Глава IV. Религия: нация с душой, исполненной веры

Во время своей поездки по Америке Алексис де Токвилль проявил особый интерес к роли религии в новом демократическом обществе. О ее влиянии на американскую жизнь он беседовал со многими людьми - священниками и прихожанами, политиками и теми, кто далек от нее. Токвилль присутствовал на католических службах и был на молении секты шейкеров - "трясунов".

Большинство собеседников разделяли его мнение, что республике религия необходима - повиновение, порождаемое признанием церковной власти, приводит к уважению закона, и поэтому вера оказывает огромное положительное воздействие на американское общество. Джон Адамс считал религию одним из основных устоев американского государства. Джоэль Пуансетт, американский посол в Мексике, отмечал, что вероучение является "одним из самых основных средств, позволяющих сохранить наши республиканские институты. Вера прямо воздействует на политические страсти и помогает поддерживать высокую нравственность". Пуансетт говорил также и о том, что подобное мнение разделяют многие образованные американцы и поэтому они "скрывают, может быть, и существующие у них сомнения в истинности христианства; с опаской вступают в новые секты, например унитарные. Эти люди боятся невольно вызвать разрушение христианской веры и нанести тем самым непоправимый ущерб человечеству".

Настоятель пресвитерианской семинарии в Оберне, штат Нью-Йорк, тоже подчеркивал, что Америка нуждается в религии. "Я считаю, - говорил он, - что республика не может существовать без нравственности, которая невозможна без веры. Отсюда я делаю вывод, что поддержание религиозного духа является важнейшей политической задачей". Один плантатор из Джорджии выразил, правда, другими словами, ту же мысль. Он сказал, что протестантство "необходимо гражданам республики. Для нас религия - это самая верная гарантия свободы. Религия неразрывно связана со свободой и благодатно влияет на верующих. Как только мы потеряем веру, сразу подвергнемся огромной опасности".

На Токвилля произвело впечатление то, как в Америке религия и политика дополняют друг друга. Он отмечал: "Религия рассматривает гражданские свободы как благородное проявление способностей человека. Причем политика представляет собой сферу, предназначенную Творцом для свободной игры разума. Влияние религии становится тем прочнее, чем полнее она полагается лишь на свои собственные силы и управляет человеческими чувствами без посторонней помощи". И далее: "Свобода видит в религии спутника в борьбе и победах, это колыбель и божественный источник ее прав. Религия считается гарантией нравственности, а нравственность - опорой законности и залогом сохранения свободы".

Традиции американских колоний определялись прежде религиозными институтами и требованиями единомыслия в каждой из этих колоний. Тем, кто не подчинялся таким требованиям, предлагалось убраться восвояси, а иногда их просто изгоняли.

Многие двинулись на Запад, движимые пониманием свободы совести, как ее провозгласил в Массачусетсе Натаниэль Уорд: "Все "фэмилисты", антиномисты, анабаптисты и другие энтузиасты имеют полное право держаться вдали от нас, а те, кто придут к нам, вольны немедленно расстаться с нами, и, чем скорее, тем лучше". Подобным же образом Джон Коттон заявил: "Сфера действия закона (согласно которому человек подвергается изгнанию) ничтожна, а страна вокруг нас - огромна и обильна: здесь человек волен выбирать для себя более приятное и прибыльное место, чем то, откуда его прогнали. В этом смысле сама высылка - это расширение, а не ограничение возможностей".

В каком же состоянии оказались религия и церковь в Америке в 1831 году? Как можно охарактеризовать их положение через сорок лет после принятия Билля о правах, этого гаранта свободы религии? Общее отношение к ним можно назвать одним словом - "терпимость".

Еще не проявилась та разобщенность, которая последовала за распространением католичества среди населения и возникновением различных сект, например мормонов. Имевший религиозную окраску аболиционизм только зарождался. Появились лишь первые общества трезвенников. Религия была все еще далека от политики.

К 1831 году секты методистов и баптистов стали приобретать решающее влияние. Они имели больше церквей, если не приверженцев, чем другие течения. Вера Джексона в демократию и решающую роль большинства проникала и в религию. Создавались общества единомышленников.

Пока не было церквей, священники проповедовали, разъезжая по всей стране. К 1830 году почти все службы в лагерях переселенцев осуществлялись методистами. Они проводились нерегулярно, но были очень эмоциональными, проповедники взывали к чувствам каждого из присутствующих, обещая спасение милостью божьей. Кушинг Страут так описывает подобную службу, о которой Токвиллю приходилось слышать и на Западе, и на Юге: "На собраниях переселенцев в пограничных территориях их религиозные чувства находили характерное выражение. Расположившись в самодельных палатках, тысячи семей, собравшись воедино, ели, пили, пели, молились, плакали. Они сидели на грубо сколоченных скамьях перед возвышением, на котором располагалась целая братия проповедников, убеждавших переселенцев в их греховности, грозивших гневом Господним и молившихся за страждущие души тех, кто оплакивал усопших и надеялся на второе рождение либо перевоплощение. Рядом мелкие торговцы разложили свой товар. Контрабандное виски лилось из бочонков, а парни, оказавшиеся здесь, чтобы повеселиться, наедались до отвала и напивались вволю, затем устраивали драки или ухлестывали за женщинами. Респектабельные девицы и их обожатели флиртовали, насколько позволяла обстановка; иногда интерес к противоположному полу и религиозные влечения взаимно подогревались".

Религия в том виде, в котором она оказывала влияние на политику 30-х годов прошлого века, формировалась под воздействием двух факторов. Первым из них был рационализм, который столь очевидно проявился в ходе Конституционного конвента (на нем выступили такие ораторы, как Джеймс Мэдисон и Бенджамин Франклин). Вторым - пиетизм, оставшийся в наследство от XVIII века. Он характеризовался религиозным индивидуализмом, поскольку искренняя набожность считалась более важной, чем формальное соблюдение ритуалов.

К счастью, ко времени принятия Конституции колонисты не имели доминирующей религии. Конгрегационализм преобладал в основном в Новой Англии, англиканство - на Юге и в некоторых местностях штата Нью-Йорк. Англиканцы Новой Англии и пресвитерианцы на Юге считались раскольниками. Таким образом, обстоятельства мешали осуществлению каких бы то ни было планов достижения единого вероучения. Из-за этого авторы Билля о правах вынуждены были сделать выбор между терпимостью в условиях отсутствия главенствующей церкви и существованием преобладающей церкви при допущении раскольнических сект (как обстоит дело в Англии в наши дни). Они решили ввести в Конституцию положение об отсутствии официальной церкви и гарантировать свободу вероисповедания.

Необходимо было сгладить разногласия, которые могли возникнуть между рационалистами и пиетистами. Дело упрощалось тем, что деисты-рационалисты не занимали активной антиклерикальной позиции. Из прагматических соображений они соглашались с существованием большинства, если не всех сложившихся к тому времени течений. Рационалисты тяготели к терпимости, волюнтаризму и самоуправлению. Поэтому они относительно легко приняли некую демократическую религию, которая возникла в пиетистских формах. Поскольку рационалисты признавали, что религия полезна для общества, а возможно, и для верующих, и на них не оказывалось никакого давления с целью подчинить их какой-нибудь одной религии, то они не находили веских причин для отказа от религиозной доктрины.

Религиозную терпимость начала XIX века, однако, нельзя целиком объяснять свободомыслием или некой идеологической позицией. Терпимость, характерная для религиозных отношений между различными сектами, определялась как практическими интересами, так и наличием соответствующих убеждений или принципов. Токвилль приводит слова Джоэля Пуансетта о том, что религиозная терпимость в Америке ни в коей мере не была абсолютной: "Я убежден, - сказал мне г-н Пуансетт (16 января 1832 г.), - что даже сегодня в Америке лютеране начали бы сжигать кальвинистов, кальвинисты - унитарианцев, а католики - всех остальных, если бы кто-нибудь из них получил в свои руки гражданскую власть. Они страшно ненавидят друг друга". Токвилль приводит также ответ одного священника на вопрос: "Какие секты наиболее враждебно относятся к католицизму?" "Все секты, - ответил он, - едины в своей ненависти к католицизму, но наиболее воинственны пресвитерианцы. Они же и наиболее фанатичны".

На американскую религию оказывали влияние и тогдашние представления о времени. В 30-х годах прошлого века в свободных землях не было недостатка, переселенцы постоянно двигались на Запад и все пользовались религиозной свободой, существовали широкие возможности для миссионерской деятельности. Времени же не хватало, или, скорее, казалось, что его не хватало. Когда границы открыты и подвижны, религия обязана действовать быстро; священники всегда должны быть готовы оказать свои услуги. Почти любой священник годился на то, чтобы совершить обряды крещения, бракосочетания и похорон. Отдаленность и малонаселенность пограничных территорий способствовали активности священников, обслуживающих верующих на дому, распространению практики религиозных бдений и демократизации религии в целом.

В те годы церковь не пыталась навязывать обществу свои нравственные нормы с помощью политических акций. С пьянством, азартными играми, картами и другими пагубными увлечениями боролись лишь с помощью проповедей. В 1839 году методистская газета "Вестерн крисчен адвокат" выступила против проведения политических дискуссий в церквах. Задачей богоугодных заведений, писала она, является не проведение политических реформ, а спасение душ.

Устранение религиозных противоречий и разногласий, по крайней мере в принципе, считалось благим делом. Токвилль писал: "Все священники Америки осознают интеллектуальное превосходство большинства и относятся к нему с уважением. Они никогда не вступают в борьбу с большинством, если таковая не является необходимостью. Церковники держатся в стороне от партийных склок, но они охотно воспринимают принятые воззрения времени..." И далее: "Они пытаются добиться от своих современников совершенствования, не теряя дружеских контактов с ними. А поэтому общественное мнение никогда не бывает враждебным по отношению к ним, а скорее поддерживает и защищает их. Таким образом, частично влияние веры определяется присущей ей силой, а также поддержкой со стороны общественного мнения".

В известной мере ограничивая свой оптимизм в отношении религиозной гармонии в Америке, Токвилль, однако, соглашается с примечательным суждением: иные из американцев считали, что христианские секты по своему существу враждебно-антагонистичны и, постоянно обмениваясь проклятиями, обрекают всех и вся на геенну огненную. Он писал: "Индеец более терпим в своей суровой вере... Он умирает в мире, мечтая о вечнозеленых лесах; их не коснется топор колониста, и здесь можно охотиться на оленей и бобров все бесчисленные дни Вечности".

К 1830 году появились первые признаки религиозных разногласий, заостривших политические проблемы. Воз никшие религиозные течения и их приверженцы стали поддерживать новую политику Эндрю Джексона. Появились указания на то, что предсказанное Токвиллем мирное правление большинства не будет осуществлено во всей полноте. К 1834 году католики оказались в центре общественного внимания, после того как возбужденная толпа сожгла монастырь в Чарльстауне, штат Массачусетс. Десять лет спустя, во время бунта в Филадельфии, были сожжены две католические церкви. В 1830 году вышла "Книга мормонов", а вскоре после этого мормоны оказались постепенно вытесненными на Запад - сначала до Миссури, затем в Иллинойс и наконец вплоть до Юты.

Имелся еще один аспект религиозной жизни в Америке, совершенно отгороженный от сектантства и теологических диспутов. Историки говорят о так называемой "американской гражданской религии". Со времен первых колонистов ее основные положения остались неизменными. Ради достижения целей отдельной группы населения или всего общества она поднималась выше сектантских раздоров.

Токвилль почувствовал возникновение этой гражданской религии и отметил: "Что поразило меня по прибытии в Соединенные Штаты, так это прежде всего сама царящая там религиозная атмосфера. Чем дольше я находился в этой стране, тем глубже осознавал порождаемые ею важные политические последствия".

Обстановка, о которой писал Токвилль, вполне поддается описанию, поскольку она почти полностью соответствует идеалу гражданской религии, изложенному Руссо в трактате "Об общественном договоре".

Для иллюстрации приведем такой тезис: "А для Государства весьма важно, чтобы каждый гражданин имел религию, которая заставляла бы его любить свои обязанности; но догматы этой религии интересуют Государство и его членов лишь постольку, поскольку эти догматы относятся к морали и обязанностям, которые тот, кто ее исповедует, обязан исполнять по отношению к другим".

Уместно обратиться и к другому примеру: "Существует, следовательно, исповедание веры чисто гражданское, статьи которого надлежит устанавливать суверену, и не в качестве догматов религии, но как правила общежития, без которых невозможно быть ни добрым гражданином, ни верным подданным. Не будучи в состоянии обязать кого бы то ни было в них верить, он может изгнать из Государства всякого, кто в них не верит... Если же кто-либо, признав уже публично эти догматы, ведет себя, как если бы он в них не верил, пусть он будет наказан смертью; он совершил наибольшее из преступлений: он солгал перед законами".

И далее еще более типичное: "Догматы гражданской религии должны быть просты, немногочисленны, выражены точно, без разъяснений и комментариев. Существование Божества могущественного, разумного, благодетельного, предусмотрительного и заботливого, загробная жизнь, счастье праведных, наказание злых, святость Общественного договора и законов - вот догматы положительные. Что касается отрицательных догматов, то я ограничусь одним-единственным: это нетерпимость. Она входит в те религиозные культы, которые мы исключили"¹.

¹ (Жан-Жак Руссо. Трактаты. М., "Наука", 1969, с. 254 - 255)

Познакомившись с работами Джефферсона, Франклина и других, можно прийти к выводу, что гражданская религия новой республики вполне соответствовала настроениям Руссо. Но истинная религия, если можно ее так назвать, была гораздо менее рационалистичной и в гораздо большей степени оказалась продуктом традиции, имела фундаменталистское, библейское происхождение. Она не являла собой гармоничной совокупности представлений и ценностей, о которых писал Виль Герберг, утверждавший, что гражданская религия является по существу "американским образом жизни":

"Органическая совокупность идей, ценностей и верований, присущая американцам, определяет их облик как нации. С социологической и антропологической точек зрения это истинно американская религия, на которой покоится вся жизнь страны, все американское общество. Это гражданская религия в полном смысле этого слова, поскольку в ней жизнь страны достигает апофеоза, национальные ценности становятся религиозными, национальные герои обожествляются, а национальная история воспринимается как летопись морального преображения".

Американская гражданская религия обладает следующими отличительными чертами, она:

1) признает божественное провидение и его особое значение для Америки;

2) утверждает свою особую миссию в мире;

3) одобряет основополагающий тезис о том, что религиозные убеждения несут благо государству, что верующие люди в общепринятом понимании самой религии являются лучшими гражданами, солдатами и политическими деятелями.

Вера в особую миссию американцев и Америки нашла свое выражение уже в самом начале колониального периода, когда религиозные и гражданские лидеры выступали с речами, подобными той, которую произнес Вилльям Стотон из штата Массачусетс. Он заявил тогда: "Господь просеял целую нацию, чтобы бросить на дикие земли отборные семена!" В том же духе высказывался и историк XIX века Эдвард Джонсон, обращаясь к поселенцам Массачусетса: "Знаю, что это и есть то место, где Господь создаст и новый рай, и новую землю с новыми церквами, и новое содружество наций - и все вместе, воедино".

Уже первые документы республики констатировали приверженность религии. В джефферсоновской Декларации независимости упоминаются законы природы и бог, люди, которых создатель наделил правами, всевышний, правящий суд над миром, и защита божественного провидения. В своей первой президентской речи Вашингтон обратился к "Всемогущему, который правит Вселенной и который направляет деяния национальных правительств и чья сила провидения позволяет избавиться от любых ошибок". Он говорил о "Невидимой Руке" и "благосклонных улыбках небес". В 1789 году по ходатайству палаты представителей и сената он провозгласил 26 ноября национальным праздником - Днем благодарения и вознесения молитв.

Бог этой гражданской религии ни в коей мере не был скрытым деистом. Это был бог, о котором идет речь в Ветхом завете, - строгий, вознаграждающий, но и карающий. Закон и порядок он ценил больше любви и прощения. Как отметил Джефферсон в вышеупомянутом выступлении, бог не был пассивным созерцателем, он действовал: "Я тоже буду нуждаться в благосклонности Всемогущего, в чьих руках находятся судьбы всех нас и кто вывел наших отцов, как это было с детьми Израилевыми, с их исконных земель и привел их в страну, имеющую все необходимое для жизни".

Эта тема затрагивалась во многих последующих выступлениях вновь избранных президентов, особенно в речи, произнесенной Линдоном Джонсоном в 1965 году. "Колонисты и основатели нашей страны пришли сюда - ссыльные и отчужденные, смелые, но запуганные - в поисках места, где человек может быть самим собой, - сказал он. - Эта страна пришлась им по душе. Основанная на принципах справедливости и свободы, сплоченная в единый союз, она должна была в один прекрасный день вселить надежды в человечество. Эти принципы поныне остаются для нас обязательными. И если мы будем следовать им, то нас ждет процветание". А 15 марта 1965 года, выступая в связи с обсуждением закона о гражданских избирательных правах, президент Джонсон сказал: "На большой государственной печати Соединенных Штатов начертаны слова: "Господь благословил наше дело". Господь не благословит все, что мы делаем. Скорее, нашим долгом является освятить его волю. Но я не могу не верить, что он воистину понимает и что действительно благословит дело, которое мы начинаем сегодня".

В речи Линкольна после его вторичного избрания на пост президента Соединенных Штатов много говорится о религии. Один теолог заметил, что она "читается как приложение к Библии. В ней содержится 14 упоминаний Господа, четыре цитаты из Псалмов и святого Евангелия от Матфея, а также другие ссылки на Святое писание".

Гражданская религия и свойственная ей вера слились воедино в религиозно-политическом облике и языке Дуайта Эйзенхауэра. Этот президент казался не только хорошим человеком, а потому стоящим выше политики, но и глубоко религиозным американцем.

С самого начала кампании 1952 года сторонники Эйзенхауэра заявляли, что их действия и цели не являются политическими. Их программа определяется не политическими соображениями, а нравственными и духовными принципами. Кампания проводилась под знаменем крестового похода, хотя трудно было понять, против кого именно. Сторонники генерала Эйзенхауэра заявляли, что, даже если они и не являются абсолютными новичками в политике, их не коснулась политическая коррупция. Они утверждали, что их гражданская совесть чиста. Противникам этой группировки, даже среди республиканцев, наклеивали ярлыки политиканов. Рассуждения на эту тему активно использовались в ходе кампании по выдвижению кандидатов на президентский пост в течение всей осенней предвыборной кампании. Когда кандидат от демократической партии Эдлай Стивенсон заявил, что нравственность официальных лиц представляет собой отражение общего ее уровня в стране, его оппонент не согласился с этим и задал вопрос: несут ли отдельные граждане Соединенных Штатов ответственность за "потерю Китая" или за правительство, при котором дня не проходило без скандала? В ответ прозвучало решительное "нет".

Во время той же кампании Эдлай Стивенсон сказал, выступая в Нью-Йорке, что "только люди, которые путают себя с богом, могут осмелиться в нашу жестокую и кровавую эпоху претендовать на знание правильного пути к земле обетованной". В ответ на это Эйзенхауэр в речи перед избирателями в Монтане призывал американский народ отбросить неуверенность и нерешительность: "Помните о своей силе и не пугайтесь, потому что вы можете все".

Один из "крестоносцев", член конгресса, видел причину неудач Америки в том, что американцы при содействии своего предшествующего правительства пытались "вступить в сделку с дьяволом - коммунизмом, вместо того чтобы шугануть его, как это сделал Христос, когда его искушали". Спикер палаты представителей республиканец Джозеф Мартин, призывая поддержать республиканского кандидата в конгрессмены, сказал: "Будущее всех религиозных течений зависит от равновесия на выборах 1954 года".

Как избирательная кампания 1952 года, так и процедура вступления нового президента в свои права и его деятельность имели религиозную окраску и постоянно сопровождались морализацией. Вилльям Ли Миллер писал: "Можно сказать, что президент Эйзенхауэр, подобно многим американцам, является страстным приверженцем весьма неопределенной религии". После своей первой президентской речи Эйзенхауэр прочел молитву, сочиненную им самим утром того же дня:

"Бог Всемогущий, когда мы стоим здесь, я и мои будущие коллеги по правительственному аппарату, раздели наши стремления и помоги нам целиком посвятить себя делу служения людям, собравшимся здесь, и их согражданам, где бы они ни находились. Дай нам, молим Тебя, умение отличать хорошее от плохого, и пусть в наших словах и делах мы всегда будем руководствоваться законами этой страны. Мы возносим особую молитву, чтобы проявлять заботу обо всех людях независимо от их положения, расы или призвания. Пусть сотрудничество станет общей целью всех, кто в духе нашей Конституции придерживается различных политических убеждений; будем же трудиться на благо нашей страны и во славу Твою. Аминь".

Темы гражданской религии Эйзенхауэр касался и в других речах. Он утверждал при этом: его правительство пытается ввести религию в политическую жизнь; ни одна страна не обладает таким духовным и нравственным влиянием, как Америка, и она является "самой мощной державой из всех, которые Господь счел достойными поместить у своих ног".

В параде 1953 года по случаю вступления в должность нового президента США использовалась так называемая "передвижная платформа Господня". Корреспондент газеты "Нью-Йорк тайме" писал тогда из Вашингтона: "Плотники работали не покладая рук, сколачивая передвижные платформы для парада, который должен состояться по случаю вступления на пост нового президента. Те, кому принадлежит эта идея, называют эти конструкции "платформами Господними". Имеется надежда, что именно это наименование станет известным всему миру. На прошлой неделе сооружение платформ в арсенале национальной гвардии близилось к концу. Затем один из организаторов парада не обнаружил никаких намеков на то, что наша страна - это нация с душой, исполненной верой в бога. Поэтому в соответствии с библейскими концепциями организаторы решили, что последняя из построенных на автомашинах платформ будет открывать парад. Она представляет собой внушительный макет церкви. На боковых щитах наклеены изображения церквей и религиозных служб. Готическим шрифтом выделены лозунги "Свобода вероисповедания" и "В бога мы верим".

В годы президентства Эйзенхауэра гражданская религия получила признание со стороны закона. В текст присяги включены слова "под богом". Министр связи дал указание выпустить красно-бело-синюю марку со словами "В бога мы верим". Было также решено напечатать те же слова на всех денежных знаках США. Предали гласности закон, предписывающий министерству связи использовать для гашения штемпель с надписью "Молитесь за мир". Президент Эйзенхауэр призвал американцев превратить первое за период его пребывания на посту президента празднование Дня независимости - 4 июля - в день, когда замаливаются все грехи. Затем сам он с утра занялся рыбной ловлей, после обеда 18 раз отправил мяч в лунку, играя в гольф, и провел вечер за ломберным столом, развлекаясь бриджем.

В период предвыборной кампании и пребывания у власти Джона Кеннеди гражданская религия приобрела несколько иную окраску. Кеннеди ставил своей задачей убедить сограждан, что он не придерживается какой-то неопределенной религии и не будет активно пытаться использовать ее в политических целях, а, наоборот, является сторонником твердой веры, религии, обладающей знаменательной историей. Однако он не допустит, чтобы вера оказывала сильное влияние на его деятельность как президента Соединенных Штатов. Касаясь так называемого "католического вопроса", 12 сентября 1960 года Кеннеди (будучи еще кандидатом в президенты) заявил, обращаясь к группе священников-протестантов в Хьюстоне, штат Техас: "Какой бы вопрос мне ни пришлось решать, если я стану президентом, - будь-то ограничение рождаемости, разводы, цензура, азартные игры или что-либо в этом духе, - мои решения будут соответствовать... моим представлениям о том, что лучше для интересов нации, независимо от религиозного давления извне или диктата... Но если вдруг придет время, хотя я не могу представить такого, когда мое положение заставит меня действовать вопреки своей совести или интересам нации, я немедленно подам в отставку. И надеюсь, что любой государственный деятель с чистой совестью поступит так же". Речь Кеннеди при вступлении в должность президента и его программа, однако, содержали те же гражданско-религиозные суждения, которые были характерны для его предшественников. В первом же абзаце своего обращения вновь присягнувший президент солидаризировался с отцами-основателями. И при этом отметил: "Перед всеми и всемогущим богом даю ту же клятву, какую наши предшественники давали почти 175 лет тому назад". Следуя традициям Декларации независимости, он также подтвердил свою веру в то, что "права даруются человеку не щедростью государства, но рукою господней". Президент закончил обращение, прося "его благословения и его помощи, понимая, однако, что здесь, на Земле, мы своими руками должны творить дела господни".

Выступление Кеннеди было лишь частью программы, которая включала также молитву, прочитанную католическим архиепископом Ричардом Кушингом (Бостон), вслед за ним выступили архиепископ православной церкви Яков, протестантский священник преподобный Джон Барклэй и раввин Нельсон Глюк. Их речи походили на благословение собравшихся.

Несколько иной характер имела гражданская религия при правительстве Ричарда Никсона. Религия вошла в Белый дом. Президент не посещал церковь, а регулярно приглашал представителей различных религий для свершения службы в самом Белом доме. Теологическая сущность такого изменения рассматривалась скорее как непосредственное тяготение к гражданской религии, чем ориентация на доминирующую веру. В самом начале своего пребывания у власти Никсон говорил о себе как о моральном лидере нации. Он использовал язык религии в политическом контексте, не отрывая само ее словесное выражение от религиозного содержания. Им без разбора употреблялось местоимение "мы". Никсон исходил из расплывчатой концепции, согласно которой религиозная и нравственная жизнь нации определяется деятельностью президента. Чарлз Гендерсон отметил, что Никсон "использует церковную терминологию - вера, надежда, убеждение, дух - и применяет ее не к некоему трансцендентному богу, а к своей собственной нации или, что еще хуже, к своему собственному представлению о том, какой ей следует быть".

Гражданская религия в том виде, как ее принимал и использовал на практике президент Джеральд Форд, носила более традиционный характер. Он делал вид, что стремится исполнить божью волю. В послании по поводу помилования Никсона он сказал, что экс-президент действовал как покорный раб божий. (Меня всегда удивляло, почему люди, которые называют себя "рабами божьими", почти всегда добавляют эпитет "покорный". Мне представляется, что любой божий раб может больше верить в себя, как об этом говорится в Ветхом завете, стремится быть не самонадеянным, а обладать спокойной уверенностью.)

Еще преждевременно давать оценку роли религиозных убеждений и действий президента Картера. В своем обращении при вступлении на высший государственный пост и в речах он проявил уважение к традиционным требованиям гражданской религии, молитвам и божественному участию в истории нации. Его неофициальная религия соответствует основным традициям баптизма. Он называет себя "вновь рожденным" христианином. Так не именовал себя ни один президент нашего времени. Картер неоднократно пытался подчеркнуть свое смирение и зависимость от божественного вдохновения и поддержки окружающих. Он признает свое духовное грехопадение, гордыню, а также кается, что поддается соблазнам. Подбирая в 1976 году вице-президента, он просил кандидатов покаяться, хотя бы наедине с ним, в своих ошибках и слабостях. Президент в качестве преподавателя воскресной школы рассуждает на темы писаний, призывая своих слушателей внять божьему зову, отказаться от своих греховных "страстей" или по крайней мере довериться кому-нибудь. Он говорит о своей собственной религии и исповедует ее гораздо более открыто, чем любой из его предшественников.

Ритуальные аспекты гражданской религии воспринимаются без особой критики. Не возникают или почти не возникают вопросы относительно использования религии в деятельности правительства и в политических мероприятиях, если это делается в достаточно общей форме. Об этом свидетельствует продолжающееся исполнение религиозных обрядов в качестве части официального ритуала: присяга при вступлении на пост президента, привычные молитвы и ссылки на бога в президентских речах, богослужения для военных чинов, оплачиваемые за счет государственных средств, присутствие капелланов в конгрессе и обычай начинать каждое заседание молитвой. Об этом же говорит и довольно некритичное отношение к официальным юридическим документам. В них, как, например, в решении по делу "Зорах против Клаусона" (1952 г.), говорится, что американцы - "народ религиозный и их институты строятся на признании существования всевышнего". В одном из окружных судов в качестве свидетельского было принято показание адмирала Томаса Г. Мурера о том, что в военных академиях должна сохраняться практика обязательного посещения церкви, поскольку религия способствует воспитанию примерных военачальников.

Американцы могут спорить относительно разногласий между сектами, но гражданская религия в широком смысле воспринимается ныне так же, как и во времена Токвилля. Она не рассматривается как замена других религий, а как параллельно существующая, более обобщенная религия. С ней могут гармонично слиться все остальные вероучения. Это несколько напоминает двойное гражданство: общее гражданство, его римляне называли "jus gentium", и более конкретное и утонченное, именуемое "jus civile".

Токвилль, подобно религиозным и светским мыслителям более позднего периода, поднимал вопрос о том, является ли принятие гражданской религии благоприятным для укрепления веры. Некоторые из его собеседников считали ее поверхностной, но полезной. Большинство американцев, с которыми Токвилль обсуждал эту проблему, были уверены, что гражданская религия важна и оказывает большое влияние на жизнь страны. Некоторые же выражали мнение, что религиозные убеждения американцев очень глубоки и искренни. Иные прагматики отмечали, что американцы воспринимали веру как долг. Один плантатор и юрист из штата Луизиана высказался в таком духе: "Для большинства религия - это скорее нечто уважаемое и полезное, чем непреложная истина. Я думаю, что в глубине души они весьма равнодушны к догмам. Об этом никогда не говорят в церквах. Их волнуют прежде всего вопросы нравственности". Другой, доктор из Балтимора, полагал, что за всеми религиозными убеждениями он обнаружил полное безразличие: "Мне кажется, большая часть представителей просвещенных классов сильно сомневается в правильности догм, но они стараются не показывать этого. Ибо чувствуют, что позитивная религия - это нравственный и политический институт, который необходимо сохранить".

Иногда вопрос о безразличии задают и теперь, но обычно им занимаются теологи. Об этом можно прочесть в религиозных разделах популярных газет, а более подробно - в религиозной печати. Политических деятелей, как правило, это мало трогает. Задаваться подобными вопросами не только не принято, но и опасно. В 1955 году сенатор из Западной Вирджинии Мэтью Нили в одной из своих речей мимоходом заметил, что президент Эйзенхауэр посещает церковь и отличается набожностью, но до своего избрания он этого не делал. Нили немедленно подвергся нападкам, стал мишенью газетных передовиц и карикатур. Коллеги по конгрессу начали избегать его. Религиозно настроенные ораторы разражались в его адрес возмущенными филиппиками. Нили обвиняли во всем - от "плохого вкуса" до "злостной клеветы". Неизвестно, до чего дошел бы конфликт и какое влияние он мог оказать на политические и религиозные сферы, если бы не сердечный приступ, который случился у президента Эйзенхауэра через полгода после скандального выступления Нили. Сенатор положил конец инциденту словами: "Когда Господь накладывает руку на кого-нибудь, Мэтью Нили убирает свою".

Почти через двадцать лет сенатор Марк Хэтфилд (от штата Орегон) бросил вызов гражданской религии. Он упомянул о молитвах во время общественных мероприятий, о надписи "В бога мы верим" на монетах и о других примерах стирания граней между религией и государством. Тенденция к усилению гражданской религии, сказал он, стала "таким явлением, что многие часто не замечают, как становятся объектом манипуляций". И он продолжал: "Они видят фотографию проповедника, выступающего Билли (Грэхема), словно перед великим крестовым походом. В этой обстановке все кажется преисполненным верой: Билли произносит речь, молится, читает Библию. Билли - один из самых обожаемых и чтимых людей в нашей стране. Билли с римским папой, с госпожой Неру, с королями и королевами, с президентом..." Следующий шаг, по мнению сенатора Хэтфилда, делает христианская, а не светская община: "Билли близок к господу, к Никсону. Поэтому бог распорядился, чтобы Никсон стал президентом, и он получает указания через Билли". Даже это заявление, удивительное для политического деятеля, оказалось опубликованным в религиозном разделе газеты.

Хотя гражданская религия по-прежнему пользуется большим влиянием и не подверглась существенным изменениям, сама религиозность в Америке и взаимоотношения между религией и политикой, как и между церковью и правительством, изменились по сравнению с 1831 годом, притом весьма значительно.

Согласно последней статистике, в Соединенных Штатах основную группу верующих составляют католики, количество которых достигает 49 млн. человек; баптисты насчитывают около 28 млн., методисты - 13 млн., лютеране - 9 млн., приверженцы иудаизма - 6 млн., православные - 4 млн., пресвитерианцы - 4 млн., сторонники епископальной церкви - 3 млн., "святые наших дней" (одна из мормонских сект) - 2 млн. и члены церквей Христа - также 2 млн. человек. Однако доля приверженцев различных религий в общем числе верующих и их абсолютная численность имеют второстепенное значение сравнительно с убежденностью и степенью активности в их религиозной деятельности.

В начале 50-х годов XX века Америка переживала так называемое религиозное возрождение. Об этом свидетельствовал рост посещаемости церковных служб, интенсивное строительство божьих храмов, увеличение количества священников, явно возросший интерес к религии. Эти изменения выдаются некоторыми специалистами в области религии и истории за показатели значительных сдвигов в области религии. Но имеются, однако, и такие, кто подвергает сомнению масштабы и глубокий характер изменений, отмечая, что они не имеют ничего общего ни с теологией, ни с коренной переоценкой нравственных ценностей.

Одним из главных выразителей идей возрождения религии был Норман Винсент Пил, методистский проповедник из Нью-Йорка. Он всячески подчеркивал значение уверенности в своих силах, самосовершенствования и американского опыта, причем делал это в религиозной форме, в частности в своей книге "Власть позитивного мышления". В тот же период приобрел известность Билли Грэхем; ему свойственно придерживаться более традиционных взглядов, поскольку очевидна его принадлежность к фундаменталистам, а значит, и убежденным проповедникам Библии. С помощью телевидения и других средств информации он сумел стать самым популярным религиозным деятелем. Среди католиков наиболее известной телезвездой стал епископ Фултон Шин, автор нашумевшей книги "Покой души".

Это новое явление в религии тесно связано с благосостоянием страны, более того - с антикоммунизмом и, как ни странно, с патриотизмом. Символы религии и политики стали, по существу, взаимозаменяемыми и трудно различимыми: бог и страна, крест и флаг, религия и патриотизм. Почти любая общественная кампания, будь то выборы генерала Эйзенхауэра в президенты, программа борьбы с бедностью или поиски средств лечения от неких заболеваний, преподносилась как "крестовый поход".

Д-р Пил и епископ Шин почти совсем сошли со сцены. Билли Грэхем остается весьма популярным проповедником наряду с дюжиной других сторонников религиозного возрождения, многие из которых постоянно ведут телевизионные программы. Они говорят о чем угодно - от чистой и неизвращенной проповеди Библии до борьбы за истинную веру.

Новейшие статистические данные свидетельствуют о том, что религиозное возрождение 50-х годов идет на убыль, снизилось посещение церквей и сократился интерес к религии. Более глубокие исследования, опубликованные в 1975 году в книге "Религии Америки" под редакцией Лео Ростена, позволяют сделать следующий вывод: "Церкви вынуждены реагировать на революцию в наших нравственных этических нормах". В книге приводится целый ряд фактов, подтверждающих правильность этого суждения. В частности, отмечается, что:

приблизительно 75 процентов американцев считают, что влияние церкви уменьшается;

только 50 процентов католиков и 37 процентов протестантов посещают церковь в будни;

рождаемость среди католиков падает и приближается к уровню протестантов и сторонников иудаизма;

63 процента опрошенных католичек высказались против ватиканского запрета на использование противозачаточных средств, а 37 процентов заявили, что принимают противозачаточные таблетки;

епископальная церковь отменила постановление об отлучении от церкви разведенных, вступивших в новый брак без разрешения епископа;

раввинский совет, представляющий консервативный иудаизм, проголосовал за включение женщин в "миньян" (минимальное число взрослых членов общины, необходимое для проведения богослужения). Прежде учитывались только мужчины.

Ростен так оценивает эти факты:

"...Я не могу не прийти к выводу, что вера переживает самые глубокие за последние столетия изменения. Церковная власть подвергается нападкам со многих сторон. Традиционные догматы веры в корне пересматриваются. Священные каноны отбрасываются. Религиозная практика ежедневно подвергается изменениям. На руководителей церкви обрушиваются новые дерзкие и настоятельные требования как со стороны священнослужителей, так и со стороны самих прихожан. Можно без преувеличения сказать, что мы являемся свидетелями разрушения единства в цитаделях веры. Какой пророк, какой теолог, какой историк или ученый мог предвидеть драматические события, о которых говорилось выше? Другие явления - такие, как воинственное участие священнослужителей в походах борцов за гражданские права, последствия Второго Ватиканского собора, присутствие у католических алтарей протестантских и европейских священников во время свадебных церемоний, дискуссия на тему "Бог умер", рост числа приходов, не подчиняющихся законам церкви, протесты католиков против доктрины о непогрешимости папы римского, открытая кампания гомосексуалистов против предания их анафеме, растущий скептицизм относительно правильности и эффективности церковных учений, рост групп "божьего дара" и обществ, объединяющих сторонников различных течений, проведение "джазовых месс" и вечеров рок-н-ролла в церквах...?"

Видимо, никто не мог предвидеть ничего подобного, как невозможно точно предсказать, к чему приведут происходящие изменения и все возрастающие требования реформ.

Наряду с тенденцией к большей веротерпимости в американской церкви выявляются и другие новые процессы. Например, четко наметилось стремление к достижению большего единства, преодолению раскола и устранению споров, особенно по вопросам, не затрагивающим основ веры. Эта тенденция, воплотившаяся в так называемом экуменическом движении, касается таких вопросов, как совместные службы, обмен теологами различных религий, пересмотр издавна существующих разногласий, совместные миссионерские программы и т. д. Инициаторами движения были протестанты, позднее к ним присоединились иудаисты и католики.

Сейчас трудно представить себе, к каким социальным и политическим последствиям может привести упадок веры и стремление избавиться от религиозных разногласий.

Токвилль считал, что утрата веры делает людей более восприимчивыми к тирании, ослабляет волю и "готовит людей к рабству". Он также верил, что в эпоху равенства религия необходима для преодоления тенденции к материализму и что она усиливает у каждого чувство социальной ответственности. Ибо, по его словам, "любая религия налагает на человека некоторые обязательства перед людьми, которые выполняются совместно, едиными усилиями со всем человечеством, и, таким образом, изредка отвлекает его от самосозерцания. Причем это справедливо даже в отношении самых ложных и опасных религий. Поэтому верующие, естественно, сильны там, где сторонники демократии слабы. Это говорит о том, насколько важно, чтобы люди, добившись равенства, сохранили свою религию".

С другой стороны, Токвилль считал, что сторонники религии напрасно уничтожают или стараются уничтожить стремление к достижению благосостояния. Они, по его мнению, должны добиваться соблюдения моральных принципов, ограничивать тенденцию к излишнему материализму. Религия, как он считал, "никогда не отучит людей любить богатство, но она может убедить их в необходимости обогащаться только честным путем".

Результаты влияния религии в Америке как силы, сдерживающей материализм, еще не изучены и не носят позитивного характера. В соответствии с доктриной кальвинизма, мирские успехи не следует целиком отрывать от духовного совершенства. Будущее, вечность в какой-то мере творятся и сейчас. Нищета сама по себе никак не служит признаком совершенства; в стране равных возможностей она рассматривается если не как признак божественной неблагосклонности, то по крайней мере как личная неудача.

Церковь всегда была склонна скорее проявить заботу о жертвах общества, чем бросать вызов обществу, или системе, которая порождает нуждающихся и обездоленных. Веками религия терпимо относилась к рабству, и люди, представители самых различных вероисповеданий, были рабовладельцами, торговцами невольниками или пассивными свидетелями этого общественного явления. Даже в 40-х и 50-х годах XX века, когда горячо обсуждался вопрос о гражданских правах, церковь приняла участие в этом с большим опозданием. В целом она терпимо относилась к расовой сегрегации. Если не считать чисто негритянских религиозных организаций и темнокожих лидеров, церковь включалась в движение за гражданские права медленно и неохотно. То же самое можно сказать и о кампании против войны во Вьетнаме. Вначале среди ее активных противников можно было встретить лишь отдельных священнослужителей. Высшие церковные деятели и официальные религиозные органы не вмешивались, пока протест общественности не приобрел решительного характера.

С другой стороны, в отношении ряда менее значительных политических и нравственных проблем деятельность религиозных организаций оказалась более активной, а иногда она приводила к конфликтам между различными течениями. Люди могут отказаться от своей устаревшей веры, но многие из них будут упорно сохранять свою политическую позицию. Некоторые проблемы пришлось даже разрешать в судебном порядке. По поводу других возникала борьба в органах местного управления, законодательных собраниях штатов и даже в федеральных органах. В иных случаях дело доходило до обсуждения в ООН.

Неопределенная граница по-прежнему проходит между конституционным запретом на учреждение официальной церкви и гарантией свободы вероисповедания. В большинстве случаев, рассмотренных Верховным судом, лучше ознакомиться с самими решениями и не заниматься изучением мнений сторон, если нет желания соглашаться с надуманными трактовками положений Конституции.

Первая поправка к Конституции определяет отделение церкви от государства лишь на национальном уровне. Каждый штат может решать этот вопрос по-своему. Со временем, после принятия четырнадцатой поправки, этот принцип стал применяться и в отдельных штатах.

Решения, принятые различными инстанциями примерно в середине нынешнего века, привели к большим изменениям. В 1940 году Верховный суд постановил, что в качестве основания для признания закона штата недействительным можно ссылаться на конституционные гарантии свободы отправления религиозных обрядов. Тогда же суд постановил, что власти штата Коннектикут, пытаясь помешать распространению религиозной пропаганды, нарушили Конституцию США. В том же, 1940 году Верховный суд указал, что дети членов секты "служителей Иеговы" не имели конституционного права отказываться от участия в церемонии поднятия государственного флага, как того требовала администрация школы. Через несколько лет при рассмотрении другого дела суд изменил свою позицию и решил, что первая поправка дает право не соглашаться на принуждение, даже в отношении церемонии поднятия флага. Затем суд постановил, что в соответствии со статутом муниципальных органов штата Пенсильвания установление платы за право собирать пожертвования является нарушением религиозных свобод. В решении указывалось, что урегулированию подлежит деятельность маклеров и мелких торговцев, а не религиозных приверженцев.

Еще до 1940 года Верховный суд признал правильным договор между округом Колумбия и госпиталем, который обслуживал женский монастырь одного из католических орденов. Он также разрешил государству оплачивать приобретение учебников в некоторых сектантских школах. В 1947 году суд объявил законным возвращение родителям денег, затраченных на оплату проезда детей на автобусах в приходскую школу и обратно. Но в 1948 году суд признал незаконным использование помещений государственных школ для религиозных занятий во внеучебное время. Иудаисты, большая часть баптистов и представители унитарианской церкви воспротивились этому, а католики и Национальный совет церквей (представляющий многочисленные протестантские церкви) выступили против решения суда.

Последующие судебные дела ориентированы на компромиссную позицию, хотя в некоторых из них было трудно разобраться. В последние годы суд выступал как против расширения церковной деятельности в государственных школах, так даже и за меры по ее сокращению. В 1962 году суд поддержал заявление родителей, которые считали, что одна из молитв, рекомендованная советом учебных заведений штата для государственных школ, не соответствует положению об отсутствии в стране официальной религии. По той же причине суд признал, что чтение Библии в государственных школах противоречит требованиям первой поправки.

В другом случае суд постановил, что адвентистам седьмого дня не следует отказывать в пособии по безработице, если они не могут найти работу, когда суббота является выходным днем. Суд счел также, что граждане могут отказываться от участия в деятельности суда в качестве присяжных по религиозным соображениям.

С каждым новым решением Верховного суда неразбериха все больше усиливается. В 1971 году суд одобрил федеральный закон о финансировании строительства приходских школ, помещение которых будет использоваться участниками для светского обучения, но не разрешил властям штата выплачивать зарплату учителям приходских школ, преподающим общеобразовательные предметы. Особое внимание Верховный суд уделяет тем случаям, когда речь идет о воздействии религии на обучение, особенно в начальной и средней школе. Если дело не касается образования, суд склонен уважать религиозные свободы как позитивные, изначальные права человека. Но если дело касается образования, суд делает упор либо на положение об отсутствии официальной религии, либо, наоборот, на право быть атеистом.

Сложнее всего объяснить основанные на традициях решения Верховного суда по вопросу об освобождении от военной службы исключительно в силу религиозной принадлежности. Причем вероисповедание устанавливается или самим заинтересованным лицом, или же, что еще более странно, исходя из вероисповедания его предков. Так, Ричард Никсон, выходец из квакерской семьи, имел право на освобождение от военной службы в годы второй мировой войны, а Мохаммеду Али, который не пожелал участвовать во вьетнамской войне по религиозным соображениям, как приверженец новой религии черных мусульман, в этом было отказано.

Религиозные споры затрагивают не только суды. Острую политическую реакцию вызвало решение вопроса о молитвах в школе. Были внесены конституционные поправки с целью отмены этого решения и с тем, чтобы разрешить проведение молитв в школах. Этот вопрос широко обсуждался и ставился на голосование. В южных штатах отношение к поправкам имело большое значение для успеха кандидатов во время выборов в конгресс. Тексты молитв были опубликованы в "Конгрешнл рекорд", поскольку предполагалось, что это будет означать отмену запрета суда и позволит освободить школьных администраторов и учителей от ответственности перед законом.

Тенденция к установлению одинакового отношения гражданских властей к религии, о которой писал Токвилль, не нашла широкого развития из-за разногласий по вопросу о деятельности школ.

В других областях, где шла речь о роли и значении религии и церкви, противоречия были более очевидными и достижение примирения или компромисса оказалось не столь трудным делом. Религиозные группы решительно выступили в поддержку сухого закона, который, однако, в конечном итоге был отменен. Споры о применении противозачаточных средств одно время превратились в основную религиозно-политическую проблему, а потом вообще перестали вызывать интерес. Легализация абортов, как и споры относительно школ по-прежнему остаются в центре религиозно-политических противоречий.

Что касается более широкой сферы религиозного взаимопонимания и сотрудничества, создается впечатление, что экуменическое движение уже пережило период своего расцвета. В некоторых церквах, особенно в католической и лютеранской, наблюдается поляризация консервативных и либеральных сил. В начале 1975 года группа теологов (в которую входили протестанты, католики и православные) опубликовала "Хартфордский призыв к теологическому возрождению", устанавливающий границы допустимых уступок новой теологии. Вряд ли это усиление позиций теологии вызовет политическую реакцию или получит сколь-нибудь значительную поддержку.

Хотя общие убеждения, которые содействуют целостности гражданской религии, еще доминируют, пусть с некоторыми оговорками, в общем не наблюдается предсказанного Токвиллем более широкого и глубокого единства, да и вряд ли оно осуществимо.

"Нация с сердцем, исполненным веры", как назвал Соединенные Штаты Жильберт Честертон, ныне меньше верит в свою миссию, в свое предначертание и поддержку провидения, нежели в 1831 году.