Охота на китов в проливе Ауау

Кашалот, на которого я собирался охотиться вместе со своими друзьями,- огромное существо, достигающее двадцати метров в длину. Он весит около пятидесяти тонн. Самым характерным внешним признаком этих гигантских китообразных является угловатая, как бы "неотесанная" голова. На нижней челюсти кашалота множество зубов, весящих около килограмма каждый. Поэтому кашалоты относятся к одному из двух подотрядов китов - зубатых. Ко второму подотряду - беззубых китов - принадлежат гренландский кит, черпая, или малая, касатка, на которую когда-то начали охотиться баски, синий кит, так называемые малые киты (малые полосатики) и некоторые другие виды.

На Гавайи заходят главным образом крупнейшие из гигантских морских млекопитающих - хищные кашалоты. Как известно, они приплывают в мае из района Алеутских островов, чтобы здесь, в теплых гавайских водах, произвести на свет свое потомство. У кашалотов рождается только один детеныш. Самка кашалота носит в себе плод шестнадцать месяцев. Целый год она кормит детеныша своим молоком.

Я приехал сюда в мае, а в это время инстинкт гнал морских гигантов в воды Гавайев. Разумеется, я собираюсь охотиться на них не с гарпуном, как это прежде делали китобои. Моя цель "поймать" нескольких хороших кашалотов объективом своего фотоаппарата, поэтому я готовился к своеобразному фотосафари, подобному тем, в которых я участвовал в странах Восточной

Африки, собирая в свою фотоколлекцию местных животных. Насколько я знаю, еще никто не устраивал фотосафари на китов. Почему бы мне не стать первым?

Наступило ясное гавайское утро. Теплые лучи тропического солнца, обитающего, по преданию, на вершине горы Халеакала, задорно светили в окна "Пайонир Инн". Пора идти на охоту. Я обошел номера, где жили мои друзья, разбудил их, и вскоре все четверо, включая нашего гида, владельца скоростного катера из местных жителей, собрались в холле гостиницы.

Несколько шагов, и вот мы уже на берегу океана. Здесь, вблизи "Карфагенянина", нас ждало "китобойное судно" и приключение, о котором я мечтал с детства,- охота на китов!

Наш гид завел мотор, катер рванулся вперед, и Лахаина осталась у нас за кормой. Город виднелся на фоне гор, а над всем этим возвышалась зеленая вершина Пуу Кукуй. Впереди, на противоположной стороне залива, из моря поднимался ананасовый остров Ланаи. А слева, далеко у горизонта, проплывал необитаемый, печальный восьмой остров Гавайского архипелага - Кахоолаве.

Шумно работал мотор нашего небольшого катера. Мы быстро плыли по морю. Я пристально всматривался в поверхность океана в поисках знаменитого фонтана - знака, свидетельствующего о присутствии кашалота. Прикидывая, я оглядел наш катер: его длина - не более семи метров, в то время как местные кашалоты достигают в длину двадцати метров и более. Я испугался от одной мысли, что может произойти, если лодка столкнется с кашалотом или разъяренное животное само бросится на нас.

Конечно, я читал роман Германа Мелвилла о белом кашалоте, напавшем на китобойное судно и потопившем его вместе с его фанатичным капитаном. Я поинтересовался у нашего гида, который в тот момент одновременно исполнял обязанности капитана и моториста, может ли подобный факт иметь место в действительности.

Оказывается, кашалоты не раз нападали на китобоев в Южных морях. Так, в период наибольшего расцвета китобойного промысла в Тихом океане раненный гарпуном кашалот бросился на парусник "Арабелла" и разбил несколько шлюпок. Почти в то же время другой кашалот (утверждают, что он был необыкновенных размеров) напал на китобойное судно "Альбатрос", которым командовал капитан Смит. Получивший тяжелые повреждения, "Альбатрос" затонул за каких-нибудь пять минут. Экипаж китобоя спасся в четырех шлюпках. Пути шлюпок разошлись. Две направились к Маркизским островам, а две другие - к архипелагу Хуан-Фернандес. Первые две шлюпки так больше никто никогда и не видел. На двух других за пятнадцать дней умерло десять человек, а в живых осталось только четверо. Им не оставалось ничего другого, как питаться трупами своих товарищей. Несчастных подобрал парусник, который по счастливой случайности тоже направлялся к островам Хуан-Фернандес.

Одно из знаменитых нападений кашалотов на суда связано с китобойным парусником "Эссекс", оно и легло в основу замечательного романа Германа Мелвилла о Моби Дике. Водоизмещение "Эссекса" превышало шестьдесят тонн, а длина его была почти тридцать метров. Тем не менее кашалот несколько раз бросался на парусник. После первого удара головой в борт "Эссекса" морской гигант еще четырежды повторял нападение. Экипажу удалось благополучно покинуть тонущий парусник, разместившись в трех шлюпках. Имевшие минимальные запасы продуктов и воды, шлюпки потеряли друг друга из виду. Одна исчезла, а на двух оставшихся умирающие от голода моряки питались трупами.

Я так мечтал о счастливом исходе нашей охоты! В сотый раз я проверял телеобъективы фотоаппаратов, измерял экспонометром освещенность. Я был готов к охоте, но охотиться все еще было не на кого. Долгие часы снова и снова мы всматривались в голубые воды пролива, пока далеко, почти у самого горизонта, я не заметил один, а потом и второй фонтан высотой метров десять. Поднявшись на поверхность, примерно в течение десяти минут кашалот должен сделать около шестидесяти вдохов и выдохов. В это время из дыхательных отверстий под огромным давлением вылетают струи воды.

Я страшно обрадовался. Наконец-то исполнилось давнишнее мое желание. И я выкрикнул те слова, с которыми долгие столетия обращались к капитану китобойного судна матросы, обнаружившие кита:

- There she blows! ("Там брызжет!")

Я почувствовал себя настоящим китобоем. Будто я один из тех, кто плавал на "Карфагенянине" или "Эссексе", "Арабелле" или "Альбатросе" или других таких же парусниках. Я все кричал и кричал: - There she blows!

Оба кита покачивались на волнах. Но уж слишком они были далеко, сфотографировать их я не мог, любуясь великолепными китовыми фонтанами, угловатыми головами и пятнами на темных телах океанских гигантов.

В наши дни кашалоты в гавайских водах - это лишь еще одно развлечение для туристов. Уже нет тех китобоев, которые добывали себе хлеб насущный столь жестоким и тяжелым путем. Давно уже Америка освещается иным способом, а не с помощью китового жира. Так что начиная со второй половины прошлого века китобойные парусники, подобные "Карфагенянину", стали выходить из игры, а в 1925 году в Ныо-Бедфорде закончил свое существование последний из них - "Маргарет".

Вот почему китобои больше не заходят в Лахаину, а киты продолжают посещать ее все так же регулярно. Ежегодно в мае сюда съезжаются сотни любопытных со всех уголков планеты. Сотни, тысячи людей прибывают в Лахаину также для того, чтобы принять участие в самом главном местном празднике. Так как это мир китобоев, то и праздник здесь, разумеется, китобойный. Называется он "уэйлин спри". С помощью словаря я перевел это название как "китобойная кутерьма". Надо сказать, уж слишком нежное название для дикой вакханалии лахаинского карнавала.

Билетом для участия в "китобойной кутерьме" служат усы и борода, и, чем пышнее, тем лучше. Так что мужчине, у которого на лице нет растительности, на празднике китобоев в Лахаине делать нечего. "Уэйлин спри" проводится в мае. Правда, усов я не ношу, но тем не менее мне хочется принять участие в этом празднике. Я все-таки решил рискнуть и проверить, чем радует своих гостей этот уникальный праздник, напоминающий о китобойных традициях Лахаины.

Первый номер программы имел самое прямое отношение к билету: это был конкурс на самые пышные бороду и усы. Победителем конкурса и обладателем круглой суммы стал тот, у кого усы и борода оказались самыми длинными и по китобойной традиции самыми "дикорастущими". Проводился и такой смотр: у кого наиболее интересный наряд, пригодный для ловли китов. Первые места на этой своеобразной демонстрации мод заняли люди, наряженные в лохмотья.

Во время "китобойной кутерьмы" я побывал на соревнованиях по серфингу и регате - состязаниях гавайских гребцов." Я заглянул и во множество лавок, палаток и киосков, выставивших массу китобойных сувениров - от деревянных фигурок гарпунеров и кашалотов до довольно дорогих, но популярных изделий из китовой кости.

Те, кто не скользил на досках по волнам или не участвовал в соревнованиях по гребле, кто не выставлял напоказ свои усы и бороду или оборванный китобойный "костюм", танцевали, пели и кричали в "Пайонир Инн" или в подобных ему заведениях, во всяком случае, все вели себя как можно развязнее и шумливее. Ведь в многочисленных рассказах китобои из Лахаины представляются решительными парнями, которые ни перед чем не останавливаются. Однако ни в одном из них не удалось передать атмосферу этого удивительного городка так ярко, как в кличе "Женщины или жизнь!".