяя тогда свою позицию в этом вопросе, правительство Вильсона учитывало ряд факторов, прежде всего выйдет ли Советская Россия из войны. В случае заключения мирного договора между Советской Россией и Германией Вашингтон считал совершенно необходимой организацию антисоветской интервенции. Но кто должен участвовать в ней? Интервенция со стороны одной лишь Японии, на чем настаивали в Токио, была чревата неприятными последствиями для США. Япония, захватив Сибирь, лишила бы американские монополии возможности обосноваться в этом районе России. Более того, она значительно укрепила бы свои позиции для борьбы против США на Дальнем Востоке. По этим причинам американские правящие круги считали, что если придется пойти на интервенцию, то США должны участвовать в ней. Эти соображения легли в основу меморандума государственного департамента, направленного 8 февраля 1918 г. в Лондон. "Американское правительство склонно в настоящее время считать, - говорилось в меморандуме, - что всякая военная экспедиция в Сибирь или оккупация всей или части Транссибирской железной дороги должна быть предпринята при международном сотрудничестве, а не одной какой-нибудь державой, действующей по мандату других" (25 F. R. 1918, Russia, vol. 2, p. 42.).

Тем временем Япония, располагая поддержкой Англии и Франции, завершила подготовку к отправке своих войск во Владивосток. 1 марта Белым домом был подготовлен проект американской ноты правительству Японии. В документе отмечалось, что Вашингтон "полностью доверяет" японскому правительству, которое, "направляя свои вооруженные силы в Сибирь, действует в качестве союзника России и не имеет никакой иной цели, кроме спасения Сибири от вторжения германских армий и от интриг Германии" (26 Lansing Papers, vol. 2, p. 355.). Этой формулой Вильсон в сущности намеревался санкционировать японскую интервенцию, обусловив свое согласие тем, что вопрос о будущности Сибири решит мирная конференция.

Поворот Вильсона от идеи международной интервенции к одобрению самостоятельных действий Японии в Сибири был вызван как давлением американских реакционных сил, добивавшихся немедленной организации антисоветской интервенции, так и настояниями держав Антанты.

Но захотят ли японские войска покинуть Сибирь после своего вторжения туда? Вильсону этот вопрос не был ясен до конца. К тому же против проекта ноты выступил Хауз. Он считал, что согласие президента на японскую интервенцию ослабит позиции последнего как внутри страны, так и на международной арене. По настоянию Хауза была составлена новая нота, направленная в Токио 5 марта. Правительство США, заверив Японию в своих симпатиях и дружбе, заявляло, однако, что "вопрос о целесообразности интервенции представляется ему весьма спорным" (27 F. R. 1918, Russia, vol. 2, p. 67.).

Это был новый зигзаг в политике Вильсона на Дальнем Востоке. Не только доводы Хауза и других видных американских деятелей убедили хозяина Белого дома отказаться от первого варианта ноты. Большое значение в изменении позиции Вильсона имел факт подписания Брестского мира. Так как выход России из войны противоречил американским расчетам, Вильсон и его окружение стремились теперь не допустить ратификации советско-германского мирного договора. В подобной ситуации США было невыгодно обострять отношения с Советской Россией, санкционируя японскую интервенцию. Последовавшее за данной американской нотой Японии обращение Вильсона к IV Чрезвычайному Всероссийскому съезду Советов подтверждает обоснованность такого заключения.

Выйдя из империалистической войны и приступив к мирному строительству, Советская Россия нуждалась в помощи других стран, в первую очередь самой развитой из них - США. Поэтому Советское правительство разработало план экономических отношений между Советской Россией и США. В целях передачи этого плана правительству Вильсона В. И. Ленин послал его Робинсу 14 мая 1918 г., в день отъезда последнего из Москвы.

Новая советская инициатива открывала широкие перспективы для установления интенсивных экономических связей между двумя странами. Она являла собой убедительное доказательство серьезности намерений Советского правительства всемерно развивать деловое сотрудничество с США.

26 июня Робине вручил Лансингу советский план. Государственный секретарь не пожелал выслушать доводы Робинса и лишь предложил ему изложить свое мнение в письменном виде. Однако Робинс не пал духом. Он надеялся на встречу с Вильсоном. Но двери Белого дома оказались для него закрытыми: президент отказал ему в аудиенции.

1 июля Робине направил Лансингу для последующей передачи Вильсону меморандум, в котором обстоятельно обосновал свои соображения в пользу развития американо-советских отношений. Однако президент США игнорировал доводы Робинса. Он был непреклонен в своем убеждении, что Советская власть в России - явление временное, и поэтому отбрасывал всякую мысль о сотрудничестве с ней.

Г. В. Чичерин отмечал тогда: "...Американское правительство шаг за шагом переходило на путь наиболее ожесточенной ненависти, наиболее последовательного нежелания вступать с нами в какие-либо сношения" (28 Чичерин Г. В. Статьи и речи по вопросам международной политики. М., 1961, с. 172.). "Никаких связей с Советской Россией!" - таков был неизменный девиз правительства Вильсона.

В мае 1918 г. в Берн прибыл советский дипломатический представитель Я. А. Берзин. В связи с этим из Вашингтона было направлено следующее указание американскому посланнику в Швейцарии: "Государственный департамент предпочитает, чтобы Вы не имели каких-либо дел с большевистскими представителями. Правительство США не признает большевистские власти ни де факто, ни де-юре" (29 F. R. 1918, Russia, vol. 1, p. 551.). Аналогичная директива, но по другому поводу была направлена в Лондон, когда весной 1918 г. временный уполномоченный Наркоминдела в Англии М. М. Литвинов издал в Лондоне брошюру "Большевистская революция, ее происхождение и значение". Правительство США строжайшим образом предписало своей лондонской миссии не приобретать эту брошюру, так как в ней излагалась точка зрения большевиков на Октябрьскую революцию в России. В связи с этим вспоминаются ленинские слова о том, что большевистские издания в ту пору подвергались травле "в каждой стране, где выуживают большевистские брошюры, как какую-нибудь заразу, страшную для бедных Вильсонов, Клемансо и Ллойд Джорджей..." (30 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 39, с. 128.).

4 мая Наркоминдел сообщил Фрэнсису о желании Советского правительства назначить своим послом в США М. М. Литвинова, а 21 мая В. И. Ленин подписал соответствующие верительные грамоты. "Я сообщил о своем назначении американскому посольству в Лондоне,- вспоминал М. М. Литвинов, - и просил выдать мне визу на Вашингтон. В американском посольстве ко мне отнеслись сравнительно доброжелательно, но Вашингтон посмотрел на дело совершенно иначе. В визе мне было отказано, и моя поездка в США не состоялась" (31 Майский И. М. Путешествие в прошлое. М., 1960, с. 77.).

Наиболее реакционные круги американской буржуазии предлагали тотчас же начать вооруженный поход против Советской России. Так, сенатор М. Поиндекстер 9 июня 1918 г. опубликовал в газете "Нью-Йорк тайме" статью, в которой заявлял, что Россия стала "географическим понятием" и, не теряя времени, нужно создать "союзную армию, состоящую, конечно, из японских войск и дополненную достаточным количеством войск Англии, Франции и Америки" (32 Congressional Record, 65-th Congress, vol. 56. Washington, 1918, p. 11176.). Параллельно с этим страны Антанты, по его мнению, должны были взять на себя руководство организацией вооруженных отрядов белогвардейцев, снабдив их оружием и обмундированием. Автор статьи полагал, что армия интервентов, действуя совместно с белогвардейцами, без особого труда сокрушит Советскую власть в России.

Одним из яростных врагов Советской Республики был Фрэнсис. 29 мая посол направил очередное донесение в Вашингтон: "Я убедился, что, если мы будем дожидаться приглашения от большевиков, союзники никогда не начнут интервенцию". Придя к такому неутешительному выводу, он даже заявил: "Мое мнение состоит в том, что дальнейшая отсрочка опасна и необходимо сейчас же начать интервенцию" (33 F. R. 1918, Russia, vol. 2, p. 179, 180.).

Вильсон в то время воздерживался от немедленной организации интервенции, однако совсем не потому, что был ее противником. Он считал, что наилучшим вариантом будет, если Советская Россия сама согласится возобновить войну с Германией. Тогда появится повод ввести на ее территорию войска США и стран Антанты. Надежды Вильсона на успешное осуществление такого варианта укрепились после того, как весной 1918 г. предатели из Мурманского Совета пошли на сговор с интервентами и призвали их к себе на помощь. Правительство Вильсона поспешило сообщить в Лондон, что оно "совершенно определенно желает направить войска в Мурманск..." (34 Ibid., p. 484.). Первый американский десант в количестве 100 пехотинцев был высажен 9 июня с борта крейсера "Олимпия". Одновременно шла подготовка к отправке в этот район нового пополнения. Интервенция маскировалась лозунгом удовлетворения "просьбы" Мурманского Совета. С открытой интервенцией дело обстояло значительно сложнее. Нужно было тщательно подготовиться к ней, найти удобный предлог и т. д.

Высадка японского десанта во Владивостоке, произведенная 5 апреля, подхлестнула интервенционистские устремления США. Белый дом с особым интересом отнесся к сообщению о том, что белогвардейский атаман Семенов стал продвигаться в глубь Забайкалья и создал угрозу Чите. Президент Вильсон дал специальное указание Лансингу внимательно следить за рейдом Семенова и выяснить, "нет ли какого-нибудь законного пути, для того чтобы... оказать ему помощь" (35 Lansing Papers, vol. 2, p. 362.). Но из этой попытки ничего не получилось: Семенов был ставленником Японии.

Полным ходом шла дипломатическая подготовка к участию США в интервенции на Дальнем Востоке. На этот счет была достигнута договоренность с Англией и Францией, а затем и с Японией.

Для вторжения американских войск в Советскую Россию правительству Вильсона необходим был предлог, выдвинув который оно могло бы рассчитывать на сколько-нибудь серьезную поддержку общественности США. Для этой цели были использованы два повода. Первый из них - вопрос о германских и австро-венгерских военнопленных. Правительственные органы и буржуазная печать США настойчиво распространяли сообщения, что военнопленные центральных держав, находившиеся в лагерях Сибири, якобы объединены в воинские подразделения и держат под своим контролем Транссибирскую железную дорогу.

Другой повод для интервенции был связан с антисоветским мятежом чехословацких войск. Вопреки условиям соглашения Советского правительства с русским отделением Чехословацкого Национального совета вооруженный чехословацкий корпус, состоявший из бывших военнопленных, двигался к Владивостоку. 26 мая 1918 г. часть корпуса, насчитывавшая около 40 тыс. человек, восстала против Советской власти. Белочехи захватили Челябинск, Самару, Казань, Уфу, Томск и другие города России.

В Вашингтоне с большим удовлетворением восприняли весть об антисоветском мятеже чехословацких войск. Руководители русского и западноевропейского отделов государственного департамента Б. Майлз и Дж. Грю тотчас заявили, что "крайне желательно оставить чехословацкие войска в Сибири" (36 Unterberger В. M. America's Siberian Expedition, 1918-1920. A Study in National Policy. Durham, 1956, p. 55 - 56.). Лансинг в письме к Вильсону утверждал, что эти силы должны стать "ядром военной оккупации Транссибирской железной дороги" (37 Lansing Papers, vol. 2, p. 364.), и призвал к оказанию им военной помощи. Президент одобрил такое предложение. США вместе со странами Антанты выступили в защиту белочехов, потребовав от Советского правительства отказа от подавления их восстания. Однако, отклонив подобные домогательства, 12 июня советская сторона заявила о решимости покончить с этим контрреволюционным выступлением и выразила надежду, что США и "союзники" "не замедлят выразить осуждение чехословацким отрядам... за их контрреволюционный вооруженный мятеж, являющийся самым откровенным и решительным вмешательством во внутренние дела России" (38 ДВП СССР, т. 1, с. 358.). США и страны Антанты отказались удовлетворить это справедливое требование. Используя в качестве предлога необходимость "защиты" чехословаков, они организовали прямое нападение на Советскую Республику.

Переход США к открытой антисоветской интервенции был вызван рядом причин. Одна из них заключалась в том, что к лету 1918 г. были уже достигнуты определенные результаты в насаждении антисоветизма в США. Распространением небылиц о "связях" большевиков с Германией, о "царстве хаоса и террора" в Советской России занимались члены правительства, депутаты конгресса и многие деятели различных рангов. Особенно усердствовала буржуазная пресса. Она систематически занималась дезинформацией. Проверив материалы о Советской России, опубликованные в то время в ведущей американской газете "Нью-Йорк тайме", У. Липпман в 1920 г. пришел к выводу, что они "почти всегда вводили (читателей. - 3. Г.) в заблуждение" (39 Lovenstein M. American Opinion of Soviet Russia. Washington, 1941, p. 41.).

Мы уже отмечали, что главным идеологом антисоветизма был сам президент. Симптоматично, что, отказавшись от встречи с Томпсоном, Робинсом и другими лицами, добивавшимися сотрудничества США с нашей страной, он демонстративно принял в Белом доме летом 1918 г. М. Л. Бочкареву, оборонявшую вместе со своим "батальоном смерти" правительство Керенского. При этом Вильсон очень благожелательно отнесся к ее ходатайству об отправке в Россию армии интервентов.

Империалистические круги США усиленно распространяли пущенное в ход летом 1917 г. правительством Керенского клеветническое утверждение, будто В. И. Ленин и другие руководители большевистской партии являлись платными агентами Германии. Так, Фрэнсис 10 ноября 1917 г. послал в Вашингтон сообщение следующего содержания: "Только что узнал из заслуживающего доверия(!) источника, что правительство в Смольном находится под абсолютным контролем германского генерального штаба" (40 F. R. 1918, Russia, vol. 1, p. 296.). В феврале 1918 г. американскому послу в России и руководителю русского отделения Комитета общественной информации Сиссону "повезло": в их руки попала фальшивка о "тайных" связях Советского правительства и его главы В. И. Ленина с Германией. Это были пресловутые "документы Сиссона".

Вильсон проявил к ним живейший интерес. Весной 1918 г. он говорил Хаузу, что "ежедневно ожидает" прибытия из России "документов Сиссона", чтобы "окончательно доказать", будто В. И. Ленин - германский шпион (41 Fowler W. B. British-American Relations 1917-1918, p. 177.). Когда эти "документы" были доставлены в США, Вильсон распорядился их опубликовать. Несмотря на конфиденциальное сообщение Бальфура, что, по мнению английских экспертов, "документы Сиссона" являются фальшивкой, Вильсон продолжал потворствовать их распространению в США.

Готовясь к отправке своих войск в Россию, правящие круги США намеревались использовать их в качестве командной силы. Всю тяжесть борьбы с Советской властью, по их замыслу, должна была принять на себя внутренняя контрреволюция. Задача создания в России возможно более широкого антисоветского фронта была решена только к середине лета 1918 г., причем правительство Вильсона щедро субсидировало контрреволюционные группировки всех мастей, используя для этого обходные пути. "Посольство, возглавляемое Бахметьевым,- пишет американский историк Р. Мэдокс,- фактически являлось подставной корпорацией, при посредстве которой (правительственная. - 3. Г.) администрация, не обращаясь к конгрессу, могла предоставлять средства антибольшевистским группам" (42 Maddox R. J. William E. Borah and American Foreign Policy. Baton Rouge, 1969, p. 48.).

Наконец, непосредственное участие США в вооруженной антисоветской интервенции стало возможно в результате изменения обстановки на фронтах мировой войны. Коренной перелом в ходе войны, наступивший летом 1918 г., позволил США и странам Антанты перебросить часть войск в Россию. 27 июля 1918 г. "Правда" в передовой статье в этой связи писала: "До сих пор самым опасным для нас врагом был германский империализм... Но чем больше военные успехи начинают переходить на сторону хищников Согласия, тем наглее становятся они по отношению к социалистической республике".

Интервенция фактически началась 5 апреля 1918 г. с высадки японского, а затем английского десанта во Владивостоке. 29 июня контрреволюционная группировка чехословацкого корпуса полностью захватила этот город. В тот же день во Владивосток прибыли новые вооруженные отряды Японии и Англии, а также американский отряд. В результате этой акции интервенты получили базу для последующей высадки своих войск и их продвижения в глубь нашей страны.

2 и 3 июля вопрос об интервенции на Дальнем Востоке обсуждался Верховным военным советом Антанты. Было принято решение о безотлагательной организации объединенной интервенции в Сибирь в широких масштабах. Чтобы скрасить впечатление от факта вооруженного нападения на Советскую Россию, Верховный военный совет Антанты рекомендовал послать в Сибирь экспедицию "помощи" под американским руководством. Державы Антанты тем самым шли навстречу пожеланиям Вильсона, стремившегося проводить военную интервенцию под флагом экономической "помощи". Бахметьев не без оснований заявлял, что сама действительность и положение вещей вынудят Америку поддержать свои действия вооруженными силами (43 См. АВПР. Ф. Российское посольство в Париже, 1918, д. 3538, л. 41.).

6 июля Вильсон созвал в Белом доме специальное совещание для обсуждения вопроса об интервенции в Сибири. Было решено, что США и Япония отправят в Россию свои войска, чтобы "завладеть Владивостоком и для совместных действий с чехословаками" (44 F. R. 1918, Russia, vol. 2, p. 263.). О той роли, которую сыграл Вильсон в принятии решения об интервенции, имеется свидетельство американского генерала П. Мэрча. "В бытность мою начальником штаба президент Вильсон два раза вмешивался в военные операции военного министерства, осуществленные в период войны... Первый раз это было в связи с Сибирской экспедицией, а второй раз - в связи с отправкой американских войск на север России..." (45 March P. S. United States Army. The Nation at War. New York, 1932, p. 113.).

Тотчас после решения вильсоновской администрации Даниэле направил предписание командиру крейсера "Бруклин" адмиралу О. Найту использовать имевшиеся в его распоряжении средства для удержания Владивостока, действуя в этих целях совместно с командованием "союзников". Между США и Японией была достигнута договоренность о численности контингентов войск обеих сторон. Американский военный отряд должен был насчитывать 7 тыс. солдат и офицеров, а японский - 12 тыс.

Вильсон срочно занялся выработкой декларации о целях и задачах интервенции. 3 августа было опубликовано официальное заявление правительства США по вопросу об интервенции. В тот же день оно было направлено остальным ее участникам. Белый дом, ставший одним из организаторов антисоветского крестового похода, пытался доказать, что он якобы является противником вооруженной интервенции. В американской декларации лицемерно заявлялось, что "военное выступление в России допустимо в настоящий момент только для оказания возможной защиты и поддержки чехословаков против вооруженных австрийских и германских пленных... и поддержания всякого рода стремлений к самоуправлению или самозащите..."

(46 F. R. 1918, Russia, vol. 2, p. 328; Silverlight J. The Victor's Dilemma. Allied Intervention in the Russian Civil War. London, 1970, p. 72.). В декларации также утверждалось, что США будто бы не намерены вмешиваться во внутренние дела России, а лишь желают оказать ей помощь, для чего направят в Сибирь экономическую миссию.

Спустя две недели после опубликования правительственной декларации США об антисоветской интервенции во Владивосток из Манилы прибыл отряд американских войск, а через несколько дней - еще один отряд. Общая численность американского экспедиционного корпуса, которым командовал У. Гревс, составила свыше 9 тыс. человек. К слову сказать, этот генерал позже писал, что заявление Вашингтона об участии германских и австрийских пленных в военных действиях на стороне Советской России было "плодом чьей-то фантазии" (47 Гревс В. Американская авантюра в Сибири (1918 - 1920). М., 1932, с. 25.).

В связи с тем что Красная Армия нанесла ряд сокрушительных ударов по чехословацким и белогвардейским войскам на Восточном фронте, Гревс, Найт и посол США в Токио Моррис предложили вашингтонским властям отправить американские войска на выручку белочехов. Вильсон, ознакомившись с этим планом, заявил, что "это наиболее убедительный документ", который он читал по "русской проблеме" (48 Schuman F. L. American Policy Foward Russia Since 1917. New York, 1928, p. 116.). Несмотря на столь благосклонное отношение американского президента к указанному плану, осуществить его не удалось. Главной причиной явилась победа Красной Армии в Поволжье.

Серьезной помехой для реализации замыслов интервентов были раздоры в их лагере. Так, американо-японские противоречия проявились в связи с контрреволюционным переворотом Колчака, организованным 18 ноября 1918 г. Правительство США считало Колчака своим ставленником в Сибири и поэтому оказывало ему большую помощь деньгами и оружием. Между тем Япония продолжала ориентироваться на собственную агентуру, на банды Семенова и Калмыкова.

В борьбе за захват Сибири империалистические интересы США и Японии сталкивались. Но вместе с тем их сближала общая ненависть к молодой Советской республике. В разгар американо-японской интервенции "Правда" справедливо писала, что "в тесном союзе друг с другом, рука об руку идут против русских рабочих и крестьян Вильсон и Микадо (титул императора Японии. - 3. Г.) " (49 Правда, 1918, 17 августа.).

Первым интервенционистским актом США и "союзных" стран на севере европейской части России явилась высадка десанта в Мурманске. Следующим шагом по пути расширения интервенции был захват Архангельска. 2 августа в соответствии с заранее составленным планом в Архангельске произошел контрреволюционный переворот. Город оказался в руках интервентов и белогвардейцев. Неделю спустя сюда перебрался дипломатический корпус во главе с Фрэнсисом, а 4 сентября прибыли американские войска общей численностью около 5 тыс. человек. Характерно, что Вильсон и в этом случае действовал без санкции конгресса.

Государственное руководство США, организовав интервенцию на севере России, выдвинуло тезис о необходимости охраны военных складов от угрозы захвата их немцами. Но он был столь же несостоятелен, как и попытка оправдания интервенции в Сибири потребностями "защиты" от немецких военнопленных.

8 июля Вильсон писал Хаузу: "Вопрос о том, что нужно и возможно делать в России, доводит меня до изнеможения. Эта проблема, как ртуть, ускользала при прикосновении к ней, но я... замечаю и могу даже в настоящее время отметить некоторый прогресс по двум направлениям : в направлении экономической помощи и помощи чехословакам" (50 Архив полковника Хауза, т. 3, с. 291.). План экономической "помощи" России, выдвинутый еще весной 1918 г., был призван не только служить прикрытием интервенции, но и помочь экспансии американского капитала в нашей стране. В руководящих кругах Вашингтона с этим планом связывали много надежд. Хауз еще 21 июня писал Вильсону, что план экономической "помощи" "удовлетворит союзников и, может быть, примирит большую часть России с такого рода интервенцией" (51 См. там же, с. 290.). Воодушевленный подобными перспективами, президент поручил своему советнику вплотную заняться данным планом. После этого Хауз, как писал издатель его архива, "обдумывал методы, с помощью которых союзные силы смогут быть введены в Россию, не возбуждая подозрения об империалистических мотивах этой меры" (52 Там же, с. 286.).

Вильсон одобрил план предоставления экономической "помощи" России, предварительно заручившись поддержкой английского правительства. Некоторые трения возникли при переговорах с Японией. Но и она в конце концов положительно отнеслась к предложению США, послав... собственную миссию в занятые ее войсками районы Дальнего Востока и Сибири.

Правительство США создало специальную "русскую корпорацию", находившуюся в ведении Военно-торгового управления. Президентом корпорации стал руководитель этого управления В. Маккормик, а секретарем и управляющим - Дж. Ф. Даллес. В задачу корпорации входил вывоз из районов Сибири и Севера различных видов сырья в обмен на сельскохозяйственные машины, одежду, обувь и другие товары. Одной из главных ее функций было поощрение частного предпринимательства. Создавая корпорацию, правительство США намеревалось взять под свой контроль внешнюю торговлю, денежное обращение и распределение товаров, ввозимых в оккупированные районы России. Прикрываясь словами о "помощи", США приступили здесь к практической реализации планов экономической экспансии.

В составленном Хаузом комментарии к "14 пунктам" Вильсона сказано, что Украина и Прибалтика должны были быть отделены от России, над Кавказом следовало установить международный контроль, а Среднюю Азию - превратить в подмандатную территорию. То, что автор комментария выступал за расчленение России, подтверждается также его заявлением Вильсону 19 сентября 1919 г. Хауз говорил, что Россия "слишком велика и однородна для безопасности мира" и поэтому он хотел бы "видеть Сибирь отдельной республикой, а европейскую часть России разделенной на три части" (53 Lash Chr. The American Liberals and the Russian Revolution. New York, 1962, p. 177.). Но Вильсон решительно не согласился с ним.

Со времени установления диктатуры Колчака взгляды Вильсона в отношении целостности России полностью определились. Президент США надеялся теперь, что "верховный правитель" способен с помощью западных Держав восстановить капиталистические порядки в нашей стране, и потому противился ее расчленению. Тем временем в США ширилось движение против антисоветской интервенции, за установление сотрудничества со Страной Советов.

"Америка за последние недели,- с горечью сообщал в июле 1918 г. Бахметьев своему парижскому коллеге В. А. Маклакову, - наводнена массой тенденциозных и ложных сведений, направленных в пользу кооперации с Советами" (54 АВПР. Ф. Российское посольство в Париже, 1918, д. 3538, л. 43-44.).

В движении за нормализацию отношений с Советской Россией выступали представители различных социальных слоев и политических ориентаций. Сенаторы У. Бора и X. Джонсон, журналисты Л. Коулкорд и Б. Битти, издатель либерального журнала "Нэйшн" О. Виллард и ряд других лиц, пользовавшихся известностью в США, говорили о недопустимости враждебной политики в отношении нашей страны. Так, Виллард настоятельно подчеркивал, что США "должны отказаться от мысли решать русскую проблему за русский народ и против желания народных масс России" (55 The Nation, 1918, June 1, vol. 106, N 2761, p. 639-640. ). Среди противников интервенции видное место занимал Робинс. Его позиция получила достойную оценку в Москве. "Мы с удовольствием узнали, - отмечала газета "Известия", - что полковник Робинс, который здесь, в России, доказал, что понимает положение нашей страны, ведет в Америке борьбу за признание Советской России" (56 Известия, 1918, 26 июля.).

С еще большей энергией и последовательностью выступали в защиту Советской Республики прогрессивные силы США.

Гневно обличал интервенционистскую политику Вильсона Ю. Дебс. 16 июня он выступил с пламенной речью в Кантоне. Осудив антисоветский курс правительства США, он выразил свои симпатии к В. И. Ленину и его соратникам. "Наши сердца с большевиками России" (57 Eugene V. Debs Speaks..., p. 258.),- заявил Ю. Дебс. За это выступление он был приговорен к десятилетнему тюремному заключению ("Меня не удивляет, что Вильсон, глава американских миллиардеров, прислужник акул капиталистов, заключил в тюрьму Дебса",- писал В. И. Ленин (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 59).).

Страстным защитником Советской России являлся Джон Рид. В статье "Признать Россию", опубликованной в июле 1918 г., он призывал американский народ заставить правительство Вильсона установить нормальные отношения со Страной Советов. Особенно большой вклад в дело привлечения симпатий американских трудящихся к Советской России внесла книга Рида "10 дней, которые потрясли мир". В предисловии к ней он с восторгом писал, что "русская революция есть одно из величайших событий в истории человечества, а возвышение большевиков - явление мирового значения" (58 Рид Джон. 10 дней, которые потрясли мир. М., 1958, с. 13.).

Неоценимое значение для мобилизации трудовой Америки на защиту Советской Республики имела публикация работ В. И. Ленина в печати левых социалистов США. Так, в конце 1918 г. в журналах "Класс страгл" и "Революшенри эйдж" было опубликовано его "Письмо к американским рабочим", в котором вождь мирового пролетариата призвал революционные силы США вести непримиримую борьбу против антисоветской политики американского империализма - "самого свежего, самого сильного, самого последнего по участию во всемирной бойне народов из-за дележа прибылей капиталистов" (59 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 48.).

Советское правительство неоднократно протестовало против интервенции, организованной США и державами Антанты. 24 октября Г. В. Чичерин направил специальную ноту Вильсону. Народный комиссар иностранных дел, опираясь на факты, разоблачил лицемерие американского президента, пытавшегося замаскировать враждебную по отношению к Советской Республике политику фразами о "дружбе" с Россией. Вильсон по праву был назван им "президентом архангельского набега и сибирского вторжения" (60 ДВП СССР, т. 1, с. 537.). 3 ноября Советское правительство предложило США, Англии, Франции, Италии и Японии начать переговоры о прекращении интервенции. Три дня спустя VI Чрезвычайный Всероссийский съезд Советов принял резолюцию, в которой подчеркнул, что он "считает своим долгом еще раз перед лицом всего мира заявить ведущим войну против России правительствам Соединенных Штатов Северной Америки, Англии, Франции, Италии и Японии, что в целях прекращения кровопролития... предлагает открыть переговоры о заключении мира" (61 Там же, с. 556.).

Ответом на настоятельные требования Советской Республики, а также американской демократической общественности прекратить интервенцию было ее дальнейшее расширение. Объединенным штабом интервенционистских сил стала Парижская мирная конференция, где одну из ведущих ролей играл глава делегации США президент Вильсон.