Глава VI "Война за демократию и свободу"

1. Перевод экономики на военные рельсы. США - "присоединившаяся страна"

6 апреля 1917 г. стало новой страницей в истории США и в политической биографии Вильсона. Со времени вступления страны в первую мировую войну от миролюбивых заявлений Вильсона не осталось и следа. Тема войны стала теперь альфой и омегой его высказываний и действий. "Человек, недавно утверждавший, что мир оказывает исцеляющее и облагораживающее влияние на человечество, - писал о Вильсоне американский историк Р. Хофстадтер, - отныне обещал использовать "силу, самую большую силу, силу без ограничений"" (1 Hofstadter R. Op. cit., p. 267. ).

Президент энергично взялся за дело. Первоочередной задачей он считал перевод экономики страны на военные рельсы. Учитывая опыт европейских воюющих стран, Вильсон пришел к заключению, что мобилизацию экономики в интересах войны нельзя пускать на самотек. Поэтому для руководства военной экономикой был создан ряд государственных органов: Военно-промышленное управление, Топливная администрация, Военно-торговое управление, Продовольственная администрация и др. Профессор Колумбийского университета Р. Тагвелл весной 1917 г. охарактеризовал эти меры администрации Вильсона как "добровольный социализм". Спустя сорок с лишним лет по существу об этом же писал профессор У. Лейхтенберг (2 The Impact of War on America's Life. The Twentieth Century Experience. Ed. Nelson K. New York, 1971, p. 18; Leuchtenburg W. E. The Perils of Prosperity. 1914-1932. Chicago, 1958, p. 40.). В действительности социализма в США не было и в помине. Непосредственное вмешательство правительства Вильсона в решение экономических проблем, связанных с войной, свидетельствовало о дальнейшем развитии государственно-монополистического капитализма в США.

В 1916 г. Вильсон говорил, что, если США вступят в войну, американский народ окажется "в зависимости от стальных, нефтяных и финансовых магнатов" и что именно они "будут управлять страной" (3 Baker R. S. Op. cit., vol. 6, p. 506-507.). Но теперь, когда США воевали, именно Вильсон назначил магнатов капитала К. Диллона, Э. Гэри, Д. Морроу, А. Бетфорда, Ч. Шваба и других на ключевые посты в государственных органах управления экономикой.

До вступления в первую мировую войну в стране не было обязательного военного обучения. Небольшая по численности армия, укомплектованная добровольцами, вполне обеспечивала интересы ее безопасности. Поэтому американский народ противился насаждению милитаризма в США.

Когда США стали воюющей державой, представился удобный предлог для принятия закона о воинской обязанности. Согласно закону, подписанному Вильсоном 18 мая 1917 г., все мужчины в возрасте от 21 года до 30 лет подлежали регистрации для прохождения военной службы (позднее регистрацию проходили все лица мужского пола от 18 до 45 лет включительно). Закон также предусматривал, что посредством призыва добровольцев Регулярная армия и Национальная гвардия немедленно будут доведены до полного комплекта, а если добровольцев окажется недостаточно, президент вправе прибегнуть к принудительному набору. Что касается Новой, или Национальной, армии, организованной в связи с вступлением США в войну, она должна была комплектоваться исключительно на базе воинской обязанности.

Интересам войны была подчинена теперь и финансовая политика Белого дома. Первоначально военные расходы планировались в размере 8,4 млрд. долл. В конце 1917 г. эти ассигнования возросли еще на 10 млрд. долл. Для пополнения военного бюджета были введены новые прямые и косвенные налоги, увеличены ставки подоходного налога. Важным источником финансирования войны явились так называемые "займы свободы". Правительство Вильсона выпустило четыре таких займа. "Методы подписки (на "займы свободы",- 3. Г.) были откровенно шовинистическими, - писал живший в то время в США выдающийся японский революционер Сэн Катаяма. - Лица, проводившие подписку, по какому-то праву бесцеремонно являлись в варьете, театры и другие публичные места и насильно заставляли подписываться на заем. В опере из-за этого задерживали спектакли, причем часто заставляли хором петь государственный гимн "Звезды и полосы", повсюду царило настроение грубого насилия, а если кто-нибудь протестовал, - его без суда бросали на шесть месяцев в тюрьму... В метро, в вагонах надземной железной дороги и в трамваях надоедливо заставляли вносить пожертвования и подписываться на заем. Поскольку половину собранной суммы оставляли лицам, проводившим подписку, патриотическая пропаганда превратилась в бизнес, страдало же от этого мирное население" (4 Катаяма Сэн. Воспоминания. M., 1964, с. 655 - 656.). Несмотря на такие методы, подписка на "займы свободы" шла вяло. Так, в Висконсине, Северной и Южной Дакоте по подписке удалось собрать меньше половины запланированной суммы.

В США приобрело популярность требование замены "займов свободы" прогрессивно-подоходным налогом. Орган федерации профсоюзов штата Миннесота, обличая наживу деловых кругов на войне, требовал, чтобы они, а не рабочие оплачивали военные расходы. Этого же добивалась фермерская Беспартийная лига. Делегаты конференции Лиги горячо поддержали предложение сенатора Лафоллета о введении специального налога на богачей.

Антимилитаристские настроения в США проявились также в ходе набора в армию. Это подтверждает, в частности, следующий факт. В августе 1917 г. генерал-лейтенант В. X. Рооп, входивший в состав чрезвычайной русской миссии, предпринял поездку по США. Как отметил глава миссии Б. А. Бахметьев, администрация Вильсона стремилась "использовать присутствие русского генерала, приехавшего непосредственно с фронта, для того чтобы поставить широкие массы лицом к лицу с военной действительностью и таким образом укрепить понимание войны в отдаленных, еще не осознавших ее ясности, центрах" (5 АВПР. Ф. Канцелярия, 1917, д. 64, л. 99.). Но Рооп, посетив Нью-Йорк, Чикаго, Канзас, Даллас и ряд других городов Запада и Юга США, убедился в том, что значительная часть населения, особенно молодежь, отрицательно относится к войне.

Правительство Вильсона, стремясь разжечь в стране шовинистический пыл, учредило Комитет общественной информации во главе с Дж. Крилем. Для работы в пропагандистском аппарате Комитета мобилизовали журналистов, писателей, университетских профессоров, учителей школ, художников, артистов и т. д. Военная пропаганда была поставлена на чрезвычайно широкую ногу. Со страниц газет и журналов, с театральных подмостков и экранов кино, на улицах и площадях - повсюду американцев призывали работать больше, не жалеть сил и средств для достижения победы в войне. "Никогда раньше в истории (США. - 3. Г.) не была организована такая кампания воспитания (в духе войны. - 3. Г.), никогда раньше американские граждане не представляли себе, чтобы современное правительство могло так тщательно и непреодолимо навязывать свои идеи целой стране" (6 Beard Ch. A., Beard М. R. Op. cit., p. 640.), - писали Ч. и М. Бирд.

Незадолго до вступления США в войну Вильсон сказал: "Стоит повести наш народ на войну, как он забудет, что когда-то существовала терпимость. Чтобы воевать, нужно быть жестоким и беспощадным, дух безжалостной жестокости проникнет в самый характер нашей национальной жизни, заразит конгресс, суды, полицейского на посту и человека с улицы" (7 White W. A. Woodrow Wilson. The Man, His Times and His Task. Boston, 1924, p. 355-356.). В США действительно воцарился дух безжалостной жестокости, и виною тому была политика Вильсона. 15 июня 1917 г. президент США подписал принятый конгрессом закон о шпионаже, дополненный затем другими актами конгресса (закон о торговле с противником, закон о мятежах). Эти законы создавали неограниченный простор для произвола властей. Стоило кому-нибудь высказать свое недовольство войной, открыто отказаться от покупки облигаций "займа свободы", разъяснить молодежи ее права в отношении призыва в армию, критически отозваться о военной форме или совершить иное "преступление" такого рода, как его наказывали большим штрафом и лишением свободы сроком до 20 лет.

Репрессивное законодательство было направлено прежде всего против социалистов-интернационалистов. В тюрьму были брошены Ч. Рутенберг и его соратник А. Вагенкнехт. Суровая расправа была учинена над Ю. Дебсом. Несмотря на преклонный возраст, его приговорили к десяти годам тюрьмы. Власти, используя любой предлог, обрушивали жестокие репрессии и на рядовых социалистов. Так, Э. Хичхок был приговорен к десятилетнему сроку заключения за заявление, что средства от "займов свободы" попадают в карманы спекулянтов.

Гонениям подвергалась прогрессивная печать. "Эпил ту ризн", "Интернэшнл соушиалист", "Мэссиз" и другие периодические издания левых социалистов перестали отправляться подписчикам и в продажу, а их редакторам грозили тюрьма или денежный штраф. Когда министр почты О. Берлесон доложил Вильсону об этих мерах, последний сказал: "Хорошо, продолжайте выполнять свой долг" (8 Baker R. S. Woodrow Wilson. Life and Letters, vol. 7. New York, 1939, p. 165.). Ободренные таким наказом хозяина Белого дома, ретивые почтовые чиновники и судебные органы еще больше усердствовали.

Американское правительство давно ждало случая, чтобы разгромить революционную пролетарскую организацию "Индустриальные рабочие мира" (ИРМ). Прошло всего несколько дней после принятия закона о шпионаже, как были арестованы 18 активных членов ИРМ. Затем последовали налеты на ее штаб и местные организации. Результатом полицейских облав явился арест руководителя ИРМ Билла Хейвуда и 165 его товарищей. Многих из них осудили на длительные сроки тюремного заключения (от 10 до 20 лет).

1917 год оказался рекордным по числу стачек. Это вызвало большое беспокойство в правящих кругах США. Для подавления классовой борьбы пролетариата в ход был пущен весь арсенал средств: угрозы, слежка, провокации, обвинения в "государственной измене", наемные отряды, воинские части, массовые аресты и т. д. В борьбу против забастовочного движения включился и сам президент. Он направил бастовавшим рабочим Бриджпорта следующее предупреждение: "Я желаю, чтобы вы вернулись на работу... Если вы этого не сделаете, никто из вас в течение года не сможет работать в военной промышленности в районе, где проходит забастовка" (9 Baker R. S. Woodrow Wilson. Life and Letters, vol. 8. New York, 1939, p. 402.).

Обстановка страха и насилия, царившая в США, пагубно отразилась на положении интеллигенции, выступавшей против войны. Популярного в демократической среде сенатора Лафоллета обвинили в измене. За антивоенные выступления профессор Колумбийского университета С. Ниринг был арестован, а его коллегу Д. Кателла уволили. Известный американский историк Ч. Бирд в знак протеста против господства "духа пруссачества" в этом университете покинул его. Гонениям подверглись сотни преподавателей университетов и колледжей. Многие из них были заключены в тюрьму. Американский историк Ф. Макдональд пришел к выводу, что в результате репрессивных действий правительства Вильсона "страной управляла контролируемая истерия... тоталитарная демократия". Все это, по его мнению, можно сопоставить с "постыдной эпохой Маккарти (1950 - 1953 гг.)" (10 McDonald F. Op. cit., p. 235, 193; Fite G., Graebner N. Recent United States History. New York, 1972, p. 118.).

Уместно спросить, как мог профессор, бывший ректор Принстона, а затем президент США, осуществлявший либеральные реформы, проводить политику жесточайшего полицейского произвола?

Вильсон преданно служил делу американского капитализма. С его точки зрения, США вели справедливую войну, и поэтому он нисколько не сомневался в обоснованности и правомерности своих действий. Он, не раздумывая, посылал молодежь Америки на фронт, обрекая ее на гибель, не колебался, когда преследовал своих сограждан за их антивоенные выступления. Значение имели и личные качества тогдашнего президента США. Считая свое мнение непререкаемым, он не терпел инакомыслия. Если Вильсону "кто-нибудь противился в каком-либо вопросе,- отмечает историк Р. Келли,- он... тотчас становился личным врагом своего оппонента" (11 Kelley R. Op. cit., p. 637.).

Согласно конституции США, президент наделен большими полномочиями. Вильсон сполна использовал их, сосредоточив в своих руках больше власти, чем любой другой из его предшественников. Недаром Вильсон в 1919 г. был охарактеризован как "король, премьер-министр... действительный главнокомандующий вооруженными силами, активный лидер партии, экономический диктатор, государственный секретарь по иностранным делам и единоличный контролер администрации" (12 Rossiter CI. L. Constitutional Dictatorship. Crisis Government in the Modern Democracies. Princeton, 1948, p. 242.). По словам современного историка М. Джозефсона, он являлся в то время "самым всесильным государственным деятелем всего мира" (13 Josephson M. Op. cit., p. 536.). Эти оценки соответствуют истине. Вильсон в марте 1917 г. самолично решил вооружить американские торговые суда, затем без санкции конгресса создал Военно-промышленное управление, Военное управление по труду, Комитет общественной информации, ввел цензуру над телеграфной перепиской и осуществил ряд других мероприятий.

В январе 1918 г. сенатор-демократ Дж. Чемберлейн, критикуя деятельность вильсоновской администрации, предложил создать военный кабинет из трех лиц, наделенных широкими правами. Вильсон сразу почувствовал попытку ограничить его власть. Цель этого предложения, возмущался Вильсон, состоит "не в том, чтобы помочь мне, а изъять из моего ведения решение вопросов войны" (14 Baker R. S. Op. cit., vol. 7, p. 530.). Президент перешел в контрнаступление. Он запросил у конгресса полномочий, предназначавшихся Для военного кабинета, и добился их. В соответствии с двумя актами конгресса президент ввел государственный контроль над железными дорогами, проводил регулирование производства, экспорта и импорта ряда важных изделий, устанавливал цены на уголь, кокс, решал продовольственные вопросы и т. д. Добавим к этому, что в течение всего периода участия США в войне Вильсон так и не удосужился созвать заседание своего кабинета.

Сказанное позволяет сделать вывод: вся ответственность за внутреннюю политику правительственной администрации во время участия США в войне целиком и безраздельно ложится на Вильсона.

Со времени вступления США в первую мировую войну Вильсон, сосредоточив в своих руках все рычаги руководства внешней политикой страны, непосредственно занимался решением ее основных вопросов. В этой области перед ним стояло много проблем. Одной из наиболее важных и сложных была проблема сотрудничества США со странами Антанты в войне. "Эти страны воюют, - говорил Вильсон в конгрессе 2 апреля 1917 г., - и мы должны помочь им во всех отношениях, с тем чтобы они эффективно сражались" (15 Wilson W. War and Peace, vol. 1, p. 10.). Из этой речи американского президента следовало, что США не станут торопиться с отправкой своих войск на Западный фронт, а предпочтут свести помощь лагерю Антанты к предоставлению ему займов, продовольствия и оружия.

Позиция Вильсона получила поддержку на Капитолийском холме. Так, конгрессмен М. Мэдден заявил: "Если бы с помощью наших денег можно было найти кого-то желающего сражаться за нас, то не следовало бы раздумывать ни единой минуты и немедленно предоставить требуемые кредиты, которые он хочет и должен получить" (16 Congressional Record, 65-th Congress, vol. 55, p. 612, 610, 563.).

Члены американского конгресса, ратуя за то, чтобы США ограничили свое участие в войне финансированием стран Антанты, сознавали, что это создавало бы для США большие преимущества. В самом деле, финансовые средства, предоставленные США, "союзники" должны были израсходовать на американском рынке и вернуть их после войны с оплатой соответствующих процентов. В итоге, предсказывал член нижней палаты конгресса У. Борлэнд, США "установят полный и окончательный контроль над мировыми финансами и станут финансовым центром мира" (17 Ibid., p. 573.).

Правительство Вильсона фактически разделяло такие взгляды. 27 апреля 1917 г. русский поверенный в делах в США К. М. Ону сообщал из Вашингтона, что там ему "дали понять, что трехмиллиардный кредит союзникам имеет прямой целью успешное завершение войны, а не облегчение общего положения той или иной страны" (18 АВПР. Ф. Экономический департамент, 1-е делопроизводство, 1917, д. 160, л. 82.).

24 апреля 1917 г. конгресс США одобрил закон о финансировании войны, предусматривавший также предоставление займов странам Антанты. Если до вступления США в войну "союзники" получали займы от американских частных банков, то теперь роль кредитора выполняло само государство. Финансируя Антанту, Вашингтон намеревался не только добиться победы в войне, но и укрепить положение США на международной арене. "Когда война закончится, - заявил Вильсон летом 1917 г., - мы сможем заставить эти страны (Англию и Францию. - 3. Г.) считаться с нами, так как к этому времени они... в финансовом отношении окажутся в наших руках..." (19 Baker R. S. Op. cit., vol. 7, p. 43.).

Страны Антанты наряду с финансовой помощью нуждались в скорейшем участии американцев в военных действиях. Но правительство Вильсона весной 1917 г. согласилось послать во Францию лишь одну дивизию, а позднее - экспедиционный корпус во главе с генералом Дж. Першингом. Задачи командующего американскими экспедиционными силами в Европе определила инструкция, одобренная Вильсоном. "В военных операциях против императорского правительства Германии, - говорилось в ней, - Вам надлежит сотрудничать с армиями других стран, ведущих борьбу с врагом. Но, поступая таким образом, Вы все время должны иметь в виду, что войска США независимы, что они являются самостоятельной частью объединенных сил и их самостоятельность должна быть сохранена"(курсив мой. - 3. Г.) (20 Pershing J. J. My Experiences in the World War, vol. 1. New York, 1931, p. 37.).

На 1 ноября 1917 г. американская армия насчитывала 883 тыс. человек. Но в Европу прибыло только 87033 солдата и офицера. Практически они не играли никакой роли в военных действиях. Военная сводка штаба Першинга от 3 ноября 1917 г. гласила: "В результате немецкой атаки три американца убито и впервые американцы взяты в плен" (21 Baker R. S. Op. cit., vol. 7, p. 338.).

Вильсон считал, что американские войска не должны спешить с участием в военных операциях. "Я хочу, чтобы Вы знали, - указывалось в инструкции, которая от его имени была послана Першингу военным министром Бэйкером, - что мы здесь, в США, наберемся необходимого терпения и не станем просить Вас отправлять войска на передовую линию, пока Вы сами не решите, когда для этого настанет благоприятное время и будут проведены все соответствующие приготовления" (22 Pershing J. J. Op. cit., vol. 1, p. 224.).

Правительства и военное командование Франции и Англии не скрывали своего недовольства тем, что США так долго раскачиваются с вводом своих войск в бой. Они требовали осуществления так называемой амальгамы, т. е. включения американских воинских подразделений в состав французских и английских дивизий, с тем чтобы они сообща обучались, а затем совместно участвовали в боевых операциях. Однако Вильсон, по словам Даниэлса, "с нескрываемым раздражением" относился к требованиям "союзных" стран о включении в состав их воинских частей американских подразделений. "Мы будем иметь только американскую армию и никакую другую" (23 Daniels J. The Wilson Era. Years of War and After. 1917- 1923, vol. 2. Chapel Hill, 1946, p. 163.), - безапелляционно заявлял он.

Было бы несправедливо сбрасывать со счетов большие трудности, которые США пришлось преодолеть, прежде чем всерьез проявить себя в войне. Нелегким делом явилось создание и обучение к лету 1918 г. многочисленной армии, укомплектование ее офицерским составом и снабжение всем необходимым. Большие сложности возникли в связи с переброской войск в Европу. США в отличие от стран Антанты не имели опыта проведения современных военных операций. Все это так. Однако проволочки с участием американских войск в боевых действиях нельзя сводить только к указанным причинам. Дело еще и в том, что правительство и высшее военное командование США рассчитывали на окончание войны в 1919 и даже в 1920 г. Американские военные планы, констатировал представитель США в Верховном военном совете Антанты генерал Т. Блисс, первоначально предусматривали "медленное и спокойное развитие независимой американской армии, которая была бы готова принять участие в военной кампании 1919 года..." (24 Baker R. S. Op. cit., vol. 8, p. 137.).

Белый дом еще до вступления США в войну решил установить контакт с английским Адмиралтейством. Для этого в Лондон был командирован вице-адмирал У. Симе (позднее он командовал военно-морскими силами США в европейских водах). Прибыв в Англию, Симс убедился в том, что неограниченная подводная война создала весьма серьезную угрозу для этой страны. Поэтому он стал добиваться использования американских военных кораблей для защиты английского судоходства. Однако до июля 1917 г. морское министерство США отправило в Европу только 26 эсминцев, т. е. 40 % их общего числа.

Правительство США и в последующие месяцы столь же скупо направляло военные корабли на помощь Англии. Это нельзя объяснить слабостью американского флота. Военно-морские силы США обладали довольно внушительной мощью. В результате успешной мобилизации они своевременно подготовились к выполнению боевых заданий. Однако их роль в войне оказалась весьма ограниченной.

4 июля 1917 г. Вильсон направил Симсу инструкцию, в которой высказал недовольство настояниями последнего расширить американскую помощь Англии. Президент категорически предписал ему впредь не опираться на английские данные, а руководствоваться исключительно интересами США. Заодно Вильсон выразил удивление по поводу того, что "в нынешний критический момент, вызванный подводной войной, англичане оказались беспомощными и впали в панику... Беда заключается в том,- продолжал он, - что их планы и методы представляются нам неэффективными" (25 F. R. The World War, 1917. Supplement 2, vol. 1. Washington, 1932, p. 117.). Эти нападки американского президента на Англию лишний раз свидетельствовали о его нежелании оказывать ей действенную поддержку. В документе "Некоторые уроки великой морской войны", направленном морскому министру Даниэлсу 7 января 1920 г., Симс утверждал, что правительство США чрезвычайно медлило в решении вопроса об оказании помощи странам Антанты в войне на море. Прямым результатом такой политики, подчеркивал он, было затягивание сроков окончания войны. Такой вывод не лишен основания.

Расчеты американских руководящих кругов во главе с Вильсоном на систему проволочек в военных действиях в Европе имели под собой определенную политическую подоплеку: различие целей США и стран Антанты в войне.

Вильсон стоял на голову выше многих буржуазных политических деятелей в понимании характера возникшей в 1914 г. войны и ее истинных виновников. Весной 1916 г. он отверг мысль, что европейские народы несут за нее какую-либо ответственность. "Правительства,- отмечал Вильсон, - пошли на войну друг против друга" (26 Wilson W. The New Democracy, vol. 2, p. 49.). Осенью того же года президент США заявил Пэйджу, что война была вызвана "экономическим соперничеством между Германией и Англией" (27 Hendrick B. J. Op. cit., vol. 2, p. 222.). Когда летом 1918 г. Вильсон получил сообщение, что главы правительств Англии и Франции Д. Ллойд Джордж и Ж. Клемансо скептически отнеслись к его идее создания Лиги наций, он заявил: "Я знаю, что Европой все еще управляют те же самые реакционные силы, что и несколько лет тому назад" (28 Walworth A. Op. cit., vol. 2, p. 175.)

. Свое мнение о войне Вильсон высказал также в речи, произнесенной в Сен-Луи 5 сентября 1919 г. "Подлинной причиной только что закончившейся войны, - говорил он,-являлось опасение Германии, что ее торговые соперники овладеют всем лучшим, что у нее имеется, а некоторые страны, воевавшие с Германией, считали, что она лишит их торгового превосходства... С самого начала это была торговая и индустриальная война" (29 Wilson W. War and Peace, vol. 1, p. 637, 638.). Комментируя эту мысль, Джозефсон пишет, что Вильсон признавал "империалистический характер первой мировой войны". Американский историк, однако, тут же делает оговорку, что Вильсон "приписывал такой характер (войны. - 3. Г.) только Германии" (30 Josephson M. Op. cit., p. 548.). Джозефсон не прав. Из приведенных высказываний президента США видно, что в его представлении не только Германия, но и страны Антанты вели войну за захват рынков сбыта и обеспечение своего экономического первенства. В этом смысле Вильсон фактически ставил знак равенства между целями в войне и Германии, и блока Антанты. Совсем по-другому он оценивал цели и позицию США в войне.

Президент неоднократно утверждал, что его страна вступила в войну ради торжества свободы и демократии, в защиту интересов других народов, особенно малых. Так, 16 апреля 1917 г. в послании к американскому народу он заявлял: "Нет ни единого эгоистического элемента... из-за которого мы воюем. Мы воюем... за права человека, за будущий мир и безопасность всех народов" (31 Wilson W. War and Peace, vol. 1, p. 22.). Два месяца спустя Вильсон провозгласил, что США ведут "народную войну, войну во имя свободы, справедливости и независимости всех народов... включая и германский народ..." (32 Ibid., p. 66.).

Заявления Вильсона об альтруизме США были только громкими фразами, ничего общего не имевшими с реальностью. США, как и другие участники войны, преследовали империалистические цели, главная из которых состояла в том, чтобы добиться поражения своего главного соперника - Германии. Но американские правящие круги не желали окончательного разгрома Германии. Такой исход войны лишил бы США возможности использовать в своих интересах противоречия между двумя группировками европейских держав. Вот почему Вильсон и его окружение стремились сохранить достаточно сильную Германию, способную после войны противостоять блоку Антанты. "Наше благополучие, - писала накануне вступления США в войну нью-йоркская газета "Ивнинг мейл", - зависит от поддержания баланса сил между враждующими группировками, существовавшего до войны" (33 The Literary Digest, April 7, 1917, vol. LIX, N 14, p. 965.). В руководящих сферах США разделяли такую точку зрения. Начальник штаба флота адмирал У. Бенсон, инструктируя Симса перед его поездкой в Англию, заявил: "Не позволяйте англичанам обмануть Вас. Мы не собираемся таскать для них каштаны из огня" (34 Awarding of Medals in Naval Service. Hearings Before a Subcommittes on Naval Affairs United States Senate, 66-th Congress, Second Session. Washington, 1920, p. 1881- 1882.). Так прямолинейно высказался человек военный. А вот мнение руководителя американской дипломатической службы. 2 февраля Лансинг писал Вильсону, что США благодаря участию в войне смогут "занять видное место на мирной конференции, и это предотвратит несправедливое обращение с центральными державами, решительно будет в интересах последних" (35 Lansing R. Op. cit., p. 220.).

Накануне разрыва дипломатических отношений США с Германией Вильсона спросили на заседании кабинета, кого он хотел бы видеть победителем в войне. Он ответил, что "не желает победы ни одной из сторон" (36 Lane F. K. Op. cit., p. 234.). Такая точка зрения вытекала из выдвинутого им ранее принципа "мир без победы". После вступления США в войну политика американского президента коренным образом изменилась. Теперь она, естественно, имела своей целью поражение Германии. Но это не означало, что победа должна была быть завоевана одной Антантой и как можно быстрее. Что же касается победы над Германией, то в США имелись на то свои особые планы. Американская стратегия основывалась на том, что в ходе войны военные силы держав Антанты, изматывая противника, сами понесут большие потери. Тем временем в Европе будет возрастать численность американских солдат и офицеров, которые постепенно приобретут боевой опыт. В подходящий момент хорошо обученная и полностью укомплектованная самостоятельная американская армия предпримет крупное наступление на фронте и одержит решающую победу над немцами. "Мы сознавали, - писал впоследствии Першинг, - что выбор участка фронта должен быть стратегически разумным, с тем чтобы он позволил американской армии оттуда начать успешное наступление, которое завершилось бы окончательным разгромом германской армии" (37 Pershing J. J. Op. cit., vol. 1, p. 80.). Такой итог нужен был не только для завоевания славы победителей. Еще более важной задачей являлось закрепление победы США на мирной конференции.

Различия в целях войны наложили существенный отпечаток на характер отношений США со странами Антанты. Вступив в войну против Германии, США не пожелали стать союзником этих стран. Они считали себя "присоединившейся" державой. Вильсон отрицательно отнесся к предложению посла США в Лондоне об участии Першинга и Симса в конференциях руководящих деятелей Антанты. "Присутствие на конференции,- разъяснял Пэйджу позицию президента советник госдепартамента Ф. Полк, - может создать впечатление, что правительство США принимает участие в обсуждении не только вопросов военной кампании, но и конечных мирных целей" (38 Baker R. S. Op. cit., vol. 7, p. 177.). Только 26 декабря 1917 г. правительство Вильсона назначило генерала Т. Блисса своим постоянным представителем в Верховном военном совете Антанты. Страны Антанты были представлены на сессиях совета премьер-министрами и министрами иностранных дел, однако Вильсон ни разу не послал на эти сессии государственного секретаря.

Симптоматичен и такой факт. Когда Вильсон в официальных документах американской продовольственной администрации встретил слова "наши союзники", он предложил руководителю администрации Гуверу не прибегать впредь к подобной терминологии. "Мы не имеем союзников" (39 Ibid., p. 403.), - заявил президент США. Наконец, еще один факт. В конце 1917 г. правительство Англии выразило желание, чтобы США направили в Лондон миссию доброй воли во главе с бывшим президентом Тафтом. Вильсон выступил против. В беседе с Тафтом он мотивировал свое мнение наличием у двух стран серьезных расхождений в целях войны и тем, что "имеются особенности британской военной политики, к которым (Вильсон.- 3. Г.) относился очень неодобрительно" (40 Hendrick B. J. Op. cit., vol. 2, p. 347.).

Характеризуя подоплеку нежелания правительства США взять на себя союзнические обязательства, английский посол в Вашингтоне С. Спринг-Райс 7 сентября j 917 г. писал своему шефу в Лондон, что президент Вильсон "безусловно решил отстаивать свою полную независимость. Даже теперь, став участником войны, он придерживается своей первоначальной идеи, что будет посоедником. Он не является участником войны, как другие воюющие страны; до некоторой степени он стоит в стороне" (41 The Letters and Friendships of Sir Cecil Spring Rise. A Record, vol. 2, p. 409.). Сходную версию выдвинул глава английской разведки в США У. Уайзмэн. Делясь впечатлениями о беседах с Вильсоном, он 13 июля 1917 г. в меморандуме на имя Бальфура писал, что, по мнению американского президента, "поскольку США теперь готовы занять свое место как мировая держава, в стране широко распространено мнение о необходимости иметь "свободу рук" и не вступать в союз с какой-либо иностранной державой" (42 Trask D. F. Captains and Cabinets. Anglo-American Naval Relations, 1917-1918. Columbia (Missuri), 1972, p. 120.). Реакцию Франции на обособленное положение США в антигерманской коалиции Клемансо выразил лаконично: "Президент Вильсон только слушает то, что мы ему сообщаем, но сам не говорит, о чем он думает" (43 Hankey M. P. The Supreme Command, 1914-1918, vol. II. London, 1961, p. 783).

В американской исторической литературе по-разному оценивается отказ Вильсона от союза с блоком Антанты. Высказанное Т. Бэйли мнение, что такая позиция вашингтонского правительства нанесла ущерб интересам США, не имеет под собой оснований. Не соответствует истине и утверждение С. Бемиса, что США являлись идеальным партнером стран Антанты и сделали максимум возможного для ускорения победы над Германией. Правильно, на наш взгляд, раскрыл суть дела У. Фаулер. Он объяснил негативное отношение США к заключению союза со странами Антанты тем, что Вильсон надеялся опереться "на быстро растущую экономическую и военную мощь США и тем самым навязать этим странам соглашение. Козырем его независимой дипломатии была свобода, позволявшая ему угрожать сепаратным мирным урегулированием. Когда бы противник ни выказал желание принять его (Вильсона. - 3. Г.) условия, страны Антанты должны были бы сделать то же самое. Иначе им пришлось бы самим сражаться" (44 Fowler W. B. American Diplomacy in Progressive Era: The Dictates of Strategy and Defence. - The Progressive Era, p. 175.).

Вильсону для осуществления своих намерений было важно выяснить, к чему стремились партнеры США по войне, о чем они тайно договорились между собой в отношении раздела добычи. Такая возможность представилась, когда 21 апреля 1917 г. в Вашингтон прибыла английская чрезвычайная миссия во главе с Бальфуром. Правда, Хауз опасался, что, если в предстоящих переговорах будет затронут вопрос об определении условий мира, США и "союзники" начнут так ожесточенно спорить, что "скоро возненавидят друг друга еще больше, чем они ненавидят Германию..." (45 Архив полковника Хауза, т. 3. М., 1939, с. 31.). Однако Вильсон придерживался иного взгляда. "Было бы жалко,- считал он, - позволить Бальфуру возвратиться в Англию без обсуждения этого вопроса" (46 Там же, с. 33.).

30 апреля в Белом доме состоялась встреча Вильсона с Бальфуром. Обсуждался широкий круг проблем мирного урегулирования. По инициативе Вильсона стороны коснулись вопроса о тайных договорах стран Антанты. По словам Бальфура, он со всей откровенностью изложил американскому президенту их содержание и по возвращении домой послал Вильсону копии тайных договоров. Сюда входили Лондонский договор 1915 г. с Италией, англо-русское соглашение о передаче Константинополя России, англо-французское соглашение о разделе Азиатской Турции и Бухарестский договор с Румынией от 17 августа 1916 г.

Однако Вильсон впоследствии упорно отрицал, что до начала Парижской мирной конференции ему что-либо было известно о тайных соглашениях "союзников". Это противоречит фактам. Вместе с тем нельзя сбрасывать со счетов утверждение американского историка Л. Мартина, что Бальфур утаил от Вильсона содержание англо-французских соглашений с Японией о бывших германских владениях в Тихом океане и о китайской провинции Шаньдун, т. е. соглашений, "наносивших удар по американским интересам и очень выгодных для Великобритании" (47 Martin L. Peace Without Victory. Woodrow Wilson and the British Liberals. New Haven, 1958, p. 140; Tillman S. Anglo- American Relations at the Paris Peace Conference of 1919. Princeton, 1961, p. 11.). Как бы то ни было, Вильсон знал содержание тайных договоров держав Антанты, если не всех, то большинства из них.