Глава шестая. Сержанты-инструкторы

Прямой, со свирепым взглядом и грубыми чертами лица, важно расхаживающий, рычащий, выкрикивающий ругательства, проверенный в бою, закаленный, с бычьими легкими, худыми ногами и плоским животом - таков сержант-инструктор. Он непременно сделает из новобранца морского пехотинца и превратит 75 молодых солдат в отлично сколоченное подразделение, добьется, что оно будет лучшим из тех, которые когда-либо выходили из рекрутского депо в Пэррис-Айленд. Чтобы достичь этой цели, он использует всевозможные средства, ни перед кем не оправдываясь, и обидится, если ему скажут, что он жесток, бесчеловечен или груб. По его мнению, человек, не подготовленный переносить грубость, бесчеловечность и жестокость, не выживет на поле боя, а обязанность инструктора состоит в том, чтобы научить людей выживать.

"Посмотрите на этого болвана! - рявкает инструктор перед взводом новобранцев. Его худое, грубое лицо ожесточается при виде стоящего по стойке "смирно", задравшего подбородок молодого новобранца, который сделал что-то не так. - Посмотрите на этого болвана! Из-за таких людей, как этот, вы гибнете во Вьетнаме".

И все-таки в обязанность инструктора не входит подготовка новобранцев к действиям в бою. Его цель - добиться от солдата покорности, безоговорочного повиновения, на основе чего другие офицеры и сержанты будут затем учить этого солдата действиям в бою. Мастер-сержант Питер Франо, вербовщик морских пехотинцев с четырехлетним опытом работы в качестве сержанта-инструктора в Пэррис-Айленд, поясняет: "Инструктор - это человек, который простого гражданского парня превращает в морского пехотинца. Обучение новобранцев ведению боя не его задача. Инструктор учит новобранца выполнять приказы, делать то, что ему говорят, быть частью подразделения. Если человек не научится выполнять приказы, он не сможет выполнить свой долг в бою. Было бы ошибкой говорить, что в Пэррис-Айленд новобранцы получают боевой опыт".

Грубое обращение сержантов-инструкторов с новобранцами в этот период официально запрещено и на словах осуждается командованием морской пехоты.

"Таков приказ по рекрутскому депо, который строго определяет права и обязанности сержанта-инструктора", - говорит мастер-сержант Уильям Дж. Стайлз, старший преподаватель школы инструкторов в Пэррис-Айленд.

С другой стороны, Уалдо Лайон, который в течение восьми лет был старшим врачом-психиатром в Пэррис-Айленд, утверждает, что грубое обращение с новобранцами является неотъемлемым элементом сурового обряда посвящения в морские пехотинцы и, несмотря на то, что официально оно запрещено, не осуждается командованием.

Из этих двух противоречивых утверждений истинному положению дел соответствует второе.

Грубое обращение с новобранцами в Пэррис-Айленд и других учебных центрах морской пехоты - неопровержимый факт. И чаще всего с новобранцами грубо обращаются (в большинстве случаев - это еще весьма мягкий термин) именно взводные сержанты-инструкторы. За последние сорок пять месяцев 58 инструкторов в Пэррис-Айленд были преданы суду военного трибунала по обвинению в грубом обращении с новобранцами, и 34 из них были признаны виновными^*. Много судебных дел приходится на 1969 год. Однако Пэррис-Айленд не является исключением. С 1 января по 15 октября 1969 года в рекрутском депо морской пехоты в Сан-Диего было проведено два судебных разбирательства по обвинению инструкторов в грубом обращении с новобранцами. Семь раз дела по подобным обвинениям рассматривались специальными судами военного трибунала. В этот самый период в Сан-Диего умерло по разным причинам 10 новобранцев, но ни один из них, по официальным данным, не был жертвой преступлений, за которые были преданы суду сержанты-инструкторы, хотя обстоятельства, приведшие к фатальному исходу, очень напоминают те, которые характеризуются в заключениях о смерти новобранцев в Пэррис-Айленд как "смерть по медицинским причинам".

^* (Выше уже указывалось, какова истинная цена подобных попыток командования морской пехоты убедить общественное мнение, что будто бы официальные власти принимают решительные меры против бесчеловечного обращения с солдатами. Наглядным подтверждением этому служит увеличение год от года случаев гибели и увечий солдат-новобранцев в учебных соединениях и частях вооруженных сил США. Причиной их, как правило, является принятая здесь система всяческого подавления и унижения человеческой личности, грубость и жестокость, царящие бесчеловечные нравы. - Прим. ред.)

Увеличение числа случаев грубого обращения с новобранцами вызвало тревогу общественности. Однако только после "марша смерти" Маккеона^* эта тревога стала перерастать в протест.

^* (Об этом случае подробно рассказано в предисловии к этому изданию. - Прим. ред.)

"Я могу сказать, что нынешний ажиотаж не идет ни в какое сравнение с тем, что было тогда", - говорит доктор Поль Сэйерс, гражданский служащий в психоневрологическом отделении госпиталя в Пэррис-Айленд. Он считает, что увеличение числа случаев грубого обращения с подчиненными совпадает с периодами национальных кризисов. Он замечает, что до второй мировой войны в суде слушалось всего лишь несколько дел о грубом обращении с подчиненными. Число таких судебных дел возросло во время войны, в послевоенный период уменьшилось и вновь возросло в период войны в Корее. Затем было дело Маккеона, привлекшее к себе пристальное внимание общественности, и это вызвало некоторое уменьшение числа подобных случаев. С началом войны во Вьетнаме началась новая волна случаев грубого обращения с подчиненными. Сэйерс считает, что причиной этого явилось увеличение потребности в пополнении частей морской пехоты, действующих во Вьетнаме. Хотя каждый сержант-инструктор в Пэррис-Айленд знает о "марше смерти" Маккеона, это не делает его менее грубым или менее жестоким. Инструкторы даже обижаются на то, что им напоминают о Маккеоне. "Мы живем с этим призраком с 1956 года", - пожаловался один из них.

Жена одного сержанта-инструктора, обвиненного в грубом обращении с новобранцем-евреем, с обидой говорила о критике, направленной против грубого обращения инструкторов с молодыми солдатами: "Я думаю, что ужасно стыдно посылать в рекрутское депо, по сути дела, детей и ждать, что кто-то исправит их. Когда же кто-то пытается сделать это, то ему не разрешают даже дотронуться до них. Как же можно приучить их к дисциплине?"

Жены и другие члены семей сержантов-инструкторов представляют собой интересный объект для дальнейшего изучения социологами и психологами. Совершенно очевидно, что они не ведут тяжелого образа жизни, который иногда описывается как скитание с базы на базу и из гарнизона в гарнизон за мужем или отцом. Уалдо Лайон и Л. Олдакер занимались изучением школы, детей и семей военнослужащих и пришли к выводу, что эти дети живут в крепкой семье с властным отцом, занятым своей работой. Если семья переезжает в другой район, то в новой школе стараются как можно теплее встретить ребенка. Но существуют и отрицательные стороны, в том числе тот факт, что семья может оказаться в отдаленном районе, где нет постоянно действующих школ. В развитии и образовании ребенка время от времени возникают пробелы. Это чаще всего относится к семьям сержантов-инструкторов, которые обязаны раз в трое суток оставаться в части.

Находящийся на службе кадровый сержант морской пехоты, воспитывая своих детей, обычно руководствуется тем, что неприспособленность ребенка к жизни является следствием его недисциплинированности. Следовательно, он может действовать соответствующим образом как строгий отец, но часто его чрезмерная строгость дает обратный результат.

Наблюдения показывают, что кадровые сержанты морской пехоты берут в жены женщин, которые разделяют их взгляды, и, таким образом, муж и жена имеют общую склонность к особо строгому отношению к детям.

В результате наблюдений за образом жизни морских пехотинцев получены интересные данные, которые проливают свет на некоторые черты характера человека, выбравшего на всю жизнь такую карьеру. Эти данные показывают, что у 26,4 процента новобранцев морской пехоты родители расстались или развелись и 59,5 процента новобранцев не закончили средней школы. Для большинства этих людей морская пехота является "последним шансом" в жизни.

Поступая таким образом, они целиком принимают культуру морской пехоты, включая грубое насилие как неотъемлемую часть жизни. Доктор Марвин Вольфганг предлагает исследовать вопрос о том, "как указанное применение силы ожесточает общество". Национальной комиссии по изучению причин насилия и мерам по его предотвращению было предложено изучить положение в морской пехоте США с целью детального ознакомления с узаконенным здесь насилием. Многие утверждают, что в морской пехоте уже не говорят о том, что насилие не прощается.

Официальная политика командования морской пехоты абсолютно ясна: "Грубое обращение подразумевает любой вид нападения, независимо от применяемой силы, а также прямое или косвенное оскорбление. Даже угроза применения одной из этих мер рассматривается как грубое обращение"^*.

^* (Эти слова взяты из "Справочника морского пехотинца" - полуофициального пособия, изданного по заданию штаба морской пехоты США. - Прим. ред.)

"Но на них нужно как-то воздействовать, - настаивает генерал Питрос, начальник рекрутского депо в Пэррис-Айленд. - Некоторые из солдат, не желая выполнять приказ, устраивают итальянские забастовки. Именно так поступил рядовой Мелсон: он растянулся на полу лицом вниз".

Никто не оспаривает права сержанта-инструктора воздействовать на новобранца и даже "дотронуться" до него. Но вряд ли правильными были те меры воздействия, которые применялись в отношении Мелсона.

По закону разрешается прикасаться к новобранцу только для того, чтобы поправить его стойку или обмундирование. Это одно из наиболее редко выполняемых правил, записанных в уставе морской пехоты.

"На каждого инструктора, привлеченного к суду за грубое обращение с новобранцами, приходится дюжина таких, которые делают то же самое, если не хуже, и о которых не докладывают", - заявил один капрал морской пехоты. Трудно найти такого морского пехотинца, который не рассказывал бы о случаях безнаказанных оскорблений со стороны сержантов-инструкторов в обращении с новобранцами, но большинство этих рассказов нельзя считать официальными заявлениями, и поэтому виновные не несут наказания.

Командир учебного полка новобранцев в Пэррис-Айленд полковник Пэриш говорит: "Если мы узнаём о грубом обращении с новобранцами, то наказываем виновных"^*.

^* (Грубость, жестокость, садизм во имя якобы подготовки "стойкого бойца", который потом в любых условиях будет готов сам проявить такие же качества по отношению к противнику, гражданскому населению, народным массам своей страны, составляют основу обучения личного состава вооруженных сил США вообще и морской пехоты в особенности. Эти нравы насаждаются всей системой подавления и угнетения солдата и матроса, лишения его права на чувство собственного достоинства. В этих условиях слова полковника Пэриша вряд ли звучат убедительно, в частности, хотя бы на фоне того, что рассказывается в данной Книге. - Прим. ред.)

Но трудность состоит именно в том, чтобы узнать о подобных случаях.

Предполагается, да так оно и есть на самом деле, что о случаях грубого обращения с солдатами обязательно станет известно капеллану. На памяти капеллана в Пэррис-Айленд имеется всего лишь один подобный случай, а рассказы капеллану на исповеди о случаях дурного обращения не поощряются.

Выступая на собрании психологов и психиатров, Лайон, например, говорил:

"Есть множество неофициальных сообщений о случаях грубого обращения с новобранцами. Во время службы капеллан как-то говорил о том, что новобранцы должны докладывать о случаях грубого обращения с ними; а командир батальона тут же намекнул, что такие вещи не входят в компетенцию капеллана. Мягкие приговоры по обвинениям в грубом обращении с новобранцами резко диссонируют с суровыми приговорами по другим обвинениям. Так, сержант обвиняется в том, что напал на нескольких новобранцев, душил одного и разбил челюсть и губу трем другим. За это он был лишь понижен в звании. Другие тщательно подготовленные дела разваливались, поскольку новобранцы, вызванные в суд в качестве свидетелей, не подтверждали ранее данные показания. Грубо обращаются с подчиненными не только те, кто случайно оказался на должности инструктора. Известен пример, когда опытный сержант-инструктор, бывший на хорошем счету, был осужден за грубое обращение с подчиненным. Многие сержанты хладнокровно используют грубые и жестокие методы для того, чтобы добиться повиновения от подчиненных, и не считаются в большей степени садистами, чем морские пехотинцы вообще.

Чтобы разрешить эту проблему грубого обращения с подчиненными, потребовалось проверить психику кандидатов на должность инструкторов. Широкие и упорные исследования доказали полную необоснованность предсказаний относительно того, какого инструктора раньше или позже придется освободить от должности за грубое обращение с подчиненными.

Попытки составить характеристики и перечень личных качеств, с тем чтобы определить потенциально неудачных кандидатов на должность инструктора, показали, что те сержанты, которые являются потенциальными "грубиянами", могут оказаться чаще всего просто бойкими людьми, умело обошедшими рифы проверки у психиатра. Таким образом, было весьма трудно, основываясь лишь на данных психиатра, признать сержанта негодным к выполнению обязанностей инструктора, особенно если он во всех других отношениях казался приемлемой кандидатурой. Когда жестокость узаконена в обществе, люди, ее совершающие, ничем особенным не отличаются от других".

"Почему вообще у кого-либо возникает желание стать инструктором? - спрашивает сержант Эд Эванс в статье, опубликованной в полуофициальном органе командования морской пехоты журнале "Лезернек". - Причин много, в том числе личные и служебные. Некоторые откровенно считают, что они в долгу перед морской пехотой и, обучая новобранцев, возвращают долг".

На каждые 75-80 новобранцев приходится по три инструктора - один старший сержант и два его помощника. Командование морской пехоты возлагает на них ответственность за воспитание новобранцев. Обычно они чередуются, и каждую третью ночь один из них проводит со взводом, в то время как двое других занимаются с новобранцами по 12-14 часов в день.

"Инструктор, обучающий новобранцев, никогда не видит их такими, какими они пришли сюда, - объяснил генерал Питрос. - Было бы нехорошо, если бы он увидел, это довольно неприятное зрелище. К тому времени, когда сержант-инструктор получает их, они все выглядят одинаково. До того как начинается подготовка, новобранцы уже три-четыре дня проводят со своим инструктором".

"В первую неделю вы выявляете рядовых, с которыми могут возникнуть затруднения", - объяснил сержант Ронни Рейчерт, инструктор, обвиненный в грубом обращении с новобранцем. Ему двадцать четыре года, он прослужил шесть лет в морской пехоте и пробыл один срок во Вьетнаме. Описывая начальный период, который он проводит с новобранцами, Рейчерт сказал: "Я начинаю с того, что нахожу новобранцев, которым не место в морской пехоте по моральным и физическим данным".

В конечном итоге рядовые, с которыми, по мнению инструктора, могут возникнуть затруднения, будут отправлены в штрафной взвод или другое специальное подразделение. Рейчерт говорит, что в первую неделю этого обычно не делают по той причине, что о новобранце просто еще ничего не известно.

Если новобранца отправляют в штрафной взвод, то в большинстве случаев он уже не возвращается к своему инструктору. "Обычно они задерживаются там так долго, - говорит сержант Рейчерт, - что уже не могут нагнать всех остальных. После пребывания в штрафном взводе новобранцев назначают в такие взводы, где они находятся на том же уровне подготовки, что и до отправления в штрафной взвод".

Командование морской пехоты утверждает, что именно существование штрафного взвода предоставляет возможность сержантам-инструкторам не обращаться грубо с непокорными или вызывающими затруднения рядовыми, "Инструктор не должен прибегать к физическому наказанию, если у него возникли трудности с новобранцем, - сказал полковник Пэриш. - Он может просто послать его в одно из специальных подразделений".

Офицер рекрутского депо в Пэррис-Айленд майор Джон Мэрфи сказал: "Если мы бессильны что-либо сделать, то призываем на помощь военную полицию. Мы не считаем, что грубое обращение может превратить новобранца в хорошего морского пехотинца. Если никакие меры не помогают, мы отчисляем человека".

Создается ситуация, при которой сержанты-инструкторы говорят, что у них нет причин грубо обращаться с новобранцем, потому что они могут послать его в штрафной взвод. Офицеры утверждают, что им нет необходимости грубо обращаться с военнослужащим, так как они могут вызвать военную полицию. Офицеры военной полиции, в свою очередь, заявляют, что военные полицейские никогда не бьют новобранцев, поскольку имеют возможность передать нарушителя другим инстанциям, например в суд военного трибунала или тюрьму, где, по словам командования морской пехоты, с заключенными или арестованными никогда не обращаются грубо.

"Грубое обращение с любым человеком, особенно с таким уязвимым, как новобранец, - говорится в официальной инструкции рекрутского депо, - является свидетельством неумения руководить людьми".

Обучение тому, как "иметь дело с людьми", осуществляется в школе инструкторов. С начала своей деятельности в октябре 1952 года эта школа выпустила 5400 инструкторов. Утверждают, что не все поступившие оканчивают школу. Сообщалось, что одна из групп начала занятия в количестве 96 человек, а закончили курс 52 "лучших".

Начальником школы является командир учебного полка полковник Пэриш. Преподавательский состав школы включает старшего преподавателя и семь преподавателей. Курсанты проходят обучение по одиннадцати предметам, охватывающим все стороны подготовки новобранцев.

В школу принимаются тщательно отбираемые лица в возрасте не моложе 21 года и в звании не ниже капрала. Набор в школу производится специальной группой, возглавляемой одним из старших офицеров учебного полка, при отборе кандидатов учитывается их способность сохранять самоконтроль в трудных условиях, умение обращаться с людьми и опыт в той или иной военной специальности.

Таким образом, эти люди, с точки зрения командования рекрутского депо морской пехоты, являются лучшими сержантами. Однако все это только усиливает серьезность обвинения в грубом обращении инструкторов с новобранцами.

Одной из причин, по которой сержанты морской пехоты хотят стать инструкторами, является соблазн считаться лучшим. Другая причина состоит в том, что инструктор имеет "необыкновенную возможность быстрого повышения в звании". Вдобавок все взводные сержанты-инструкторы имеют право на бесплатную стирку и чистку обмундирования.

Взводный инструктор может иметь денщика из числа новобранцев, который убирает его койку и служебное помещение, помогает вести отчетность.

Рабочий день сержантов-инструкторов начинается рано, гораздо раньше, чем день новобранца. Задолго до рассвета они, строгие и подтянутые, идут в свои взводы, присоединяясь к инструкторам, которые ночевали в казарме со "зверями".

Утро в казарме начинается с команды сержанта-инструктора, поднимающего спящих солдат и задающего тон всему дню. Его голос оказывает почти физическое воздействие. Лексикон инструктора - это настоящий кладезь всевозможных непристойностей и ругательств.

Командование морской пехоты официально запрещает использование непристойных выражений в обращении с новобранцами. А вот как к этому относятся сами сержанты-инструкторы и морские пехотинцы. "Это - ужасная нелепость, - сказал, криво усмехаясь, один из демобилизованных морских пехотинцев. - Инструкторы вполне могут служить наставниками по употреблению в речи богохульств и непристойностей". "Разрешено ли вам ругаться на новобранца?" - спросили мы сержанта Скотта. "Нет, сэр", - последовал ответ. "Что вы испытываете по отношению к взводному инструктору, который ругается?" "Вы должны понять, сэр, что мы живые существа. Мы не обладаем сверхъестественными качествами. Мне кажется, что временами, когда человек раздражен или находится в затруднительном положении, он не пользуется английским языком, на котором говорит королева. Я не верю, что есть человек, который бы не ругался".

Правила обращения с новобранцами, которые запрещают использование нецензурных выражений, запрещают и множество других действий, большинство которых в то или иное время допускают сержанты-инструкторы. Список приемов грубого обращения, о недопустимости использования которых говорится в официальной инструкции, включает пинки, укусы, щипки, а также другие способы нападения на новобранца, равно как и способы, побуждающие другого человека сделать то же самое по отношению к новобранцу.

Запрещается зло подшучивать и издеваться над новобранцами. О некоторых примерах таких "шуток" говорится в правилах, которые запрещают устраивать "темную", заставлять новобранца делать физические упражнения до изнеможения, ставить в неудобные позы, заставлять его принимать большие порции пищи или воды, бриться без воды, спать на земле, зашивать новобранцам карманы, приказывать им носить воду в ведрах на голове, открывать носом затвор винтовки, мыть пол зубными щетками и т. п. После случая с Маккеоном в число этих примеров было включено также запрещение всяких денежных поборов с новобранцев.

Правила обращения с новобранцами - это документ на шести страницах, список того, что разрешается и что нет, хотя большая часть того, что запрещается, до сих пор имеет место.

Недаром один из новобранцев сказал с какой-то отрешенностью: "Грубое обращение так же характерно для морской пехоты Соединенных Штатов, как кактус для пустыни".

Все новобранцы ожидают избиений. Любой сержант-инструктор знает, что, несмотря на официальное запрещение избиений, его грубость по отношению к новобранцам всегда останется незамеченной.

Однако основным оружием инструкторов остается воспитание у новобранцев страха перед наказанием. Один из инструкторов объяснил: "Сперва мы разрушаем их личность, а затем очень медленно начинаем превращать их в то, что нам нужно".

Младший капрал Харрисон по дороге домой, где его должны были уволить с военной службы после 13 месяцев нахождения во Вьетнаме, вспоминал дни, проведенные в Пэррис-Айленд. "Меня обучали быть зверем, - сказал он. - Может, мне и прополоскали мозги, но я думаю, что служба в морской пехоте помогла мне, не дрогнув, столкнуться с миром. Это - холодный, жестокий мир, и если ты недостаточно вынослив, то не выживешь".

Может быть, служба в морской пехоте и помогла Харрисону достичь того, чего он не смог бы достичь в гражданской жизни, не пройдя через все перипетии Пэррис-Айленд и не натерпевшись от инструктора, пытавшегося переделать его. Но не всем так везет.