Глава V. Чего следует ожидать от экономики

Токвилль побывал на американском континенте, когда тот был еще практически нетронутым. Он писал: "Больше всего впечатляет сама страна... Вокруг невысыхающие реки, зеленые массивы, водные просторы и бескрайние земли, не знавшие плуга... Теперь, когда я пишу эти строки, тринадцать миллионов цивилизованных европейцев потихоньку захватывают эти плодородные территории, о богатстве и размерах которых они сами не имеют представления. Три, а то и четыре тысячи солдат прогоняют с родных мест кочующие племена. За вооруженными людьми следуют лесорубы. Проникая в чащи, распугивая диких зверей, они обследуют русла рек, подготавливая триумфальное шествие цивилизации по этим диким местам".

В 1831 году все было не так просто, как описывает Токвилль. Уже началась эксплуатация земли, природных ресурсов, да и самих людей, хотя последствия этого еще не были серьезными. Важнейшим видом экономической деятельности являлось сельское хозяйство; по численности фермеры значительно превосходили всех занятых в других областях экономики. Сельское хозяйство представляло собой основной источник богатства. За ним в силу необходимости перевозить сельскохозяйственные продукты следовал транспорт. На экспорт тоже в основном шла сельскохозяйственная продукция, причем более половины ее составлял хлопок.

За пределами Юга находились, как правило, мелкие фермы. Да и там земельные участки были небольшими. Крупные плантации встречались нечасто. Большинство белых фермеров Юга вообще не владели рабами, а у некоторых рабовладельцев их было менее десяти душ.

Если говорить не об отдельных фермерах, а об общем положении в сельском хозяйстве страны, то можно отметить, что в тот период оно становилось все более сложным. Некоторые районы специализировались на выращивании одной культуры, как, например, хлопка на Юге, но в большинстве своем сельское хозяйство было смешанным. И на Юге, и на Севере разводили скот. На Юге выращивали как продовольственные, так и технические культуры. Как на Севере, так и на Юге фермеры нерационально использовали землю, беспечно истощая ее. Повсюду в стране раздавались призывы к сохранению почвы и применению научных методов ее обработки, но чаще всего они игнорировались. Развитие транспорта и освоение земель за Аппалачами оказывали серьезное воздействие на сельское хозяйство Северо-Востока, особенно таких штатов, как Вермонт, Нью-Гэмпшир и Мэн. Там основное внимание уделялось овцеводству и молочному животноводству, а также выращиванию фруктов, овощей, производству лесоматериалов и кленового сахара.

Часть молодежи поступила на фабрики, так и не став фермерами. Другие ушли на Запад, в Огайо и Мичиган, где земля была и дешевой, и плодородной. Токвилль приводит цены на необработанную землю, которые колебались от 1 долл. 25 центов в районе Понтиака, штат Мичиган, до 5 или 6 долл. за акр в районе Сиракуз, штат Нью-Йорк. Основные расходы, писал он, были связаны с вырубкой леса и подготовкой почвы под посев и могли доходить до 10 долл. за акр.

Джоэль Пуансетт, явно преувеличивая, рассказал Токвиллю, что на Северо-Западе "земля никогда не остается в руках того, кто ее расчищает. Когда она начинает давать урожай, пионер-землепроходец продает ее и снова рубит лес. Кажется, будто привычка переходить с места на место, все переворачивать вверх дном, ломать и разрушать стала его второй натурой. Зачастую и второй владелец не может заставить себя оставаться на месте. Полностью обработав землю, он в свою очередь продает ее и идет дальше осваивать новый участок. Но третий иммигрант остается. Вот из таких-то и складывается основное население. Другие же составляют авангард цивилизации в диких местах Америки".

Видимо, Токвилль принял это продвижение на запад за истину, ибо позднее он записал: "Американский фермер обычно не оседает на занимаемой земле навсегда; поля расчищаются не для культивации, а для продажи, особенно в западных провинциях. Фермы создают в ожидании... возможности продать их за хорошую цену". Неугомонность и одновременно постоянство отличали тех, кто двигался на новые земли.

Не подтвердилось предположение Токвилля, что земельные участки в Америке будут делиться ради уравнивания землевладений. Это могло случиться в результате наследования земли без ее отчуждения и наличия права старшего сына на владение недвижимостью. Он отметил, что "остатки родовых титулов и отличий уничтожены; право унаследования повсюду сведено к нулю".

В 1831 году большая часть промышленных товаров создавалась фермерами на дому или в мелких мастерских ремесленниками, работающими по найму, а не фабричными или заводскими рабочими. Типичным было домашнее производство. Сапожничали и семьи, основным занятием которых являлось сельское хозяйство или рыболовство в таких штатах, как Массачусетс. Портняжное дело также составляло дополнительный источник фермерских доходов.

Мелкие мастерские в городах и на фермах стали вторым источником промышленной продукции. Их организация и деятельность мало чем отличались от образцовых средневековых гильдий с их мастеровыми и подмастерьями. Постепенно эта система эволюционировала в торговый капитализм: мастера превратились в мелких подрядчиков, работающих на торговцев-капиталистов. Им принадлежало сырье, а нанимаемым ими ремесленникам - орудия труда. Эксплуатация усиливалась, в результате чего гильдии претерпевали изменения и становились похожими на современные профсоюзы.

"В Филадельфии, Нью-Йорке, Балтиморе, Ньюарке, Питтсбурге, Цинциннати, Буффало, Луисвилле, Сан-Луисе и Новом Орлеане, как и в мелких городах по всей стране, квалифицированные и неквалифицированные рабочие создавали свои независимые общества. Возникали организации сапожников (или башмачников, как их тогда называли), печатников и наборщиков, кузнецов и жестянщиков, кожевенников и шорников, плотников и строителей, бондарей и переплетчиков, мебельщиков и багетчиков, пекарей и мыловаров, каменщиков и маляров, портных и шляпников, гребенщиков и щеточников, ткачей и штукатуров, ювелиров и металлистов. В период наибольшего размаха в этом движении участвовало триста тысяч человек".

В 1827 году в Филадельфии произошло объединение шестнадцати обществ ремесленников. Впервые совместное собрание металлистов Нью-Йорка состоялось в апреле 1829 года, в связи с тем что их пытались заставить работать свыше десяти часов в день. Первые мероприятия носили в основном политический характер и проходили с переменным успехом. Они проводились в поддержку земельной реформы, расширения возможностей для бедняков получать образование, отмены тюремного заключения за долги, военных реформ, сокращения рабочего дня и т. п.

В середине 30-х годов прошлого столетия основным методом выражения протеста трудящихся стали забастовки. В результате забастовочных выступлений к 1835 году за пределами Новой Англии был положен конец практике принудительной работы от восхода до заката (в летний период - более тринадцати часов) и установлен девятичасовой рабочий день. В те же годы достигли успеха забастовки с требованием повышения заработной платы. Но почти все достигнутое в забастовочной борьбе сошло на нет на протяжении 1837 года. Заработная плата была урезана, сократилось число рабочих мест, а большинство профессиональных объединений распалось.

В те времена, когда Токвилль посетил Америку, фабричный способ производства только зарождался. Если не считать разбросанных по всей стране лесопилок и мельниц, представлявших собой скорее местные артели, то можно утверждать, что фабрики как таковые были сконцентрированы в Новой Англии. Основной фабричной продукцией в первую очередь стали хлопковые и шерстяные изделия, хотя фабрики возникали как в машиностроительной, так и в металлургической промышленности. До 1840 года на их долю приходилась лишь небольшая часть производства. Но по мере того как улучшались транспорт и связь, совершенствовалась система финансирования, фабрики становились преобладающей формой производства в Америке. Этому способствовал неослабевающий приток рабочей силы из-за границы. В Уолтеме и Лоуэлле основную массу работавших составляли молодые женщины. Они проживали в общежитиях под надзором хозяев. Правила в них были жесткими, посещение церкви - обязательным. Имелись "черные списки". Рабочий день длился около тринадцати часов, а заработная плата колебалась от 2 до 2,75 долл. в неделю.

Существовали фабрики и другого типа. Рабочие на них не обеспечивались общежитием, но и не находились под постоянным контролем. На таких фабриках работали Целыми семьями. Обычно заключался контракт. Им предусматривались определенная рабочая неделя (обычно более 70 часов), наказание за прогулы и опоздания, вычеты из зарплаты за нарушение оговоренных условий или прекращение работы без предупреждения. Заработки мужчин в конце 30-х годов упали и редко превышали 4 долл. Женщины зарабатывали от 50 центов до 2,5 долл., а в 1832 году - до 2,75 долл. в неделю, а дети - и того меньше. Те и другие составляли более половины всех работавших по семейным контрактам. Пятую часть всех фабричных рабочих в Пенсильвании в то время составляли дети моложе 12 лет.

Токвилль обратил внимание на возникновение фабричной системы и индустриализацию Америки, отметив, что в ней развивалась новая, промышленная аристократия. Он заметил: "Признано, что, когда рабочий целый день делает одни и те же детали, готовая продукция производится с большей легкостью, быстротой и экономичностью. Чем больше масштабы промышленного предприятия при больших капиталовложениях и кредитах, тем дешевле выпускаемая продукция. Это оказалось верным в отношении очень важных отраслей промышленности.

Система массового производства приводит к деградации рабочего, отмечал Токвилль, видимо считая это неизбежным условием прогресса. Он, однако, обратил внимание и на некоторое противоречие: "...В то время, как основная масса населения стремится к демократии, именно класс, занятый в промышленности, становится более аристократическим... Если проследить за всем ходом развития с самого начала, то представляется, что аристократия сама по себе поднимается из недр демократии"¹. Эта аристократия казалась ему теоретически противоречащей демократическому равноправию, но он не видел в этом никакой практической угрозы, поскольку считал, что "нет солидарности среди богачей". По его мнению, промышленная аристократия является одной из самых жестоких на земле. Но в то же время она "наиболее сдержанна и наименее опасна". Думать так заставляли его три момента: богатым недоставало солидарности, их накопления одинаково быстро создавались и исчезали, и, наконец, аристократия не имела большой власти над теми, кто работал на нее. Однако он предупреждал: "Во всяком случае, друзья демократии должны неустанно следить за событиями в плане ее развития".

¹ (Этот тезис, сам по себе спорный, весьма уязвим. Видимо, французский юрист полагал, что и в Америке свершался аналогичный процесс. Однако американская "аристократия" вошла в силу не благодаря демократии, но вопреки ей, всячески ее попирая)

Ныне, хотя и весьма поздно, мы осознали, насколько стоящим было его предупреждение: "Когда рабочий занят постоянно и исключительно изготовлением одной и той же детали, он в итоге приобретает удивительную сноровку. И в то же время теряет способность осмысливать, что он делает. С каждым днем он становится все более ловким и все менее вдумчивым. Можно сказать, что, в то время как рабочий в нем совершенствуется, человек - деградирует".

"Чего можно ожидать от человека, - спрашивает Токвилль, - который двадцать лет своей жизни изготовлял булавочные головки? Каким образом может он применить тот мощный человеческий интеллект, так часто потрясавший мир, кроме как для совершенствования производства булавочных головок?" Французский исследователь приходит к выводу, что при такой работе мысль человека "постоянно прикована к объекту повседневного труда, тело его приобретает определенные навыки, от которых он никогда уже не сможет избавиться. Короче говоря, человек принадлежит уже не себе самому, а избранной им профессии..." Тщетны попытки закона и морали устранить мешающие человеку преграды и открыть перед ним тысячи новых дорог к благополучию. Сама профессия привязывает его к рабочему месту, которое он не в состоянии покинуть.

Токвилль ожидал потрясений в фабричной системе в результате противоречий между опекой старой и бессердечностью новой промышленной аристократии: "...Аристократия прошедших эпох в силу закона или сложившихся обычаев приходила на помощь своим слугам, оказавшимся в беде. Но промышленная аристократия наших дней, доведя работающих на нее людей до нищеты, до положения животного, в период кризиса бросает их на милость общественности..." Так писал он не только об американской промышленной и деловой аристократии, но и о том, как, по его наблюдениям, должна была развиваться Европа...

Недавно Объединенный профсоюз работников автомобильной промышленности вступил в переговоры с промышленниками, занимающимися производством автомашин. Он пытался заключить коллективный договор, который предусматривал бы гарантии сохранения рабочего места за членами профсоюза путем включения в него положения, запрещающего увольнение рабочих в период экономического спада. В случае сокращения объема производства или повышения эффективности труда последовало бы эквивалентное сокращение продолжительности рабочего времени всех квалифицированных наемных работников без снижения их заработной платы. Временные или постоянные увольнения не должны иметь места. Подобным же образом Объединенный профсоюз работников сталелитейной промышленности стремится к всестороннему и надежному обеспечению запросов своих членов с помощью требования о предоставлении пожизненных гарантий сохранения рабочих мест, даже в случае выхода на пенсию.

Соблюдение интересов рабочих сводится скорее к учреждению правовой системы и оказанию юридической помощи, чем к традиционным требованиям, касающимся имущественных отношений. В то время как организованные трудящиеся предпринимают меры в этом направлении, гарантии в отношении обеспечения работой нарушаются в результате судебных решений, подтверждающих изредка права цветных меньшинств, а также женщин в области трудовых отношений. Эти обстоятельства вынудили профсоюзных лидеров напомнить членам своих организаций о том, что наряду с принадлежностью к ним длительный трудовой стаж представляет собой почти столь же ценное достояние.

Предположения Токвилля о том, что возникнут условия, аналогичные крепостничеству, не подтвердились. Однако, если мы поверим свидетельствам людей, с которыми беседовал Стаде Теркель, изложивший свои наблюдения в книге "Работа", степень разочарования и недовольства среди трудящихся очень высока, а чувство безнадежности широко распространено. Психологическое состояние рабочих более неблагоприятно, чем даже материальные условия их существования. В самый разгар своей деятельности они чувствуют - по крайней мере многие из них, - что попали в западню и лишены самостоятельности. Подтверждается предсказанная Токвиллем тенденция к деградации человеческой личности, содержащаяся в вопросе: "Что можно ожидать от человека, который двадцать лет своей жизни изготовлял булавочные головки?"

Токвилль отмечал, что американское правительство проводило политику невмешательства в предпринимательскую деятельность. По его словам, оно "не предоставляло субсидий", не оказывало "содействия торговле" и не "покровительствовало литературе или искусству". Единственным исключением явилась помощь по строительству каналов и магистральных дорог, хотя она исходила главным образом от органов местного управления и штатов. Поддержку развитию различных видов транспорта правительственные органы со временем стали оказывать во все больших масштабах. Предоставление субсидий на строительство железных дорог, особенно путем выделения необходимой для них земли, было характерным явлением. Федеральная программа создания системы шоссейных дорог за счет введения налога на продажу бензина создала постоянную финансовую базу для осуществления величайшего в истории государственного строительного проекта. Обеспечение судоходства на реках, сооружение и эксплуатация речных портов осуществляются главным образом за счет государственных средств в соответствии с традицией, восходящей по крайней мере к 1830 году.

Токвилль, не останавливаясь на возможных последствиях, отметил еще одну важную тенденцию в области коммерческой деятельности: увеличение регистрируемых корпораций. В период его путешествия частновладельческая - притом чаще всего совместная - собственность превалировала. По словам Токвилля, на него произвела впечатление деятельность корпораций. Свидетельство тому - следующее заключение, явно почерпнутое из книги Джеймса Кента "Комментарии к американскому праву": "Мы в небывалой степени плодим в этой стране институты корпоративного типа и придаем им столь гибкий характер, наделяем столь разнообразными задачами, что ничего подобного не было известно римскому или английскому праву".

В настоящее время почти 80 процентов производственной деятельности в США контролируется корпоративными организациями, функционирующими согласно выданным властями штатов разрешениям. Расхождения между крупнейшими корпорациями и правительством во все большей мере устраняются не в рамках закона, а на основе переговоров. Несколько лет назад, когда компания "Дюпон" получила распоряжение продать в соответствии с антитрестовским законодательством акции "Дженерал моторе", соответствующие его положения и предусмотренные им санкции не применялись. Конгресс принял специальные правовые акты, призванные обеспечить передачу собственности на акции. Почти аналогичным образом были решены проблемы, связанные с налогообложением страховых и нефтяных компаний, когда чаще прибегали к переговорам, чем к применению решений правительственных органов и законодательных норм. Подобное же отношение было характерно и для правительственных мероприятий, касавшихся сталелитейной промышленности и осуществленных в последний период. Во время корейской войны президент Трумэн, пытаясь предотвратить забастовку, издал распоряжение о передаче этой отрасли под правительственный контроль. Дело было передано в Верховный суд, а независимое положение сталелитейной промышленности сохранено. Последующие попытки вмешательства в дела этой отрасли осуществлялись различными способами. В ответ на значительное повышение цен на сталь администрация Кеннеди не пыталась применять существующие законы или обращаться в суд. Она прибегла к средствам общественного осуждения этой акции и, согласно некоторым сообщениям, ночным телефонным звонкам, а также по крайней мере намекам на использование услуг ФБР.

Во время пребывания у власти Джонсона президенты сталелитейных корпораций были вызваны в Белый дом для "накачки". Им втолковывали, что цены на сталь следует снизить. Создавалось впечатление, что, если бы руководители корпораций определяли цены, находясь в Белом доме, все было бы нормально, но если бы это было сделано в Питтсбурге, то они могли бы оказаться в тюрьме. Дело обстояло так, будто король вызвал к себе лордов и заявил им: "Если вы согласны одобрить предлагаемые меры в моем присутствии, они утверждаются. Но если вы будете осуществлять их самостоятельно у себя в Уэльсе, вы наживете массу неприятностей". Правительству США вменялось учреждать нечто вроде дипломатических представительств при ведущих корпорациях, особенно тех из них, которые осуществляют активные торговые и финансовые операции за границей.

У нас в Америке существует некий корпоративный феодализм. В одном из определений феодальной системы говорится, что в ее условиях каждый простой человек принадлежит кому-нибудь, а все остальные являются собственностью короля. В соответствии с современными представлениями почти каждый рабочий принадлежит какой-либо корпорации, а все остальные составляют собственность правительства, будь то федеральная администрация, власти штата или местного управления.

Немногие рабочие в Соединенных Штатах владеют собственными предприятиями. К чему они стремятся - так это к безопасности, которую на основе контракта или закона дает им работа. Аргументы, приводимые в подтверждение права на труд, все больше и больше напоминают доводы, используемые для обоснования права на собственность: во-первых, приоритет тех, кто уже имеет работу, а во-вторых, утверждение о необходимости обеспечения "стабильности" общества. Подобные претензии находят поддержку со стороны судебных органов. Например, в 1961 году компания "Джеммер мэньюфекчюринг", детройтский филиал "Росс гиэр энд тул компани оф Индиана", приняла решение о переводе своего производства в Лебанон, штат Теннесси. Она при этом отказалась перевести основную массу занятых у нее членов Объединенного профсоюза работников автомобильной промышленности на новое место работы. Тогда несколько рабочих предъявили судебный иск. Федеральный окружной суд вынес решение о справедливости утверждения рабочих, что их права выходят "за пределы срока, предусмотренного коллективным трудовым договором". Было отмечено, что эти права "распространяются на предприятие независимо от его фактического местонахождения в соответствии с данным и предшествующими контрактами". Согласно судебному решению, компания "обязывалась и должна была восстановить на работе, исходя из продолжительности трудового стажа", лиц, работавших у нее по найму и уволенных в Детройте, даже если перемещение производства в Лебанон могло привести к прекращению функций профессионального союза в качестве представителя рабочих в отношениях с компанией.

Многие корпорации расширили свою деятельность за пределы Соединенных Штатов и превратились в международные или многонациональные объединения. Особенно заметными были темпы их роста в последние годы. Как пишут в своей книге "Глобальная хватка" Барнет и Мюллер, сравнение годового объема продаж некоторых многонациональных корпораций с валовым производством отдельных стран показало: продажи "Дженерал моторе" превысили объем производства таких стран, как Швейцария, Пакистан и ЮАР, а масштабы операций "Ройял датч шелл" превзошли производство в таких странах, как Иран, Турция и Венесуэла. "В процессе развития нового мира, - указывают авторы, - управляющие фирм, подобных "Дженерал моторе", "Интернэшнл бизнес машин", "Пепсико", "Дженерал электрик", "Пфайзер", "Шелл", "Фольксваген", "Экссон" и нескольким сотням других, ежедневно принимают деловые решения, оказывающие более значительное воздействие, чем указания большинства суверенных правительств..." Корпорации благодаря операциям как внутри самих стран, так и в международном масштабе превратились в самостоятельные центры власти. Они приобрели такой характер и сконцентрировали такую мощь, что оказались вне сферы действия американских законов по отношению к коммерческим и финансовым учреждениям.

Форма богатства изменялась на протяжении почти 150 лет, истекших после 1831 года. Вместо владения реальной и четко определяемой собственностью (земля, магазины, машины, инструменты, скот и т. д.) теперь существуют правовые титулы на закладное имущество, акции, облигации, лицензии и сертификаты, контракты, коллективные трудовые договоры и т. д. Однако вымывания собственности до опасного предела, которого опасался Токвилль, не произошло. Сохранилась мелкая, принадлежащая одной семье ферма, хотя общая тенденция состояла в образовании крупных хозяйств. В законах о гомстедах (1862 г.) и о претензиях (1902 г.) были предприняты попытки установить в качестве стандартного участок в 160 акров, однако этот размер не соблюдался. Средняя площадь хозяйств возросла со 151 акра в 1930 году до 387 акров в 1957 году. За то же время количество ферм сократилось с 6,5 млн. до 2,8 млн. Однако темпы уменьшения количества ферм за последние годы резко упали: в 1966 году было ликвидировано 99 тыс. ферм, в 1970 - всего 45 тыс., в 1975 году 22 тыс. ферм.

Распределение личного богатства выявить трудно, и оно в лучшем случае отражает относительное положение с точки зрения владения собственностью и контроля над ней. Имеются признаки того, что концентрация богатства в Соединенных Штатах снизилась за последние полвека, однако это изменение не было существенным. Видимо, оно отражает проявление временных или особых исторических сил (Великой депрессии и второй мировой войны), а не коренные тенденции в развитии экономики. Исследование распределения богатства, осуществленное Робертом Дж. Лэмпманом, показывает, что наибольшая степень концентрации богатства в Америке существовала накануне Великой депрессии. Как сообщает автор, в 1929 году самые богатые американцы, составлявшие 0,5 процента населения, обладали 30 процентами чистого богатства, находившегося в распоряжении всех граждан. В это время акции корпораций представляли собой основную форму частных активов. Возрастание цен на акции почти в четыре раза за период между 1921 и 1929 годами увеличило стоимость акций, принадлежавших главным образом богатой части населения. Крах на рынке ценных бумаг сократил стоимость активов в виде акций, поэтому к 1933 году указанные 0,5 процента населения потеряли 22 процента своего богатства. По оценке Лэмпмана, в 1939 году эта группа имела 28 процентов собственности, то есть произошло увеличение ее доли по сравнению с 25,2 процента в 1933 году. Им установлено, что в 1945 году этот показатель составлял 20,9 процента национального богатства, а к 1949 году - уже 19,3 процента.

Исследования, касающиеся периода от второй мировой войны вплоть до спада на рынке ценных бумаг в 1973 - 1974 годах, показали постепенное увеличение доли богатства, находящегося в руках этой группы. По некоторым данным, она повысилась в 1953 году сначала до 22,7, а затем до 25 процентов и на этом уровне, видимо, стабилизировалась. Единственное существенное изменение в активах состоит в уменьшении количества акций различных корпораций. В 1953 году наиболее богатые 0,5 процента населения обладали 86 процентами акций по стоимости из числа всех акций, находившихся в личном владении. К 1969 году этот показатель оценивался в 44 процента. Результаты переписи, проводившейся нью-йоркской фондовой биржей примерно в тот же период (1952 - 1970 гг.), показывают почти пятикратное увеличение численности держателей акций. Доля наиболее богатой части населения, владеющей другими видами активов - такими, как некорпоративные коммерческие активы, дома, мебель и т. д. - несколько возросла, но это увеличение не было значительным.

Передача имущества в доверительное распоряжение представляет собой специфическую для богатых слоев форму владения собственностью. Оценка данных за 1976 год показывает, что около 81 процента стоимости подобного имущества принадлежало 0,5 процента наиболее богатых владельцев, а 90 процентов приходилось на долю наиболее богатых граждан, составлявших 1 процент населения.

Более существенным, чем обладание богатством в виде имущества, показателем экономического благосостояния или бедственного положения американцев является распределение доходов. Ведь их обеспеченность зависит главным образом от ежегодных поступлений в виде заработной платы, окладов, пенсий, прибылей мелких коммерческих предприятий или ферм. В распределении доходов наблюдаются значительные различия. Статистические данные о них оставляют желать много лучшего, однако в качестве общих ориентиров они вполне надежны и со всей очевидностью свидетельствуют о двух фактах: во-первых, распределение доходов отличается высокой неравномерностью; во-вторых, значительная часть населения живет на доходы, уровень которых большинство американцев считает совершенно неудовлетворительным. Это говорит также и о том, что за последние двадцать пять лет не наблюдалось сколь-нибудь существенных изменений в относительной доле доходов богатых и бедных слоев населения.

Недавно опубликованные сведения фиксируют: 20 процентов американских семей с наиболее низким доходом получают около 5 процентов общей ежегодной суммы доходов, а на долю 20 процентов самых богатых семей приходится около 41 процента этой суммы. В отношении дохода на душу населения степень различий оказывается еще более высокой. Самые бедные, а их 20 процентов, получают 4 процента общей ежегодной суммы дохода, а 20 процентов самых богатых лиц - 48 процентов. В 1976 году семья, не связанная с сельскохозяйственным производством, состоящая из 4 человек, квалифицировалась как бедная при ежегодном доходе ниже 5815 долл. Если исходить из относительных критериев и норм, на основании которых определяются статистические показатели бедности, численность бедняков за последние годы снизилась с 39,5 млн. (или 22,4 процента населения) в 1959 году до 25 млн. (или 11,8 процента) в 1976 году. Резкое сокращение их количества произошло между 1962 и 1969 годами, а затем имело место постоянное колебание этого показателя. Среди беднейшей части населения имеется очень высокая доля стариков, детей, негров, а также семей, где главой являются женщины.

По мере того как происходило уменьшение численности бедняков и их доли, они все больше и больше отличались от населения в целом. Хотя имеются признаки того, что реальные доходы беднейших слоев возросли, их положение по отношению к остальному населению за последние десятилетия не улучшилось. Налицо доказательства того, что класс бедняков - более или менее стабильный, характеризующийся общими особенностями возраста, расы и пола - уже сформировался в Соединенных Штатах.

Проблема бедности не сводится только к количественным показателям и не может истолковываться лишь экономическими категориями. Эта проблема связана с национальной философией. И ее сущность не изменилась с того времени, когда ее изложил в XIX веке Гербер Спенсер: "Повсюду в природе мы можем наблюдать суровую дисциплину, которая оказывается немного жестокой, чтобы оказаться очень благодатной... Нищета беспомощных, беды, постигающие безрассудных, голод ленивых и то, как сильные оттесняют слабых... - это требования широкой, дальновидной благотворительности... Нам надо вывести на чистую воду тех фальшивых филантропов, которые, пытаясь предотвратить нищету, вызовут еще большую бедность в среде грядущих поколений. При всем том к подобным филантропам должны быть отнесены все защитники закона о бедности... Они не замечают того, что в соответствии с естественным порядком вещей общество постоянно отторгает от себя своих членов - нездоровых, слабоумных, тупых, неустойчивых, лишенных веры. Движимые филантропией люди, неразумные, хотя и стремящиеся к добру, выступают за вмешательство, которое не только приведет к прекращению очистительного процесса, но даже увеличит пороки общества..." Согласно этой теории причины бедности и ее последствия коренятся в ней самой. Она, скорее, не является следствием других воздействующих сил - экономических, социальных, исторических, - подрывающих общество, либо личных физических или духовных недостатков.

Дальнейшая программа действия может быть определена на основе выбора между сохранением традиционного подхода (одной из разновидностей его является нечто вроде субсидирования фермерских хозяйств; в этом случае бедняки выступают в качестве иждивенцев государства и просителей) и новым подходом, защищаемым во имя права на благосостояние. Его сторонники весьма смело утверждают: каждый американец имеет право на получение приличного дохода, если он работает, стремится работать, но не имеет для этого возможности либо неспособен трудиться вследствие инвалидности или по семейным обстоятельствам.

В наши дни политическая тенденция не состоит в стремлении к обеспечению равенства в плане владения богатством или к достижению его лучшего распределения. Она направлена на обеспечение уравнивания доходов с помощью регулирования подоходного налога. Первоначальная концепция подоходного налога как источника поступлений для покрытия государственных расходов и механизма по осуществлению выплат налогоплательщиками предусматривала также оказание помощи беднякам. Система эта была дополнена и ныне подразумевает использование подоходных выплат для достижения равенства в доходах, получаемых сверх установленного уровня нищеты. Подобная задача наиболее четко была сформулирована в предложениях о перераспределении доходов, Рсдставленных сенатором Джорджем Макговерном в ходе предвыборной кампании 1972 года, когда он баллотировал-

На пост президента. То же самое имеется в виду и в Редложениях специалистов - политэкономов консервативной ориентации относительно учреждения "негативного подоходного налога", а также отражено в недавно введенных в действие "налоговых скидках".

Политические последствия определения степени увеличения собственных доходов с помощью опросов до сих пор практически не проверялись. Рост личной собственности в Англии эффективным образом содействовал уничтожению средних собственников или по крайней мере укреплению старого класса имущих. В ограниченном виде последствия процедуры голосования для решения вопроса об увеличении собственных доходов проявились в тяжелой ситуации, возникшей в Нью-Йорке. Там при отсутствии соответствующей налоговой базы путем голосования было принято решение о субсидировании системы городского транспорта, здравоохранения, жилищного строительства (особенно это относилось к программе контроля над квартирной платой), повышении пенсий и окладов, а также введении почти бесплатного высшего образования.

Президент Джимми Картер в своей речи при вступлении на президентский пост заявил, что Америка уже достигла высокой степени свободы личности и ныне занята созданием условий по обеспечению равных возможностей. Это - странная трактовка существа Декларации независимости. Ведь в ней, наверное, не подразумевалось, что свобода и равенство представляют собой последовательные этапы развития. При наличии некоторого противоречия между ними они рассматривались в качестве одновременно существующих условий. Однако рамки подобного противоречия должны позволять всем добиваться своего благоденствия и в какой-то мере извлекать из него пользу.

Другим показателем, свидетельствующим о нарушениях в механизме функционирования экономики Соединенных Штатов, является количество безработных в стране. Несмотря на то что производительность американской экономики после второй мировой войны возросла более чем вдвое, уровень безработицы остается высоким и в так называемые "нормальные" периоды, и тем более оказывается еще выше во время экономических спадов. Наиболее сильный спад отмечался в 1975 - 1976 годах, когда уровень безработицы составил более 8 процентов работоспособных, а число безработных в гражданских отраслях производства достигло почти 8 млн. человек.

При решении проблем безработицы, как и бедности, решающее воздействие оказывают давние, окостеневшие концепции. Теории по этим вопросам не восходят к XIX веку, они возникли в период Нового курса. В качестве способа непосредственного облегчения положения безработных предлагается выплата им пособий в более широких масштабах наряду с учреждением специальных государственных мероприятий, дополнительных рабочих мест (не оказывающих конкурентного воздействия на те из них, которые существуют в условиях нормального функционирования экономики). Попытки решения более сложных проблем предпринимаются на основе рекомендаций и суждений кейнсианских и неокейнсианских экономистов, с помощью повышения дефицита федерального бюджета, возникающего в результате снижения налогов и больших государственных расходов.

Продолжает оставаться в силе тезис о том, что расширение масштабов экономики приведет к вовлечению в производство безработных, хотя, как показывает исторический опыт, этого не произойдет. Имеющиеся факты свидетельствуют о том, что целесообразнее было бы перераспределить объем работы среди имеющихся рабочих. В Соединенных Штатах подобные меры не предпринимались с конца 30-х - начала 40-х годов XX века, когда на основании закона о заработной плате и продолжительности рабочего дня для большинства американцев была установлена сорокачасовая рабочая неделя при восьмичасовом рабочем дне. Чтобы вовлечь в производство тех, кто сейчас лишен возможности принимать в нем участие, необходимо сократить продолжительность рабочего дня недели и количество часов, отрабатываемых каждым работником ежегодно. В последний раз длительность рабочего времени была установлена почти сорок лет назад, и на протяжении этого периода происходило развитие технического прогресса. Можно ожидать, что ввиду истечения столь большого срока будут внесены необходимые поправки в законодательство.

Еще одна проблема, лишь недавно признанная экономистами, предпринимателями и финансистами, состоит в том, чтобы потенциал американской экономики оказался ограниченным. Поддавшись общему духу оптимизма, который подогревался быстрым экономическим развитием Соединенных Штатов и других стран в послевоенный период, и особенно в 60-е годы, экономисты стали выдвигать прогнозы о почти беспредельном росте в будущем. Финансисты, предприниматели и политики разделяли такие радужные представления, что отражалось на их энтузиазме в деле расширения экономической деятельности. Предприниматели заимствовали средства, банки увеличивали кредит. Правительство использовало дефицитное финансирование даже для ведения войн, предполагая, что рост экономики в будущем компенсирует подобную безответственность. День или год расплаты наступил в 1974 и 1975 годах совершенно неожиданно, хотя сама она не должна была вызывать удивления. Экономика Соединенных Штатов начала проявлять признаки слабости в самой своей основе: инфляция сопровождалась безработицей. Экономисты ничего не могли сделать, кроме как развести руками, выдвинуть какие-то объяснения политического и морального характера, а также придумать несколько новых терминов вроде "стагфляция"¹. Реальная же проблема состояла в чрезмерном потреблении продовольствия, топлива и других материальных ресурсов, перерасходе денежных средств и злоупотреблении кредитом.

¹ (Неологизм из слов "стагнация" и "инфляция")

К 1975 году американский народ превратился в величайшего - если не сказать, самого чрезмерного - потребителя в истории. Тогда население США составляло 5 процентов мирового населения и израсходовало 1/3 мирового производства топлива и 40 процентов производства алюминия и марганца. В 1971 году американцы использовали почти в два с половиной раза больше белковых продуктов, чем японцы, которые вовсе не страдают от недоедания. Сейчас 78 процентов американского зерна скармливается скоту. Соотношение между затратами растительного белка и выходом животного белка в этом случае составляет 21:1 для говядины и телятины; 8,3:1 - для свинины и 5,5:1 - для птицы. К примеру, около 21 фунта соевых бобов превращается в 1 фунт протеина.

В 1940 году средняя мощность двигателей в расчете на душу населения составляла 21 лошадиную силу (л. с.); к 1960 году она равнялась 62 л. с., а к 1971 году достигала 93 л. с. Согласно официальным сообщениям, в расчете на каждого американца ежегодно используется 28 тонн материалов, извлеченных из шахт, собранных на полях, добытых в лесах и океанах. Душевое потребление материальных ресурсов в США более чем вдвое превосходит таковое в Западной Европе. Что же касается такого потребления в остальных странах, то невозможно подыскать какую-либо рациональную основу для сопоставления. Народы многих стран мира жили бы гораздо лучше, используя отходы американского производства и потребления вместо имеющихся в их распоряжении товаров и ресурсов, если бы удалось найти способ их доставки. Около 40 процентов всех автомобилей в мире принадлежит гражданам Соединенных Штатов - один автомобиль приходится на два человека. 10 процентов продукции материального производства в стране используется для строительства и обслуживания этих автомобилей, и 15 процентов ежегодного мирового производства бензина расходуется для их заправки.

Америка не всегда была страной чрезмерного и расточительного потребления. Значительное время в начале XX века в сельскохозяйственном производстве и на транспорте использовалось небольшое количество горючего. Основной тягловой силой были лошади, и кормом им служила сельскохозяйственная продукция. Городские рабочие и их семьи проживали поблизости от места работы. Это существенным образом отличалось от нынешнего положения, когда расстояние от дома до работы в США составляет в среднем 15 миль.

Хотя разбазаривание ресурсов и чрезмерный оптимизм имели место на всем протяжении двухсотлетней национальной истории, только после второй мировой войны стали очевидны исключительные масштабы подобного расточительства. Эта война вселила новую уверенность в потенции науки и техники по созданию условий для все большего удовлетворения материальных потребностей человека. Ученые-естественники обнадеживали экономистов, последние вдохнули веру в политиков, банкиров и предпринимателей. Военные, выдвигая доводы экономического порядка, выступали за подготовку ко всевозможным войнам по типу прошлых, настоящих и будущих. Министр обороны Роберт Макнамара отважился заявить о способности Соединенных Штатов вести одновременно две войны, подобных вьетнамской, и все-таки иметь масло. Экономисты начали рассуждать о хозяйственном росте в мирный период, как будто чуть ли не сама война являлась причиной его роста. Для распределения средств, получаемых от федеральных налогов, между администрациями штатов и местными органами управления предлагалось ввести систему рационального использования государственных доходов.

Разбухание федерального бюджета превратилось в правило. Примерно со ПО млрд. долл. в 1963 году он возрос приблизительно до 500 млрд. долл. в 1978 году. Государственный долг федерального правительства увеличился за тот же период с суммы, составлявшей около 100 млрд. долл., до 874 млрд. долл. В огромной мере возросли потребительские и коммерческие кредиты. Экономический рост и увеличение производства превратились в самоцель. Мы могли производить и продавать автомобили больших размеров, поэтому мы должны были делать это. Крупногабаритные и быстроходные автомобили требовали больше горючего, гаражей, мест для стоянок, больничных коек для пострадавших в автомобильных катастрофах, широкой сети дорог разного типа. Нефтяные компании были готовы предоставить топливо, а общество - удовлетворить другие потребности автосервиса. Тем временем ветхие здания обрекались на слом еще до того, как они приходили в негодность, часто это делалось ради специальных налоговых льгот. На смену старым возводились новые здания, многие из них целиком изолировали жильцов от внешней среды и почти полностью зависели от собственных дорогих систем отопления и кондиционирования воздуха.

Новые виды потребления обусловливают специфику активных и пассивных сторон этого процесса. На рынке появляются электрические зубные щетки и открывалки для консервных банок наряду с электрическими велоэргометрами. Создаются телевизоры, на экране которых изображение появляется немедленно после включения, и телевизоры с дистанционным управлением. Моторные лодки вытесняют гребные суда и яхты. Снегоходы сменили санки, лыжи и снегоступы. Упаковка товаров превратилась в крупнейшую индустрию, а оберточная бумага и пластиковая пленка засорили улицы городов и обочины сельских дорог. Уборка мусора превратилась в серьезную проблему.

Заранее планируется устаревание товаров, в обоснование чего выдвигаются соображения, заимствованные из макроэкономической и микроэкономической теорий. И американская промышленность выпускает такие товары, программируя их полное разрушение в пределах установленного срока. Раньше времени устаревшие автомобили попросту бросают на улицах Нью-Йорка или других городов Америки. Вместо неоднократно используемых бутылок применяются жестяные банки, а их приходится выбрасывать. Рекламные агентства призывают "покупать, руководствуясь порывом", и люди поддаются этому призыву.

Бросающееся в глаза обилие мусора, которое ранее невозможно было и вообразить себе, стало отличительной чертой американской жизни. Как нация мы обнаруживаем, что строим слишком много, если не сказать, страдаем от излишка домов; мы перекормлены, хотя миллионы бедняков страдают от недоедания; у нас переизбыток транспортных средств в виде чрезмерно мощных автомобилей. И к тому же - если принять на веру подсчеты экспертов, а они утверждают, что мы располагаем ядерной мощью, способной более пятнадцати раз уничтожить административные центры и крупнейшие города СССР, - мы обладаем чрезмерной защитой или чрезмерной обороной, если согласимся, что обычные войны и обычные виды оружия устарели.

Положение в США не является отчаянным. Страна все еще обладает потенциалом, позволяющим удовлетворить ее экономические нужды. Что нам требуется - это пересмотр наших представлений. Прежде всего мы должны задать себе несколько суровых вопросов о самой нашей сущности и о нашем национальном характере.

Насколько далеко мы зашли в уничтожении самих себя как общественных существ? Насколько мы приблизились к бесчеловечному состоянию? Его в следующих словах описал Эрик Фромм: "Человек, как винтик в производящем механизме, превращается в вещь и теряет все человеческое. Его время тратится на занятия, в которых он не заинтересован, он производит вещи для него совершенно безразличные, он проводит время с людьми, не вызывающими у него интереса; когда же он не производит, он потребляет. Человек - это вечный грудной младенец с открытым ртом, "поглощающий" без каких-либо усилий со своей стороны все, что бы ни навязывали ему отрасли, производящие средства против скуки (или вызывающие ее): сигареты, спиртные напитки, кинофильмы, телевидение, спорт, лекции. И использование их ограничено лишь его денежными средствами".

Что нам необходимо, так это постоянная моральная заинтересованность, требующая не жертв или героических добродетелей, а лишь согласия на проявление в разумных пределах сдержанности, ответственности за природу и мировые ресурсы.