Вступление. Замышляя грандиозные планы

9 мая 1831 года два француза, Алексис де Токвилль, 25 лет, и Густав де Бомон, 29 лет, после почти сорокадневного плавания высадились в Ньюпорте, штат Род-Айленд, поскольку встречные ветры не позволили кораблю добраться до нью-йоркской гавани.

Токвилль и Бомон, французские аристократы, были мировыми судьями. Им обоим пришла мысль совершить путешествие в Соединенные Штаты, притом официальное - с целью изучения тюремных реформ. Как часто бывает с мероприятиями политического характера, формальный повод не являлся основной причиной. Главную задачу составляло ознакомление с демократией в действии, изучение создаваемых в Соединенных Штатах общественных институтов.

Молодым судьям с трудом удалось получить разрешение не появляться в присутствии в течение полутора лет, необходимых для путешествия: суд работал по напряженному графику, как, видимо, повсюду и всегда. Кроме того, им следовало добиться разрешения от двух французских ведомств - министерства внутренних дел и министерства юстиции. Длительный отпуск для круиза в Америку получить удалось, но никто не согласился оплатить расходы на него. Как теперь пишут в отчетах конгрессменов, французы эти совершили поездку "за собственный счет", а точнее, своих родственников.

О размахе замыслов путешественников упоминалось в письме Бомона отцу:

"Мы замышляем грандиозные планы. Прежде всего, в меру своих способностей добросовестно выполним возложенную на нас ответственную миссию. И, изучая систему американских исправительных учреждений, мы увидим саму страну; посещая тюрьмы, познакомимся с ее людьми, городами, учреждениями, обычаями; мы познаем механизм действия правительства республики. Его в Европе не понимают. О нем непрестанно говорят, пускаясь в надуманные сравнения с государственным устройством других стран. Это замечательно, если бы удалось написать книгу, содержащую верное представление об американском народе, смелыми мазками рисуя его облик, притом с анализом условий общественной жизни и разоблачением многих ошибочных мнений на этот счет".

Итак, они приехали к нам, следствием чего почти 150 лет назад явилась книга Токвилля "Демократия в Америке". Она поныне лучший справочный источник как фактической, так и аналитической информации для изучения американской демократии и общественных институтов.

Токвилль посетил страну, в которую входили все земли к востоку от Миссисипи, а территория к западу от нее составляла тогда часть луизианской собственности Франции. Техас еще не вошел в Союз¹. Калифорния и другие мексиканские земли еще не были аннексированы, как и Орегон. И конечно, в 1831 году ни Аляска, ни островные приобретения не входили в состав США.

¹ (Так издавна именуются Соединенные Штаты Америки. - Здесь и далее звездочкой выделяются примечания редактора)

Американское население в значительной своей части состояло из англосаксов, протестантов. Их количество оценивалось примерно в 13 миллионов, причем большинство проживало на восточном побережье. Сколь-нибудь значительное движение за горный хребет¹ только начиналось. Согласно Токвиллю, самым плотно населенным штатом Союза был Массачусетс: 75 человек на квадратную милю; в штате Коннектикут - 62 человека. Город Нью-Йорк населяли примерно 200 тыс. жителей, Бостон - 60 тыс., Балтимор - 80 тыс., Новый Орлеан с пригородами - 50 тыс., Нешвилл - около 5 тыс., а Луисвилл - 10 тыс. жителей.

¹ (Имеются в виду Аппалачские горы)

Просторы Запада оставались незаселенными. Под давлением белого населения, прибегавшего к военным акциям, индейцы оттеснялись все дальше на запад либо на менее плодородные земли восточных штатов.

Токвилль не видел всей Америки и не мог предугадать грядущего. Не все его суждения о характере и тенденциях развития американской демократии выдержали испытание временем. Он не предвидел мощных волн иммиграции конца XIX - начала XX века, которые в значительной степени изменили этнический и культурный облик Соединенных Штатов. Он не был в состоянии предусмотреть и последующие изменения в области транспорта и связи, роста больших городов, промышленных и финансовых корпораций. Но он заприметил рождение демократического общества в исторически чистом виде, не скованного никакими монархическими или деспотическими традициями, феодальными порядками или ограничениями. В распоряжении американцев имелись казавшиеся тогда беспредельными земельные просторы и лишь один-единственный недемократический феномен - рабство.

...Прежде всего Токвилль и Бомон попали в Ньюпорт, штат Род-Айленд. Вот как Токвилль описал его: "Это скопище домишек размером с курятник, притом отличающихся чистотой, которая так радует глаз и о которой во Франции даже представления не имеют. В остальном же жители по виду своему мало чем отличаются от французов. Они носят такие же одежды, и их физиономии столь разные, что невозможно определить, от каких рас заимствованы ими те или иные черты. Я думаю, что подобная картина наблюдается и в других местах Соединенных Штатов".

Бомон, романтик и в душе до известной степени художник, был более восприимчив к деталям: "Мы бродили по городу. Здесь 16 тыс. жителей, имеется великолепная, недавно укрепленная гавань, малюсенькие домишки, настолько чистые, что напоминают театральные декорации. Все они покрашены. Есть и церковь с колокольней какого-то необыкновенного архитектурного стиля. Я зарисовал ее в альбом. Говорят, что женщины Ньюпорта отличаются исключительной красотой. Нам же они показались весьма непривлекательными. Эта новая раса не имеет никаких четких черт, говорящих о ее происхождении, это не англичане, не французы, не немцы, это смесь всех наций. Это раса торговцев. В маленьком Ньюпорте четыре или пять банков; то же можно сказать и обо всех других американских городах Союза..."

Корабль, на котором Токвилль и Бомон приплыли в Америку и вернулись во Францию, назывался "Гавр". Его построили в Америке в 1828 - 1829 годах, и принадлежал он "Ферст Гавр лайн", или "Гавр олд лайн", созданной в 1822 году. Помимо "Гавра", у этой компании имелись другие суда, они совершали регулярные рейсы между Францией и Америкой.

"Гавр" доставлял в Америку вина и предметы роскоши, а также французских и швейцарских эмигрантов, которые хотели обосноваться в Соединенных Штатах. На обратном пути он вывозил различные американские товары. У корабля были две палубы, квадратная корма, три мачты и прямоугольные паруса. Длина - 26 футов, ширина - 29, глубина трюма - 14 футов 6 дюймов¹. Водоизмещение - 480 тонн. Одним словом, для того времени довольно хорошее большое судно, хотя существовали и более крупные. На деревянном корпусе ниже ватерлинии имелась медная обшивка, что предохраняло от ракушек и тому подобного. "Гавр" числился как первоклассное судно типа A-I.

¹ (Фут - мера длины, равная 12 дюймам; дюйм - 30,4 см)

Токвилль и Бомон плыли на "Гавре" до Америки 37 дней, то есть несколько быстрее, чем обычно. Капитана Токвилль назвал "блестящим мужчиной и хорошим моряком", однако у него не все ладилось с провиантом. "Гавр" имел на борту 190 пассажиров и 18 членов экипажа, а кроме того, корову, осла, овец, уток, кур и индеек. Благодаря корове первый класс снабжался молоком, а остальная живность, исключая осла, шла на жаркое. Животные постепенно исчезали и появлялись на обеденном столе. Бомон отметил, что ежедневно подавалось отличное вино и свежий хлеб, и добавил: "Другая пища тоже была бы весьма хороша, если бы не повар, настолько неумелый, что после его прикосновения к еде пропадал всякий аппетит". Питания едва хватило до конца путешествия, и даже сахар пришлось выдавать в ограниченном количестве. Токвилль пишет, что 30 пассажиров размещались в каютах, 13 - в междупалубных помещениях и 120 - в носовой части.

20 февраля 1832 года, почти через год после прибытия в Америку, Токвилль и Бомон снова оказались на борту "Гавра" в гавани Нью-Йорка, чтобы отплыть домой, во Францию. На этот раз они попали под опеку капитана Фредерика Августа Пейстера, ньюйоркца голландского происхождения, ветерана войны 1812 года¹, энтузиаста торговли с Китаем. Обратное путешествие удалось на славу: на капитана никаких жалоб не поступало.

¹ (Имеется в виду англо-американская война 1812 - 1814 гг)

...Высадка в Ньюпорте не планировалась. Ее потребовали сами уставшие от путешествия пассажиры, к тому же помешали встречные ветры и нехватка пищи и воды. Согласно сообщениям, некоторые пассажиры оставались на борту, а иные из сошедших было в Ньюпорте вернулись на корабль и затем поплыли в Нью-Йорк. Токвилль и Бомон провели ночь на борту "Гавра", а утром снова отправились в город, где впервые увидели американские пароходы.

Знакомство с пароходом сказалось на всем последующем путешествии по Америке. Казалось, Токвилль не мог устоять перед соблазном воспользоваться любой возможностью покататься на американских речных судах. Его записи - это литания во славу пароходов, на которых он плавал. Один из них описан им как "огромный пароход, прибывший из Провиденса и направлявшийся в Нью-Йорк. Невозможно обрисовать внутренние помещения этой махины. Имелось три больших салона: два для мужчин и один для женщин. В них питается и отдыхает 400, 500, а часто и 800 человек. О скорости можете судить уже по тому, что, двигаясь против течения и ветра, мы преодолели расстояние в 60 лиг¹, отделявшие нас от Нью-Йорка, за 18 часов".

¹ (1 лига равна 3 милям; 4,8 км - так называемая уставная лига; 5,5 м - морская)

11 мая 1831 года Токвилль прибыл в Нью-Йорк и приступил к серьезному изучению жизни Америки и ее институтов. Даже без интервью и описания наблюдений сами путешествия молодых французов в высшей степени впечатляющи; они свидетельствуют об их упорстве и настойчивости. Посещение Америки длилось со 2 апреля 1831 года по 20 февраля 1832 года.

За девять месяцев своего путешествия по Америке Токвилль и Бомон пользовались всеми основными видами транспорта, за исключением, может быть, лодок, курсирующих по каналам. Они плавали на пароходах, парусниках, каноэ, пробирались пешком и на перекладных.

Несмотря на конкуренцию с пароходами, парусники еще широко применялись на Восточном побережье - просторных заливах и на реках (французы с удовольствием проплыли на шлюпе от Манхэттена до Йонкерса). В этих местах на парусники еще приходилась основная нагрузка по осуществлению прибрежных коммерческих перевозок.

На Западе молодые французы по крайней мере дважды плавали на каноэ. Они переплыли реку, чтобы попасть в Сагино, штат Мичиган, на индейском каноэ, которое, по словам Токвилля, было сделано из дерева и имело длину около 10 футов. Он писал: "Не видно весел, не слышно всплеска воды. Лодка скользит быстро, без видимых усилий - длинная, узкая и черная, словно миссисипский аллигатор, устремляющийся за добычей". В Су-Сент-Мари они совершили экскурсию по озеру Верхнее на каноэ одного канадца французского происхождения. На обратном пути пронеслись по стремнинам реки Сент-Мари.

В 30-х годах прошлого века пароходы широко использовались на Великих озерах и на реках бассейна Миссисипи. На Востоке и на Великих озерах они перевозили преимущественно людей, а на Миссисипи и других реках Запада - большое количество пассажиров и грузов. Некоторые пароходы достигали довольно значительных размеров: большинство из них на Западе имело водоизмещение не менее 100 - 200 тонн (при измерении водоизмещения пароходов одна тонна равна 100 куб. футам). Причем отдельные суда, особенно пассажирские, нарядно украшались.

На Восточном побережье срок использования парохода составлял 10 - 20 лет и лишь редко равнялся периоду эксплуатации парусников. На Западе же пароходы служили недолго - до пяти лет, поскольку они строились из менее прочной древесины; зачастую обращались с ними неумело, неосторожно. К тому же условия плавания на западных реках США были гораздо более коварными. Многие пароходы погибали, наскочив на полу затонувшие бревна и подводные пни, а также от пожаров и взрывов котлов.

В Америке широкое распространение имели гонки пароходов, как официальные, так и любительские. Они проводились ради спортивного интереса и в целях достижения успеха в конкурентной борьбе. Победы в таких соревнованиях и новые рекорды скорости поднимали престиж компании, и подчас пароход, первым достигший пристани, заполучал всех пассажиров. Однако подобные гонки иногда заканчивались крупными авариями. Это случалось, когда капитан в азарте снова и снова повторял команду "Поддать пару!" - до тех пор, пока не взрывался котел.

О подобных случаях Токвиллю, несомненно, приходилось слышать. В своих записях он сравнивает порядки на американских пароходах с системой поддержания дисциплины по образцу тюрьмы Синг-Синг: "Нет ничего более удобного, быстрого, одним словом, совершенного, если все идет нормально. Но если хоть одна мельчайшая деталь выходит из строя, и пароход, и пассажиры, и грузы взлетают на воздух".

Во время путешествия Токвилля состоятельные пассажиры размещались в салонах или каютах. Обычно имелось одно большое помещение для женщин и другое - для мужчин. С одной стороны каждого из них располагался ряд спальных мест, их отделяли от общей части занавеской. Все пассажиры обычно питались в мужском отделении. На некоторых пароходах имелись специальные каюты-люкс для семей или даже отдельных пассажиров.

Пассажиры также размещались на главной и нижней палубах. В этом случае за проезд они платили гораздо меньше - от четверти до половины стоимости каюты. Но и условия были намного хуже: для большинства не находилось коек, все сами готовили себе пищу на единственной печурке. Да и сама обстановка оказывалась обычно более опасной, чем на верхней палубе, так как котлы располагались совсем близко. К тому же возле них обычно хранились дрова, служившие топливом, что увеличивало угрозу пожара.

В те времена между пароходами, как и между другими видами транспорта, велась настоящая война цен. Это соперничество в сочетании с техническими усовершенствованиями, повысившими скорость пароходов, привело к снижению платы за проезд от Нового Орлеана до Луисвилла со 125 долл. в 1818 году до 25 - 30 долл. в 30-х годах прошлого столетия.

В отделе рекламы номера нью-йоркской газеты "Дейли эдвертайзер" за 10 мая 1831 года, через день после приезда Токвилля в Америку, приводились цены за плавание на некоторых пароходах Восточного побережья. Объявлялось, что стоимость проезда без питания от Нью-Йорка до Провиденса "снижена до 4 долларов". Другая компания извещала, что предлагает платить за тот же рейс 6 долл., включая питание. Поездка из Нью-Йорка до Олбани на пароходах компании "Норс ривер стим-боут лайн" стоила 2 долл. За поездку из Нью-Йорка в Хартфорд одна компания требовала 3 долл., другая - 2,5 долл.

Токвилль впервые воспользовался услугами парохода на пути из Ньюпорта в Нью-Йорк. Он и Бомон проплыли на пароходе также и большую часть пути по реке Гудзон до Олбани, затем от Буффало до Детройта. Из-за сильного дождя их пароход шел до конечной цели три дня. Пробравшись верхом по диким берегам озера Мичиган, они снова пароходом достигли Грин-Бей. То была чисто экскурсионная поездка, приятная и небогатая событиями. Они танцевали на палубе, а небольшой оркестр даже исполнил в их честь "Марсельезу". После этой экскурсии Бомон и Токвилль вернулись пароходом в Буффало, посетили Ниагара-Фолс, отправились (опять же на пароходе) в Монреаль и Квебек, а потом спустились в Уайтхолл, штат Нью-Йорк. Один из пароходов, на котором они плыли в Канаде, именовался "Великобритания".

Бомон и Токвилль также пользовались пароходами на пути из Хартфорда в Нью-Йорк, а оттуда в Филадельфию. Но самое яркое путешествие началось в ноябре в Питтебурге, когда они поднялись на борт парохода "Форсоф-Джулай". Берега реки Огайо уже покрылись снегом, на самом фарватере масса льда. Ночью пароход задел риф неподалеку от Уиллинга и начал тонуть. Пассажиров охватила паника. Спустя много лет Бомон описал это событие следующим образом: "Мы с Токвиллем в последний раз взглянули на Огайо, ширина которой в этом месте превышала милю; мимо проносились огромные глыбы льда; на прощание мы крепко пожали друг другу руки". Но корабль не утонул, вскоре другой пароход снял с его борта пассажиров, и переправил на берег. Однако на "Форс-оф-Джулай" дальше плыть было нельзя, и на следующий день путешествие продолжилось на другом корабле. После многих задержек, пользуясь разными средствами передвижения, Токвилль и Бомон наконец достигли Нового Орлеана. На обратном пути они, очевидно, проплыли на пароходе до Мобила, затем от Норфолка до Вашингтона.

Токвилль и Бомон несколько раз путешествовали верхом. На пути к озеру Онейда они страдали от палящего солнца, а в мичиганских лесах их изводили москиты. В остальном же этот способ передвижения считался вполне сносным.

В штате Нью-Йорк строительство канала Эри закончилось в 1825 году. Это не самый лучший канал в США, но, пожалуй, самый длинный и наиболее разрекламированный. Его открытие дало толчок интенсивному сооружению каналов в этом и других штатах, например, в Мэриленде строился один из них, под названием Чесапикский-Огайский. Но он был доведен до Кумберленда лишь в 1850 году, а реки Огайо так и не достиг. Штат Огайо также присоединился к этому своего рода буму: там строили каналы между Огайо и Эри и между Майами и Эри. Первоначально предназначавшиеся для грузовых перевозок, эти каналы, однако, скоро привлекли внимание туристов. Для них были построены специальные суда, они, правда, оставляли желать много лучшего в плане питания и удобств. На судах, курсирующих по каналу Эри, например, мягкие сиденья разворачивались в постели, над которыми на цепях и веревках - с риском для всех: и тех, кто находился наверху, и тех, кто спал внизу, - подвешивались к потолку другие койки. В дневное время, когда проходили низкие мосты, пассажиры на крыше и верхней палубе должны были наклоняться или попросту ложиться. Катера, курсирующие по каналам, были удобными, а цены за проезд доступными. Во всяком случае, они казались комфортабельнее дилижансов, хотя и двигались медленнее.

Токвилль и Бомон могли бы добраться из Олбани в Буффало по каналу Эри, а не на перекладных. Но они ни разу не пользовались каналами во время своего американского турне, хотя в своих дневниках Токвилль неоднократно отмечал их значение.

Американские железные дороги находились на ранней стадии своего развития. К концу 1831 года имелось всего около 100 миль железнодорожных путей, тогда как общая протяженность каналов значительно превосходила тысячу миль. Однако уже была открыта, а к началу 1832 года доведена до Фредерика, штат Мэриленд, часть железной дороги между Балтимором и Огайо. На одном ее участке и нескольких других небольших линиях началось пассажирское движение. Иногда использовалась конная тяга. Первые вагоны походили на дилижансы, однако скоро их реконструировали. Проходившие во время пребывания Токвилля в Америке в июне 1831 года испытания паровоза "Йорк" явились поистине броском в будущее. Он преодолевал крутые повороты со скоростью 15 миль в час, а на прямых участках увеличивал ее вдвое, что приводило современников в изумление.

Дороги в то время в Америке были плохими, что неоднократно отмечается в путевых заметках французов. Ухабы в сухую погоду и грязь в дождь. Посреди колеи часто оставались пни. Хорошо, если за них не задевали оси экипажей. Исключение из этого общего правила составляла Национальная, или кумберлендская, дорога. Усилиями федерального правительства она была построена добротно. Местные же власти старались как можно меньше заниматься дорожным ремонтом. Существовали и частные шоссе, проложенные в надежде обогатиться за счет сбора подати за проезд, но большинство из них не оправдало надежд. Хотя эти дороги по качеству значительно превосходили государственные, они мало способствовали развитию грузовых перевозок. Строить их было делом накладным, а содержать - трудным. Вокруг мест, где взимались налоги за проезд, стали делать объезды; если же объездов не имелось, то ждали до заката, пока сборщики платы не покидали свои посты, и тогда проезжали бесплатно. В дилижансах того времени могло разместиться по крайней мере девять пассажиров - на трех внутренних сиденьях (десятый устраивался снаружи, возле кучера). Пассажиры первого ряда ехали спиной к кучеру, среднего - лицом вперед по движению. Для них не имелось спинки, и ехать здесь, особенно при плохих дорогах, было утомительно. Мелкие вещи засовывали под сиденья, а более крупные укладывали в специальный "багажник", размещавшийся снаружи в задней части экипажа. Верх мог быть слегка закругленным, без багажной решетки и для перевозки вещей не использовался. К середине 30-х годов внешний вид дилижанса несколько изменился, появился стиль, называемый "конкорд" (по названию города в штате Нью-Хэмпшир, где делали лучшие дилижансы). Крыша стала плоской, появились багажные решетки. Такие дилижансы были популярны повсюду, особенно на Дальнем Западе.

Токвилль отметил, что подвеска американских экипажей изготовлялась целиком из кожи. Толстые плетеные ремни пропускались под низом и прикреплялись к шасси. Хотя французы и жаловались на ухабистые дороги, американцы считали, что ременная подвеска обеспечивает гораздо более плавное передвижение сравнительно с прежними экипажами. В те времена американцы еще умели ценить мелкие блага. Дилижансы совершали регулярные рейсы по шоссе, носящим имена знаменитостей, штатов, городов или даже иностранных государств. Когда по Национальной дороге путешествовал сам президент, компания, над которой он шефствовал, предоставляла ему новый экипаж или переделывала старый в соответствии с его вкусом и желаниями. В таких случаях этот экипаж носил его имя, скажем "Генерал Джексон" или просто "Президент".

Велась настоящая война цен между компаниями, владевшими дилижансами. После 1800 года стоимость проезда значительно снизилась. В 1832 году проезд от Бостона до Нью-Йорка стоил около 11 долларов. Дополнительную прибыль приносила перевозка почты. Почтовые дилижансы, которые перевозили и пассажиров, как правило, двигались гораздо быстрее обычных.

Токвилль и Бомон много раз пользовались услугами дилижансов и часто жаловались на плохие дороги и тряску. Первое такое путешествие они совершили, добираясь из Олбани в Буффало, а затем, после нескольких плаваний на пароходах, они, вероятно, на перекладных проехали по Новой Англии - от Филадельфии до Балтимора и обратно. Таким же способом они ехали без остановки на ночлег в течение 72 часов из Филадельфии в Питтсбург. Стоял ноябрь, и путешествие оказалось одним из самых неприятных.

В следующий раз им пришлось воспользоваться дилижансом после того, как обнаружилось, что ниже Луисвилла река Огайо замерзла, и они решили передвигаться по суше и сесть на пароход в Мемфисе. Разбитые дороги. На редкость холодная погода. Вскоре после Нешвилла дилижанс сломался, и до следующей станции они вынуждены были добираться пешком. На перекладных им все-таки в конце концов удалось попасть в Мемфис. На обратном пути из Нового Орлеана они пароходом добрались до Мобила, а оттуда направились в Нью-Йорк. Ничего примечательного на этом участке пути, видимо, не случилось...

Если бы Токвилль и Бомон отправились в Америку в наши дни, они, вероятнее всего, воспользовались бы воздушным путем. Перелет из Парижа длится семь часов. Вспомните, что в 1831 году их путешествие морем из Гавра продолжалось тридцать семь дней. А на борту самолета "Конкорд" они смогли бы достичь Америки всего за три с половиной часа.

Сначала их взору открылся бы Нью-Йорк, над которым самолет кружится перед посадкой. Еще в воздухе внимание пассажиров обращают на Эллис-Айленд, статую Свободы, паромы между Манхэттеном и Стэйтен-Айленд, причалы на реке Гудзон, Эмпайр-стэйт-билдинг, Центральный парк, небоскреб Объединенных Наций и так далее. Затем на земле они направились бы в Манхэттен через тоннель или по одному из мостов.

Если бы они прибыли теплоходом, то, входя в реку Гудзон, увидели статую Свободы. Бэттери предстал бы перед ними совсем не таким, каким он был в 1831 году, когда Бомон зарисовал его в своем путевом альбоме. Они оказались бы в городе с населением в 8 миллионов, а не 200 тысяч человек. Расположенный рядом с континентом, но все же город-остров - это еще не совсем Америка. Приезжий застывает в нерешительности, хотя и чувствует, что достиг неизведанных мест. За рулем нью-йоркских такси обычно иммигранты или их потомки. Евреи, греки, ливанцы, армяне, пуэрториканцы, ямайцы и представители других народностей, законно или незаконно приехавшие в США либо совсем недавно, или уже достаточно долго живущие здесь. Специальная табличка на приборной доске извещает, каковы национальное происхождение, религиозные убеждения и политические взгляды каждого из шоферов. Одни пассажиры охотно вступают в беседу, другие предпочитают отмалчиваться.

Токвилль и Бомон могли бы добраться до Олбани на теплоходе по Гудзону, но, скорее всего, они поехали бы туда на автомобиле, не минуя при этом тюрьму Синг-Синг. Двести миль от Олбани до Буффало они, несомненно, тоже преодолели бы на автомобиле, осматривая расположенные вдоль шоссе города Атика, Скенектади, Сиракузы и Онейда.

Внешний облик каждого города при подъезде к нему всегда одинаков. Вслед за окраиной располагаются разбросанные дома-вагончики, затем в ряд - мотели типа "Небесный отдых", "Придорожный", магазинчики, заведения по продаже мебели, ничем не примечательные рестораны ("Сара и Джон", "Фло и Пит"). Изредка попадаются удачно спланированные и хорошо ухоженные пригороды, на протяжении нескольких миль защищенные от автомобильного потока изгородями и поросшими травой кюветами. Съезды с шоссе манят проголодавшихся путников, обещая также бензин и ночлег. Вдали сияющие вывески бензоколонок компаний "Галф", "Экксон", "Тексако", "Шелл" и менее известных - типа "Супер". Затем начинается собственно город с ресторанами и гостиницами "Макдональд", "Джино", "Хот Шоппс" и "Гавард Джонсон", а также более загадочными - "Полковник Сандерс" или "Дворец пиццы"¹. Вечерние клубы под кровлей и с мансардами, предлагающие коктейли, а иногда обеды и ужины, с официантками без бюстгальтеров, если это устраивает посетителей. И вот вы проноситесь по самому центру города - через улицы, мосты над реками, железнодорожные депо, а иногда и дома, минуя заводской дым, а то и проносясь над ним. Затем следуют выезды из города, мимо лачуг на окраинах - вперед, через пространство, занимаемое фермами. И снова все повторяется: дома-вагончики, те же имена, те же вывески, та же архитектура, та же дорога, стремительной лентой мчащаяся под колесами, наконец ландшафт - опять города. Иногда серый цвет заводского дыма сменяется оранжевым, потом белым.

¹ (Пицца - итальянское национальное блюдо)

Английские и греческие названия перемежаются с индейскими - Онейда; Рочестер, Сиракузы, Атика, Скенектади, Эри, Буффало, Олбани. Верхний Нью-Йорк - это уже не великий город морских просторов, островов. Он устремлен на запад, в сторону Великих озер. Отсюда реки текут к ним и на север, в залив Святого Лаврентия, прочь от города. Река Гудзон неумолимо устремлялась в противоположном направлении.

Расстояние между Буффало и Детройтом следует, конечно, преодолевать не водой, а по воздуху, пролетев самолетом над Эри, Салемом, Аштабулой, Гранд-Ривер, Кливлендом и Сандуски. Это путешествие займет не два с половиной дня, как в 1831 году, а всего один час. Пассажирского сообщения по Великим озерам нынче практически не существует, если не считать отдельных туристов - они легко могут быть перевезены на весельных лодках либо на случайных грузовых судах.

На протяжении этого пути - вверх по Гудзону до Олбани, через штат Нью-Йорк к берегам озера Эри - можно наблюдать приметы прежней жизни. А вот на пути из Детройта в Понтиак, а оттуда во Флинт и далее до Сагино вряд ли удастся обнаружить следы быта 1831 года. Ничего не осталось от диких зарослей, некогда сквозь них Токвилль и Бомон вынуждены были пробираться верхом. И вместо мрачной тропы, по которой их вели проводники-индейцы, можно увидеть прекрасное шоссе - новый символ американской мощи, силы, процветания и мобильности.

В 1831 году в Детройте насчитывалось всего две-три тысячи душ. Ныне его население (с пригородами) составляет два-три миллиона жителей. Дорога между Детройтом и Понтиаком - по ней Токвилль и Бомон проехали верхом - проходила по малонаселенному краю с редкими бревенчатыми домиками. Понтиак представлял собой поселок из "двадцати чистеньких и милых домиков, многочисленных и хорошо оборудованных лавчонок. Здесь имелся прозрачный ручей и вырубка в четверть квадратной лиги..."

В наши дни от Детройта к Понтиаку ведет шестирядное шоссе, по обеим сторонам которого расположены одноэтажные домики неодинакового размера, построенные с одной целью - обслуживать автомобили и их пассажиров. Почти у каждой развилки устроились четыре заправочные станции, любая из них предлагает различные сорта бензина. Повсюду магазины по торговле новыми автомобилями, уставленные ими площадки, ряды подержанных выставленных на продажу машин, мойки, автомастерские, пункты проката автомашин, грузовиков и прицепов к ним, специализированные мастерские по ремонту глушителей, покрышек, тормозов, ветровых стекол, амортизаторов, чехлов, карданных валов, радиаторов. Малярные, ремонтные мастерские - одна из них именуется "Клиника для столкнувшихся "кадиллаков", - специально оборудованные буфеты, где пассажиров обслуживают непосредственно в автомобиле, придорожные рестораны и мотели, банки и своего рода кинотеатры на открытом воздухе (в них можно въехать и смотреть фильмы прямо из машины), стоянки. Заведения, служащие культу автомобиля, лишь изредка уступают место случайной церквушке, кладбищу или площадке для игры в гольф.

А за Понтиаком, на пути к Флинту, находится местность, которую Токвилль назвал "цветущей дикостью", вызвавшей у него "тихий восторг, неясную неприязнь к цивилизованной жизни, сладкое и меланхолическое чувство, какой-то дикий инстинкт, заставляющий с грустью подумать о том, что вскоре это чарующее одиночество станет недоступной роскошью".

Шоссе № 10 - не всегда отталкивающие однообразные одноэтажные загородные конторы, свежевысаженные деревья и травка между ними, а рядом - острова автомобильного сервиса. Снова бензоколонки, мойки, пункты по продаже покрышек, прокат автомобилей, рестораны, банки, винные, ковровые и мебельные магазины, продажа фасонной обуви "Кинни", кафе и рестораны всех известных фирм.

Между зарослями карликового дуба и бузины - пространства, как бы ожидающие строителей усадеб и мало отличающиеся от описаний Токвиллем местности возле Флинта, "пересеченной холмами и долинами; некоторые из них имели совершенно дикий вид". В 1831 году на реке Флинт было лишь несколько купален. Теперь на ее берегах расположились заводы легковых автомашин "бьюик" и грузовиков "шевроле".

За Флинтом по пути в Сагино Токвилль и Бомон, как уже говорилось, натолкнулись на непроходимые заросли и вынуждены были воспользоваться услугами проводников-индейцев. Никаких следов человека. Токвилль писал: "Над головой царит величественный порядок. А у земли, наоборот, все пребывает в хаосе. Неспособные более поддерживать кроны, стволы деревьев ломаются посередине и являют глазу нечто пикообразное. Другие, уже давно поваленные ветром, вросли в землю. Вырванные из почвы их корни представляют собой естественные завалы, за которыми могли бы укрыться сотни солдат. Огромные деревья, повиснув на ветвях, превращаются в труху, так и не коснувшись земли".

Тропа между Флинтом и Сагино преобразилась в шестирядное шоссе. Величие природы теперь почти не ощущается. Высоких сосен и дубов больше нет. Карликовый дубняк, тополя и ивы - деревья, погибшие в болотах, так как шоссе мешает естественному осушению. Объявления, предлагающие охотникам на пум услуги оружейников, да раздавленные автомобилями останки двух енотов - единственное напоминание о том, что когда-то здесь были дикие места.

В Сагино трудно найти следы Токвилля, не говоря уже об индейцах или диких утках, которых он тут видел. Одна из улиц носит индейское название - Таскола, да неподалеку имеется небольшой поселок, именуемый Цндейской деревней. Сагино стал одним из главных центров по производству рулевого управления для автомобилей, выпускаемых компанией "Дженерал моторе". Прав был Токвилль, предсказывая, что "через несколько лет эти непроходимые леса падут, а цивилизация и промышленность нарушат тишину Сагино".

Путешествие по Канаде совершалось бы сегодня преимущественно на самолете с небольшими автомобильными поездками к историческим достопримечательностям. Вместо сторожевых застав и форпостов туристы увидели бы теперь города Монреаль и Квебек, оба весьма отличающиеся от того, что они собой представляли в 1831 году. Учитывая выносливость Токвилля и его друга, их энтузиазм в стремлении познать Америку, можно предположить, что из Канады они возвращались бы на автомобиле по тому же маршруту, который они проделали на пароходах и на перекладных: Олбани, Стокбридж, Бостон, Хартфорд и Нью-Йорк - неплохое путешествие. Через два дня они выехали бы на машине из Нью-Йорка в Филадельфию и затем в Балтимор, а через две недели - обратно в Филадельфию по шоссе № 1 - опасная и малоприятная поездка. Они скорее полетели бы самолетом от Филадельфии до Питтсбурга, нежели рискнули бы ехать по пенсильванскому шоссе. А потом, если бы из простого любопытства им не захотелось бы покататься на одном из немногих оставшихся в США пароходиков (по Огайо или Миссисипи), перелетели бы на самолете из Питтсбурга в Новый Орлеан. С птичьего полета им представились бы такие города, как Цинциннати, Нешвилл и Мемфис. Они вообще не увидели бы Мобила и проехали мимо Балтимора по пути в Нью-Йорк. Потом они вернулись бы во Францию.

Или же они могли бы долететь до Лос-Анджелеса и Сан-Франциско, а на обратном пути остановиться в Чикаго. Во время перелетов по Западу страны они не смогли бы практически ничего рассмотреть. И увидели бы лишь шрамы на лике земли - разработки угля открытым способом в Иллинойсе и Кентукки, в Огайо и Западной Вирджинии. А затем - водохранилище, каналы и искусственные озера Теннесси, плавную Миссисипи и серую Миссури, высохшие русла рек на Западе и ущелье Колорадо.

На всем пути через штат Колорадо встречаются разлинованные поля - до самых отрогов Скалистых гор, похожих на костяные пирамиды. Нагромождения скал, некоторые вершины покрыты снегом, как, например, Рейнье-Худ и пик Святой Елены. В сухой сезон вся гряда становится коричневой и зеленой, а позже серой.

И они увидели бы пустыни Северо-Запада. По ночам равнины усыпаны мириадами огней небольших городов и одиночными огоньками ферм. Потом появляются целые долины света - это Лос-Анджелес - или горы света - это Сан-Франциско, потрясающий город, зацепившийся за континент. Город непознанный, необычный, утвердившийся там, где кончается наша земля, и славящийся самым высоким уровнем самоубийств в Америке.

Токвилль и Бомон, возможно, смогли бы побеседовать, в общем-то, с такими же людьми, с какими они встречались во время своего давнего путешествия. У них были бы рекомендательные письма (а скорее, их заменили бы трансатлантические телефонные звонки) к журналистам, политическим деятелям, обозревателям. В руках у Бомона был бы не альбом, а фотоаппарат, а к блокноту Токвилля добавился бы магнитофон. Америка, которую бы они увидели, изучаемые ими институты выглядели бы в некотором отношении совсем иными, а кое в чем едва изменившимися.

В следующих за этим вступлением главах предпринята попытка сравнить и сопоставить Америку 1978 года с тем, что увидели и описали французские путешественники в 1831 году, то есть без малого 150 лет назад.