Глава VI. Закон и адвокаты

Во время поездки Токвилля в 1831 году как юридическая практика, так и судопроизводство в Америке были запутанными и противоречивыми. Соответственно общие рассуждения Токвилля о них в условиях демократии более правильны, чем его замечания об их реальном состоянии. Когда в конце 20-х годов XIX века профессия юриста превратилась в мишень, она еще полностью не вышла из того состояния упадка, в котором находилась в период Американской революции и после нее. Накануне революции эта профессия повсеместно пользовалась уважением. Во многих колониальных территориях юристы занимали видное общественное положение. Весьма неопределенное толкование понятия "адвокаты", преобладавшее в тот период, позволило считать ими 26 из тех 56 лиц, которые поставили свою подпись под Декларацией независимости. Из 55 делегатов Конституционного конвента¹ 31 являлся адвокатом. В составе первого сената Соединенных Штатов насчитывалось 10, а в палате представителей из 65 членов - 17 адвокатов.

¹ (Имеется в виду Конституционный конвент, собравшийся в 1787 г. в городе Филадельфии и выработавший текст Конституции США, ратифицированной в 1788 г. и действующей поныне)

Однако в целом революция оказала отрицательное влияние на положение юристов. В революции приняли участие лишь немногие из них, в то время как значительная часть активно поддерживала британское колониальное правление и впоследствии бежала из страны или прекратила занятие юридической практикой. Во многих штатах адвокатам, не оказывавшим поддержки революции, запретили заниматься практикой на основании специальных законодательных актов или в соответствии с постановлениями судов. Влияние, которым пользовались юристы, было еще больше подорвано в результате экономических неурядиц, последовавших за победой революции. В послереволюционный период изъятие задолженности, лишение права на выкуп заложенного имущества, возвращение собственности ее хозяевам и т. д. являлись основными видами правовой деятельности. В представлении большинства людей адвокаты выступали защитниками собственников и угнетателей.

Суды, законодательство и юристы - все попали под огонь критики. В начале XIX века законодательные собрания некоторых штатов приняли репрессивные законы, направленные не только против самих юристов, но и против норм английского обычного права. Судебная практика из-за общего низкого уровня подготовки правовиков оказалась в состоянии полного хаоса. Оппозиция против норм обычного права становилась все более широкой и ожесточенной. Причиной критики этих норм и отказа от них послужил тот факт, что они вели свое происхождение от английского права, а также их сложность и запутанность.

Происходил процесс развала всей системы судопроизводства и правовых отношений, в среду юристов попадало все больше слабо подготовленных, неквалифицированных людей. Адвокаты, особенно в западных штатах, не имели почти никакого специального юридического образования. Иные из них знакомились с практикой адвокатских контор и, присутствуя на судебных заседаниях либо изучая отчеты о них, получали некоторое представление о правовых нормах. Однако начиная с 1830 года даже требование о знакомстве с практикой адвокатских контор как необходимом условии юридической деятельности повсеместно игнорировалось. Ею разрешалось заниматься кому угодно, если судья выносил решение, что данный человек способен так или иначе трактовать законы.

Отсутствие четких норм и примитивные условия той эпохи находили свое отражение и в деятельности судов. Заселявшие Запад колонисты считали, что процесс судопроизводства должен носить эгалитарный, то есть уравнительный, характер, а опыт является лучшим учителем. Многие судьи были плохо подготовленными, даже малообразованными людьми. Зачастую ими являлись богатые фермеры, торговцы или землевладельцы.

Адвокаты и те, кто проявлял интерес к правовым вопросам как из любопытства, так и в силу своего социального или профессионального положения, не во всех случаях уступали давлению со стороны общественности. В послереволюционный период в индивидуальном порядке и через соответствующие организации они начали ответную борьбу. Хотя и случались неудачи, подобные усилия продолжались, несмотря на сопротивление Запада и правительства демократов во главе с Эндрю Джексоном. Дэвид Хоффман в своей вступительной лекции по праву в университете штата Мэриленд говорил об особой ответственности адвоката как человека, который "соответствует определенным профессиональным требованиям и важному занимаемому им положению". А член Верховного суда США Джозеф Сторн характеризовал выступавших в нем адвокатов как "часовых, охраняющих Конституцию". Сторн добавил также, что "нельзя представить себе более благородной цели для их устремлений и патриотизма, чем роль преданных защитников Конституции..."

Юристы продолжали заниматься практикой, сталкиваясь с острой критикой и не пользуясь полной поддержкой или уважением со стороны общественности. Томас Джефферсон создал в 1826 году юридический факультет в Вирджинском университете "для преподавания обычного и кодифицированного права, правовых норм "канцлерского суда", как и феодальных, гражданских, торговых и морских законов, естественного и национального права, а также основ государственного управления и политической экономии". В феврале 1826 года, когда Джефферсон принимал участие в выборе кандидатуры на пост профессора права, он писал Джеймсу Мэдисону: "Мы должны обратить особое внимание на его политические принципы. Вы наверняка помните, что до революции студентами, изучавшими право, повсеместно использовался элементарный учебник Коука Литллтона, самого разумного автора среди сторонников партии вигов, им наиболее глубоко изложена сущность ортодоксальных доктрин британской Конституции, или того понятия, под которым подразумевались "английские свободы". Вы также помните, что в тот период все наши юристы были приверженцами вигов. Но когда это неуклюжее, хотя и не лишенное коварства учение вышло из моды и подслащенный мэнсфилдизм¹ Блэкстона² стал повседневным руководством для студентов, с этого времени профессиональные юристы (а из них и вырастают члены нашего конгресса) все более тяготели к политике тори, и почти все молодые юристы придерживаются ныне подобных взглядов. Они не осознают более реального значения понятий "виги" или "республиканцы". Именно в наших школах мы должны поддерживать священный огонь, и оттуда он должен распространиться на другие братские штаты".

¹ (Словообразование от имени У. Мэнсфилда (1705 - 1793), известного английского юриста)

² (Имеется в виду У. Блэкстон (1723 - 1780), крупнейший юрист Британии XVIII в.)

В 1826 году был открыт юридический факультет Йельского университета, в 1829 году его реорганизовали в юридический факультет Гарвардского университета. Молодые люди из высокопоставленных семей, проживавших в восточных штатах, начали переселяться на Запад. Некоторые из них заложили основу известности и богатства своих семей, занимаясь юридической практикой. Альфонсо Тафт положил начало той группе, которая стала известна под названием "династия Тафтов" в штате Огайо. Переселявшиеся на Запад изменили не только собственную карьеру, но и судьбу последующих поколений своей семьи - они занимались юридической практикой, политикой, как и многим другим. Их имена сохранились в названиях благотворительных фондов, городов и компаний - таких, как "Кимбол" и "Паркер" в штате Висконсин. Джеймс Уайткомб, уроженец штата Вермонт, занимался юридической практикой в Блумингтоне, штат Индиана. В честь него был наречен поэт из этого штата Джеймс Уайткомб Райли.

В этот период в западных приграничных штатах появились собственные юристы. Подобно тому как Нью-Йорк и Филадельфия в более ранние времена завоевали репутацию штатов, располагавших наиболее квалифицированными юристами, отныне западные и приграничные штаты стали постепенно выделяться подготовкой тамошних адвокатов. В начале XIX века адвокаты в штате Индиана считались наиболее образованными на северо-западной территории и соответственно они заняли доминирующее положение в юридической практике и политической жизни там, а позднее и учрежденного штата. Теннесси также пользовался репутацией штата, из которого вышли наиболее выдающиеся юристы. Среди них такие специалисты, как Эндрю Джексон, Джон Белл и Джеймс К. Полк. Отсюда вышли также многие юристы, получившие известность в других штатах, особенно Сэм Хьюстон, выехавший в Техас, и Томас Харт Бектон, переселившийся в Миссури.

Несмотря на путаницу, противоречия и некоторый упадок, годы, непосредственно предшествовавшие поездке Токвилля и последовавшие сразу после нее, стали временем, когда была заложена основа собственно американского обычного права. В течение этого периода великие адвокаты и судьи своими спорами, вердиктами и мнениями формировали грядущее право. В таких адвокатов превратились Лютер Мартин, Уильям Пинкней, Иеримия Мэйсон, Даниэль Вебстер, Хорас Биннери и Реверди Джонсон. К ним относились судьи Джон Маршалл, Джеймс Кент, Джозеф Сторн, Джон Б. Гибсон и Томас Раффин.

Специалист по французскому праву Токвилль пришел к заключению, что практиковавшееся в Америке обычное право было менее точным и менее рациональным, чем в его собственной стране. Тем не менее он считал его подходящим для Америки и видел в нем консервативную силу, которая одновременно способствовала защите свободы. "Родившееся среди варваров, в недрах цивилизации, - писал он, - обычное право несовершенно, однако оно дышит духом независимости, присущим тем векам, когда начало расцветать".

Отмечая противоречия в американском праве, Токвилль писал, что принимаемые законы "зачастую являются нечеткими или неполными, иногда нарушают достигнутые или санкционируют опасные права; даже если бы они оказались хорошими, их частые изменения обернулись бы существенным злом". Однако он видел преимущества ориентации на местные интересы, наблюдая, как различные муниципальные законы способствовали тому, чтобы наиболее острые эмоции населения, способные нанести вред государству, прежде всего концентрировались вокруг проблем данного города или прихода. Его общий вывод состоял в том, что американская правовая система была хорошей и, по всей вероятности, могла стать еще лучше в будущем. Токвилль считал, что американцы располагали достаточным временем, чтобы делать ошибки и учиться на них. Его, кажется, мало взволновали высказывания одного квакера, объяснявшего, почему в Филадельфии предпринимались попытки помешать неграм принять участие в голосовании: "Закон у нас не имеет никакого значения, если он не поддерживается общественным мнением". Токвилль отмечал: "В новых штатах на юго-западе страны граждане почти всегда берут дело отправления правосудия в собственные руки и убийства являются частыми". Он также писал, что "дуэлям там все еще отдается предпочтение по сравнению с судебными исками".

Токвилль считал, что американцы в целом соблюдали законы, поскольку они могли принимать участие в голосовании и этим способом оказать воздействие на их разработку. Он был уверен, что янки повиновались своему праву "не только потому, что эти законы были результатом их активности, но и потому, что они могли их изменить, если бы в силу каких-либо обстоятельств законы нанесли бы им ущерб; американцы подчинялись законам как злу, навязанному самим себе, а оно вдобавок является лишь временным злом". В соответствии с его теорией участие масс в формировании законоположений обеспечивало поддержку законодательной системы со стороны народа.

Если американцы были подобным образом предрасположены к восприятию законов и их соблюдению, они, по мнению Токвилля, обладали еще более глубокой и не столь критичной лояльностью по отношению к судебным решениям.

Доверие к судам или потребность в таком доверии основываются на двух обстоятельствах. Прежде всего, как отмечал Токвилль, "вряд ли найдется в Соединенных Штатах такая политическая проблема, которая рано или поздно не превратится в юридический вопрос". Затем он обращал внимание на тот факт, что Верховный суд США представлял собой наиболее влиятельный судебный орган в мире, обладавший окончательным правом выносить решения относительно соответствия законов американской Конституции. В дополнение к юрисдикции в отношении договоров, федерального законодательства и международного права Верховный суд, как писал Токвилль, "можно определить в качестве обладающего полномочиями на привлечение к ответственности представителей высшей государственной власти. Когда секретарь суда, поднимаясь на трибуну, провозглашает следующие несколько слов: "Дело по иску штата Нью-Йорк против штата Огайо", сразу чувствуешь - это не обычный суд. А когда задумаешься над тем, что одна из этих сторон представляет миллион человек, а другая - два миллиона, поражаешься ответственности, возложенной на семерых человек, чье решение удовлетворит или огорчит столь многих их сограждан". И далее: "Мир, процветание и само существование Союза постоянно находятся в руках этих семи федеральных судей. Без них буква Конституции оказалась бы мертвой..." Им отмечается жизненно важное значение того обстоятельства, чтобы члены Верховного суда оказались людьми величайшей честности и способностей. Токвилль предупреждал: "Если когда-нибудь в Верховный суд попадут безрассудные или продажные люди, для Конфедерации возникнет угроза анархии или гражданской войны".

Видимо, американцы ощутили важность сохранения целостности Верховного суда, его независимости от политического влияния и стабильности. Следует в первую очередь отметить сопротивление попыткам Франклина Д. Рузвельта "заполнить суд своими сторонниками" даже в период его наибольшей популярности и самой широкой повсеместной поддержки предложений в политической области, если они ни в коей мере не выходили за конституционные рамки. План президента предусматривал уступку в пользу существующего суда, поскольку он предполагал расширить его состав, когда состоявшие в нем члены достигали семидесяти лет, чтобы не вынуждать их выходить в отставку.

По мнению Токвилля, Верховный суд был, как он остается и в наши дни, последней инстанцией и важнейшим защитником свободы. Он считал, что его значение возрастет по мере того, как демократия будет становиться все более эгалитарной. Причина этого, по его убеждению, состояла в том, что "таким образом частные права и интересы всегда оказываются в опасности, если только не происходит рост полномочий судов и расширение их сферы в той же степени, в какой возрастает равенство условий". В наши дни судебные решения часто содержат требования об обеспечении равенства. Совсем нелегкой оказывается участь судов во время усиления напряженности в общественных отношениях, когда равенство или требование его затрагивают принцип свободы и то неравноправие, которое составляет условие свободы и ее следствие.

Составители Конституции испытывали опасения в отношении демократии и равенства. Из-за самонадеянности или в силу мудрого предвидения они предусмотрели, что составленная ими Конституция не может быть изменена, если предложение о внесении поправок не будет одобрено двумя третями членов обеих палат конгресса либо Конституционным конвентом и утверждено не менее чем тремя четвертями законодательных собраний всех штатов. Возможно, они проявляли излишнюю скромность в своих стараниях сохранить Конституцию в том виде, в каком она была составлена. Если бы они в меньшей мере доверяли демократии, стремление к изменению Конституции, особенно характерное для нашего века, могло бы значительно ослабнуть. За весь XIX век было внесено всего четыре поправки. Три из них - тринадцатая, четырнадцатая и пятнадцатая - представляли собой изменения, обусловленные итогами Гражданской войны¹.

¹ (Имеется в виду война между северными и южными штатами в 1861 - 1865 гг., в основе этого конфликта находилась проблема рабства)

В XX веке, начиная с принятия шестнадцатой поправки спустя примерно сорок лет после предыдущей, тенденция изменить Конституцию становилась все более выраженной. Попытки применения механизма поправок получили значительно более широкое распространение. Это делалось для достижения реальных политических целей, а не только ради изменения существующих процедур или уточнения фундаментальных прав. Например, шестнадцатая поправка в большей степени касалась существа законодательства, нежели изменения правовых принципов. Однако ее принятие сопровождалось ослаблением конституционных гарантий относительно соблюдения установленного порядка и сохранения личной тайны. Они были неизбежны в силу способа взимания подоходных налогов, как и контроля за соблюдением налогоплательщиками соответствующих правил. Семнадцатая поправка, предусматривающая прямое голосование при избрании сенаторов, отражала общенациональное стремление к совершенствованию косвенной избирательной системы. Этим самым в национальных масштабах распространилась практика, уже существовавшая во многих штатах либо находившаяся в процессе внедрения. Она имела действительно радикальный характер, поскольку затрагивала конституционный принцип представительного государственного управления с помощью различных выборных процедур. Вместе с тем поправка противоречила бытовавшему со времен принятия Конституции представлению о роли сенаторов. В тот период они рассматривались в качестве представителей штатов, действовавших на довольно формальной и самостоятельной основе - почти как если бы они являлись послами.

Восемнадцатая поправка (о запрете торговли спиртными напитками) знаменовала собою новый шаг: использование механизма изменения Конституции для достижения конкретных социальных решений, в данном случае - воздействия на нравы и моральные нормы. Хотя она была отменена через тринадцать лет после вступления в силу, ее неудача не предотвратила усилий, направленных на достижение других моральных и социальных, даже религиозных целей путем поправок к Конституции. Недавние решительные усилия сводились к принятию такой поправки, которая обеспечила бы отмену или изменение соответствующего постановления Верховного суда. Согласно ему, все, что касается абортов, не подлежит строгому или существенному контролю со стороны законодательных органов. Другая выдвинутая поправка, менее активно поддержанная населением (однако отстаивавшаяся как некоторыми политиками, так и гражданскими лицами), предлагала разрешить - вновь вопреки решению Верховного суда - чтение молитв в средних бесплатных школах. Это явилось одним из объектов предвыборной кампании, хотя и менее острой и напряженной сравнительно с борьбой по вопросу об абортах.

Количество поправок, как принятых, так и предложенных, касающихся решений Верховного суда либо предвосхищающих их, увеличилось. И это весьма показательно. Очевидными примерами тому являются принятые в нынешнем веке такие поправки, как шестнадцатая, восемнадцатая и двадцать четвертая. Сам факт их принятия свидетельствует об иной оценке роли Конституции - по крайней мере в трактовке Верховного суда. В то же время степень уважения к суду как институту (то есть поддержка его со стороны населения) продолжала оставаться высокой. Существует общее мнение, что участие в работе Верховного суда оказывает положительное влияние на характер судей. После эксперимента Рузвельта немногие политики осмеливались вносить предложения, сколь-нибудь серьезно затрагивающие прерогативы Верховного суда. А тезис, будто занимаемая должность изменяет человека, использовался для оправдания лишь поверхностного рассмотрения прямо относящихся к его обязанностям предложений.

Об уважении к должности члена Верховного суда непосредственным образом свидетельствует следующее. Президенты, использовавшие сам суд или его членов для проведения политических мероприятий либо в иных целях, немедленно подвергались критике. Президент Трумэн столкнулся с ожесточенными нападками из-за того, что поручил судье Роберту Джексону принять участие в Нюрнбергском процессе. Аналогичным образом президент Джонсон оказался под огнем критики, когда он назначил Верховного судью Эрла Уоррена главой комиссии по расследованию обстоятельств убийства Д. Кеннеди. Л. Джонсона порицали и за использование сотрудников других высших государственных органов для выполнения функций вовсе не юридического и не законодательного характера.

В целом отношение к судам низшей инстанции и к самим судьям в значительной мере иное, чем к Верховному суду. Если оценки Токвилля соответствуют действительности, то они свидетельствуют об изменении такого отношения, поскольку он отмечал повсеместное уважение к судьям и их влияние далеко за пределами суда. Он писал, что "американский судья постоянно окружен людьми, привыкшими уважать его более высокий интеллект по сравнению со своим собственным, происходит ли это на каком-либо частном увеселении или в суматохе политической деятельности, на рынке или в законодательном органе".

Отсутствие уважения к судьям отражает недоверие и подозрительность к политической деятельности. Обычно они занимают свою должность, обладая определенной политической поддержкой или придерживаясь соответствующей ориентации. Кандидатуры в федеральные судебные органы выдвигаются президентом и утверждаются сенатом. В двадцати двух штатах судьи назначаются губернатором или законодательным собранием; в некоторых случаях они выдвигают кандидатов, которые затем проводят самостоятельную избирательную кампанию. В четырнадцати штатах судьи избираются без указания их партийной принадлежности, в двенадцати других - как представители той или иной партии. Сроки пребывания на судебном посту также разнообразны.

Недоверие к судам и интерес к их деятельности имеют более глубокие причины, чем те политические моменты, которые связаны с назначением или выборами судей. Только после окончания второй мировой войны и принятия исторических решений о гражданских правах нация начала свое движение к созданию единой правовой системы для всех американцев. В прошлом, то есть по крайней мере с момента достижения компромиссов, которыми закончилась эпоха Реконструкции¹, юридическая практика, в том числе по вопросу о назначениях на судейские посты, носила региональный характер. Существовал один комплекс требований, предъявлявшихся к судьям на Северо-Западе, несколько иные выдвигались на Среднем Западе и на Севере, по-другому выглядели они на Юго-Западе, специфические критерии существовали в южных штатах. Региональные различия, сказывавшиеся на позиции сенаторов от отдельных штатов, весьма сильно воздействовали на президентские решения о назначениях в федеральные судебные органы. В самом сенате рекомендации их членов от тех районов, где должны были функционировать судьи, принимались почти без колебаний.

¹ (Имеются в виду преобразования, проводившиеся на Юге в период с 1865 по 1877 г.)

Впервые оппозиция региональным различиям возникла в связи с назначением окружных судей. Сенаторы, представлявшие соответствующие округа и даже не имевшие к ним непосредственного отношения, стали проявлять заинтересованность в этом вопросе, по мере того как гражданские права превращались в общенациональную проблему. Притом растущая мобильность промышленности, расширение деловых контактов исключали изолированное существование какого-либо отдельного штата. Стремление к единой правовой системе в конечном итоге коснулось назначения членов федеральных окружных судов. При этом исходили из справедливой предпосылки, что стандартная юридическая система по всей стране должна создаваться прежде всего на этом уровне. В большинстве случаев не было необходимости дожидаться пересмотра структуры нижестоящих судебных инстанций или соответствующих решений Верховного суда.

Одно из первых предложений Уоррена Бергена, выдвинутое после того, как он стал председателем Верховного суда, сводилось к тому, чтобы заменить прямоугольный стол, за которым заседают его члены, столом в форме подковы. (Он утверждал, что подобное изменение позволит судьям видеть, кто из них в данный момент высказывается. Длительное время считалось, что правосудие является слепым, а не глухим.) Существуют гораздо более серьезные проблемы и трудности в осуществлении правосудия, чем вопрос о глухоте судей. Прежде всего возникает вопрос: почему столь большое количество проблем передается на рассмотрение суда?

Первая причина состоит в том, что социальные, экономические и политические институты в США функционируют неэффективно. В своем традиционном виде они почти никогда не воспринимаются без сомнений или критической оценки. Старые отношения теряют свою силу, они более не имеют поддержки со стороны общественности. То, что некогда воспринималось в виде разумных правил достижения договоренности и разрешения спора, более не считается таковым. Институционные отношения, которые в прошлом обеспечивали разрешение конфликтов между индивидуумами и организациями, более не признаются. Держатели акций, раньше пассивно ожидавшие дивидендов, теперь предъявляют судебные иски директорам корпораций. Пациенты, прежде нежно привязанные к своим врачам, возбуждают дела об их профессиональной некомпетентности. Студенты судятся с университетами. В роли ответчиков выступают представители церкви, когда ее инакомыслящие члены ставят вопрос о том, кто в качестве истинного приверженца древней религии имеет подлинные права на эту церковь. Детская лига через суд была принуждена допустить девочек к участию в организуемых ею играх.

Вторая причина сводится к тому, что сложность американской жизни требует нового определения основных свобод, гарантированных первыми десятью поправками к Конституции. Применяемые определения и законы не соответствуют современному уровню техники и существующей практике. Свобода слова и печати имеют сейчас совершенно иной смысл по сравнению с ранними днями существования нашей республики. Первая из них вряд ли означала что-либо иное, кроме права заявить что-либо на площади перед скоплением народа, другая - опубликовать брошюру или выпускать газету. Ныне свобода слова и печати затрагивает сложные вопросы монопольного контроля прессы, деятельности телевизионных и вещательных станций по правительственным лицензиям, да и права самой администрации (превратившейся в основной источник информации для средств ее распространения) предоставлять или скрывать всякого рода важные сведения. Свобода собраний в прошлом обозначала не что иное, как право людей организовывать митинги. Теперь она должна распространяться на демонстрации, марши протеста и даже неопределенные формы организации, основанные лишь на обычном общении, притом некоторые из них представляют собой нечто вроде заговора.

Когда были приняты первые десять поправок к Конституции, право на неприкосновенность личности осуществлялось требованием предъявления ордера на обыск, а также запрещением расквартировывать войска в домах, принадлежащих частным владельцам. Ныне этому праву возникает угроза вследствие наличия сложных технических устройств для слежки за людьми. Многие из этих проблем не поддаются достаточно четкой юридической классификации, что вызывает огромные трудности для судебной практики.

Третья причина усложнения работы судов состоит в том, что другие государственные институты оказались неспособными выполнять свои основные функции. Когда конгресс и президент не в состоянии проявить инициативу в отношении проблем, связанных с гражданскими правами, в действие были вынуждены вступать суды. Особенно четко это проявилось в вопросе о соблюдении принципа "один человек - один голос", а позднее - при осуществлении попыток устранить расовую сегрегацию в школах путем доставки учеников в школы на автобусах. Неспособность конгресса и исполнительных органов к осуществлению соответствующих мер свидетельствовала об отсутствии административного механизма, процедурных правил или средств, необходимых для выполнения решений суда.

Четвертая причина осложнений в деятельности судов обусловлена тем, что конгресс и президент не смогли привести старые законы в соответствие с требованиями современности. Ими приняты другие законы, представляющие собой не что иное, как благие намерения, почти неприменимые на практике. Например, федеральные законы против торговли наркотиками устарели. Наказания за употребление марихуаны абсурдны, однако предполагается, что суды будут обеспечивать соблюдение неприменимых и смехотворных законов. Значительная часть нашего антитрестовского законодательства не имеет существенного отношения к текущим проблемам.

Следует ожидать, что отправление правосудия окажется в какой-то мере запутанным и противоречивым при существовании системы, которая должна обеспечивать равные права при равном для всех законе. Если говорить откровенно, то вопрос сводится к тому, реальна ли задача достижения равенства. На него трудно дать верный ответ. Не составляет труда найти примеры провалов в достижении идеала. Факты, касающиеся свободы и равенства прав, свидетельствуют, что положение в этой области далеко от идеального. Древние римляне были более честными или более объективными, чем мы. Они признавали, что имели две правовых системы: одну - для граждан римского государства, вторую - для других проживавших в империи людей. Мы же настаиваем, что имеем только одну систему, однако в действительности их по крайней мере четыре.

Во-первых, существует идеальная система, которой мы справедливо гордимся. Сюда относится Конституция, где сформулированы права; процесс жизнедеятельности государства не абстрактен, но является реальностью. Мы верим в эту систему. Она существует и действительно функционирует для многих американцев, которые имеют положение, деньги и соответствуют одному-двум другим требованиям.

Вторая правовая система предназначена для бедных, расовых меньшинств, молодежи, для тех, кого не устраивает их положение. Она допускает подслушивание телефонных разговоров и применение другой изощренной аппаратуры. Именно в рамках такой системы ФБР проникло в социалистическую рабочую партию и другие группы, противостоящие истэблишменту, и приняло меры по подрыву их деятельности. Внутри системы конституционные права истолкованы самым различным образом.

В-третьих, имеется система для военнослужащих. В ней сохраняются многие из противоречий и неравенство, существующие в гражданском обществе в более ограниченном специализированном комплексе правовых норм. Этой системе была предоставлена возможность совершенно независимого развития. На нее почти не обращали внимания до тех пор, пока жестокости войны и несправедливости, присущие военной среде, не были распространены и на саму Америку в результате вьетнамской войны. Последствие - наказание одного лейтенанта за массовые убийства в деревне Ми Лай, в то время как генералу, отдавшему распоряжение о несанкционированных налетах на Вьетнам, было позволено уйти в отставку даже без рассмотрения его "казуса" военным трибуналом. Его лишь незначительно понизили в звании, и ему назначили полную пенсию.

Одновременно главнокомандующий войсками США вел кампанию за переизбрание на пост президента страны, угрожая, что он заставит уклоняющихся от призыва на военную службу молодых людей "дорого заплатить" за это.

Четвертая система применяется в отношении тех, кто обеспечивает соблюдение законности в других структурах. Существо применяемого в данном случае принципа состоит в следующем. Лица, действующие от имени государства, должны соблюдать правила процедуры и нести ответственность в соответствии с нормами, отличающимися от правил и норм, существующих для других людей. Наличие такой исключительной системы в наиболее очевидной форме проявилось при осуществлении правовых акций в отношении самых значительных политических фигур администрации Никсона - президента и вице-президента.

Выдвигаются предложения и предпринимаются усилия с целью обеспечения большего порядка, согласованности и справедливости. Одна группа соображений касается изменения существующего процессуального порядка: сокращения сроков рассмотрения дел в судах, пересмотра функций присяжных, ограничения числа апелляций, назначения большего количества судей, более четкого определения юрисдикции, осуществления контроля за информацией общественности о существе дела до его судебного рассмотрения или до вынесения решения суда и т. д. Другие инициативы относятся к улучшению деятельности тех, кто осуществляет толкование и применение законов - речь идет о повышении квалификации адвокатов и судей.

Многие споры по разным вопросам, имевшие место в прошлом, сохранили остроту и актуальность. Является ли система суда присяжных эффективной в качестве инструмента отправления провосудия? Во времена Токвилля ее дееспособность подвергалась сомнениям. Адвокат из Алабамы указал Токвиллю на проблему гласности до судебного заседания. "Присяжные заседатели, - сказал он, - знают о деле до того, как оно будет рассматриваться в суде. В таверне это дело будет обсуждено и решено до того, как оно попадет в суд". По мнению французского юриста, приходилось отменять некоторые решения присяжных из-за неправильного толкования законов или (не столь часто) из-за ошибок в оценке фактов. Токвилль вообще выразил сомнение по поводу оправданности существования суда присяжных и даже в отношении степени его влияния на правосудие, особенно в области ведения гражданских дел. Однако он рассматривал такой суд в качестве политического института и утверждал, что всегда именно с этой точки зрения должно оцениваться его значение. Этот суд, писал он, следует "считать одной из форм осуществления суверенных прав населения". По мнению Токвилля, институт присяжных способствует распространению уважения к судебным решениям, содействует формированию у граждан представлений о равенстве, убеждает их в необходимости осознавать и нести ответственность за свои собственные поступки перед обществом. "Я считаю, - отмечал он, - что основная причина практической рациональности и политического здравого смысла американцев состоит в их давнем опыте по применению суда присяжных в гражданских делах". И он добавлял: "Я знаю, что он полезен для тех, кто принимает решение. Я считаю его одним из наиболее эффективных средств в управлении обществом".

Хотя участие в коллегии присяжных является в наши дни уделом немногих граждан и очевидные преимущества в сфере гражданского воспитания, отмеченные Токвиллем применительно к деятельности присяжных заседателей, не могут быть отчетливо продемонстрированы на конкретных примерах, его общие наблюдения сохраняют силу и в наши дни. Коллегия присяжных рассматривается в качестве формы, с помощью которой могут быть выражены суверенные права населения, даже если степень этого суверенитета в действительности может быть очень ограниченной. Суд имеет право пренебречь мнением присяжных заседателей, однако во многих случаях их вердикт имеет решающее значение. А коллегия присяжных рассматривается в качестве ограничения власти кодифицированного закона и его практического применения в судебной практике.

Адвокаты в наши дни выполняют такие же функции, как и их предшественники еще до начала Гражданской войны. Они занимают прежнее место в обществе или по крайней мере претендуют на него и поныне оказывают влияние на американскую политическую жизнь. Оно, правда, совершенно несоразмерно с их количеством, хотя существовавший до Гражданской войны тип адвоката - государственного деятеля более не существует. Их воздействие и влияние носит теперь скорее количественный, чем качественный характер. Около 55 процентов членов конгресса США составляют адвокаты. Из четырех последних хозяев Белого дома двое были адвокатами, хотя они получили известность в большей мере благодаря своей политической карьере, нежели юридической деятельности.

Отмеченная Токвиллем тенденция к ориентации адвокатов на консервативную точку зрения, которая была распространена во время его поездки, не столь четко проявляется в наши дни. Она в большей степени присуща тем адвокатам, кто занимается скорее юридической практикой, чем политикой, либо тем, кто совмещает эти два занятия. Если исключить адвокатов, ведущих уголовные дела, и то новое поколение, которое специализировалось на проблемах публичного права или защите отдельных классов, то обычная адвокатская практика связана с имущественными интересами. Может быть, неверно, что изучение права приводит к консервативным тенденциям и ощущению принадлежности к привилегированному и вышестоящему слою интеллектуалов, о которых говорил Токвилль, или что "в глубине души адвоката обнаруживаются склонность и привычка, присущие аристократии". Либо что адвокаты разделяют присущую аристократам "инстинктивную приверженность к порядку и их естественное стремление к соблюдению формальностей, благодаря которым у них формируется свойственное им сильное отвращение к поведению толпы и тайное презрение к народовластию". Однако справедливо и следующее утверждение. Юридическая практика приводит многих адвокатов в ту среду, которой принадлежат накопленные богатства, в нее входят люди, в чьих руках находится экономическая власть над нацией.

Покойный сенатор Уэйн Морзе утверждал, что не существует такой вещи, как частная юридическая практика; он считал, что каждый адвокат (в силу его профессии и принесенной им клятвы) является слугой суда, закона, справедливости и общества. Жизненности концепции Морзе в большой мере способствует деятельность адвокатов, которые посвящают свое время и таланты защите бедняков, тех, кто непопулярен, и отщепенцев американского общества. Достаточно свежим примером является тот факт, что в 1976 - 1977 годах адвокаты, добровольно участвовавшие в процессах, выиграли восемнадцать из них по вопросу о праве независимых кандидатов на участие в выборах.

Однако в действительности юридическая практика в основном носит частный характер. В таких случаях первое место, видимо, занимают интересы самого адвоката, затем - его клиента, третье место принадлежит профессиональным амбициям адвоката, четвертое - требованиям самого закона и наконец - интересам общества. Адвокат корпорации и вообще адвокат, работающий по найму как в частной промышленности, так и в государственном секторе, представляют собой сравнительно новое явление. Из-за этого к юристам возникает больше вопросов, чем они сами могут задать или ответить на них.

Конфликты в обществе вызывают коллизии в юридической теории и практике. В демократическом обществе, хотя процесс трансформации и может занять значительное время, в конечном итоге право должно стать обычным. Влияние мер или препятствий конституционного характера и замедленный характер правовых процессов могут затормозить, но не предотвратить изменения. В наши дни на юристов постоянно оказывается особое давление. В некоторых отношениях оно направлено не по адресу и даже необоснованно, поскольку основную ответственность за существующее положение несут политики и законодатели. Преобразования нового типа, начавшиеся с 60-х годов XX века, потребовали более далеко идущих изменений, иных даже по своему характеру, чем предшествующие реформы.

Все это привело к усилению воздействия на правовую систему. Законы стали приобретать не личностные и конкретизированные, а социальные черты. Гражданские права, оппозиция против войны во Вьетнаме, борьба против нищеты, против ущерба окружающей среде и ее загрязнения - все это быстро приобрело социальный характер и притом настолько широкий размах, что не позволяло ждать осуществления соответствующих законодательных акций. Непосредственно это бремя легло на суды и на юристов, им был брошен вызов. Стали необходимы адвокаты и преподаватели права иного толка, даже видоизмененные школы в области юриспруденции. И они были найдены, а большинство правовых школ признало наличие новых тенденций и потребностей в обществе.

Возникает все больше свидетельств того, что Америка готова осуществить серьезное вмешательство в процесс самоуправления - он осуществляется юристами через свои профессиональные ассоциации. Имеются признаки противодействия общему контролю над подготовкой юристов со стороны правовых школ. Законодательные собрания штатов принимают законы, требующие от уже занимающихся практикой юристов обучения на курсах повышения квалификации в качестве необходимого условия для продолжения их деятельности. Председатель Верховного суда внес предложение об осуществлении значительных изменений в методы подготовки адвокатов к юридической практике. Были затронуты и особые, надежные источники доходов для юристов - залоговые операции с собственностью, иски о праве на нее, даже гонорары за ведение в судах рутинных дел о наследстве. Более специализированные и персонифицированные виды практики, способные принести крупные гонорары адвокатам, подвергаются теперь рассмотрению со стороны законодательных органов и подлежат по крайней мере частичному контролю.

В ряде штатов было одобрено введение страхования автомобилей, не предусматривающее предъявление иска виновной стороне. Вносятся также предложения о внедрении в бракоразводных процессах процедуры, не требующей доказательства вины ответчика. Предпринимаются меры по установлению максимальной суммы иска и, соответственно, пределов адвокатских гонораров за ущерб, нанесенный в результате врачебных ошибок. Внесены предложения о введении разграничения между теми, кто занимается частной юридической практикой либо такой же практикой в корпорациях или правительственном аппарате, и теми, кто ведет дела от имени государства. Ассоциации юристов занимают все более строгую позицию при оценке действий своих членов. Бывший президент и вице-президент были исключены из ассоциаций, в которых они состояли, и наблюдается увеличение числа обвинений против юристов в злоупотреблении служебным положением.

Путаница, существующая в юридической практике и в самом законодательстве, представляет собой отражение концентрированное и одновременно упрощенное противоречий и изменений в американской жизни. Ясно, что еще в течение длительного времени сохранит свою правоту одно из замечаний Токвилля: все в Америке подвержено рассмотрению в судебном порядке. Любой вопрос можно передать в суд, чтобы справедливо разрешить его, даже если он будет в лучшем случае улажен временно - только до того момента, пока не изменится состав Верховного суда. Лишь когда общество достигнет стабильности, американские законы и юридическая практика станут отражать подобную устойчивость и достигнутый порядок. Ни одно их этих условии, видимо, не будет выполнено в ближайшем будущем.