Фицджеральд (Fitzgerald), Фрэнсис Скотт

Фицджеральд (Fitzgerald), Фрэнсис Скотт (24.IX.1896, Сент-Пол, Миннесота - 21.XII.1940, Голливуд, Калифорния) - прозаик. Учился в Принстонском университете. В годы первой мировой войны лейтенант тыловой части, расположенной в Алабаме. Здесь произошла встреча Фицджеральда с его будущей женой, Зельдой, сыгравшей драматическую роль в судьбе писателя.

Фрэнсис Скотт Фицджеральд

Фицджеральд принадлежал к числу тех, кто, по выражению его сверстника, писателя Б. Шульберга, "был оглушен взрывами, даже не побывав на фронте". Ощущение необратимого распада былых связей и кризиса традиционных ценностей было обострено у этой молодежи, поминутно чувствующей свою неприкаянность в растревоженном войной мире. Фицджеральд стал рупором ее настроений и расплывчатых идей. Устами героя своего первого романа - "По эту сторону рая" (This Side of Paradise, 1920) - он объявил, что пришло поколение, для которого "все боги умерли, все войны отгремели, всякая вера подорвана", а остались только "страх перед будущим и поклонение успеху". В ранних произведениях Фицджеральда (роман "Прекрасные, но обреченные", The Beautiful and Damned, 1922; сборники новелл "Эмансипированные и глубокомысленные", Flappers and Philosophers, 1920; "Сказки века джаза", Tales of the Jazz Age, 1922) дистанция между автором и героем минимальна. Это способствовало стремительному росту популярности вчерашнего дебютанта, признанного самым ярким выразителем духа послевоенного времени, но вместе с тем ослабляло художественный эффект его прозы, слишком подверженной искушениям эпатажа и словесного фрондерства.

На протяжении 20-х гг. понятие "век джаза" стало символом, характеризующим массовое увлечение карнавальным стилем жизни, которое стимулировалось безошибочным предчувствием скорого конца послевоенной эпохи бунтов против буржуазного утилитаризма и закабаления личности окаменевшими нормами прагматической морали. Неотступным сознанием мимолетности этого праздника раскрепощения, которое чаще всего не шло дальше сугубо внешних форм, хотя у лучших его героев неподдельна жажда осуществить духовный потенциал, заложенный в личности, полны новеллы Фицджеральда (особенно из сборника "Все эти печальные молодые люди", All The Sad Young Men, 1926).

Ко времени появления романа "Великий Гэтсби" (The Great Gatsby, 1925) писатель и эпоха, в которую взошла его звезда, настолько отождествились в массовом представлении, что и книгу, оказавшуюся высшим завоеванием Фицджеральда, читали как еще одну грустную "сказку века джаза", хотя ее проблематика намного сложнее. Вобрав в себя гамму распространенных тогда настроений, "Великий Гэтсби" резко выделился на фоне всего написанного Фицджеральдом прежде, главным образом за счет обретенного историзма мышления, что позволило автору связать кризис веры, который происходил в 20-е гг., с драматической эволюцией давнего национального мифа - "американской мечты". Роман, построенный как история преступления по бытовым мотивам, перерастал в философское повествование, касающееся болезненной проблематики, сопряженной с деформациями американского нравственного идеала личности, утверждающей самое себя в борьбе за счастье и этой целью оправдывающей собственный индивидуализм. По позднейшему признанию Фицджеральда, художественным образцом для него были "Братья Карамазовы" Ф. М. Достоевского, прочитанные как роман-трагедия.

"Великий Гэтсби" - пример "двойного видения", которое сам автор определял как способность "одновременно удерживать в сознании две прямо противоположные идеи", вступающие одна с другой в конфликтные отношения, тем самым создавая драматическое движение сюжета и развитие характеров. Двойственность заглавного персонажа, в котором стойкая приверженность идеалу "нового Адама", доверяющего лишь голосу сердца, сочетается с оправданием аморализма в борьбе за житейский успех, придает трагический колорит образу этого бутлегера, воплотившего в себе исходное противоречие национального сознания. Повествование насыщено метафорами, своим контрастом подчеркивающими эту двойную перспективу происходящих в нем событий: карнавал в поместье Гэтсби - соседствующая с его домом свалка отбросов, "зеленый огонек" счастья, на миг посветивший герою,- мертвые глаза, смотрящие с гигантского рекламного щита, и т. п. Хрупкая поэзия "века джаза" и его обратная сторона - разгул стяжательских амбиций, порождающих аморализм,- переданы писателем в их нерасторжимом единстве.

Это не помешало восприятию "Великого Гэтсби" в США лишь как апологии недолговечной праздничности, отличавшей "век джаза", или в лучшем случае как программного литературного документа "потерянного поколения" с его достаточно поверхностными представлениями о жизни, с его травмированным сознанием, для которого реальность не более чем калейдоскоп бессвязных фрагментов, а соприкосновение с нею всегда чревато болью. На самом деле с "потерянным поколением" Фицджеральда связывала не только родственность, но и отстраненность. Она ясно дала себя почувствовать и на страницах "Великого Гэтсби", где карнавал закономерно увенчивается жизненным банкротством его участников, и в новелле "Опять Вавилон" (Babylon Revisited, 1930), ставшей реквиемом "веку джаза" с его иллюзиями обретенной свободы, с его шаткими этическими критериями и нежеланием осмыслить реальный ход жизни, который неотвратимо вел к труднейшим социальным испытаниям начала 30-х гг.

Отношение к писателю как к рупору идей и выразителю душевной настроенности "потерянного поколения" предопределялось не столько установившимся в критике подходом к его книгам, сколько стилем жизни Фицджеральдов, особенно в Париже и на Ривьере, где они проводили с 1925 г. все лето. Для падкого на сенсацию обывателя Фицджеральд и Зельда являли воплощение "нового мирочувствования", замешанного на гедонизме и непризнании каких-либо моральных запретов. Легенда о Фицджеральде как баловне судьбы, одарившей его шумной, с оттенком скандала славой, оказалась редкостно устойчивой, заслонив собой происходившую в те же годы драму саморазрушения, о которой будет рассказано в очерках "Крах" (The Crack-Up), полностью опубликованных уже после смерти писателя, в 1945 г. По формуле самого Фицджеральда, "мы не хотели просто существовать, мы хотели вечно изменяться", однако это изменение носило характер необратимых потерь, оборачиваясь трагедией, которую не до конца поняли даже такие мемуаристы, как Э. Хемингуэй и Э. Уилсон.

Постоянные финансовые трудности заставляли Фицджеральда активно сотрудничать в популярных еженедельниках, куда он посылал рассказы преимущественно коммерческого толка (посмертно они собраны М. Брукколи в книге "Цена была высока", The Price Was High, 1979), не превосходящие уровень "хорошо сделанной" новеллы. Роман "Ночь нежна" (Tender is the Night, 1934), много раз переделанный и опубликованный в том варианте, который автор не считал окончательным, предполагая к нему вернуться снова, подвел итог размышлениям Фицджеральда о трудных судьбах беспокойного молодого поколения 20-х гг., которое утрачивает свой прирожденный идеализм, впрямую столкнувшись с миром "очень богатых людей", вызывавших у писателя "тайную незатухающую ненависть". Он рассказал тягостную историю одного из таких "природных идеалистов", не только вынуждаемого действительностью к компромиссам, но как бы предрасположенного к ним, поскольку герой не способен выработать стойкую духовную позицию. В нем слишком укоренено пристрастие к иллюзии, романтической сказке, красивой мечте, не имеющей ничего общего с реальным положением вещей, отличающим американский социум. Катастрофа героя в конечном счете предопределена его беззащитностью перед миром, где происходит стирание индивидуальности. Мягкий, обольстительный сумрак ночи, манящий персонажей Фицджеральда, насыщен парами нравственного разложения.

С 1935 г., когда выяснилось, что у Зельды неизлечимое душевное заболевание, Фицджеральд работал штатным сценаристом Голливуда. Урывками он писал роман "Последний магнат" (The Last Tycoon), оставшийся неоконченным (опубл. 1941), но достаточно рельефно выразивший новые черты его творческой личности и справедливо расцениваемый как отклик на общественную ситуацию конца 30-х гг., характерную крайним обострением социальных антагонизмов. Основанный на впечатлениях Фицджеральда от Голливуда, роман переводит метафору "фабрики грез", которой является кинематограф, в философский план. Болезненное и целительное столкновение иллюзии и горькой правды о жизни показано как неотвратимый итог всей духовной атмосферы американской жизни межвоенных лет, хотя для героев оно оказывается трагедийным.

Откликаясь на острейшие противоречия времени, Фицджеральд в немалой степени был ими надломлен, однако при всех уступках враждебной ему судьбе сумел как художник подняться над преследовавшими его драмами и выразить пережитое им прощание с иллюзиями, типичными для американского сознания, как главный по значимости процесс, который определяет духовную историю США в XX в.

В 1977 г. на русском языке вышло его собрание сочинений в 3 т., а в 1983 г.- сборник, включивший в себя "Крах", фрагменты из записных книжек, письма, а также воспоминания современников.

А. Зверев